Глава четырнадцатая

Глядя в окно поезда, я наблюдала за тем, как фонари и кирпичные здания сменяются деревьями и уходящими к горизонту холмами.

– Далеко ли до Гэдстона? – спросила я.

– До самого города часа три, – ответил Джекаби.

Как только мы вошли в купе, Джекаби принялся заполнять кожаный мешочек бусинами от четок, пригоршней сушеных трав, а последним положил какой-то синий шарик, похожий на глаз. Потом он встал прямо на сиденье, повесил пухлый мешочек над дверью, прикрепив его булавкой, и с шумом плюхнулся на подушку.

– Гэдстон расположен у самого входа в долину, так что нам придется ехать еще час-другой в экипаже, прежде чем доберемся до места назначения.

Большой город и вправду остался позади, и теперь мы мчались под перестук колес по холмистому ландшафту Новой Англии. Весна вступала в свои права, поля зеленели и покрывались яркими цветами. Вдали от серых зданий и мрачноватых улиц Нью-Фидлема преследующее меня беспокойство сменилось волнующим возбуждением. Впереди нас ожидало не только новое дело, расследование которого обещало стать весьма увлекательным; меня ждала доисторическая находка, о которой я мечтала с тех пор, как покинула Англию.

Гэдстон оказался небольшим городком. По пути к нему нас встречали редкие дома, расположенные посреди широких, по большей части нетронутых природных просторов. Ближе к самому городку здания стояли теснее, все больше напоминая жилые районы, но даже самый маленький участок занимал не менее полуакра. Постепенно дома сближались и сближались, и когда поезд уже с шипением замедлился, чтобы остановиться у скромного вокзала, нашему взору предстало нечто вроде городского центра. Проехав мимо жизнерадостной ярко-красной школы и потрепанного зернохранилища, поезд наконец-то замер. Из-за крыш ближайших домов выглядывал белый шпиль церкви.

Собрав вещи, мы вышли из вагона. Не успели мы покинуть вокзал, как нас встретил запах пыли и лошадей, смешанный с более приятным ароматом, доносившимся из пекарни напротив. Гэдстон оказался уютным, приятным городком. Не знаю даже, чего я ожидала: тускло освещенные салуны и перестрелку дерзких ковбоев под палящим полуденным солнцем? Мимо нас прошла местная парочка, поприветствовавшая нас и отвлекшая меня от посторонних мыслей. Я улыбнулась и приветливо кивнула в ответ. Их искренняя доброжелательность заставила меня еще острее ощутить, что я покинула большой город, вежливость в котором по большей части сводилась к тому, чтобы избегать взгляда прохожих и стараться не столкнуть их с тротуара.

– Похоже, мы не одни решили сегодня совершить путешествие в долину. – Джекаби взмахом руки показал на стоявший чуть далее по дороге дилижанс зверолова. Обветшалые доски и грубый брезент казались в небольшом городке более уместными, хотя повозка заметно выделялась и здесь. Хадсон поставил ее прямо у дверей лавки с деревянной вывеской, на которой красовалась простая надпись «Койот Билли». Мускулистые кони неторопливо перебирали копытами в ожидании хозяина.

У дверей Джекаби замедлил шаг, поднял руку и словно ощупал воздух перед собой, как это он делал на вокзале.

– Сэр, – осторожно сказала я.

Джекаби не обратил на меня внимания и, сведя брови, шагнул к входу в «Койот Билли». Взгляд моего начальника слегка блуждал: видимо, от задумчивости. Опустившись на колено, он принялся ощупывать пальцами дверную раму. В это мгновение дверь распахнулась, и на пороге вырос Хэнк Хадсон, едва не сбив Джекаби с ног. Одной рукой он прижимал к себе какие-то коробки, а другой держал небольшой сверток в коричневой бумаге.

– Ого! Извини, дружище.

– Хадсон!

– Джекаби!

– Скажи, Хадсон, есть ли, на твой взгляд, в этой лавке нечто особенное?

– Ну да. Потому она мне и нравится. Тут найдешь много такого, чего нет в других.

– Нет-нет, я имею в виду нечто более зловещее, чем простая коллекция разнородных товаров. Особенно чувствуется это вот здесь, возле двери. Прошу тебя, попробуй напрячь все свои чувства.

Хадсон поморгал, а потом неуверенно пригнулся и обнюхал ручку двери, решив не спорить с другом.

– Э-э-э… вроде бы пахнет… металлом, – пробормотал он.

– Нет… как бы сказать… свинцовый аромат Сатурна с налетом стигийской неотвратимости…

– Что все это значит, вы понимаете? – обратился Хадсон ко мне за помощью.

– Наверное, какой-то необычный сорт сыра.

Хадсон отпустил дверь, и та захлопнулась у него за спиной.

– Пахнет старой латунной ручкой, Джекаби. Ну, может быть, с примесью пота от рук.

Мой начальник кивнул и выпрямился.

– Возможно, это всего лишь погоня за фантомами, но меня тревожит подозрение, что в этом заведении в недавнее время побывал некий не вполне благополучный элемент.

– Ха-ха-ха! – расхохотался Хадсон и хлопнул Джекаби по плечу. – Да ты не видел Билла! Его посетители – еще те элементы, попомни мое слово. А уж он-то своего не упустит. От него с пустыми руками не уйдешь, хотя, конечно, дела он ведет не совсем честно… Мы с Биллом старые приятели. Я подкидываю ему лучшие шкуры, а он дает мне взамен… разные вещицы, которые трудно добыть и которые иногда могут понадобиться. И еще у него в запасе всегда имеются патроны для моей лучшей винтовки, так что я всегда заглядываю к нему по дороге. – Он кивком указал на коробки под мышкой. – Вот эти, здоровенные.

– А не тот ли это Билл, о котором ты мне рассказывал, вспоминая войну? – спросил Джекаби, прищуриваясь. – Тот, который продавал пистолеты южан северянам и винтовки северян южанам?

Хадсон усмехнулся и шагнул к своей повозке.

– В его защиту могу сказать, что ни те, ни другие толком не стреляли. Пусть Билл и хитер как сотня лис, но смертоубийства он не любит. Если есть возможность обстряпать дельце мирно, без крови, то он так и сделает. Он просто скупщик.

– Скупщик, имеющий дело с редкими артефактами? – спросила я.

Хадсон одобряюще кивнул.

– А дамочка мне нравится, Джекаби. Смышленая не по годам. У нас с вами, юная барышня, мысли сходятся, но тут промашка вышла. Если кто-то и собирается сбыть с рук ворованную окаменелость, то к Койоту Биллу он не обращался. Билл ничего не знает.

Хадсон откинул брезент и положил в повозку коробки с патронами. Бумажный пакет он заткнул за пояс.

– Ну что, направляетесь в долину? Могу вас подбросить – все свои дела здесь я уже закончил.

– Было бы чудесно, – сказала я.

– Если не возражаете, я прежде предпочел бы встретиться с Койотом Биллом лично, – сказал Джекаби.

Хадсон пожал плечами.

– Ну ладно, иди, поздоровайся. Все равно мне нужно немного прибраться и освободить местечко для вас.

– Подержите, мисс Рук. – Джекаби протянул мне свою тяжелую сумку, которая едва не свалила меня с ног, как только он повесил ее мне на плечо. – Вернусь через минуту.

К моему облегчению, Хадсон поспешил избавить меня от багажа, как только мой шеф скрылся за дверью в лавку.

– Позвольте подсобить вам чуток.

Несмотря на свой грубоватый и слегка потрепанный вид, этот похожий на медведя мужчина был до мозга костей джентльменом. Пока он подыскивал место для моего чемодана в глубинах своей повозки, оттуда раздался такой пронзительный крик, что я от неожиданности даже подпрыгнула.

– Вы только не пугайтесь Роузи, – бросил Хадсон через плечо. – Нрав у нее малость вздорный, но вас она оттуда не достанет.

Всмотревшись в глубину повозки, я увидела нечто высокое, покрытое плотной тканью. Под отошедшим уголком можно было различить решетку массивной клетки, стоящей на простом деревянном ящике. Высотой эта клетка была примерно с мой рост.

– Кстати, должен предупредить, – добавил Хадсон, поправляя ткань, – если она сделает свои делишки по дороге, придется открыть настежь все окна. – Он состроил смешную гримасу и зажал нос.

– Думаю, я как-то стерплю, – сказала я. – За время работы на Джекаби я уже привыкла к неожиданным запахам. Вы видели его лягушку?

– А кто, по-вашему, поймал для него эту мелкую вонючку? Ха-ха!

Телега пошатнулась, когда Хэнк перешел вперед.

– Позже пришлось выкинуть отличное пальто из кротовых шкур.

Он усмехнулся при этом воспоминании, расчищая место на скамейке. Хадсон явно не привык перевозить пассажиров: все пространство внутри было захламлено ящиками, шкурами и банками с чем-то сушеным, на стенах висели ружья, рога и веревки. Освободив местечко для нас, он застелил его мягкой шкурой.

Зверолов как раз закончил, когда дверь открылась, и из лавки вышел мой начальник. Хэнк помог нам обоим взобраться в экипаж и поднялся на козлы. Он потянул за вожжи, и мы тронулись. Вокруг нас опасно закачались различные инструменты, капканы и прочее, но шкура под нами была исключительно мягкой и удобной.

– Ну что, разузнал что-нибудь интересненькое? – спросил Хадсон.

– Ничего особенного, – ответил Джекаби, вертя в пальцах какую-то тонкую металлическую трубочку, которую я раньше не видела. – Этот магазинчик действительно посещают самого разного рода покупатели – в последнее время тут побывало немало народа, – но какой-то из ряда вон выходящей ауры я не заметил. А ты не упоминал, что твой друг из гоблинов.

Через отверстие в брезенте показалась голова Хадсона.

– Повтори-ка! Мы же дружим с Биллом много лет. Никакой он не гоблин.

– Почти наверняка полукровка. Скорее всего, со стороны матери, судя по форме ушей. По какой-то причине они ярче всего проявляются по отцовской линии. Это еще те пройдохи. Точно утверждать не могу, но неудивительно, почему его так тянет к сомнительным товарам. Полезное знакомство, если он на твоей стороне и ты не слишком рассчитываешь на верность.

Зверолов открыл было рот, чтобы возразить, но вместо этого кивнул.

– Ага, это кое-что объясняет.

– Он и в самом деле торгует редкими товарами, – сказал Джекаби, – но он мне рассказал то же, что и ты. Да, ему случается иметь дело с костями – овец, саламандр, даже порой с человеческими, – но никак не динозавров. Однако у него на полках есть парочка уникальных вещиц.

– Это одна из них? – спросила я, показывая на металлическую трубочку в его руках.

Джекаби немного смущенно приподнял ее.

– Вот это? – Я увидела, что это дешевый свисток, какой можно купить в любой мелочной лавке. – Не совсем. Нет.

– Тогда зачем же вы…

– Он необычайно талантливый продавец.

Хадсон расхохотался, вытащил из-за ремня сверток и протянул его сквозь отверстие в брезенте.

– Еще какой! Я ни разу не выходил из лавки без какой-то совершенно не нужной мне пустяковины.

Я взяла пакет, развернула его и обнаружила несколько полосок сушеного мяса.

– Вяленая оленина. Угощайтесь!

Через маленькое окошечко я увидела, что мы уже покинули город. Гэдстон располагался недалеко от устья широкой долины, вход в которую, словно мраморные колонны, обрамляли две скалы. Когда дилижанс проезжал под ними, нас накрыло тенью, а затем перед нами открылся великолепный вид, словно кто-то раздвинул занавес. Яркий свет заливал повозку, лесистые холмы и зеленые просторы. Дорога петляла мимо журчащих ручьев и лужаек с полевыми цветами; лишь изредка попадался какой-нибудь амбар или домик, указывающий на присутствие в этой местности людей.

Колеса застучали по ухабам неровной дороги, сотрясая всю повозку. Под нашей скамейкой загрохотали ящики со снаряжением, а над головой у нас грозным маятником закачался медвежий капкан со стальными челюстями. Джекаби бросил свисток, чтобы схватить его, но на третьем взмахе удерживающая капкан цепь слетела, ударив его по плечу, с лязгом упала на пол и покатилась в заднюю часть повозки.

Позади нас раздался душераздирающий крик, я оглянулась и увидела, что с клетки Роузи слетело покрывало, а тяжелая металлическая цепь угодила прямо в массивную решетку, каждая перекладина которой была обложена чем-то напоминающим пробки от винных бутылок. Сама клеть была фута три в диаметре, а судя по огромным крыльям, которыми хлопало перепуганное создание, их размах был больше раза в два. Оперенье птицы было темно-янтарного цвета, с переходом в красный, крылья отливали ярким золотом. По виду она напоминала журавля, только шея была меньше, а клюв – больше, да какой клюв! Слегка изогнутый и блестящий, словно отполированная латунь. Роузи снова заверещала и переступила с ноги на ногу, беспокойно поглядывая на грохотавшую под ней цепь.

Я протянула было руку, чтобы вытянуть цепь, но Джекаби остановил меня.

– На вашем месте я бы не стал этого делать, если бы дорожил любой частью своего тела, – сказал он.

В проеме снова показалась голова Хэнка.

– В последнее время она тихоня, но вообще он прав. Лучше держать пальцы подальше от…

Роузи вновь испустила пронзительный крик, и я повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как она набросилась на цепь и расколола ее одним ударом клюва. Две половинки звена разлетелись в разные стороны. Проникший сквозь отверстие в брезенте луч света отразился от ее клюва и заплясал на его бритвенно-остром краю. Почистив перья, птица уселась на место.

– Не бойтесь. Да, она любит поворчать, но в целом безобидна, – сказал Хадсон. – К тому же решетку она теперь не сломает. Я еще не нашел металл, который она не могла бы расколоть, но ее клюв застревает в пробке.

– Ч-ч-что? – заикаясь, произнесла я. – Что же это за птица такая?

– Единственная в своем роде! – расплылся Хадсон в улыбке. – Когда-то их были целые стаи. Пару лет назад я вел кое-какие дела с одним маленьким смешным греком из Аркадии. Однажды его корабль чуть не утонул, потерял половину груза, трое членов экипажа угодили в больницу, и все, как он сказал, из-за этой симпатяги, разбушевавшейся в трюме. Она прошла сквозь стены кают-компании словно нож через масло и проделала огромную дыру в корпусе, прежде чем ее удалось остановить. Бедняжку так затянули кожаными ремнями, что она едва могла пошевелиться. Грек был рад избавиться от нее за приемлемую цену, хотя знал, что она стоит гораздо дороже, но я-то тоже умею торговаться, да к тому же ему нужно было компенсировать потерянный товар. В общем, привел я вашего шефа в доки, чтобы он сам осмотрел ее своим острым глазом.

Джекаби кивнул в знак подтверждения.

– Было бы жаль, если бы такое примечательное создание выставили на аукцион, и еще печальнее было бы, попади она в плохие руки. Хадсон же к тому времени доказал, что умеет обращаться с животными. Короче говоря, он предложил греку достаточно, чтобы купить новый корабль, и тот был рад-радехонек. А Роузи он отдал мне, прочитав перед этим целую лекцию, чтобы я знал, с чем имею дело.

– И с чем же? – спросила я.

– Стимфалийская птица, – подмигнул Хадсон.

– Вы слышали о таких, мисс Рук? – спросил Джекаби.

– Это не одна из тех, что упоминаются в подвигах Геракла?

– Ха-ха! – крайне довольным тоном воскликнул Хадсон. – Неудивительно, что Джекаби нанял вас. Ага, она самая. Клюв как бронза, только острее и прочнее. Перья словно кинжалы. Будь достаточно места, Роузи метнула бы один быстрее, чем я успел бы нажать на спусковой крючок.

Он наклонился ко мне и с ухмылкой добавил:

– А стреляю я, смею признаться, очень быстро. Тому парню, Гераклу, вроде пришлось запугивать их шумом каких-то волшебных колотушек. Пробки – это была идея Джекаби.

– Не совсем, – сказал детектив. – Я нашел несколько отрывков, в которых говорилось об этом. Воины Аркадии делали себе доспехи из пробок, потому что птицы без труда прогрызали железные. Но в пробках их клювы застревали.

– Это получше птичьего клея! – добавил Хадсон.

– Не могу представить себе целую стаю таких существ, – сказала я.

– Это было бы еще то зрелище. – В голосе Хадсона послышались мечтательные нотки. – Впрочем, я тешу себя мыслью, что еще одна-две остались где-нибудь в плену, вроде моей Роузи, а остальные вымерли. Люблю все редкое, знаете ли.

– Теперь я понимаю, чем вас так привлек Джекаби.

– Ха! Он-то у нас точно редкая птица, что верно, то верно!

Джекаби закатил глаза.

– В общем, я рад, что вы выбрались из города. – Хадсон повернулся обратно к дороге. – Вам понравится долина Гэд. Тут довольно мило. Только лучше пока не ходить в одиночку. Ходят слухи, что в этих краях завелся какой-то чудной зверь. Билл говорит, что пару недель назад местные охотники нашли необычные следы, и я как раз собирался выслеживать этого зверя, кем бы он ни оказался.

Я отвлеченно кивнула, жуя полоску вяленой оленины и пытаясь представить себе, что же за звери бродят по здешним холмам и лесам. В прошлый раз, когда я заблудилась в лесу, на меня напало одно весьма злобное создание, и оно без труда разделалось бы со мной, если бы не Чарли. И даже он едва с ним справился. При мысли о Чарли я побледнела, и кусок оленины застрял у меня в горле.

Неужели местные охотники едва не раскрыли тайну Чарли Баркера? Дело в том, что Чарли Баркер – хотя настоящая фамилия его была Кейн, и он так мне и представился, когда мы познакомились в Нью-Фидлеме, – принадлежал к семейству кочевников из рода Кайни, члены которого обладали способностью превращаться из людей в больших собак. Именно из-за этой своей особенности Чарли пришлось покинуть большой город. Я тоже поклялась себе свято хранить его тайну, о которой не узнала бы, не реши он рискнуть всем ради спасения города. Но Чарли не может вечно преодолевать свою природу; время от времени ему приходится обращаться в собаку, и, конечно же, в этом обличье он оставляет следы, которые местные охотники никогда раньше не видели.

Мы с Джекаби обменялись взглядами. Судя по всему, детектива посетила та же мысль.

– И какие же следы, по словам Билла, они обнаружили? – спросил Джекаби.

Я бросила взгляд на тяжелые винтовки и острые ножи для снятия шкур, развешанные по стенам дилижанса.

– Может, горных львов?

– Нет, – отозвался Хадсон, – говорят, что-то вроде лисицы или волка, только больше. Даже больше медвежьих. Билли давно торгует с местными охотниками – дольше, чем я его знаю, – так что если он чего-то не видел в здешних лесах, – зверолов повернулся к нам, и на его широком бородатом лице расплылась улыбка, – то я точно хочу это поймать.

Он повернулся обратно и довольно замычал себе что-то под нос, пока повозка грохотала по неровной дороге.

Мягкая подстилка подо мной показалась мне вдруг какой-то не очень приятной, а острые инструменты зверолова – более угрожающими. В горле застрял кусок оленины. Чарли Баркер и Хэнк Хадсон были самыми приятными из моих знакомых с тех пор, как я прибыла в Штаты, но теперь, похоже, мне придется все время переживать, как бы одна из только что купленных Хадсоном пуль не оказалась предназначенной для Чарли. Колеса налетели на очередную кочку, и ящики с патронами под лавкой звякнули. Какие же они и в самом деле большие.