23

Лагерь, как всегда, был разбит на сухом месте среди болота с военной пунктуальностью. Филипп сидел у костра, курил трубку и прислушивался к ночным звукам джунглей. Он в который раз удивлялся, насколько Хаузер был опытен во всем, что касалось передвижений в тропическом лесу, как обустраивал ночлег и отдавал распоряжения солдатам. Филиппа он ни о чем не просил, а его попытки хоть чем-то помочь сразу отвергал. Не то чтобы Филипп горел желанием ползать по болоту и добывать на ужин гигантских крыс — просто он терпеть не мог ощущать себя бесполезным. Не такое испытание придумал для него отец. Вряд ли он предполагал, что его сын будет сидеть у костра и курить, а работать за него станут другие.

Филипп швырнул палку в костер. Черт с ним, с испытанием! То, как обошелся Максвелл Бродбентс своими сыновьями, стало самым безумным поступком с тех самых пор, как король Лир разделил свое царство.

Окотал, их проводник, которого они взяли в убогом поселении на берегу реки, сидел в сторонке, поддерживал в костре огонь и варил рис. Странный это был человек — небольшого роста, молчаливый, с подлинным чувством собственного достоинства. Что-то привлекало в нем Филиппа. Окотал был из тех мужчин, которые обладают непоколебимым внутренним сознанием собственной значимости. Он, безусловно, знал свое дело и день за днем, нимало не сомневаясь, вел отряд по невероятным хитросплетениям проток и не обращал внимания на наставления, вопросы и замечания Хаузера.

Филипп выбил остатки табака и, радуясь, что догадался захватить с собой «Дакхилл еарли морнинг», уложил трубку. А все-таки надо постараться бросить курить, тем более что у отца рак легких. Но только когда вернутся. Здесь табак — единственный способ отогнать москитов.

Послышались крики; Филипп обернулся и увидел, что Хаузер возвращается с охоты, а за ним четыре солдата несут убитого тапира. Они подвесили животное на переброшенной через ветку веревке. Хаузер оставил солдат и подсел к Филиппу. От него распространялся легкий запах табака, крови и лосьона после бритья. Частный детектив достал сигару, обрезал кончик и закурил. Набрал полные легкие дыма и выпустил через нос, как дракон.

— Мы превосходно справляемся. Как вы считаете, Филипп?

— Замечательно! — Филипп убил москита и в который раз удивился, как это Хаузеру удается избегать укусов, хотя он вроде бы даже не пользуется никакими репеллентами. Наверное, настолько прокурился, что в крови накопилась смертельная концентрация никотина. Он смотрел, как Хаузер затягивается толстой, как у Черчилля, сигарой. Так курильщики обычно затягиваются сигаретами. Странно, что одни легко переносят то, от чего другие умирают.

— Вам знакома дилемма Чингисхана? — спросил частный сыщик.

— Как будто нет.

— Когда Чингисхан готовился умирать, он пожелал, чтобы его похоронили, как подобает правителям, — вместе с сокровищами, наложницами и конями, чтобы и на том свете он мог пользоваться всеми этими богатствами. Но в то же время он прекрасно понимал, что его гробницу почти наверняка разграбят и таким образом лишат в загробной жизни всех радостей. Он долго размышлял и не мог прийти ни к какому решению. Наконец призвал к себе великого визиря — самого мудрого человека в царстве.

«Как мне поступить, чтобы мою могилу не разграбили?» — спросил его Чингисхан.

Визирь долго думал и наконец дал ответ. Чингисхан был удовлетворен. Когда правитель умер, визирь привел в действие свой план. Он послал десять тысяч работников в далекие алтайские горы и приказал высечь в скале гробницу. А затем наполнил ее золотом, драгоценными камнями, винами, шелками, слоновой костью, сандаловым деревом и благовониями. Для услады великого Чингисхана в потустороннем мире принесли в жертву сто прекрасных девственниц и тысячу коней. Состоялись пышные похороны. Работникам дали вина. Затем тело умершего поместили в гробницу, замуровали и тщательно скрыли вход. Всю округу завалили грязью, и больше тысячи всадников скакали по долине взад и вперед, чтобы скрыть следы захоронения.

Когда работники и всадники вернулись, визирь встретил их с войском Чингисхана и убил всех до одного.

— Какая гнусность!

— А затем сам совершил самоубийство.

— Идиот! Мог бы разбогатеть. Хаузер усмехнулся:

— Да, но он был верным слугой своему господину и понимал, что подобный секрет нельзя доверять даже самому преданному из людей. Он мог проболтаться во сне или выдать тайну под пыткой. Или над ним могла взять верх его собственная алчность. Он был слабым звеном в собственном плане и поэтому обрек себя на смерть.

Филипп услышал тупые удары и, обернувшись, увидел, что охотники потрошат добычу мачете. Внутренности животного шлепались на землю. Он вздрогнул, отвернулся и подумал: все-таки что-то есть в вегетарианстве.

— Итак, в плане Чингисхана было одно уязвимое место: он должен был довериться хотя бы еще одному человеку. — Хаузер выпустил клуб едкого дыма. — И вот вам мой вопрос, Филипп: кто тот единственный человек, которому доверял ваш отец?

Хороший вопрос. Филипп и сам уже довольно долго думал над ним.

— Явно не подружка и не бывшая жена. На врачей и адвокатов он постоянно жаловался. Секретари от него то и дело уходил и. Друзей не было. Единственный человек, которому он доверял, был его пилот.

— Но я установил, что он не участвовал в деле. — Хаузер языком перебросил сигару в уголок рта. — Однако слабое звено обязательно должно быть. Скажите, Филипп, не мог ли ваш отец жить тайной жизнью? Завести никому не известную любовь? И от этой связи родить сына, которого ценил больше трех других?

От такого предположения Филипп похолодел.

— Понятия не имею. — Хаузер помахал сигарой:

— Есть о чем подумать, Филипп.

Бродбент не ответил. Тема разговора навела его на мысль спросить о том, о чем раньше он спрашивать не хотел.

— Что произошло между вами и моим отцом?

— Вы в курсе, что мы дружили с детства? — Да.

— Вместе выросли в Эри. Играли в своем квартале в стикбол, ходили в одну школу. И в первый раз в публичный дом тоже отправились вместе. Мы думали, что хорошо друг друга знаем. Но когда оказались в джунглях и нас прижало так, что пришлось бороться за жизнь, выяснилось многое такое, чего мы раньше в себе не подозревали. В таких обстоятельствах начинаешь понимать, кто ты есть на самом деле. Именно это случилось с нами. Мы оказались в сердце джунглей и там — потерявшие дорогу, искусанные, голодные, полуживые от лихорадки — выяснили, кто есть кто. И знаете, что я выяснил? Я выяснил, что презираю вашего отца.

Филипп поднял на Хаузера глаза. Частный сыщик спокойно, без всякого волнения выдержал его взгляд. Его лицо хранило обычное непроницаемое выражение. У Филиппа по спине поползли мурашки.

— И что же такого вы обнаружили в себе, Хаузер?

Он заметил, что его вопрос застал сыщика врасплох. Тот рассмеялся, швырнул окурок сигары в костер и встал. — Очень скоро поймете сами.