Джар подошел к турникету и уже намеревался приложить к нему свой билет на ночной поезд в Пензанс, как вдруг с обеих сторон от него как из-под земли выросли два человека. Джар узнал их сразу: те самые мужчина и женщина, которых он заподозрил в слежке за собой в вагоне подземки между станциями Лэдброк-Гроув и Паддингтон.

– Кто-то хочет снова побеседовать, – объяснил мужчина, заламывая Джару руку и таща его к стоянке такси за 1-й платформой. Едва подъехал автомобиль, с другого бока от Джара появилась женщина. И как только открылась задняя дверца машины, подручники ловко оторвали его ноги от асфальта.

На дальнем сиденье Майлз Като выдавил слабую улыбку:

– Прощу прощения за неловкость моих рыцарей плаща и кинжала, – сказал он, пока Джара запихивали в машину.

Автомобиль тронулся с места и втиснулся в плотный поток машин. Джар смотрел прямо перед собой, потрясенный, обозленный и слишком раздосадованный случившимся, чтобы говорить или бояться чего-то. Он думал только об электронном послании, которое он читал в своем телефоне всего несколько минут тому назад. В автомобиле кроме Джара было только два человека – водитель, отделенный толстой стеклянной перегородкой, и Майлз Като. А скрутивший его мужчина и женщина остались на тротуаре, смешавшись с толпой.

– Мне кажется, что вы не до конца сознаете, с чем или кем вы имеете дело, – произнес Майлз после недолгого молчания.

Он тоже смотрел вперед. Джара так и подмывало сказать ему, что он отлично понимает, что Като – не просто полицейский и дело касается Розы, но он не произносит ни слова.

– Это пагубное пристрастие, болезнь. Мы следим за Мартином сейчас. Люди вроде него действуют группами. Они обмениваются непристойными изображениями в даркнете; у них их сотни тысяч. И они пойдут на все, чтобы пополнить свои коллекции. Это не какая-то виртуальная игра, не онлайн-фантастика. Речь идет о жизни людей, подвергающихся огромной опасности.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – процедил сквозь зубы Джар; но его голос дрожал больше, чем ему бы хотелось.

– Попробуйте посмотреть на все это с моей позиции, Джар. Нам поступает сигнал о Мартине и его компьютерах. Мы начинаем его проверять, и выясняется, что он незадолго до этого передал вам один из своих жестких дисков, на котором могут иметься весомые улики. Вы неохотно отдаете его нам; но перед этим диск кто-то хорошенько зашифровывает. Странно, по любым меркам, вы не находите? И некоторые мои коллеги заподозрили бы в этом умышленное препятствование следствию. Я же допускаю, что вы не виновны, Джар. И действую, исходя из этого допущения. Другие бы этого делать не стали.

«Ты не должен говорить ему того, что знаешь», – убеждал себя Джар. Нельзя рассказывать Като ни о Розином послании, которое он только что читал, ни о секретном документе в кармане его куртки, ни об анонимном телефонном звонке во время сеанса у Кирстен, ни о дневнике Розы или статье Макса…

И неожиданно для самого себя выпалил, повышая голос:

– Может, хватит прикидываться? Может, хватит делать вид, будто ваш интерес к жесткому диску не имеет ничего общего с Розой и ее дневником? Мне известно, что с ней случилось и куда она делась.

За этой тирадой последовала пауза, во время которой Като проверил сообщения на своем телефоне. Слова Джара повисли в спертом воздухе. «Да, – подумал Джар. – Като поднаторел в таких вещах. Его техника отточена до совершенства за многие годы допросов в мрачных комнатах без окон и свежего воздуха».

– Я сожалею о Розе, – наконец выговорил Майлз. – И о ваших попытках примириться с ее смертью. Это бывает не так легко сделать. Но я здесь действительно не из-за нее. Мне нужен доступ к жесткому диску. И мне нужно знать, почему вы попросили своего приятеля зашифровать его. На данный момент у нас имеются все основания обвинить и вас, и Антона в попытках воспрепятствовать криминальному расследованию и возможном соучастии в совершении правонарушений, наказуемых Законом о сексуальных преступлениях.

Джар пытался отбросить мысль о том, что Като говорил правду и на самом деле не интересовался Розой. И отвернулся к окну. Похоже, они сделали большой крюк вокруг Паддингтона, проехали по Эджвер-роуд и теперь возвращались назад к вокзалу.

– Прошлой ночью мы нанесли Антону визит, – продолжал Като. – Мы хотели, чтобы он показал нам, как расшифровать жесткий диск, или – что было бы еще лучше – передал нам незашифрованную копию, которой он пользовался. Только вот Антон исчез, как сквозь землю провалился. Вы не знаете, где он может быть?

– Почему бы вам просто не арестовать Мартина? – спросил Джар, терзаясь мыслью, не блефует ли Като. «Может, они уже допросили Антона?»

– У нас еще нет достаточно доказательств для предъявления ему обвинений, – ответил Като и, немного помолчав, продолжил: – Поймите, Джар: вы должны послать Антону сообщение, убедить его связаться с нами. Для блага вас обоих. Простите, если из-за меня вы пропустили свой поезд.

Они уже были возле вокзала. Задняя дверь автомобиля автоматически открылась. Джар понимал, что совершает ошибку. Но удержаться не мог. Его рука сама собой скользит в карман куртки. «Как бы Майлз не подумал, что я лезу за пистолетом», – пронеслось в его голове. Но Като никак не реагировал на его движения. И не поводил бровью даже тогда, когда Джар достал присланное ему секретное уведомление. Решение раскрыть все свои карты Майлзу было чревато необратимыми последствиями. Но Джару так надоело их обоюдное притворство; он не хотел и далее играть в кошки-мышки.

– Вам следует знать, что мне известно очень многое, – сказал Джар, передавая Като документ и радуясь, что снял с него копию (она остается в его кармане). – Это не связано с Мартином. Это касается Розы, которая хочет вернуться. И если вы и ваши подопечные продолжат меня преследовать и попытаются помешать мне ее найти – имейте в виду: есть и другие люди, которые знают о программе «Евтихий» и о том, что Роза жива.

Джар блефовал. Об этом знали только Карл и Макс, а он даже не был уверен, можно ли Максу доверять.

– Как оно к вам попало? – спросил Като, забирая документ. Джар пристально посмотрел на него, пытаясь разглядеть в глазах Майлза хотя бы намек на то, что он прав. Като говорил почти шепотом. «Может, ему не хватает воздуха?» С мальчишеских щек копа сошел весь румянец. А обычную невозмутимость сменила нерешительность. Или Джару просто хотелось, чтобы так было?

– Херефордшир, Карен, Седжал… Вам это что-нибудь говорит? Мне известно все, что вы с таким упорством отрицаете. Между прочим, это дата рождения Розы, – добавил он, тыча пальцем в бумагу. От переполняющих его эмоций Джар почти задыхался. – А это дата ее смерти.

– А вы понимаете, что нарушаете Закон о неразглашении государственных тайн, храня у себя подобный документ?

«Наконец-то Като воспринял меня серьезно!» – обрадовался Джар, а вслух заявил:

– Вот поэтому я и возвращаю его, передаю вам, как добропорядочный гражданин. Это губительное имущество, как все эти лэптопы, которые МИ-5 продолжает держать в поездах.

– Это 3 уровень секретности. Самый высокий.

– Роза занималась чем-то очень серьезным, – продолжал Джар, пытаясь контролировать свое дыхание и теряя надежду на то, что Като оценит его поступок и поговорит с ним начистоту. Майлз молчал. «Он обескуражен таким оборотом», – твердил себе Джар. В руках Като было теперь неопровержимое свидетельство. Что он может сделать? Арестовать его на основании Закона о неразглашении государственных тайн? Но это только докажет, что Роза до сих пор жива.

– И вот еще что, – сказал Джар, открывая дверцу машины: пора распрощаться с этим Като, все еще пялящимся в документ. Какого черта он никак не реагирует? Не звонит никому? Не скажет Джару, что он был прав все последние пять лет своей жизни? – Если вы найдете Розу раньше меня, будьте с ней поласковее. – Джар отгонял от себя мысль, что Като интересовался только Мартином. – Она очень многое значит для меня.

Уже стоя на тротуаре, Джар заглянул в машину:

– Если вы не последуете моему совету, я вам этого никогда не прощу.