Глава 24. Мы с тобой одной крови

Прошла ещё пара дней после разговора с Бронгом, пока комиссия завершала дела и отбывала. За ней убрались с глаз долой безопасники, а Максима выпустили из "тюремной" палаты в его обычную, позволив совершать прежний моцион в течение дня. Но Макс поставил себе новую цель – закрепить знания универсального языка, пока они не испарились. Поэтому он болтался везде, где только можно, читая надписи и слушая речь на трансобразе. Изменённый начал примерно представлять, на чём сказалась неполная загрузка информации во время мнемопрограммирования. Некоторые слова оставались непонятны, смысл их не проявлялся. И тогда Макс обращался к импланту-переводчику для выяснения значений, всё остальное время держа его деактивированным. Знания усваивались, и скоро он свободно понимал беглую речь и читал все красочные электронные листы-журналы, которые удавалось увести у персонала. Даже мог писать, потому что не раз рисовал пальцем символы языка на любых подходящих для этого поверхностях. Хуже обстояло дело с произношением. Слот опять испарился в неизвестном направлении после того памятного дня. Кстати, Максиму весьма понравился ментальный способ общения, ёмкий и быстрый, передающий целиком картинки с запахами и прочими ощущениями, как осознаёт это передающий. Сможет ли он так с кем-то ещё общаться, кроме Слота?

Особенно нравилось Максиму посещать бассейн. Он всегда любил плавать, а здешняя вода была необъяснимо приятной, родственной. Было ли это сделано специально для реабилитационных процедур, или вода сама по своему составу была такой, Макс выяснять не стал. Он просто ложился на спину в воде и, неспешно двигая руками, перемещался ногами вперёд по дорожке, испытывая полное блаженство. Выходя из воды по истечении времени он чувствовал некую расслабленность и, в то же время, насыщенность энергией. Вроде бы взаимоисключающие факторы, однако столь чудесно влияющие на организм, что призывали плавать снова и снова.

После очередного посещения бассейна было ещё немного времени до реабилитационных процедур, и Макс решил пойти к себе в палату, подумать, наконец, о насущном. Сколько уже прошло дней, как его пустили к прежней жизни? Пять? Семь? За это время он ни разу не пытался общаться с Лаки, запретив сознанию это так же, как и думать о случившемся. Но нельзя долго прятаться от самого себя, даже если то, что присутствует внутри, пугает. Хотя, в сущности, если задуматься, то Зверь пытался спасти его. Да! Спасти! Ведь он сам хотел избавиться от боли любыми способами. И тот пришёл! Как Макс мог забыть про это, дурак. Дозрев до такого вывода, он немного воспрял духом и припустил быстрее к своей палате. Завалившись в помещение, он плюхнулся на ложе, закинул руки за голову, закрыл глаза и попытался представить себя внутри себя.

Темнота. Вот это он. Стоит, мнётся, переступает с ноги на ногу и поворачивается с небольшой задержкой по кругу. Забавный. Он напрягает слух, пытаясь услышать какие-нибудь звуки, что подскажут ему, куда идти. Прокрутившись в итоге на месте полный оборот, затем второй, третий, он понимает, что так не пойдет, надо звать. Слот в своё время сказал потерпеть, но с того момента прошло много времени. И белкой в колесе побыл, и взаперти посидел, и язык позакреплял. А если Зверь – это Лаки, то, значит, он не спит? Почему-то страшно думать, что Лаки может быть таким Зверем. Ласковый и верный пёс был ближе, понятнее. Ладно, хватит тянуть кота за… хвост. Надо звать. Ла-а-а-ки-и-и! Ла-а-а-ки-и-и! Где ты-ы-ы? Отзови-и-и-сь!..

Тишина… Плохо-то как. Надоело быть одному. Плохо, страшно, скучно, одиноко. Макс попытался исторгнуть из себя эти переживания, отправить их от себя в разные стороны, словно волну по воде от упавшего в неё камня. Если Лаки здесь, а он точно где-то здесь, и если не спит, то они дойдут до него. Обязательно дойдут…

Тишина. Снова он отправляет волны, снова и снова. Тишина. И вдруг как заорёт на всё пространство внутри себя. А-а-а-а-а!!! Ла-а-а-ки-и-и!!! Тишина… Он садится в темноте на пятую точку, поджимает ноги, обхватывает руками колени и прячет лицо в ладонях. Чёрт, где же ты, друг мой?

Прикосновение. Со спины. Настолько аккуратное и мягкое, что он сначала и не понял, что это прикосновение, а не мурашки. К нему потекли шелестящие мысли, накатывая волнами.

Он обернулся странным образом, просто вдруг оказался сидящим и смотрящим в обратном направлении. Перед ним стоял тигр и пристально смотрел на него. Только почему-то белый. Глупая мысль, и не к месту.

– Это ты, Лаки?

– А Зверь?

– Значит я боялся себя?

– А почему мы разговариваем? Раньше были только ощущения…

– Одни умники говорили на обследовании, что ты отличаешься от других Симбионтов, вроде как паразит. Так что с тобой?

– Мутант?

– Круто! Я рад тебя видеть! И слышать, в любом случае! Ты со мной?

– Можно, я обниму тебя? Поглажу? Мне надо, чтобы закрепить ощущения…

Он встал на ноги, подошёл к тигру, присел перед ним и крепко-крепко обнял за шею, погрузив лицо в шерсть. Мягко, тепло, а вот запаха нет… Только подумал, появился запах. Что удивительно, собачий, как он помнил… Ну да, он же не нюхал живых тигров. Засмеялся. Посидел, погладил рукой шерстяной лоснящийся бок. Встал. Спасибо, Лаки. Мы вместе. Навсегда.

Максим открыл глаза, руки затекли, пока он лежал в грёзах. Макс еле вытащил их из-за головы и положил вдоль тела. Да, странные ощущения от разговора "внутри себя". Может, это шиза? И вообще всё шиза? Ой-ой, так и закипеть недолго! Ёшкин кот! Всё! Пойду есть! Он рывком вскинулся с ложа, поднялся на ноги, молодецки ухнул и бодро потопал в пункт питания.

– Как здорово всё-таки, что Лаки со мной. Проснулся, чертяка. Надо будет расспросить, что там с ним происходит. Правда, немного сложновато его понимать, но он же теперь говорящий! Однозначно здорово.

Завалившись в столовку, Максим подошёл к аппарату "Шеф-повар". Какое названьице-то с намёком на изысканную кухню. Честно говоря, достала его уже эта кормёжка. Тыкаешь на этом поваре нужные блюда из скучного списка, больничка же, ждёшь, пока он синтезирует их из непонятно чего. Рядом немаленький закрытый чан, напоминающий земные кеги с пивом, чавкающий время от времени, когда повар всасывает оттуда что-то через подсоединённые трубочки. При простукивании вдоль чана раздается то глухой стук, то звон, позволяющий примерно обнаружить границу уровня содержимого. Макс каждый раз так развлекался, пока ждал выдачи блюд. А редкий народ на него косился, как на последнего идиота. Зато развлечение, какое-никакое. Да-да. Вот и в этот раз натыкал очередную суперполезную, наверное, кашку с киселём, постучал по кеге, забрал готовое к употреблению блюдо и отправился за столик, поедать. А заодно снова поразмышлять, не шиза ли это всё. Раньше как-то не задумывался, видимо, боялся узнать ответ и разочароваться. Кстати, вот балбес он всё же. Снова заказал блюда, которые привык тыкать, как показал когда-то персонал. А сейчас-то он умеет читать, можно осознанно их перебирать и знакомиться. Воодушевляет на будущие кормёжки, будет поле для разнообразия!

Так и сидел Максим, погружённый в свои мысли, меланхолично засовывая ложку за ложкой в рот, запивая напитком, и думая явно не о том, о чём собирался. Пока вдруг не отшатнулся от неожиданности из-за стола, когда за него с грохотом плюхнулась огромная фигура.

– Всё жрёшь и жрёшь, морда ненасытная. Ох, займусь я тобой вплотную, боец! – многообещающе ухмыльнулся во все сорок два зуба и четыре клыка Бронг, сложив немаленькие, перевитые мощными мышцами, ручки перед собой, словно первоклассник. – Соскучился?!

Нет, Бронг был несомненно большим профессионалом своего дела и мог двигаться неслышно, словно кошка, и незримо, словно тень. Однако здесь его роль была в виде нарочито строгого и немного грубого воспитателя, каким на его памяти был сержант-десантник в учебке. Не все понимают интеллектуального подхода к учёбе и принимают его за слабость.