Тушеное мясо с любой крупой (гречкой, рисом, булгуром)
Засыпьте тушеное мясо сухой крупой из расчета «чтобы всем едокам хватило». В среднем это полстакана или полчашки на человека.
Перемешайте сухую крупу с готовым мясом. Залейте кипятком из расчета «сколько написано на пачке минус соус». Если на упаковке нет ни одного слова на знакомом вам языке, посмотрите в интернете; я писать не буду, потому что разные сорта крупы берут разное количество воды. Если не уверены, пусть лучше будет больше воды, чем меньше: каша с соусом – это вкуснее, чем булгур аль денте.
Теперь выставьте в мультиварке режим с самой высокой температурой, доведите содержимое кастрюли до кипения, выключите мультиварку и выставьте режим «пар» (или нагрев 100 градусов) на столько минут, сколько написано на пачке крупы.
Закройте мультиварку, готовьте до победного.
Все это можно приготовить и в сотейнике, и в антипригарной кастрюле – вместо режима «жарка» будет «на большом огне», а вместо «пар» – «на маленьком огне». Прелесть мультиварки в том, что в ней еда гораздо реже подгорает, потому что пару из нее деваться почти некуда – то есть пока готовится еда, можно спокойно заниматься своими делами.
Ага. Вот что, значит, всегда у тебя наготове.
Практически всегда. Вообще, получается, есть примерно десяток проверенных блюд, которые всем нравятся, и я ежедневно фигачу их. А на творчество в еде времени далеко не всегда хватает.
С другой стороны, домашняя еда – это же про стабильность. Опять винегрет и котлеты – значит мир стоит крепко, не рухнет, можно жить.
Да, домашняя еда в том числе и про это. Но меня еще в детстве испортил папа: он рассказывал, как экспериментировал в начале семейной жизни со всеми составляющими блюд. Ну, типа хлеб для котлет вымачивал в белом вине, чтобы получить немного другой вкус.
Ну я на нем и отрывалась. Сколько он моих кулинарных экспериментов пережил – не счесть! И все ему было вкусно, совершенно искренне. Вот из-за этой его искренности я, в общем, и полюбила готовить.
Так у тебя, получается, папа был музой.
Настоящей музой и вдохновенным едоком.
Такие музы на вес золота. Я, например, ни за что не стану пробовать разное подозрительное что попало. В этом смысле моим ближним очень не повезло.
Мой папа тоже очень любил экспериментировать с едой. Но есть результаты своих экспериментов ему приходилось в одиночку. Впрочем, он как-то не особо расстраивался, только искренне удивлялся – ну неужели я вот это прекрасное серо-бурое нечто даже попробовать не хочу?!
И правда, удивительный ты человек.
Справедливости ради, мой папа отлично готовил. И чувствовал себя при этом очень крутым чуваком. Среди людей его поколения считалось, что готовить еду – не мужская работа. А он надменно отвечал: это у вас просто руки из задницы, а в ресторанах все шеф-повара мужики!
То есть он анархически рушил устои?
Получается, так.
И правильно делал. Ясно же, что готовить должен тот, кому это нравится, вне зависимости от половой принадлежности. Потому что готовят все-таки руками, творят сердцем, а новые вкусовые сочетания придумывают головой. При чем тут половые органы, стесняюсь спросить?
Кстати, мыть посуду за поваром – это папина идея. Пока мама была жива, готовила все-таки в основном она. И после каждого вечернего семейного обеда (как же я, к слову, до сих пор ненавижу идею обязательных общих обедов из трех блюд, которых сперва мучительно долго ждешь, а потом получаешь вдвое больше, чем хочется съесть за один присест!) папа обязательно мыл посуду. Сам мыл, подчеркиваю, а не ребенка в моем лице заставлял. Ему было приятно, он чувствовал себя героем, спасителем и благодетелем. Прямо светился над кухонной мойкой. Вот что называется настоящий хороший пример.
И в результате мы таки научились на хороших примерах: я – готовить, а ты – мыть посуду.
Отдельно смешно тут то, что меня просили никому об этом не рассказывать. Собственно, мама просила. Чтобы ее не осудили, как плохую хозяйку, а папу – как «не-мужика». Но мне к тому времени уже было понятно, что взрослые в большинстве странные люди с причудливыми, нелепыми идеями. И никакого впечатления эти мамины страхи на меня не произвели.
А мыть посуду мне, кстати, довольно долго не разрешали. Боялись, я все разобью (хотя за всю детскую жизнь мне удалось разбить всего одно – одно! – блюдце). Подозреваю, я еще и по этой причине так охотно до сих пор ее мою. Мытье посуды в моих глазах – это какой-то хитроумный кайф, который взрослые приберегали для себя.
Я в детстве говорила детям, что мыть посуду могут только взрослые и что, если они так уж и быть о-о-о-очень хотят, я им доверю о-о-о-о-очень важное взрослое дело.
Да, это отличный лайфхак – как выжить в большой семье, где взрослый – это ты. Объяснить, что работа по хозяйству – крутая привилегия. И пусть впахивают, счастливые, что им разрешили.
У нас в ходу была фраза: «А кто не помоет посуду, тому я не дам пропылесосить ковер». Но потом дети выросли и взломали эту систему.
Ну понятно, что выросли и взломали. Интеллект все-таки развивается. Но сколько-то лет вы все отлично проводили время: дети делали кучу домашней работы в полной уверенности, что это такая интересная игра. А со взрослыми уже можно просто по-человечески договариваться. На то и отросший интеллект.
А скажи, какая разница в поколениях. У твоих родителей было: «только никому не рассказывай, что папа посуду моет», – у моих (они ненамного младше твоих, но, видимо, критично): «мужик посуду моет – молодец, жене помогает». То есть все равно вся домашняя работа условно женская, но дяденька уже хоть как-то в ней участвует, и это хорошо.
Ну да. Осталось сделать решающий шаг к «один человек моет посуду, потому что другой человек готовит ужин/заканчивает срочную работу/еще не вернулся домой/развешивает стирку и т. п.».
И нынешнее поколение тридцатилетних сделало этот шаг!
Наиболее продвинутая его часть, скажем так.
А поколение сорокалетних посмотрело на это дело и придумало сервис «мы привозим вам набор продуктов и рецепты, вы сами готовите, всей работы – пять минут, и вы кулинар».
О, я тоже знаю об этих готовых наборах с инструкциями. Такой конструктор «Юный кулинар». В смысле кулинар младшего среднего возраста. Думаю, это и правда может быть увлекательно.
У нас тут пока не очень развит этот сервис, на Балканах все-таки очень сильны традиции: или бабушкина баничка, или очень недорогие кафе-рестораны на каждом углу. Но в Москве, например, этот сервис идет на ура.
Вообще это великое искусство превращать обычную бытовую жизнь в захватывающую игру.
Да!
Вот я ненавижу физический труд во всех его проявлениях. Но и в детстве, и сейчас меня легче легкого было (и есть) привлечь к домашней работе, если она обставлена, как увлекательная движуха.
Все на свете идет, даже не идет – несется, подпрыгивая, если в это играть.
Мне в детстве нравилось, когда куча народу (или хотя бы отдельно взятое семейство) что-то делает вместе. И до сих пор это очень люблю.
Скажем, заставить меня подметать было практически невозможно. Мои родители быстро выяснили, что когда мне дают в руки веник, я начинаю его ломать. Просто крошить прут за прутом, пока не отберут (я вообще в анамнезе ужасающий монстр, уж не знаю, за какие грехи им такое досталось, видимо в прошлой жизни ни одной старушки через дорогу не перевели). Но когда в доме начиналась общая уборка, мама и папа двигали мебель, чтобы протереть там, где она стояла, лезли на стремянки, мыли окна, сидя на подоконнике, меня не надо было долго уговаривать. Только дайте, дайте мне, наконец, эту прекрасную мокрую тряпку, я вам все на свете сразу протру!
О-о-о, понимаю! Все вверх дном, тебя было не оттащить!
А, к примеру, лепка пельменей – какая хорошая игра.
Десяток друзей, разговоры, хорошее вино, и в результате – полная морозилка пельменей, сытые друзья и отлично проведенное время. Я, правда, конкретно эту игру никогда не организовывала, но участвовала с удовольствием. Такой кайф – возиться в муке на чужой кухне под разговоры обо всем на свете.
Попробовали бы мои родители сесть лепить пельмени, не позвав меня! Обида была бы на всю жизнь (или вообще аж до послезавтра). И горе горькое, что такое событие прошло без меня. Ради пельменей можно было даже поход в кино отменить.
А меня не звали лепить пельмени. Считалось, что я все испорчу, представляешь? Так до сих пор и не научилась – ни пельменям, ни вареникам. Помогать могу, а сама делать – нет.
Тебе повезло. Это именно то немногое, чему я могу тебя научить.
