Книга: Гость Дракулы (сборник)
Назад: Принц Роз
Дальше: Строитель Теней

Невидимый великан

В Стране-под-Закатом время идет почти так же, как и здесь.
Много лет прошло, и много перемен случилось с тех пор, когда правил добрый король Маго. Люди, жившие в те времена, едва ли узнали бы свою прекрасную землю, если бы увидели ее снова.
Увы, перемены, о которых я говорю, были нерадостными. Любовь и уважение к королю остались в прошлом, люди стали более эгоистичными и жадными, стремясь урвать для себя всё, что только можно. Некоторые стали очень богатыми, но бедных было много больше. Большинство красивых садов пришли в запустение, а королевский дворец тесным кольцом окружили дома, и в некоторых из них ютилось очень много людей, каждый из которых мог позволить себе платить только за его часть. Словом, вся прекрасная Страна-под-Закатом изменилась, а жизнь ее населения стала печальной. Дороги перед правителем больше не устилали, как прежде, розами; люди почти забыли принца Зафира, умершего много лет назад, и смеялись над самой мыслью о великанах – они не боялись их, потому что никогда не видели. Некоторые говорили:
– Ерунда! Чего там бояться? Даже если когда-то и были великаны, сейчас их нет.
И поэтому люди пели, плясали и пировали, как прежде, и думали лишь о себе. Духи, охранявшие эту землю, очень, очень печалились. Их огромные белые крылья опускались, когда они стояли на своем посту у Портала Страны. Они прятали лица, а их глаза затуманились от постоянных слез, и они уже не замечали, проходят ли мимо них злые существа. Они пытались заставить людей думать о своих дурных поступках, но не могли оставить свой пост, и люди, слыша их стоны по ночам, говорили:
– Послушайте, как вздыхает ветерок; как это приятно!
У нас тоже всегда так бывает: когда мы слышим вздохи ветра, стоны и рыдания вокруг наших домов в тоскливые ночи, мы не думаем, что наши Ангелы грустят о наших неблаговидных поступках, но считаем, что просто надвигается гроза. Так и Ангелы Страны-под-Закатом вечно печалились, оплакивая свою немоту, так как, хотя они и умели говорить, их не слышали те, к кому они обращались.
Но был в Стране один добрый старик по имени Ноул. Жил он в глуши, вдали от города, в доме, построенном из огромных каменных блоков. Пока люди смеялись при мысли о великанах, Ноул качал головой, слушая их, и говорил:
– У Короля-Смерти много детей, и в болотах еще живут великаны. Пускай вы их не видите, но они там, и единственный оплот безопасности – там, где живут терпеливые, преданные сердца.
В городе было много больших старых домов во много этажей, и в этих домах жило много бедняков. Чем выше вы поднимались по крутой лестнице, тем беднее были жившие там люди, а в мансардах ютились такие бедняки, что с наступлением утра они не знали, смогут ли что-нибудь поесть за весь долгий день. Это было очень, очень грустно, и добрые дети заплакали бы, если бы увидели их страдания.
В одной из таких мансард жила в полном одиночестве маленькая девушка по имени Зайа. Она была сиротой, так как ее отец умер много лет назад, а бедная мать, которая давно работала из последних сил ради своей дорогой доченьки, ее единственного ребенка, тоже недавно умерла.
Когда бедняжка Зайа увидела, что мать ее лежит мертвой, она плакала так горько, так долго грустила и страдала, что совсем забыла о том, что ей не на что жить. Хорошо что бедные люди, жившие в том же доме, отдавали ей часть своей еды, чтобы она не умерла с голоду.
Через какое-то время Зайа попыталась начать работать, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Мать научила ее делать цветы из бумаги, и когда девушка набирала полную корзину таких цветов, то выносила их на улицу и продавала. Она делала разные цветы: розы и лилии, фиалки и подснежники, примулы и резеду и еще много красивых, милых цветов, которые растут только в Стране-под-Закатом. Некоторые цветы она мастерила по памяти, но иногда ей нужен был образец. Тогда Зайа клала в корзину бумагу, ножницы, клей и кисти, и все те вещи, которые могли ей понадобиться для работы, и шла в сад, принадлежащий одной доброй даме, где росло множество красивых цветов.
Иногда, вспоминая свою дорогую умершую мать, Зайа сильно грустила, и тогда слезы лились из ее глаз ручьем. Часто девушка чувствовала, что мать смотрит на нее с небес, или видела ее нежную улыбку в лучах солнца на воде; тогда сердце ее радовалось, и Зайа пела так прекрасно, что птицы прекращали петь сами и слетались к ней, чтобы послушать ее. Девушка очень подружилась с птицами, и иногда, когда она заканчивала петь песню, они вместе плакали, а потом птицы окружали ее кольцом и чирикали так, что становилось понятным – они просят ее:
– Спой нам еще. Спой еще!
И она пела, а потом просила спеть их, и получался настоящий концерт. Через некоторое время птицы так привыкли к Зайе, что залетали к ней в комнату и даже строили там гнезда. Куда бы ни шла Зайа, птицы летели вслед за ней, и видевшие это люди говорили:
– Посмотрите на эту девушку! Птицы знают ее и так любят. Должно быть, она и сама наполовину птица.
Из-за того, что так много людей говорили подобное, некоторые глупцы верили услышанному. Они качали головами, когда умные люди смеялись над ними, и говорили:
– Действительно, так и есть. Вы послушайте, как она поет – ее голос красивее птичьих.
Вот почему к Зайе прилипло прозвище Большая Птица, и вредные мальчишки на улице кричали ей вслед эти слова, желая причинить боль. Но Зайе не было неприятным данное ей имя. Напротив, она купалась в любви и доверии своих маленьких сладкоголосых любимцев и сама хотела, чтобы ее считали похожей на них. Да и то сказать, совсем недурно было бы некоторым избалованным мальчикам и девочкам стать такими же добрыми и безобидными, как маленькие птички, которые трудятся день-деньской ради своих беспомощных птенчиков: строят гнезда, приносят им еду и так терпеливо высиживают свои маленькие пестрые яйца.
Однажды вечером Зайа сидела в своей мансарде и смотрела на город. Стоял чудесный летний вечер, и из окна мансарды открывался прекрасный вид через много улиц на большой собор, шпиль которого поднимался в небо даже выше главной башни королевского дворца. Не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка, и дым из печных труб поднимался прямо вверх, все выше и выше, пока не исчезал совсем. Но девушку не радовала эта картина напротив, ей было очень грустно и одиноко, ведь впервые за много дней все ее друзья-птицы вдруг покинули Зайю, и она не знала, куда они пропали.
Девушка вспоминала одну историю, которую когда-то рассказала ей покойная мать – как принц Зафир убил великана и гадала, каким был этот принц. «Как же, наверное, счастливо жили люди, когда Зафир и Колокольчик были их королем и королевой», – думала она. Потом девушка задумалась о том, были ли в те славные времена голодные дети, и правы ли люди, когда говорят, что сейчас больше нет великанов?
С этими мыслями она продолжала работать у открытого окна, но вскоре подняла взгляд от незаконченного цветка и посмотрела вдаль, через город. Картина, представшая взору Зайи, была столь ужасна, что девушка тихо вскрикнула от страха и изумления и высунулась из окна, приставив ладонь к глазам, чтобы лучше видеть.
В небе над городом она увидела огромную темную фигуру с поднятыми руками. Ее покрывали колоссальные одежды из тумана, растворяющиеся в воздухе, так что Зайа видела только лицо и страшные прозрачные руки. Эта фигура выглядела такой могучей, что город под ней казался детской игрушкой. А ведь она все еще находилась далеко от города.
Девушке показалось, что от страха у нее остановилось сердце, и она подумала: «Значит, великаны не умерли. Это один из них».
Быстро сбежав по длинной лестнице, Зайа выскочила на улицу и закричала:
– Смотрите! Смотрите! Великан! Великан! – с этими словами она указала рукой на фигуру, которая по-прежнему двигалась в сторону города.
Люди посмотрели вверх, но, ничего не увидев, рассмеялись и сказали:
– Девочка сошла с ума.
Бедная маленькая Зайа испугалась еще больше и побежала по улице с криками:
– Смотрите, смотрите! Великан, великан!
Увы, ее никто не слушал, все лишь повторяли: «Девочка сошла с ума» – и шли дальше по своим делам.
Потом девушку окружили вредные мальчишки и закричали:
– Большая Птица потеряла своих приятелей! Она видит в небе большую птицу и хочет ее достать!
И мальчишки принялись сочинять о Зайе стишки-дразнилки, а потом распевать их, приплясывая вокруг бедняжки.
Кое-как вырвавшись от насмешников, Зайа пустилась бежать. Выскочив из города, она устремилась в поля, простиравшиеся за ним, но по-прежнему видела перед собой огромную фигуру в воздухе.
Она бежала все дальше и дальше, и с каждым шагом небо становилась чуть темнее. Зайа видела только облака, но в них смутно вырисовывалась фигура великана, висящая в воздухе.
Холодный туман сомкнулся вокруг бедняжки; казалось, великан приближается, надвигается на нее. Зайа подумала обо всех бедных людях в городе, опустилась на колени и, умоляюще подняв руки, громко воскликнула:
– О, могучий великан! Пощади их, пощади!
Но великан продолжал двигаться вперед, будто ничего не слышал.
Девушка опять закричала:
– О, могучий великан! Пощади их, пощади!
Потом она склонила голову и зарыдала, а великан продолжал двигаться вперед, к городу, хотя и очень медленно.
Неподалеку, в дверях маленького домика, построенного из больших камней, стоял старик, но Зайа его не видела. Когда старик увидел, как девушка встала на колени и подняла руки, на его лице отразились страх и изумление. Когда же он услышал слова «О, могучий великан», старик пробормотал себе под нос:
– Этого я всегда и боялся. Значит, есть еще великаны, и это воистину один из них.
Потом он посмотрел вверх, но ничего не увидел и снова пробормотал:
– Я ничего не вижу, но эта девочка – видит; и все-таки я опасался, так как что-то мне подсказывало, что опасность существует. Поистине, знание делает человека еще более слепым, чем неведение.
Маленькая девушка, все еще не подозревая, что рядом с ней находится другой человек, снова крикнула голосом, исполненным страдания:
– О, могучий великан, не причиняй, не причиняй им зла! Если кто-то должен пострадать, пусть это буду я. Возьми меня и делай со мной все, что пожелаешь. Я готова умереть, но пощади их, могучий великан!
Но великан не слышал, зато Ноул – потому что именно он был тем стариком – почувствовал, как его глаза наполнились слезами, и сказал себе:
– О, благородное дитя! Как она отважна, раз готова пожертвовать собой!
И, подойдя ближе, он опустил ладонь на склоненную голову Зайи.
Почувствовав его прикосновение, Зайа вздрогнула и оглянулась, но увидев, что это Ноул, успокоилась – она знала, какой он мудрый и добрый, и понимала: если кто-то и может ей помочь, то только этот старик. И девушка прижалась к Ноулу, спрятав лицо на его груди, а он гладил ее волосы и утешал ее, хоть по-прежнему ничего не видел.
Холодный туман пронесся мимо, и когда Зайа взглянула вверх, то увидела, что великан миновал их и движется по направлению к городу.
– Пойдем со мной, дитя мое, – сказал ей старик, и они, поднявшись, вошли в его жилье, построенное из огромных камней.
Оказавшись внутри, Зайа вздрогнула: слишком уж дом Ноула походил на склеп. Старик почувствовал ее дрожь, так как все еще обнимал девушку за плечи, и сказал:
– Не плачь, малышка, и не бойся. Это место напоминает мне и каждому, кто сюда приходит, что в конце концов мы все окажемся в могиле. А для меня оно давно стало милым домом.
После этого маленькая девушка успокоилась и стала внимательно осматривать все вокруг. Она увидела всевозможные замысловатые инструменты и множество трав, которые сушились в пучках на стенах – как незнакомые ей, так и известные, лекарственные. Старик молча наблюдал за девушкой, пока не улетучился ее страх, а потом сказал:
– Дитя мое, ты видела черты лица великана, когда он проходил мимо?
– Да, – ответила Зайа.
– Можешь ли ты описать его лицо и фигуру? – задал новый вопрос Ноул.
И тут Зайа начала рассказывать ему об увиденном. Что великан такой огромный, что заполнил собой все небо. Что его громадные руки были вытянуты вперед, а пышные одежды окутывали тело, и их шлейф сливался с воздухом вдали. Что у него лицо сильного мужчины, безжалостное, но не злое; и что у него слепые глаза.
Услышав это, Ноул содрогнулся, так как понял, что это очень страшный великан; и сердце его облилось кровью от жалости к обреченному городу, так много людей в котором должно умереть во грехе.
И тогда Ноул и Зайа решили попытаться предупредить обреченных людей еще раз и, не откладывая, поспешили к городу.
Когда они вышли из маленького домика, Зайя увидела впереди великана – он двигался к городу. Старик и маленькая девушка поспешили дальше, и, когда прошли сквозь холодный туман, Зайа, оглянувшись, увидела великана позади.
Вскоре они пришли в город.
Странно было видеть этих двоих, что так спешили рассказать людям об ужасном бедствии, которое на них надвигается. Длинная белая борода и волосы старика и золотые локоны девушки развевались у них за спиной на ветру – так быстро они шли. Лица обоих были бледными, как смерть. Позади них, видимый лишь глазами девушки с чистым сердцем, медленно и неотвратимо продвигался вперед призрачный великан, висящий в вечернем воздухе, как темная тень.
Увы – жители города не видели великана и лишь насмехались над предостережениями старика и девушки, с издевкой говоря:
– Что за чепуха! Великанов давно уже нет на свете!
И они шли дальше по своим делам, со смехом и шутками.
Тогда старик поднялся на нижнюю ступеньку возле большого фонтана, возвышаясь над толпой, а девушка встала рядом с ним, и сказал так:
– О, люди, живущие в Стране, я хочу предупредить вас, пока еще не поздно. Эта девочка с чистым сердцем, настолько невинная, что даже птички, которые боятся людей, окружают ее без страха, сегодня ночью видела в небе фигуру грозного великана, надвигающегося на наш город. Для меня, как и для вас, в небе нет ничего, и все-таки послушайте, что я скажу. Ничего не зная о том, что еще один великан вторгся на нашу землю, я сидел задумчиво в своем жилище, и без всякой причины и основания мое сердце наполнилось внезапным страхом. Я встал и посмотрел на север и на юг, на восток и на запад, вверх и вниз, но не смог увидеть ничего опасного. И я сказал себе: «Мои глаза затуманили сто лет наблюдения и ожидания, и поэтому я ничего не вижу». И все же, о, люди, живущие в Стране, хотя столетний возраст лишил меня способности хорошо видеть то, что вокруг, он же сделал мой внутренний взор – взор моей души – более острым. Я снова вышел и увидел эту маленькую девушку, которая стояла на коленях и умоляла великана, невидимого для меня, пощадить город; но чудовище ее не слышало, а если и слышало, то не отвечало ей. Поэтому мы пришли, чтобы предостеречь вас. Девушка говорит, что великан подходит к городу, и потому я предостерегаю вас: прислушайтесь к ее словам, пока у нас еще есть время.
Но люди не слушали его; они опять насмехались, и издевались, и говорили:
– Смотрите, и эта девушка, и старик, – оба сумасшедшие.
С этими словами они разошлись по домам, и плясали, и пировали, как раньше. А потом появились негодные мальчишки, которые стали насмехаться над девушкой и стариком, говоря, что Зайа потеряла своих птиц и от того сошла с ума; и были новые издевательские песенки, исполненные с гримасами и ужимками.
Зайа была так опечалена судьбой бедных людей, что не обращала внимания на жестоких мальчишек. Видя, что она не смотрит на них, некоторые из сорванцов разозлились и, отойдя в сторонку, принялись швырять в старика и девушку всякую всячину, издеваясь пуще прежнего.
С печалью в сердце Ноул взял девушку за руку и увел ее из города в свой дом, построенный из больших камней. В ту ночь Зайа спала, окруженная ароматом сушеных трав, а старик держал ее за руку, чтобы ей не было страшно.
Утром Зайа проснулась рано и разбудила Ноула, уснувшего в своем кресле.
Подойдя к двери, девушка выглянула наружу, и сердце ее затрепетало от радости: там, словно поджидая свою любимицу, сидели ее птички, и их стало даже больше, чем прежде. Когда птицы увидели маленькую девушку, они громко, радостно запели и стали дурачиться и кружиться в воздухе, хлопая крылышками, и выглядели так забавно, что Зайа невольно рассмеялась.
Когда Ноул и Зайа съели свой скудный завтрак и покормили пернатых друзей, они с печалью в сердце отправились в город, чтобы еще раз попытаться образумить его жителей. Птицы летали вокруг них по дороге и, чтобы развеселить девушку и старика, пели так радостно, как только могли, хотя и у них и на сердце было тяжело.
Всю дорогу Ноул и Зайа видели перед собой огромного великана, похожего на тень, – он уже подошел к самой окраине города.
Как и в прошлый раз, вокруг девушки и старика собралась большая толпа горожан, но люди еще пуще смеялись над их предостережениями, а вредные мальчишки бросали камни и палки в птиц и даже убили некоторых из них. Бедная Зайа горько плакала, а на сердце у Ноула стало очень тяжело. Через некоторое время, когда они ушли от фонтана, Зайа посмотрела вверх и вздрогнула от радости и удивления, потому что огромного темного великана нигде не было видно. Она закричала от радости, а люди смеялись и говорили:
– Хитрая девчонка! Она видит, что мы ей не верим, и делает вид, будто великан ушел.
Кто-то сказал:
– Давайте бросим ее в фонтан. Это будет уроком для всех лжецов, которые хотят нас напугать.
С угрозами, горожане стали приближаться к Зайе. Бедная маленькая девушка прижалась к Ноулу. Старик очень помрачнел, когда она сказала, что больше не видит великана, и теперь замер, словно во сне, погрузившись в раздумья, но очнулся от прикосновения девушки и, сурово заговорив с людьми, велел им идти прочь. Тогда горожане напустились и на него, сказав: раз старик поддерживал ложь Зайи, его тоже следует окунуть в фонтан. Они окружили обоих, собираясь их схватить, и тот, который был их вожаком, уже протянул руку, но вдруг с тихим вскриком прижал ее к боку, а когда остальные обернулись и удивленно посмотрели на него, ужасно закричал. Потом, на глазах у всех собравшихся, лицо этого человека почернело, он упал на землю, корчась от страшной боли, а потом умер.
Завопив от ужаса, люди бросились бежать.
– Великан! Великан! Он и правда среди нас! – кричали они, и страх их лишь усиливался от того, что они по-прежнему не видели опасности. Но не успели люди покинуть базарную площадь, в центре которой находился фонтан, как многие упали замертво.
В центре площади стояли на коленях старик и маленькая девушка и молились, а птицы сидели вокруг фонтана, молчаливые и неподвижные, и не было слышно ничего, кроме криков людей вдалеке. Их вопли звучали все громче и громче, так как Великан-Чума был уже среди них, и бежать было уже слишком поздно.
Увы! Страна-под-Закатом в тот день услышала множество стенаний. Наступила ночь, но никто не спал – иные от страха, а другие от душевной боли, и не было покоя никому, кроме мертвых. Они распростерлись повсюду – неподвижные, безжизненные, и даже холодный свет луны и тени от плывущих облаков, облизывавшие тела, не могли придать им видимость жизни. И еще в течение многих дней в Стране-под-Закатом царили боль, горе и смерть.
Ноул и Зайа делали все, что могли, чтобы помочь бедным людям, но что они могли, когда по Городу бродил невидимый великан, и никто не знал, к кому он прикоснется своей холодной как лед рукой. Кое-кто из жителей пытался найти спасение за городскими стенами, но как бы люди ни старались, как бы быстро ни бежали, они все равно оставались во власти невидимого великана. То и дело чудовище превращало теплые сердца в лед своим дыханием и прикосновением, и люди падали замертво. Впрочем, великан пощадил некоторых беглецов, но часть из них умерли от голода, а остальные в унынии вернулись в город, чтобы встретить свой конец среди друзей. И с ночи до утра не было окрест ничего, кроме горя и стенаний.
А что же Зайя? Ее маленькие друзья-птички не оставили свою любимицу в трудный час. По-видимому, они замечали приближение великана, когда никто, даже сама девушка, еще ничего не видел, и сообщали ей о приближении опасности, словно умели разговаривать.
Сначала Зайа и Ноул каждый вечер возвращались в дом из больших камней, а с наступлением утра снова шли в город, утешая бедных больных людей, принося им пищу и лекарства, которые изготавливал искусный мудрец-Ноул. Так они сохранили много драгоценных жизней; спасенные ими люди были очень благодарны и после этого жили более праведной и не такой эгоистичной жизнью. Через несколько дней, однако, Зайа и Ноул обнаружили, что бедные больные нуждаются в помощи ночью еще больше, чем днем, и поэтому стали проводить в городе все время.
В ранний час, на рассвете, Зайа выходила на улицу подышать утренним воздухом, и там ее ждали ее пернатые друзья, только что очнувшиеся ото сна. Они пели радостные песни, подлетали к девушке, садились к ней на плечи и на голову и целовали ее. Если же она направлялась к тому месту, к которому ночью прикоснулся своей смертоносной рукой Великан-Чума, птицы порхали впереди нее и пытались помешать ей, крича на своем языке: «Вернись! Вернись!» Они клевали ее хлеб и пили из ее чашки до того, как Зайа начинала есть и пить, и, когда чувствовали опасность – ибо холодная рука великана прикасалась ко всему, – кричали: «Нет, нет!»; тогда девушка не притрагивалась к еде сама и не позволяла другим. Часто случалось так, что бедная маленькая птичка падала, трепеща крылышками, пока клевала хлеб или пила из чашки, и умирала; но даже тогда она радостно щебетала, глядя на свою хозяйку, ради которой была счастлива погибнуть. Когда же птички обнаруживали, что хлеб и вода чисты и не опасны, они беззаботно хлопали крылышками, весело смотрели на Зайю и издавали радостные звуки, выглядя так задорно, что бедная грустная девушка невольно улыбалась.
Одна из птичек всегда пробовала хлеб несколько раз, пока не убеждалась, что он хороший, так что у нее получался довольно плотный завтрак. Иногда она продолжала клевать до тех пор, пока Зайа не грозила ей пальцем с ласковым укором, говоря: «Не жадничай!», и тогда птичка отскакивала в сторону, делая вид, что она тут ни при чем. Другая, малиновка с грудкой цвета алого заката, любила Зайю так, что и представить себе невозможно. Когда она пробовала еду и понимала, что та хороша, птичка брала в клюв маленький кусочек, взлетала и клала его девушке в рот. А еще все птички, которые пробовали воду из чашки Зайи и понимали, что питье хорошее, поднимали головки, вознося благодарственную молитву Богу; с тех самых пор все маленькие птички поступают так и никогда не забывают поблагодарить Всевышнего, в отличие от некоторых неблагодарных детей.
Так жили Ноул и Зайа, хотя многие вокруг них умирали, а великан все еще оставался в городе. Погибло так много людей, что можно лишь удивляться тому, что кто-то из них уцелел, ведь только когда город начинает пустеть, его жители начинают задумываться о том, как много их обитало в нем прежде.
Бедняжка Зайа стала такой бледной и худой, что походила на тень, а спина Ноула из-за страданий последних недель согнулась сильнее, чем за сто прежде прожитых лет. Но несмотря на то, что эти двое устали и измучались, а многие птички погибли, они продолжали трудиться, помогая больным.
Однажды утром старик настолько ослабел, что уже не мог держаться на ногах. Испугавшись, Зайя спросила его:
– Ты болен, отец? – теперь она всегда называла Ноула отцом.
И – увы! – слабый и тихий, но бесконечно нежный голос ответил ей:
– Да, дитя, боюсь, конец мой близок. Отведи меня домой, чтобы я мог умереть там.
Услышав эти слова, Зайа тихо вскрикнула. Она упала перед стариком на колени, крепко обняла его и горько заплакала. Впрочем, у нее было мало времени на рыдания, потому что Ноул с трудом поднялся на ноги; видя, что ему нужна помощь, девушка вытерла слезы и подставила Ноулу свое плечо.
Старик взял свой посох и, поддерживаемый Зайей, кое-как дошел до фонтана в центре рыночной площади. Там он присел на нижней ступеньке, словно у него внезапно кончились силы. Почувствовав, что Ноул становится холодным как лед, Зайа поняла, что великан прикоснулся к нему своей леденящей рукой.
Тогда, сама не зная, почему, девушка взглянула вверх – туда, где в последний раз видела великана, когда они с Ноулом стояли возле фонтана. И – о чудо! Пока она смотрела туда, держа Ноула за руку, она увидела, что ужасная темная фигура, которая так долго оставалась невидимой, все более ясно вырисовывается на фоне облаков. Лицо великана было суровым, как и всегда, а его глаза по-прежнему оставались слепыми.
И тогда, все еще крепко держа Ноула за руку, Зайа крикнула:
– Не его, не его! О, могучий великан! Не его! Только не его!
Склонив голову, бедная маленькая девушка заплакала, и сердце ее наполнилось таким страданием, что на слепые глаза темного великана тоже навернулись слезы, которые упали, подобно росе, на лоб старика.
– Не горюй, дитя мое, – прошептал Ноул. – Я рад, что ты снова видишь великана, ибо у меня есть надежда, что теперь он покинет наш город и избавит его от страданий. Я – последняя жертва, и потому умру с радостью.
Тогда Зайа встала перед великаном на колени и сказала:
– О, пощади его! Сжалься! Возьми меня, если хочешь, но пощади его!
Лежащий старик приподнялся на локте и сказал ей:
– Не горюй и не ропщи на судьбу, моя малышка. Я искренне верю, что ты бы с радостью отдала свою жизнь вместо моей. Но мы должны отдавать ради блага других людей то, что для нас всего дороже. Благослови тебя Господь, моя малышка, и всего тебе хорошего. Прощай! Прощай!
И, как только последнее слово сорвалось с его губ, Ноул стал холодным как смерть, и душа его отлетела, а Зайа опустилась на колени и стала молиться. Когда же она вновь посмотрела вверх, то увидела, что темный великан уходит прочь.
На ходу он обернулся, и девушка почувствовала, что его слепые глаза смотрят в ее сторону, будто великан старается разглядеть ее. Потом он поднял огромную призрачную руку, все еще окутанную туманным саваном, словно благословляя Зайю, и ей показалось, что ветер донес до нее то ли стон, то ли эхо слов:
– Невинность и преданность спасут землю.
Прошло немного времени, и она разглядела вдали, как мрачный Великан-Чума приблизился к границам Страны, прошел сквозь Портал, охраняемый Ангелами, и скрылся в лежащей за ним пустыне – навсегда.
Назад: Принц Роз
Дальше: Строитель Теней