Глава 5 «Гормон счастья»
Банный день удался на славу. Жаркая импровизированная парилка в палатке, новая причёска — «Платформа» и тщательно подстриженные на ногах ногти, заметно улучшили моё настроение после продолжительного, но беспокойного сна днём.
Закончив столь вожделенные процедуры, я, не спеша и вразвалочку отправился обратно в казарму. Две лычки гордо сияли на моём предплечье, говоря всем окружающим о том, что солдата пехотинца повысили в звании. И теперь он не абы кто, а — младший сержант, армии победительницы, коалиции справедливости.
Новая форма из прочного синтетического материала, сидела на статной молодой фигуре, словно с иголочки. А то, как же? Я ведь всю ночь её самолично и терпеливо ушивал в меру своих способностей в данной области. Швея из меня так себе, но издалека, смотрится вполне прилично.
Жизнь в части потихоньку налаживалась. Авиа налёты и арт. обстрелы нашей базы, остались в прошлом. Наших недобитых врагов оставалось всё меньше, силы их таяли, словно снег запоздалой весной. Была во всём этом небольшая заслуга и нашего с Дусей боевого звена.
Полковнику сделали операцию и полностью заменили оба лёгких. Он, конечно же, приободрился, но сетует на то, что бывший хозяин пересаженных ему органов, курил какую-то жуткую дрянь и жить с этим нелепым перегаром ему не просто. Наконец-то наш старик, смог хоть, немного, расслабиться в армейском госпитале и даже позволил себе, немного, поворчать.
Но несмотря, ни на что, настроение у нашего командира замечательное и по этой причине он одарил нас с Дусей, всеми доступными для него благами в знак благодарности.
Сопротивляться такому решению полковника мы не стали и с головой погрузились в нехитрые прелести армейской жизни по блату, в ожидании очередного приказа выдвинуться в неизвестность, дабы вновь совершить невозможное, ценой собственной жизни.
Везение, как известно, штука коварная и обманчивая. И даже когда находишь что-то, совсем не факт что не потеряешь в итоге куда больше. Лично меня, порой пугала не столько смерть, сколько мысль о том, что остаток жизни я проживу, словно давно заброшенная и разобранная машина в гараже. Бывших в употреблении запчастей вокруг тебя много, да вот только всё не те. А свои родные запчасти, давно уже протёрты до дыр и лежат на свалке.
Браво шагая между палатками, я неожиданно для самого себя узнал как, оказывается, проходит банный день у сержанта Дуси. Небольшой робот, больше похожий на консервную банку, намывал мою напарницу, точно также как намывает свою машину автовладелец.
Медленно, но очень тщательно, заостряя своё бесценное внимание на каждой мелочи, не забывая попутно пострадать над каждой царапиной и вмятиной. А этого добра на металлическом корпусе боевого робота было как кратеров на лунной поверхности.
Тот изобретатель, что проектировал робота-мойщика, явно не заморачивался с дикого похмелья. Что под руку попалось, из того свой арт. объект и слепил. Голова древнего робота-трудяги была сделана явно из перевёрнутого ведра. Вместо глаз — пара примитивных видеокамер. А вот для чего этот гений припаял к ведру подобие носа и улыбчивого рта, было совсем не понятно. Видимо он был ещё и шутник от Бога.
Арт. объект был медлительным по своей природе и видимо собирался жить вечно. Дуся постоянно ворчала, желая хоть как-то поторопить древнее ископаемое в лице мойщика, но мыть себя сама не желала категорически. На всё это консервная банка постоянно приторно извинялась, улыбалась своей бессмысленной припаянной улыбкой.
Сержант стояла ко мне спиной, но, то, что у неё есть и там очень зоркий глаз, не считая радаров, мне было давно уже известно.
Не знаю, что на меня нашло, видимо перегрелся в парилке, но я начал изображать в меру своих редкостных способностей, неуклюжие движения робота-мойщика. Дуся, вывернув свою клешню странным образом, показала мне во всей красе средний палец железной руки. Она размахивала им из стороны в сторону, словно статная дама роскошным веером, томно вздыхая на скучном балу.
Мим из меня был тоже, так себе, как и швея-мотористка, так что я быстро сменил тактику и показал сержантские нашивки на своём рукаве. Дуся не спеша развернулась в пол оборота, давая мне возможность внимательно разглядеть новые нарисованные лычки на её клешне.
В званиях я разбирался, наверное, ещё с тех пор как пешком под стол ходил не нагибаясь.
— Вот чёрт! — выругался я и махнул рукой.
Теперь мне придётся каждый раз при обращении к боевому роботу сержанту, добавлять слово «старший». Я показал Дусе большой палец руки и с грустной рожей собрался уже топать дальше в направлении казармы, но тут случилось, то о чём я даже и мечтать не смел. Одно дело фантазировать на сон грядущий и совсем другой оборот всё принимает, когда это случается с тобой на яву и в ясном сознании.
Большие женские груди с размаху уперлись в мою героическую грудь младшего сержанта. Они были совершенно мокрые и стопроцентно натуральные, ибо так красиво подпрыгивать и колыхаться, могут только они родимые.
Слегка припухлые губы роковой женщины, оказались настолько близко от моих губ, что дыхание во мне разом спёрло от вожделенной неожиданности, а сердце замерло, не желая спугнуть это видение.
Столкновение было неожиданным и приятным. Амортизация — значительной и увесистой, тряхнуло как минимум балла на четыре. Предохранители в моей башке выбило разом от перегрузки всей сети, а синаптические связи между нейронами моего головного мозга, зависли в попытке ответить на вопрос: — Что делать дальше?
— Там большой паук! — взволнованно произнесла голая барышня, не без интереса разглядывая меня.
— Паук — это хорошо! — словно зомби произнёс я, не отрывая своего взора от женской груди.
Милая барышня нервничала, указывая рукой на распахнутую дверь душевой кабины, от чего её прелести колыхались из стороны в сторону окончательно лишая мой мозг возможности мыслить разумно.
— Да нет же, парень! Это совсем не хорошо! — взорвалась, было, женщина, но тут, же разом осеклась и, схватив меня обеими руками за грудки, дрожащим голосом взмолилась, — Я их боюсь до ужаса! Ты ведь мужчина, реши эту проблему! Прошу тебя!
Задача для меня была предельно ясна: Уничтожить ту самую многолапую дрянь, которая и подарила мне эти не забываемые впечатления. К чёрту логику, пора действовать!
Выхватив из кобуры свой штатный пистолет и заслав патрон в патронник, я величественно молвил, отведя свой взгляд от вожделенных колыханий:
— Да, не вопрос! Сейчас всё будет!
Смело шагнув в душевую кабину, и чуть не угодив прямо под струю воды, я замер, озираясь по сторонам и держа наготове оружие. Моё бурное воображение подпитанное естественными рефлексами организма, рисовало жуткие картины. Паук-людоед с окровавленными челюстями, злобно смотрит на меня, доедая чью-то конечность.
Но в душевой кабине было пусто. Вода с шумом падала на пол, источая клубы пара. На крючках висела форма лейтенанта тяжёлой пехоты, поверх которой красовался тот самый счастливчик — бюстгальтер. Это он изо дня в день заботливо обнимал пышные прелести барышни, не давая им возможности выскочить раньше времени.
«Раньше, какого такого времени?» — подумал я и поднял свой взор к потолку кабинки. Нечто мохнатое с множеством растопыренных лапок плюхнулось мне прямо на лицо. Атака паука оказалась неожиданной и весьма эффективной. Сделав рефлекторно шаг назад, я споткнулся о порог душевой кабинки и вывалился на улицу. Но схватить эту дрянь рукой и скинуть с себя, так и не решился.
По какой-то не понятной для меня причине, падая навзничь на спину, я умудрился пару раз пальнуть из пистолета в направлении кабинки. Выстрелы оказались меткими и легко перебили трубу с горячей водой.
Кипяток веером орошал мои так себе ушитые новые штаны. Паук сидел на моём лице, вцепившись в него от страха ещё крепче. Дамочка верещала, словно резаная с ужасом взирая на тот страх с волосатыми лапками, который почти целиком покрывал мой перепуганный лик.
Издав жуткий вопль, я схватил паука левой рукой и с силой сжал свои пальцы в кулак. Что-то мерзкое и вязкое брызнуло из насекомого, чуть ли не мне в рот. Надо полагать, что смерть паука была быстрой, и он не мучился в отличие от меня чувством отвращения.
Широко раздвинув ноги, и пытаясь убрать из-под фонтана горячей воды своё достоинство, я словно перепуганный краб начал пятится, назад ёрзая задом по земле.
Кипяток неожиданно закончился и всё стихло. Я, лёжа на спине, пытался стряхнуть со свое ладони останки паука, одновременно выплёвывая то, что попало мне в рот.
Ну, прямо сказать: — Картина маслом! Ни дать ни взять! Отличился! Герой на отдыхе!
— Это я полагаю… — послышался у меня над головой не торопливый и особо изысканно-издевательский голос Дуси, — У него от оргазма лицо такое счастливое?
— Дуся! Ты-то здесь зачем! — возмутился я, отплевавшись и перевернувшись на бок.
— Так ведь! Стреляли, сударь! — невозмутимо ответила старший сержант, переминаясь с ноги на ногу и осматриваясь по сторонам, констатировала, — Враг повержен, как я полагаю?
Глядя на то, как стряхнутые с моей руки останки паука сползают по стене, не подавая признаков жизни, дамочка пришла в себя и проскользнула в душевую.
— Вот же дерьмо! Гадость то, какая! — возмущался я, вставая на ноги и убирая ствол в кобуру.
— О! Это вы, батенька себя ещё со стороны не видели! — продолжала издеваться напарница, и надо было сказать, что повод для этого был уникальный, — То ещё кино получилось, доложу я вам!
— Ладно! Ладно! Проехали!
— У меня и запись есть! Посмотреть не желаешь на досуге?
— Эх! — вздохнул я с досадой, поглаживая руками мокрые штаны, — А так хорошо всё начиналось!
— Да, ладно! Не горюй, младший! — успокаивала меня Дуся с укоризною, — Жизнь штука короткая! Если сегодня не успел, значит — упустил навсегда! Это точно!
— Навсегда меня не устраивает! — злобно возразил я, вытирая лицо ладонью, — Я ещё, можно сказать, и жизни то толком не видел!
Дверь в душевую кабинку распахнулась. Перед нами стояла во всей красе, женщина в военной форме и звании лейтенанта тяжёлой пехоты. Я судорожно сглотнул и впервые за всё это время увидел милое лицо дамы. Шрамов на нём не было, как и косметики. Черты лица были выразительные, но женского в них осталось не много. Причёска была короткая, но назвать её мужской, было бы не верно. Оглядев меня с ног до головы, она молвила весьма приятным голосом:
— Пойдём, сержант! Нужно привести тебя в порядок!
— А… — протянул я, кивая в сторону Дуси.
— Конечно! Конечно! Какие могут быть вопросы! — замахала клешнями напарница, — Он весь ваш!
— Я и сам хорошо с этим справляюсь! — воспротивился я такому повороту дела, — Сам быстренько! Раз, раз, и всё в порядке! Первый раз что ли?
Дамочка неожиданно рассмеялась, думая о чём-то своём и прикрывая губы ладошкой. Дуся махнула своей клешнёй по воздуху и, зашагала прочь, ни чего не говоря.
— Эти приказ, сержант! Следуй за мной! — командным голосом произнесла лейтенант, сдерживая смех.
Глянув на меня ещё раз хитрыми горящими глазами, дамочка заразительно улыбнулась и резко развернувшись, пошла в сторону элитной казармы. Именно так мы называли между собой это красивое одноэтажное здание для избранных персон. Кротко завидуя и всё же мечтая о том, что бы однажды там оказаться.
Тщетно пытаясь осознать, что со мной происходит и чем мне всё это грозит я, словно привязанный шёл следом за лейтенантом, кося свой несдержанный взгляд на ту часть тела, что была ниже пояса. Идти следом за дамочкой было куда приятнее, чем шагать за Дусей по пустыне и лицезреть её бронированный угловатый зад перед собой.
Повернув в замке ключ привычным движением, дамочка открыла дверь своей комнаты. Оказавшись внутри, она бросила ключи на стол и обратилась ко мне:
— Заходи, — голос её стал более женственным и спокойным, — Снимай штаны, мокрые все. Сейчас высушим.
Я вошёл следом и прикрыл за собой дверь. Мой внутренний голос попытался было воспротивиться этому произволу старшего по званию, но здравый смысл взял верх и поэтому я просто замер как вкопанный, посреди маленькой комнаты.
Обстановка была скромной, всюду были разбросаны вещи хозяйки вперемешку с патронами и оружием. Дамочка скинула с себя китель и, схватив с кровати полотенце, наскоро стала вытирать свои мокрые волосы. Заметив краем глаза моё парализованное состояние, она, улыбнувшись, спросила:
— Чего застыл, сержант? Первый раз что ли?
— Нет! — ответил я неуверенно и зачем-то добавил, — А у вас тут уютно.
— Да ладно, расслабьсяпарень! Я ведь не кусаюсь!
Дамочка отбросила в сторону полотенце и, встряхнув головой, быстро подошла ко мне. Она ловко расстегнула мои мокрые брюки и стащила их вниз. Я заворожено любовался её чертами и изгибами тела, послушно переступая с ноги на ногу, давая возможность окончательно стащить с меня штаны.
Хозяйкой она была не плохой, но пользовалась этим даром, судя по всему исключительно редко. Забросив мою ушитую обновку на натянутую под потолком верёвку, она включила вентилятор.
Церемониться со мной она и не собиралась, как впрочем, и говорить лишних слов или оправдываться, тоже не спешила. Китель слетел с меня так же быстро, как и брюки и повис на той же верёвке. Моя юношеская оторопь неизбежно таяла под напором опытных женских рук, которые абсолютно точно знали, что и как нужно делать в данной ситуации.
Запустив ловкие пальцы в мою шевелюру, она прижалась ко мне всем своим телом. Её приоткрытые губы проплыли мимо моих губ, буквально в сантиметре. Тёплое дыхание, словно ураган обожгло все моё напряжённое тело. Это как раз и было то самое, о чём я так долго и вожделенно мечтал в краткие минуты перед отбоем.
Я совершенно потерял счёт времени и даже позабыл, на какой сейчас нахожусь планете. На какой-то миг мне даже показалось, что этой чёртовой войны никогда и не было вовсе, и все эти пережитые кошмары я просто случайно увидел в обычном фильме про выдуманную и чужую войну.
Она лежала на кровати, ничем не прикрытая, рядом со мной. За закрытыми жалюзями небольшого окна вечерело, и комната не спеша отдавалась во власть ночной темноты. Лейтенант привстала на локоть и повернулась ко мне. Строгие черты лица боевого офицера стали намного мягче и женственнее.
Она коснулась кончиками пальцев моего лица, словно желая запомнить каждую чёрточку и каждый заживший шрам. Глаза её сделались глубокими и печальными. Даже голос её изменился и стал тихим и грудным:
— Не говори мне своё имя, — попросила она очень тихо и трогательно.
— Почему? — спросил я шёпотом.
— Так легче терять, — она вздохнула и прижалась ухом к моей груди, — Я устала терять. Больше не смогу.
Я лежал, молча, поглаживая рукой её не послушные волосы, не зная чего ответить, прекрасно понимая, о чём она говорит и просит меня.
Эта злая тётка война, всегда забирает в первую очередь то, чего ты больше всего боишься потерять. Самое дорогое, то чего уже никогда не получится чем-либо заменить.
Да, конечно же, можно вновь и вновь начинать всё с начала, но рано или поздно силы твои иссякнут и вера в счастливую жизнь покинет тебя раз и навсегда. Ты ещё будешь потом какое-то время двигаться по инерции, так и не осознав до конца того, что некая часть тебя безвозвратно умерла.
А когда осознаешь случившееся то, скорее всего уже будешь просто искать на поле боя свою смерть. Конечно же, она не захочет тебя забирать раньше времени, но ты будешь всячески на этом настаивать, и рано или поздно она согласится и заберёт то, что от тебя осталось в свой мир.
Станет ли от этого легче? Откуда мне знать! Я ведь там ещё никогда не был, как впрочем, и не собираюсь в ближайшее время. А по сему, я готов поспорить с судьбой и даже возразить ей если придётся на этот счёт. Лейтенант, безусловно, права! Ненужно не к кому привязываться, как в прочем и хоронить себя раньше времени тоже не годится.
Нужно цепляться за эту жизнь каждую секунду своего существования и стараться прожить каждое мгновение так, словно оно последнее в твоей жизни.
— Это было больно? — спросил я, проведя еле прикасаясь рукой по большому рваному шраму на её животе.
— Нет. Я была под воздействием транквилизаторов, — она положила свою руку на мою и прижала её к животу, — Боль пришла позже, когда я поняла, чего лишилась навсегда.
— Принять потерю, порой куда сложнее, чем пройти несколько кругов настоящего ада, — в какой-то момент мне показалось, что я чувствую её боль, словно бы она была и моей болью тоже.
— Странно…
— Чего странно?
— Ты выглядишь как мальчишка, — лейтенант подняла свою голову, вглядываясь вновь сквозь сумрак в моё лицо, — Но о вас с Дусей, в части, чуть ли не легенды уже ходят.
— Так уж и ходят.
— Поначалу многие посмеивались. Некоторые даже жалеть тебя пытались. Говорили, мол, не повезло парню с напарницей, — мимо казармы проехала машина, коротко осветив окно фарами, — А потом всё разом изменилось, когда вы с сержантом сухогруз в пустыне нашли, да ещё и на базу, на чужом транспорте вернулись, выполнив приказ.
— Было дело. Пошумели тогда немножко, — я улыбнулся, вспоминая то задание.
Мы лежали поперёк разгромленной кровати, слушая тихий шелест вентилятора под потолком. На душе у меня было тепло и чисто. Штаны мои, судя по всему, высохли, но запрыгивать в них я ещё не собирался.
Мыслей в голове почти не было и от этого редкого состояния всё в моей будущей жизни казалось лёгким и простым. Смерть так смерть — придёт не спросит. Жизнь так жизнь — значит, буду выживать и дальше. Но бездарно прожигать её, мне теперь уже точно, совсем не хотелось.
Я приподнял свою голову с матраса и поцеловал лейтенанта в губы. Она ответила взаимностью и еле заметно улыбнулась. У нас была ещё вся ночь впереди, словно целая жизнь. Заулыбавшись во всю ширину от того что вспомнил некоторые детали одного отчёта, я сказал ей:
— А я ведь знаю твоё имя!
— Откуда? Ты ведь не штабной! — лейтенант поправила свои волосы рукой.
Судя по всему, её это не сильно удивило. Но и не расстроило.
— Нет, не штабной. Зато бывший координатор, — я сладостно потянулся и закинул руки за голову.
Так было лучше видно её лицо, и не только его.
— Значит, теперь у тебя есть весомый повод ощутить боль потери, — лейтенант легла рядом со мной, глядя на вентилятор.
— Твой позывной — «Шакира», — победно произнёс я, — Ходят легенды о том, что услышав его в эфире, некоторые бросали свои позиции, наложив в штаны.
— Мне нечем гордится! — отрезала лейтенант.
Лицо её стало напряжённым, а взгляд пустым.
— Кто знает, как всё бы могло повернуться, не отправь ты этих врагов к праотцам? — предположил я, приподнявшись на локоть, — Многие из тех, кто выжили, обязаны тебе своей жизнью! Возможно и я в их числе тоже.
— Не придумывай! Ты то, каким боком оказался в их числе?
— Кира! — обратился я к лейтенанту, — Всё в этом безумном мире взаимосвязано и не случайно! Ты ведь знаешь об этом.
— Знаю! — Кира перевернулась на живот и продолжила, — Только легче от этого не становится! Война забрала у меня всё и даже мою душу!
— А вот это не правда! — возразил я, поглаживая рукой по спине лейтенанта, — Душу нельзя забрать так вот просто. А вот продать — запросто! Но ты точно не такая!
— Откуда ты знаешь, какая я на самом деле? — возмутилась Кира, отпрянув от моей руки, — Легко говорить сейчас! А как я должна была поступить тогда? Эти чёртовы подростки! Они до сих пор так и стоят у меня перед глазами!
— Больше чем уверен, что другого выбора у тебя просто не было!
— Выбор есть всегда! — резко возразила Кира и присела на кровати.
— Всё так! Не спорю! Но поступи ты тогда иначе, то сейчас бы ещё сильнее себя со свету сживала и возводила бы себе в вину, то, что от тебя ровным счётом и не зависело.
— Откуда ты знаешь? Тебя там не было! — на глазах Киры навернулись слёзы.
— Эти чёртовы подростки, на днях меня чуть на ремни не порезали! Если бы не Дуся, чёрта с два я сейчас бы тут сидел и улыбался! — я тоже занервничал, вспомнив этот случай.
— Прости! — тихо попросила Кира и приникла к моей щеке сухими губами.
Слёзы текли из её глаз. Всё тело содрогалось от пережитой боли. Я обнял её крепко-крепко и поцеловал в макушку головы.
— Всё нормально, — прошептал я, поглаживая рукой по её плечу, — Кто знает? Может именно нам и суждено пережить весь этот ужас войны и рассказать об этом потомкам?
— Может быть. Зарекаться здесь бессмысленно, — лейтенант, легенда целой армии, шмыгала носом, вытирая рукой слёзы.
— Ты нужна мне, — сказал я уверенно с содроганием в голосе.
— Зачем я тебе? Я ведь уже старая для твоих лет! — спросила Кира и посмотрела в мои глаза.
— У меня с девчонками как-то сразу не заладилось. Ещё когда в роте координаторов служил, — ответил я, немного стесняясь собственной откровенности, — А после недавнего события с роботом-лазутчиком… — я сделал небольшую паузу, подбирая слова, — Думаю, вообще теперь никогда ничего путного не выйдет!
— Я слышала эту историю. Говорят, что ты вычислил лазутчика по движению груди. Это правда?
Кира повалила меня спиной на кровать и нависла сверху. Её мокрые от слёз глаза вновь ожили и наполнились коварной женской хитрецой.
— Именно так, лейтенант всё и было! — взбодрился я, чётко осознавая тот факт, что очередной экзамен судьбы мне таки удалось сдать на отлично, — Таких специалистов в этой области как я, во всё мире не сыщешь!
— А вот это мы сейчас и проверим! — предложила Кира, наклоняясь надо мной всё ниже.
— Ну, смотри! Пощады не будет! Сама напросилась! — предупредил я и начал оправдывать своё высокое и только что придуманное звание.
— Ох! Напугал кошку сметаной! — Кира вновь глубоко задышала и больше не говорила ни слова.
Не верьте тем, кто говорит, что у войны зловещее лицо. Оно ровным счётом такое, какое было у меня в тот момент, когда мне пришлось в бою убивать своих врагов что бы выжить самому и спасти от смерти тех, кто остался за моей спиной. Враги не оставили мне выбора, а значит и поступить иначе я уже не мог. У войны много лиц, и одно из них теперь очень сильно похоже на моё лицо, с грустными, но человеческими глазами.
