Глава 6
С удовольствием растянувшись на огромной кровати, я взялась за книгу. На улице снова шел дождь, поднялся ветер. Джон очень рано отправился в деревенскую церковь, сомневаясь, что сегодня у него вообще будут прихожане. Рандолф, как всегда, вечером не вернулся. Профессор отдыхал перед телевизором в небольшой комнате отдыха в конце коридора. По-видимому, он предпочитал вестерны, и звук включил очень громко. Время от времени я слышала выстрелы и топот копыт, что казалось довольно неуместным в тишине этого большого дома.
Карен демонстративно спустилась вниз, когда профессор включил телевизор. Буря, предвещавшая сегодняшний дождь и ветер, пронеслась над нами вчера, вскоре после того, как Дин Мейнард подвез меня к дому. Карен сегодня была особенно раздражительна, потому что Анжело со своей «Лорелеей» остался на материке и никто не мог увезти ее отсюда, пока не улучшится погода.
Что же касается меня, то я наобум выбрала книгу в библиотеке и устроилась отдохнуть, почитать. Но читала я невнимательно и, наконец, отложив книгу, стала смотреть на стекающие по стеклам капли дождя.
Перед моим взором все еще стояли желтый лист у меня на ладони и выразительные, полные сомнения голубые глаза Дина.
Я знала, что видела в тоннеле перед тем, как на меня полетела стропилина, и это был не дубовый лист. Это был один из бесценных предметов из коллекции профессора. Превосходная имитация букового листа из сплошного золота, возрастом почти в три тысячи лет.
Теперь я не сомневалась, что на Уэргилд-Айленде происходит что-то странное. И тот золотой листок послужил бы мне доказательством. Послужил бы, да человек, который пытался меня убить, оказался слишком умен и стащил золотой листок, а на его место положил первый попавшийся на глаза желтый лист. Вероятно, слишком нервничал из-за всего происшедшего там и даже не потрудился найти лист такой же формы.
Имея в качестве доказательства шумерский лист, я тотчас же отправилась бы вместе с Дином Мейнардом к профессору, чтобы предупредить, что кто-то ворует его драгоценные предметы и выносит их через потайной ход. Вчера некоторое время я полагала, что нашла друга, союзника, которому можно доверять, но вор оказался слишком умен, и я лишилась не только доказательства, но и союзника. А идти к профессору и без того, и без другого было совершенно бесполезно.
Я нетерпеливо встала, подошла к окну и принялась смотреть на бурлящее море, покрытое белыми гребешками. А глянув вниз, подумала о Ллойде Мередите и портсигаре. Дождь медленно набирал силу, дул ветер, и массы облаков на северо-востоке выглядели такими же угрожающими, как всегда.
Я впервые пожалела, что уехала из Калифорнии.
И тут сквозь шум ветра услышала, что к Уэруолду подъезжает какая-то машина. Мне показалось, что джип. Не может ли это быть Дин Мейнард? Сунув ноги в тапочки, я посмотрела на себя в зеркало и поспешила вниз.
Оказалось, что это Джон привел джип, накануне оставленный Рандолфом в деревне. Когда он вошел, сбрасывая промокший плащ, я попыталась скрыть свое разочарование. Джон улыбнулся и подошел ко мне:
— Рандолф попросил у меня машину. Он там дурит людей. Я взял джип, как дурак, и вымок. А в церкви всего полдюжины человек.
— Вам надо переодеться.
— Да. Переоденусь. Хотя сначала, наверное, пропущу немного отцовского шотландского. Хотите, Дениз?
Я отказалась и, поколебавшись, произнесла:
— Вчера, прогуливаясь к Тайной пещере, я кое-что нашла возле старой деревянной скамейки на холме под Бикон-Крэг.
Он поднял брови, выражая удивление и любопытство:
— Вы гуляли? А я как раз хотел спросить вас о прогулке. Как вам поправился вид с Бикон-Крэг?
— Великолепно. Там я познакомилась с художником, писавшим пейзаж. Этот дом, утесы и море за ним.
— Мейнард? И как он вам поправился? Я часто приглашал его сюда, но он пришел только один раз. Это было несколько месяцев назад, весной, когда он впервые приехал на Уэргилд. С тех пор мы встречаемся только от случая к случаю, в деревне. Приятный парень.
— Очень.
Джон слегка нахмурился:
— Вы сказали, что что-то нашли?
— Да. Золотой портсигар. Он лежал возле деревянной скамейки на горной тропинке. Я не знала, что с ним делать. На нем есть инициалы «Л.М.».
Он сделал большие глаза:
— Ллойд Мередит?
— Анжело говорил, что вы были друзьями. Он погиб, не так ли?
— Анжело слишком много болтает. — Джон тяжело вздохнул. — Да, Ллойд погиб здесь. Несчастный случай. Упал с утеса. Полагаю, Анжело вам об этом рассказал? Как это случилось? Я виноват в том, что бедный Ллойд в то утро оказался там. Об этом я буду сожалеть до конца своих дней.
— Простите, что напомнила вам об этом, Джон, — с сочувствием проговорила я. — Но думаю, вы знаете, кому отослать этот портсигар или что с ним делать. А еще там есть записка, написанная на музейной табличке. В ней упоминается ваше имя.
— Записка Ллойду обо мне? — Он вдруг нахмурился еще сильнее. — От кого записка?
Я пожала плечами:
— Боюсь, ее трудно прочесть. Наверное, она долго там пролежала. Картон сгнил. Подписи я не увидела и почерка не узнала, но вы, может быть, узнаете. Сейчас я ее принесу.
Он кивнул и продолжал смотреть на меня, пока я поднималась по лестнице. Когда я вернулась с портсигаром, Джон стоял там же и выглядел таким бледным и встревоженным, что я пожалела, что вообще завела этот разговор. Он стоял неподвижно и отсутствующим взглядом смотрел на виски, про которое совсем забыл. Я протянула ему портсигар.
— Да, — пробормотал Джон. — Я его припоминаю. Это портсигар Ллойда. — Он открыл его и уставился на влажный, потрепанный картон с обрывками фраз, написанных мелким, аккуратным почерком. Начал было вынимать записку, но потом положил на место и закрыл портсигар.
Наблюдая за ним, я заметила в его глазах удивление и уловила какое-то непонятное выражение, напоминающее страх.
— Здесь упоминается ваше имя, — напомнила я.
— Да, — отозвался он каким-то странным голосом. — Я это заметил.
— Вы узнаете почерк?
Он быстро взглянул на меня:
— А вы, Дениз?
— Боюсь, что нет.
— Я тоже не узнал. Это может быть записка от его сестры. Она живет в Портленде.
— На музейной карточке профессора?
Джон отвел взгляд:
— Почему вы думаете, что это карточка отца, Дениз? Картон в таком состоянии, что это трудно установить. Хотя, конечно, это может быть записка Ллойду от кого-нибудь из домашних, даже от горничной! Например, от Эдны! — Он помолчал. — Бедный Ллойд был донжуаном. — Затем покачал головой и засунул портсигар в карман. — Это был единственный недостаток Ллойда. В остальном же лучшего друга было не найти. Полагаю, Анжело рассказал вам, что он погиб, пытаясь спасти отца? — Его странные, светлые, проницательные глаза неотрывно смотрели на меня.
— Да, — подтвердила я.
— Тяжелое было время, Дениз! Мы все стараемся не вспоминать об этом. — Он почему-то смутился. — Ваша находка потрясла меня... Я пытался спасти Ллойда в то утро, но не успел. Мне удалось спасти отца, но не беднягу Ллойда. Ужасно! Увидев портсигар, я все живо вспомнил. Впрочем, могло быть и хуже, Дениз! Я был бы вам благодарен, если бы вы никому не рассказывали об этом.
Я поняла, что он думает о профессоре. Джон выглядел настолько встревоженным, что меня захлестнула волна сочувствия.
— Хорошо, Джон, — кивнула я. — Никому ничего не расскажу.
— Хорошая девочка! — Он с явным облегчением улыбнулся и слегка похлопал меня по плечу. — Простите. Что-то я озяб, а после такого шока мне и подавно нужно выпить...
Он налил себе виски, а я поднялась к себе. Теперь, как всегда, прежде чем войти в мою комнату, я прислушалась, но там все было нормально, а Эдна шла по коридору, неся на подносе чай. Это, казалось, было единственной британской чертой, которую многие поколения Уайгандов сохранили со времен роялистов.
Я снова попыталась почитать, но безуспешно. Эдна принесла мне горячий чай с бисквитами, которые в Уэруолд-Хаус называли на английский манер лепешками, полагаю, по той же причине, по которой здесь подавали не кофе, а чай, и приветливо проговорила:
— Жаль, что сегодня нет солнца, мисс Стан-топ! Хорошо вчера прогулялись?
— О да, — солгала я. — Очень. Дошла до Тайной пещеры и забралась на Бикон-Крэг.
— Бикон-Крэг еще куда ни шло, — заметила она. — Но приближаться к Тайной пещере или к старому дому на ферме я бы ни за что не стала. Во всяком случае, одна. В деревне говорят, что там водятся привидения.
— И вы в это верите, Эдна? — улыбнулась я. — Вы когда-нибудь видели привидение?
— Нет. Но кое-кто в деревне говорит, что видел. В старом доме. Билл Кеннеди однажды был на Бикон-Крэг, выглядывая близ Берднест-Айленда косяк рыб. А как вы думаете, Билла легко напугать?
Я опять улыбнулась:
— Нет. Насколько я могу судить о нем, он не из пугливых!
— Вот именно! Билл посмотрел на старый дом и там его увидел. Да еще при дневном свете!
Я уставилась на нее:
— И что же увидел Билл?
— Увидел фигуру в белом, вот что, — твердо произнесла она. — Бродила взад-вперед по старому дому. Билл спустился посмотреть, что она там делает, а дом на ферме виден все время, пока идешь к нему. Никто оттуда не выходил, но, когда Билл вошел в дом, там никого не оказалось.
— А что, если там есть потайной ход?
Эдна засмеялась:
— Потайной ход? Билл даже заглянул туда, насколько возможно. Ход был затоплен водой на протяжении нескольких сотен ярдов. Давно затоплен. Там никого не было, да и вокруг фермы тоже.
— Ход был затоплен? — переспросила я.
Она кивнула:
— Да. Ход идет от старого дома. Я это знаю, потому что мы, деревенские, часто спускались туда. Конечно, прихватив с собой фонари. В воде достаточно безопасно. Но что там дальше, никто не знает.
— Понятно, — медленно и недоверчиво произнесла я, содрогнувшись. — Думаю, больше никогда не пойду туда одна!
— Да уж конечно! — воскликнула Эдна. — В компании — совсем другое дело. Можно и позабавиться. И это еще не все, мисс Стантон! Иногда летними ночами на Бикон-Крэг из деревни приезжают парочки. Туда ведет дорога. И они тоже видели таинственные огни в Тайной пещере или в старом доме. От этого места следует держаться подальше, даже днем!
— Спасибо... учту! — откликнулась я. — Вы здесь давно, Эдна?
— Я родилась в деревне. Сюда пришла работать, когда мне было шестнадцать лет.
Понизив голос, я поинтересовалась:
— Вы были здесь, когда погиб Ллойд Мередит?
Она кивнула, изменившись в лице:
— Да, мисс Стантон. Но это дело прошлое, и лучше о нем не вспоминать!
Она нервно вздрогнула, а я изучала ее лицо. Эдна была хорошенькой. Рыженькая, с полными губами, дерзкими карими глазами и роскошной фигурой, которую не могла испортить даже накрахмаленная униформа горничной.
— Это, наверное, было ужасно, — произнесла я, покачав головой. — Вы видели, как это произошло, Эдна?
— Когда он упал? Господи, нет, мисс! Не видела! Я впервые узнала, что что-то произошло, когда все начали кричать. Но это дело прошлое, лучше о нем не говорить. Если бы миссис Хадсон меня сейчас услышала, я потеряла бы работу.
— Тогда я больше не буду вас расспрашивать, Эдна. Простите.
Она выглядела немного смущенной.
— Не подумайте, что я не хочу говорить об этом с вами, мисс Стантон! В библиотеке вы найдете подшивку газет, в которых все про это написано. Их туда положил мистер Джон. Вы же знаете, как он аккуратен! Я нередко задумывалась, зачем он это сделал? Хочу сказать... как вы думаете, если профессор найдет подшивку и прочтет ее, это ведь не пойдет ему на пользу, правда? Говорят, он вообще не помнит, что произошло в то утро. Говорят, именно поэтому его лечили в больнице.
— Кажется, держать подшивку на виду не очень разумно, не так ли? — спросила я.
— Да, мисс. Это, безусловно, глупо. — Она взглянула на дверь. — Миссис Хадсон будет беспокоиться, где я.
— А каким был Ллойд Мередит, Эдна? — быстро спросила я. — Я слышала, он был невероятно красив?
Она улыбнулась, вспоминая:
— Да, конечно. Высокий блондин, всегда улыбающийся. Не любить Ллойда было невозможно.
— А вы его любили?
— Да его все любили. Ллойд был славным парнем.
— Профессор тоже его любил?
Взглянув на меня, она покачала головой:
— Профессор никогда не встречался с ним до... до того дня, мисс Стантон! Впрочем, никому из нас это не известно. Ллойд приезжал сюда только три раза. Мистер Джон каждый раз привозил его, и он оставался на два-три дня. Профессор тогда был в Ираке. Ллойд оказался здесь в то утро лишь по несчастному стечению обстоятельств. Для Ллойда, я имею в виду.
Мне вспомнились слова в записке, найденной в портсигаре Ллойда Мередита. «Ллойд, я должна с тобой увидеться». Явно писала женщина? Причем требовала...
— На Уэргилд-Айленд он тогда приехал на каникулы?
— Да. Ллойд обычно рыбачил и гулял по острову. Он всегда приезжал на собственном катере.
— И держал его в Тайной пещере? — спросила я, пораженная.
Эдна засмеялась:
— Кто же будет держать там катер, когда есть Уайганд-Харбор и причал?
— Просто подумала, там ближе. Итак, он любил гулять? Вы когда-нибудь гуляли с ним, Эдна?
Она удивленно уставилась на меня:
— Я? Да как такое могло прийти вам в голову, мисс Стантон?
Я виновато покраснела:
— Ну, вы очень привлекательная девушка, Эдна! И...
— Он никогда и не смотрел на меня, — задумчиво произнесла она. — Если бы посмотрел, я, может быть, и пококетничала бы с ним. Но он не смотрел. Похоже, это его нисколько не интересовало. Он приезжал сюда, чтобы порыбачить, погулять и побыть с мистером Джоном. Они вместе учились в колледже. У них были общие интересы. — Она замолчала, взяла поднос и повернулась к двери. — На вашем месте, мисс Стантон, я бы не слушала, что говорят в деревне о Ллойде Мередите. Это все неправда! Враки все это!
— Я не была в деревне, Эдна, — быстро произнесла я. — И не встречала никого, кто бы заговорил о Ллойде, кроме тех, кто работает в музее.
Эдна прикрыла за собой дверь. Ведь Анжело говорил то же самое! Наверное, Ллойд Мередит был славным парнем! У меня не было причин сомневаться в этом. Если бы не эта записка в портсигаре!
Я уже жалела, что не сняла с нее копии. Но некоторые слова настойчиво всплывали в моей памяти. «По-моему, он сошел с ума...» Шла ли речь о профессоре? Если да, то это оказалось пророчеством! Другие слова звучали еще более зловеще: «Быстро исполни план» Какой план? Может быть, кто-то крадет из музея экспонаты? И еще: «Я воспользуюсь ходом» Кто-то до сих пор им пользуется, если тот листок, что я видела, вынесен из музея профессора! «Катер наготове. Не подведи...»
И вдруг все встало на свои места. Конечно, из музея крали бесценные сокровища!
У Ллойда Мередита был свой катер. Эдна говорила, что он часто ходил на нем на рыбалку. Ему было не сложно проскочить в Тайную пещеру, а от конца тоннеля до пляжа не более пары сотен ярдов!
Я покачала головой. Но ведь Эдна сказала, что тоннель уже давно затоплен? Разве можно пробраться по нему, даже если стены и потолок не обрушились? Ни один здравомыслящий человек не решится на это даже за целое состояние! Жизнь дороже!
Спокойный день был полностью испорчен. Я выпила чай, надела туфли, захватила плащ и спустилась вниз. Дождь кончился, а сидеть дома мне надоело. Плащ Джона лежал там, где он его бросил. Должно быть, забыл переодеться, потому что, когда Эдна выходила из библиотеки с подносом, я заметила, что он, сидя за столом, над чем-то работал, а перед ним стояли чай и тарелка с бисквитами. Наверное, это было что-то очень важное, потому что он снял Пиджак, и на его рубашке я заметила подсохшие пятна.
Я пожала плечами. В конце концов, если он хочет подхватить пневмонию, это не мое дело! Мне же нужно просто подышать свежим воздухом. На улице дул сильный, холодный ветер, а снизу доносился шум от ударов камней о подножие утеса. Я обошла вокруг дома, держась ближе к стенам, чтобы укрыться от ветра. Бредя наугад, оказалась у окна библиотеки, заглянула в него и остановилась от удивления.
Я часто видела Джона Уайганда в такой же позе в музее, с увеличительным стеклом в левой руке и пинцетом в правой. Перед ним лежала небольшая кисточка, стоял кувшин с адгезивом и таз с водой. Он что-то внимательно рассматривал, с бесконечной осторожностью орудуя пинцетом.
Я инстинктивно отпрянула.
Джон что-то реставрировал! Но профессор очень строг в этих вопросах! За двери музея никому ничего не разрешалось выносить! Если он увидит, что Джон работает в библиотеке, разразится скандал!
Движимая любопытством, я еще раз заглянула в окно. Предмет лежал на столе, и рука с пинцетом заслоняла его от меня. Я тихо встала на цыпочки и заметила что-то грязно-белое, разложенное перед ним.
Мне стало смешно. Ну конечно! Джон пытается восстановить записку, найденную в портсигаре Ллойда Мередита. Слева от него лежал и портсигар, отражая на потолок яркий свет лампы. Джон склеивал края сгнившего листка бумаги, расправляя их с помощью пинцета. Реставрация предметов была коньком Джона, и я не могла упрекнуть его за любопытство. Я и сама любопытна!
Джон предположил, что записка написана сестрой Ллойда. Вероятно, так оно и есть. Наверное, то, о чем в ней говорится, не имеет никакого отношения к Уэруолд-Хаус или кому-либо вообще из обитателей этого дома, кроме Джона, чье имя достаточно четко читается в конце одной строчки.
Я повернулась, чтобы вернуться в дом и предложить ему помощь, но вдруг вспомнила, что там упомянуто имя профессора — Скотт! Тогда снова повернулась и прошла по лужайке к усыпанной гравием дорожке. Ветер гнал меня вперед, и я в раздумье остановилась за воротами на подветренной стороне каменной стены, окружающей Уэруолд. Сегодняшний день вовсе не способствовал прогулке по тропинке, идущей по краю утеса. Джон предупреждал меня, как опасен сильный ветер. Я повернула налево, пошла вдоль стены и через некоторое время оказалась перед Бикон-Крэг.
Крутая тропинка была защищена от ветра, гулявшего по гребню и треплющего деревья, срывая с них хорошенькие осенние листочки. Вечнозеленые растения низко склонялись перед ним, вздымаясь, как паруса при шторме.
Недалеко от края утеса, где вчера Дин рисовал, стоял его джип, повернутый лицом к Уэруолд. Мне сейчас надо было с кем-то поговорить. С таким человеком, как Дин, который хотя и не поверил мне вчера, но, по крайней мере, не очень тесно связан с Уэруолд-Хаус.
Я тотчас же принялась взбираться на гребень. Подъем здесь был такой же крутой, как и со стороны разрушенного дома, но сегодня меня не подгонял страх.
Поднявшись выше, я ощутила всю силу ветра, и мне даже пришлось согнуться почти пополам. Плащ и юбка колотили меня, ветер развевал волосы, но я, задыхаясь, подошла к гребню и огляделась, высматривая, нет ли поблизости Дина.
— Дин! — тревожно позвала я, не уверенная, что это его джип.
— Я здесь, Дениз! — отозвался знакомый голос. Дверца джипа открылась, и он появился из-за запотевшего стекла. Придерживая дверцу, он улыбнулся мне уголком рта и весело предложил: — Садитесь в машину, переждите ненастье!
Я с облегчением вздохнула:
— Джентльмен помог бы мне преодолеть эти последние ярды!
— Угу! — с кривой улыбкой согласился он. — Но здесь есть только один джентльмен, и то хромой! Если бы я вылез из машины помочь вам, боюсь, помогать пришлось бы мне!
— Ох! — Глянув на его ногу, я почувствовала себя виноватой. Вчерашние старые штаны художника сменили серые нарядные брюки. Сегодня на Дине была темно-зеленая рубашка с галстуком и серая спортивная куртка с черной отделкой. — Это после вчерашнего?
— Угу, покраснела и распухла! Ничего, конечно, не сломано, но очень больно! — сварливо ответил он.
— Вы были у врача? Вам надо лежать в постели. Наверное, попала какая-то инфекция. Врач даст вам антибиотики, и все быстро заживет!
— Врач на Уэргилде? — удивился Дин, подняв бровь, когда я скользнула рядом с ним на сиденье. — Вы не знаете этих мест! Врач здесь умер бы от голода! Здесь есть только акушерка, но это не для меня!
— Очень смешно! — покраснев, пробормотала я. — Что ж, тогда нужно пойти в аптеку и...
— Ха! Аптеки тут тоже нет! По-видимому, на Уэргилд-Айленде болеют только туристы! Как тот парень, Ллойд Мередит, который погиб около года назад, или я. Сегодня утром все умирали от смеха, когда я, хромая, зашел в лавку и Билл Кеннеди предложил мне какую-то лошадиную мазь! Сказал, что это лучшее средство от царапин! Я намазался ею, а она оказалась чистым скипидаром! Может быть, так и надо лечить раны?
Пока он, хромая, обходил джип, я подозрительно смотрела на него. По-видимому, ему действительно было очень больно, потому что, сев в машину, он с трудом вытянул ногу.
— Если у вас так болит нога, какого черта вы здесь делаете? Вы должны были остаться дома и лежать, — проворчала я. — Вы сами можете справиться с инфекцией с помощью теплой воды и антисептиков. И не говорите мне, что в лавке нет никаких антисептиков! На дворе 1966 год!
— Вам следовало сказать это в Уайганд-Харбор, — печально пробормотал он. — Я слышал, и новички и долгожители на Крайнем Юге до сих пор ведут гражданскую войну за свое пиво, а эти парни на Уэргилде до сих пор борются за революцию! Весь этот проклятый остров — сплошной анахронизм! Его бы использовать как полигон для бомбы!
Я засмеялась и пригладила волосы.
— Какое прекрасное у вас сегодня настроение!
— Я жду уже несколько часов! — признался он. — Может быть, поэтому. Хотел, чтоб хоть на несколько минут вышло солнце, но никаких шансов!
— Вы хотели закончить вчерашний пейзаж? Так вы его не закончили? Мне очень жаль, Дни!
— И правильно! Когда вы ушли, я стал думать о вас и не мог сосредоточиться. Я должен был снова встретиться с вами! — Он покачал головой и взглянул на меня. — Вы решили, что я не поверил вам после того, что случилось с листком? Верно?
— Да, решила!
— Вы были правы. Я не поверил. Только после того, как вы ушли, я серьезно задумался о том, что здесь произошло. И пришел к выводу, что вы не из тех сумасшедших дамочек, которые могли бы сочинить такую историю. Нет! Меня так скоро не проведешь! Есть девушки, которые делают это, чтобы привлечь к себе внимание, их можно часто встретить в таких уединенных местах, как Уэргилд. Однако, поразмыслив, я решил, что на вас это не похоже. Вы слишком умны и, думаю, слишком честны! А если хотите знать третью причину, так вот: вы слишком привлекательны, и вам не нужны никакие уловки, чтобы обратить на себя внимание! Поэтому...
— Из всех наглецов, — покраснела, я, — вы самый самодовольный, самый...
— Пожалуйста, подождите осыпать меня ругательствами, прежде чем я закончу! — взмолился он. — Пожалуйста! — Я молча протянула руку к дверце. Он рванулся ко мне. — Дениз! Я должен был увидеться с вами, чтобы извиниться! Я специально остановился здесь, чтобы любой мог заметить мой джип. Я был уверен, что нормальная девушка вроде вас должна рано или поздно выбраться из этого мавзолея, чтобы глотнуть свежего воздуха! Я жду вас со времени ленча. Я уже был готов ехать в Уэруолд-Хаус и спросить вас, но увидел, как вы вышли из дома, и безошибочно понял, что вы придете к джипу. Простите, что не поверил вам вчера! Теперь я верю, что это правда!
— Я сказала чистую правду, и вы должны были мне поверить! — холодно проговорила я.
— О'кей! А теперь слушайте! Вчера я пошел домой, взял фонарь и вошел в тоннель! Он идет вниз. Вы это заметили?
Я еще хмурилась, но гнев мой начал проходить.
— Да, я это заметила. А сегодня Эдна Джоунз, служанка из Уэруолда, сказала мне, что ход давно затоплен. По нему нельзя пробраться.
Дин кивнул:
— Отчасти, это правда. Ход затоплен почти до потолка. Точно определить, насколько велик затопленный участок, невозможно, может быть, на несколько футов, а может быть, на несколько миль! Но по-моему, не более двадцати — тридцати ярдов. Я встал за разрушенным домом и изучил рельеф почвы. Сначала она опускается, потом поднимается. Через двадцать пять шагов земля начинает подниматься к Уэруолду. Ход, наверное, поднимается вместе с уровнем земли. Я подумал, что можно проплыть под водой и проверить, но без снаряжения решил не рисковать. Если ваша мисс Джоунз и ее друзья думают, что ход непроходим, они ошибаются. Ведь они ничего не знают о подводном плавании!
Я уставилась на него:
— О подводном плавании? Конечно!
Он широко улыбнулся:
— Должен признаться, когда я обнаружил там воду, моя вера в вас поколебалась во второй раз, Дениз! Ведь согласно вашему рассказу получалось, что после того, как вы убежали, словно перепуганная лань, таинственная фигура подобрала золотой лист, а на его место положила другой листок на тот случай, если вы вернетесь с подкреплением, что вы и сделали, а затем скрылась в тоннеле. Но до тех пор, пока я не изучил землю снаружи, мне это казалось невозможным.
— Может быть, я избавила бы вас от некоторых сомнений, — чопорно произнесла я, — если бы вы так торжествующе не положили листок мне в руку и не прошествовали прочь, полностью уверенный в моей лжи!
— Туше! — сказал он. — Но как вам это удалось, Дениз?
— Я же говорила вам, что ясно видела золото, хотя не могла до него дотянуться. Это было золотое изделие в форме букового листа. Но с того бука, который рос на Среднем Востоке три тысячи лет назад.
— Вы в этом уверены? — Он тихо присвистнул. — Конечно! Вы должны знать. Вы с ними работаете. А листок, который я вложил в вашу горячую маленькую руку, был...
— Дубовым листом. Форма совершенно другая. Текстура. Цвет. Это не мог быть тот же самый лист.
— Но это был единственный лист, который я там видел. А когда я вернулся с фонарем, никакого листа и вовсе не было. Я проверил каждый дюйм хода до самой воды. — Он покачал головой. — Что-то... что-то... — Он наморщил нос, схватил носовой платок и мощно чихнул. — В Уэруолде, — закончил он, задыхаясь, — происходит что-то непонятное!
Я кивнула:
— Вы совершенно правы! Но вы не знаете и малой доли... пока. Вы простудитесь. Нет ли тут менее продуваемого места?
— Я мог бы отвезти вас в Уэруолд.
— Мне бы этого не хотелось.
— Тогда ко мне? Я мог бы показать вам мои картины и... — Он заметил мой подозрительный взгляд и поспешно добавил: — Все в порядке. Там будет миссис Кендалл. Она живет на соседней ферме и каждый день приходит ко мне готовить еду и прибирать. А кроме того... я фактически хромой!
— Ну ладно. Мы проедем мимо деревни?
— Мы проедем через нее, — сказал он, включая зажигание.
— Хорошо. Остановимся у лавки. Я куплю вам какой-нибудь антисептик и бинты, чтобы сделать повязку на ногу. Но лучше дайте мне сначала посмотреть на нее, чтобы я знала, что купить.
Дин закатал штанину. Брюки у него были хорошо скроенными и облегающими, и он с трудом поднял штанину выше рапы. Когда вчера Дин упал, я заметила лишь царапину, но на самом деле рапа была достаточно глубокой, с распухшими и воспаленными краями.
— О'кей?
Я кивнула. Он осторожно опустил штанину и вопросительно посмотрел на меня.
— Жаль, что на острове нет врача. Эту рану надо зашить.
— Эй, погодите! — тревожно воскликнул Дин. — Кажется, вы говорили, что не умеете шить?
Я хихикнула:
— И не буду! Мы воспользуемся липким пластырем, чтобы попытаться склеить ее края. Я выясню, что у них есть в лавке.
Антисептик в лавке нашелся. В отделе патентованных лекарств мне выдали аспирин и мазь. Всю дорогу я болтала, а Дин вел машину молча, лишь изредка задавая вопросы.
Окна его дома были обращены к деревне и морю. Это был белый, недавно покрашенный, обшитый досками дом с остроконечной крышей, как на Кейп-Код, и яркими занавесками на окнах. На склоне холма мирно щипали травку несколько коров и овец. За домом надрывно лаяла собака. Если смотреть от фасада, то перед домом простирался типичный северный пейзаж: деревня и заросшие лесом склоны гор вокруг гавани, похожей на норвежский фьорд.
Листья деревьев здесь были ярче, чем вокруг Уэруолда, и весь склон холма за домом представлял собой буйство алой, красной и оранжевой красок.
— Нравится? — спросил он, притормозив.
— Папе бы поправилось! Теперь я понимаю, почему вы остались здесь на осень.
— А может быть, и на зиму, особенно теперь, когда дочь Роберта Стантона приехала жить на Уэргилд, — улыбнулся он.
Я смущенно отвернулась, а Дин крикнул:
— Миссис Кендалл! Вы здесь?
— Здесь, мистер Мейнард, а вам с больной ногой давно пора бы вернуться!
Дверь открылась, и женщина изумленно уставилась на меня. Полная, средних лет, аккуратная, типичная фермерша с седеющими волосами и загорелой кожей.
— Я привез гостью! — весело сообщил он. — Это мисс Стантон из Биг-Хаус. Она согласилась приехать сюда только тогда, когда узнала, что вы будете здесь! И мне придется увезти ее, как только вы пойдете домой! Как вам это нравится, миссис Кендалл? Я только хочу показать ей некоторые мои работы!
Женщина засмеялась, подмигнула мне и вышла навстречу, вытирая руки о фартук.
— Я вовсе не осуждаю мисс Стантон! Всем интересно посмотреть работы художника! Но он, мисс Стантон, все время говорит самые возмутительные вещи! Держу пари, вы озябли! Входите, сейчас заварю вам обоим горячий чай! Или вы предпочитаете кофе?
Я улыбнулась:
— Если вам не трудно, миссис Кендалл, я бы выпила кофе! Я не привыкла пить так много чаю, как принято в Уэруолд-Хаус!
— Понимаю вас! Со мной было то же самое, когда я вышла за Кендалла! Сама-то я из Грэнит-Бей!
Она помогла мне промыть и перевязать рану на ноге Дина, а потом принесла нам самый лучший кофе, которого я не пила с того самого вечера, как приехала на Уэргилд-Айленд. После кофе Дин показывал мне свои работы, и мы тихо разговаривали. Картины были превосходными. Папа справедливо оцепил его как большого художника. Я вспомнила, что папе он понравился как человек и была рада этому. Это связывало нас еще теснее.
— Эта записка в портсигаре очень интересна, — задумчиво произнес Дин, когда мы вернулись в гостиную, поджидая, пока миссис Кендалл управится с делами. — Не думаю, что у вас есть шанс увидеть ее снова.
Я помотала головой:
— Нет, если Джон сам не покажет ее мне. Он, вероятно, отошлет ее автору, если сможет восстановить подпись. А вы считаете, что между запиской и тем, что происходит в Уэруолде, есть связь?
Дин вздохнул:
— Хотел бы сказать, что нет, но не могу!
Я нахмурилась:
— Вам бы хотелось сказать, что нет... потому что если эта связь есть, то между смертью Ллойда Мередита и тем, что чуть не случилось со мной, тоже может быть связь?
— В этом-то все и дело, Дениз! — Он внимательно посмотрел на меня. — Вы не думали уехать с Уэргилд-Айленда? Или работа у профессора слишком важна для вашей карьеры?
— Я думаю об этом с тех пор, как увидела падающую на меня стропилину! Никакая работа не может быть важнее жизни!
Похоже, я его разочаровала.
— Тогда вы должны сказать об этом профессору и попросить Анжело увезти вас. Как только северные ветры принесут плохую погоду, вы можете застрять здесь до весны!
— Понимаю, но не уверена, что хочу уезжать отсюда, Дин! Теперь, когда я поговорила с вами, мне стало легче. Я не чувствую себя одинокой!
Мы взглянули друг на друга, и он накрыл мою руку своей.
— Идет миссис Кендалл. Поговорим по дороге в Уэруолд. Дениз, мне хотелось бы выяснить, что находится за затопленным участком тоннеля. Я знаю, где в Грэнит-Бей можно взять напрокат снаряжение для подводного плавания. Его сдает Анжело. Может быть, в тоннеле находится доказательство, которое вы сможете предъявить профессору. Ведь если подумать, то где можно найти лучшее место, чтобы спрятать украденное?
— Но не будете же вы нырять один? — ужаснулась я. — В такой темноте?
— Не один. Вы будете ждать меня в тоннеле. У меня будет фонарь. Вы больше не должны чувствовать себя одинокой! Помните, я здесь, неподалеку! Я буду приезжать на Бикон-Крэг, когда смогу, а вы сможете видеть мой джип. Идет?
Я кивнула. Мне снова захотелось улыбаться. Он ободряюще сжал мне руку, и я почувствовала искреннюю радость: теперь на Уэргилд-Айленде у меня появился хотя бы один друг!
