Глава 24

Мы с Люси спустились к причалу в «Лунном мысе», держа в руках четыре спасательных жилета, позаимствованные у родственников Коакли. Они даже одолжили нам маленький жилет для Джиджи. Финн с дочкой ждали в конце причала, рядом с двумя каяками, причем оба судна оказались в отличном состоянии, несмотря на то что были куплены двадцать лет назад. Финн – в шортах, кроссовках, бейсболке и темных очках, на Джиджи – похожий наряд, но, разумеется, в различных оттенках розового. Даже фирменные кроссовки были у нее из лакированной розовой кожи.

– А этот парень весьма недурен собой, – шепнула мне на ухо Люси.

Хоть я и сама была того же мнения, тем не менее повернулась к ней и тоже шепотом произнесла:

– Вообще-то он – наш начальник, не забывай об этом, пожалуйста. И к тому же ты, вероятно, забыла, как совсем недавно потратила столько усилий на то, чтобы настроить меня против него.

– Все это было до того, как я собственными глазами увидела, как беззаветно он любит свою дочку. Любой мужчина, способный на такую любовь к ребенку, однозначно хороший человек.

– Все это просто замечательно, но я вовсе не помышляю о каких-либо других отношениях с Финном Бофейном, кроме отношений «начальник – подчиненный», – сердито прошипела я.

– М-м-м… Не зарекайся!

Я не смотрела на Люси, потому что была уверена – она, как всегда, вздернула подбородок, что обычно ставило точку во всех наших спорах.

При виде нас Джиджи радостно запрыгала и заулыбалась, а Финн ослепительно улыбнулся, лишь подтверждая правильность оценки Люси. Подруга передала ему маленький спасательный жилет, который мы раздобыли для Джиджи, и Финн сел на корточки, чтобы облачить в него дочку.

– Еще раз спасибо, Люси, за все, что вы сделали, – тепло сказал он. – Я очень ценю вашу помощь.

– Не стоит благодарности, мистер Бофейн. Не каждый день мне выпадает оплаченный выходной, да еще с возможностью покататься на каяке на Эдисто. Если бы я не видела вас сейчас здесь собственной персоной, я бы не поверила, что такое возможно. – Она подошла к ним поближе, чтобы посмотреть, правильно ли Финн застегивает на Джиджи спасательный жилет.

– Может быть, вы позволите сделать это мне? Это же спасательный жилет, а не смирительная рубашка. Застежки должны быть спереди.

Финн отошел в сторону, смущенно подняв руки вверх в знак того, что сдается, и громко, заразительно рассмеялся, чем немало удивил и, что греха таить, растрогал нас обеих. Было видно, что даже Джиджи удивлена таким проявлением искреннего веселья со стороны отца.

– Вы в этом эксперт, поэтому делайте как знаете.

– Элеонор, почему бы тебе не помочь мистеру Бофейну надеть спасательный жилет? – не поднимая глаз, сказала Люси.

Я недовольно уставилась на нее, но она даже не посмотрела в мою сторону. Вот паршивка! Как ни странно, Финн не возражал, и мне ничего не оставалось, как последовать ее указаниям. Я выбрала один из спасательных жилетов большого размера и протянула Финну.

– Думаю, вы сами догадаетесь, куда следует просовывать руки?

– Попробую, – усмехнулся он, повернулся ко мне спиной и продел руки в отверстия жилета. – Но мне потребуется ваша помощь, чтобы застегнуть его.

Мои щеки горели, так как пришлось встать к нему так близко, что я чувствовала запах лосьона после бритья, смешанный с запахом его кожи. Я с трудом удержалась, чтобы не вдыхать глубоко эти ароматы, и сосредоточилась на завязывании шнурков и застегивании кнопок. Финн обернулся, но я старательно избегала встречаться с ним взглядом.

– А вы уверены, что достаточно крепко все застегнули?

Мне пришлось заглянуть в его темно-серые глаза, которые, казалось, смеялись надо мной. Не отводя взгляда, я ответила:

– У нас будет возможность это выяснить, когда вы окажетесь за бортом.

Мы с Люси тоже надели жилеты и занялись каяками, спустив первый из них на воду. Я хотела предложить поехать в одном каяке с Джиджи, но Финн меня опередил:

– Мне бы хотелось, чтобы Джиджи была в одной лодке с той из вас, кто лучше плавает.

– Значит, это буду я, – сказала Люси так уверенно, что никто бы не мог уличить ее в чудовищной лжи. Я бросила на нее недовольный взгляд, но подруга лишь улыбнулась в ответ с самым невинным видом. Мы обе плавали отлично, но еще ни разу ей не удавалось обогнать меня ни в одном состязании, и никто из моих друзей не мог совершать такие дальние и продолжительные заплывы, как я. Другое дело, что я могла быть совершенно спокойна в отношении Джиджи – после меня Люси была лучшей пловчихой на острове.

– Тогда решено, – сказал Финн, – спасибо вам, Люси.

Люси даже не удостоила меня взглядом, когда залезла в первый каяк, пока я его придерживала. Потом я подняла Джиджи и усадила ее в лодку напротив Люси, снова удивившись тому, какая она легкая. Девчушка улыбалась во весь рот, ее розовые очки ярко блестели, отражая солнечные лучи. Я протянула руку, чтобы намазать ей носик кремом от солнечных ожогов, а потом передала ей весло.

– Не забывай, нужно зачерпывать воду веслом и двигать его, как я тебе показывала. Кстати, – мстительно добавила я, – если будешь лишь слегка касаться веслом поверхности воды, все брызги полетят в лицо Люси – ей понравится, ведь это так весело!

Не дожидаясь реакции Люси, я перешла на причал, где Финн уже спустил нашу лодку на воду.

– Теперь наша очередь, – сказал он с довольной улыбкой, и у меня даже закралось подозрение, уж не в сговоре ли они с Люси.

– Садитесь в лодку первым, – сказала я. – Только не надо делать резких движений. Встаньте сначала в середину лодки, а потом быстро опуститесь на заднее сиденье. Старайтесь держать центр тяжести низко, чтобы не раскачивать лодку слишком сильно.

– А что произойдет, если я ее раскачаю? – Голос его звучал абсолютно невинно, но от моих глаз не укрылась озорная мальчишеская улыбка.

– Вы просто упадете за борт, и мы проверим, насколько крепко я застегнула спасательный жилет.

Я придерживала лодку, а он с грацией опытного спортсмена ступил в нее на полусогнутых ногах, словно уже проделывал это сотни раз. Лодка даже не качнулась.

– А вы точно никогда этого раньше не делали? – с подозрением спросила я.

Он поднял три пальца.

– Никогда в жизни. Слово скаута.

– Вы были бойскаутом?

– Всего пару лет. До первого пешего похода, куда отец запретил мне идти. Я поразмыслил и решил, что не имеет никакого смысла быть скаутом, если мне не разрешают ходить в походы и общаться с природой.

В голосе Финна прозвучали ностальгические нотки. Мне на ум невольно пришли печальные крики птиц, покидающих осенью родные края, – птицы словно сожалеют о том, что не могут остаться.

– Ну что ж, – сказала я, забираясь в каяк. – Никогда не поздно научиться.

Он вытянул ноги вдоль моего сиденья, и я была вынуждена сосредоточиться на гребле, чтобы не думать о его волнующей близости.

– Объяснить вам, как правильно грести? – спросила я, не оборачиваясь.

– Думаю, у меня получится, – ответил он и сделал мощный гребок, который вынес нас в воды бухты Стимбоут.

– Берите влево, – крикнула я громко, чтобы Люси могла меня услышать. – Поплывем в бухту Рассела.

Я повернулась и увидела, как Люси пытается справиться с двухместным каяком, а Джиджи мужественно ей помогает. При виде того, как Джиджи, следуя моим советам, повела веслом по поверхности воды, и струя воды полетела прямо в лицо Люси, я не смогла удержаться от смеха. Их каяк наконец поравнялся с нашим. Люси осуждающе покачала головой и в отместку окатила нас с ног до головы водой, а Джиджи завизжала от восторга.

Лодка рванула вперед, когда Финн начал грести.

– Вы не хотите помочь? – спросил он.

В ответ я вытащила весло из воды, положила поперек лодки и сказала:

– Вижу, моя помощь будет лишней. Особенно учитывая, что Люси нелегко успевать за нами.

И действительно, Люси с мокрыми волосами и лицом изо всех сил старалась поравняться с нашей лодкой. Но я не испытывала никакой жалости к подруге, которая схитрила при распределении мест в лодках и была повинна в том, что теперь ноги Финна почти касались моих.

– Давайте устроим гонки!

Она бросила на меня свирепый взгляд, когда мы с Финном налегли на весла и легко оставили их позади.

Мои мышцы перекатывались под кожей, когда я погружала весла в воду, ветер ласкал лицо и трепал волосы, и мне на миг показалось, что сзади сидит отец. Мы доплыли до бухты Рассела и замедлили движение, поджидая, когда Люси с Джиджи нас догонят. Я огляделась вокруг, отметив, что в этом уголке мира испокон веков ничего не менялось. Те же самые прибрежные пейзажи – причалы, домики и прибрежные болота, то же ослепительное солнце, висевшее в синем небе. Если бы не ноги, которые с тех пор стали заметно длиннее, и шрам с рваными краями на пальце, я легко могла бы снова представить себя тринадцатилетней девчонкой, бесстрашно носящейся по водам бухт и болот в компании Евы и Люси.

Я глубоко вдохнула морской воздух, наслаждаясь привычным запахом соли и болот, всегда напоминающим мне о доме. Как мне хотелось снова стать той самой девочкой, которая так мечтала о поступлении в Джульярдскую музыкальную школу и еще не знала горя.

– О чем вы думаете?

Голос Финна вернул меня в действительность. Я оглянулась и увидела свое удивленное лицо, отраженное в его солнечных очках. Все еще погруженная в свои мысли, я не слишком выбирала слова.

– О детстве. О том, что когда-то я была здесь совершенно счастлива.

Мы оба вытащили весла из воды и отдали лодку на волю течения.

– А сейчас это не так?

Я открыла было рот, чтобы ответить, но поняла, что мне нечего сказать. Хотя ответ был довольно прост. Я подумала о своей жизни на протяжении последних нескольких месяцев с той поры, как познакомилась с Хеленой и Джиджи. Теперь я даже не была уверена, что когда-то была несчастна. В моей жизни что-то неуловимо изменилось.

– Да. То есть нет. На самом деле не знаю. Я об этом так давно не думала.

Мы молча наблюдали за тем, как белая цапля опустилась на берег и теперь с величественным видом оглядывала свои владения. Так делали ее предки на протяжении многих сотен лет.

Финн заговорил мягким голосом, и я чувствовала на затылке его теплое дыхание.

– А я понял, что нельзя измерить счастье, как меряют метры и секунды во время спортивных соревнований. Просто надо научиться узнавать его, когда оно приходит, и наслаждаться, пока оно живо.

Я опустила глаза на свои руки, все еще сжимающие весло, увидела побелевшие от напряжения костяшки и попыталась понять, почему его слова вызвали у меня такой прилив гнева. Видимо, в глубине души все эти годы я отчаянно хотела услышать хоть какие-то слова поддержки, но до сих пор мои надежды были напрасны. И снова, как вспышка, появилось видение – я лежу на спине на обочине Уэсткотт-роуд, а странная темнокожая женщина шепчет мне в ухо слова, смысл которых от меня ускользает. Внутри все вдруг оборвалось, словно лифт, в котором я ехала, резко остановился.

Желая снять напряжение, я спросила:

– Это очередное изречение Джиджи или вы сами до этого додумались?

Он усмехнулся, и я почувствовала, что в груди у меня все кипит.

– Я додумался до этого благодаря ей, но формулировка моя собственная.

Мне хотелось посмотреть ему в глаза, но в то же время я была рада, что он не видит выражения моего лица. Каяк с Люси и Джиджи медленно приближался, и тонкий голосок Джиджи зазвенел над волнами, словно нежная музыка.

– С ней все будет в порядке? – тихо спросила я, не понимая, почему у меня вырвались эти слова.

– Мы пока не знаем. Четыре года ремиссии – это хороший показатель, а пять – еще лучше. Но болезнь может вернуться в любой момент, даже когда Джиджи станет взрослой, в той же форме или как другое онкологическое заболевание.

– Она об этом знает? – Я слушала веселый смех Джиджи, она в очередной раз обрызгала Люси и пыталась оправдаться.

– Да. Она меня об этом спросила, и я счел, что обязан сказать ей правду.

Наконец их каяк поравнялся с нашим, и в этот момент огромная белая цапля с желтым клювом пролетела над нашими головами, расправив широкие крылья. Джиджи откинула голову назад и смотрела на нее, открыв от восхищения рот. Мы проводили птицу взглядом – она не перелетела бухту, лишь некоторое время парила над болотами, а потом скрылась из виду.

– Ты это видела, Элли? Правда, она красивая?

Я чуть было не сказала ей, что за свою жизнь видела сотни цапель и уже перестала обращать на них внимание. Но потом поняла, что, возможно, Джиджи тоже их раньше видела, но все еще была очарована их изяществом и красотой.

– Да, Джиджи. Она действительно прекрасна. Эта птица называется большая белая цапля. Ты об этом знаешь?

Она зачарованно покачала головой.

– Белая цапля – самая крупная из семейства цапель. Это очень отважная птица. Иногда она даже может сесть на спину крокодила.

– Правда? – Рот Джиджи округлился от удивления.

– Представь себе, да.

– А вы знаете, Элеонор тоже вполне способна на такой подвиг, – вмешалась в разговор Люси, волосы и блузка которой насквозь промокли.

– Может, тебе стоит прикусить язык? – сказала я, уже догадываясь, куда клонит моя подруга.

– Что вы имеете в виду? – спросила Джиджи.

– В детстве она была абсолютно бесстрашной. Однажды, разозлившись на сестру, она спряталась под каяком и подождала, когда Ева и ее друг сядут в него – могу поклясться, Элеонор на целых пять минут задерживала дыхание, – а потом перевернула лодку, страшно их напугав, ведь кто знает, какие хищники плавают в бухте.

Я почувствовала на своей спине пристальный взгляд Финна, но не решилась обернуться.

– Я тогда была совсем юной и глупой.

– А как насчет других случаев? – Люси нехорошо усмехнулась. – Например, когда ты пыталась смастерить тарзанку из обычной веревки и спрыгнуть с только что построенного моста через Доухо? Слава богу, я успела сказать об этом отцу, и он остановил тебя, иначе тебе просто оторвало бы ногу или ты бы просто разбилась насмерть.

Я бросила на Люси свирепый взгляд, желая, чтобы она замолчала, но, казалось, подруга получала удовольствие, дразня меня.

– А помнишь, как ты собрала рыжих муравьев и в пятницу утром выпустила их на столе у миссис Андерсон, чтобы она отменила урок и мы могли уйти из школы пораньше?

– Послушай, Люси, мистеру Бофейну вовсе не интересно слушать все эти бредни про мое прошлое.

– Позволю себе не согласиться, – раздался из-за моей спины голос Финна. Было заметно, что наш разговор его забавляет. – Оказывается, мы совершенно не знаем настоящую Элеонор Мюррей.

Люси медленно покрутила головой.

– О-о-о, эта девчонка была словно кошка с девятью жизнями. Думаю, к настоящему времени восемь из них она уже использовала.

Я опустила весло в воду и сделала сильный гребок.

– Ладно, хватит болтать! Поплыли дальше. Давайте посмотрим, удастся ли нам увидеть дельфинов.

– Или, может быть, крокодилов, – ехидно сказал из-за моей спины Финн и тоже принялся грести. Его смеху вторил плеск воды. – Хотелось бы посмотреть, как Элеонор оседлает какого-нибудь из них.

Мы почти два часа бороздили воды бухт и вернулись в «Лунный мыс», лишь когда Финн решил, что Джиджи устала, хотя она энергично протестовала. Люси и Джиджи спешили принять душ, поэтому на нас с Финном была возложена обязанность вытащить каяки из воды и положить их на причал, чтобы они могли обсохнуть.

– Спасибо за доставленное удовольствие, – искренне произнес Финн, когда мы закончили возиться с каяками.

Меня всегда смущали изъявления благодарности, поэтому я запуталась в завязках спасательных жилетов, которые раскладывала на причале; они казались здесь ярко-оранжевыми птицами, раскинувшими крылья.

– Мне тоже понравилось наше путешествие. Но на самом деле вам следует поблагодарить Люси. Без нее мы бы не справились.

Он ничего не сказал, и мне пришлось посмотреть ему в лицо. Он широко улыбался.

– Скажите, все эти истории, которые про вас рассказывала Люси, – это правда?

Я поморщилась.

– Каюсь, виновна по всем пунктам.

– Вот уж никогда бы не подумал, что вы на такое способны. – Улыбка исчезла с его лица. – Что же с вами случилось, что вы так изменились? Может быть, смерть отца так повлияла на вас?

Я обхватила себя руками и вдохнула запах болотных трав, благоухающих под солнечными лучами.

– Да нет. Говорят, я была маленьким чертенком с того самого момента, как начала ходить. Полагаю, причина всего этого безобразия была лишь в желании привлечь внимание матери. Естественно, страсть к отчаянным поступкам усугубилась после смерти отца. Я помню… – Я замолчала, не совсем понимая, что собираюсь сказать.

– Что вы помните? – спросил он, не дождавшись продолжения.

Наши глаза встретились, и, как ни странно, это меня успокоило, и мысли мои прояснились.

– Я просто отупела от горя. Отца не стало, и я больше не могла играть на фортепьяно. Я была в отчаянии и потеряла всякую способность испытывать эмоции. Казалось, только физическая боль может избавить меня от этого оцепенения.

– И это помогло?

– Нет. – Я по-прежнему не поднимала глаза. – И все это продолжалось до того страшного случая, когда я чуть не убила сестру.

На его лице не отразилось никаких эмоций, но он не отводил своих спокойных серых глаз.

А я продолжала изливать душу. Внезапно для меня стало очень важно, чтобы он узнал обо мне все.

– Я подбила ее совершить глупость, и она поддалась на мою провокацию. Ева упала и сломала позвоночник. Вот почему теперь она в инвалидном кресле.

– Вы ее толкнули? Или, может быть, вынудили ее это сделать угрозами?

– Конечно же, нет! – возмутилась я. – Как вы могли подумать…

– Тогда я не возьму в толк, почему вы вините себя в том, что случилось.

– Вы не понимаете, – сказала я, охваченная волнением. – Я знала, что она залезет на дерево как можно выше, так как там был Глен, который наблюдал за нашим состязанием. Она хотела доказать ему, что не боится, а я знала, что это вовсе не так. И… – Я замолчала, не в силах признаться в том, в чем никогда не признавалась даже самой себе.

– И… что?

Я покачала головой.

– Я вовсе на та, за кого вы меня принимаете.

Он шагнул ко мне.

– Я прекрасно знаю, какая вы на самом деле. Кому бы еще я мог доверить Джиджи, которая проводит с вами так много времени? Или же позволить заботиться о Хелене? Мы все совершаем в жизни ошибки, Элеонор. Но на то мы и люди, чтобы преодолевать их и идти дальше.

Мой мобильный телефон зазвонил в тот момент, когда он шагнул ко мне. Я быстро вытащила его из кармана шорт, и сердце отчаянно забилось, потому что на экране высветился номер Глена.

– Слушаю, – произнесла я, ожидая услышать голос Глена.

– Элеонор? Это мама. Я говорю по телефону Глена.

Волосы у меня на затылке встали дыбом.

– Что-нибудь случилось?

– Мы в больнице, но все обошлось.

– Что? Почему вы в больнице? – Финн коснулся моей руки, словно напоминая, что я не одна.

– У Евы был приступ, и доктор решила, что ей лучше приехать в больницу, чтобы ее могли обследовать. Сейчас она чувствует себя отлично.

– Что значит – «приступ»? И в какой она больнице? Я сейчас на Эдисто, но через час уже могу быть в Чарльстоне…

– В твоем приезде нет никакой необходимости. Вот почему Глен и попросил меня позвонить тебе. Они с доктором сейчас у Евы. Все хорошо. Мы просто боялись, что ты позвонишь домой, а там никого, и ты начнешь волноваться.

– И все же мне надо приехать, – настаивала я.

– Нет, не стоит. Доктор нам все объяснила. Бояться нечего. Глен и Ева не хотят, чтобы ты приезжала.

– Но я… – У меня из глаз хлынули слезы.

– Понимаю, тебе хотелось бы думать, что Глен нуждается в твоей помощи, но это не так. Он – муж Евы, Элеонор. Так что смирись с этим.

Я посмотрела на Финна, понимая, что он стоит совсем близко и слышит весь разговор.

– Перезвоним тебе, когда приедем домой. Мне пора идти. – Мать прервала разговор, не ожидая от меня ответа.

Я стояла, уставившись на телефон, пока Финн не отобрал его у меня.

– С ней все будет хорошо, вот увидите, – тихо произнес он.

Я быстро вскинула на него глаза. Всепоглощающее чувство обиды от предательства тех, кого я считала близкими людьми, и ощущение бесконечной потери кипели во мне, словно масло в раскаленной сковородке.

– Вы просто не понимаете… – глотая слезы отчаяния, прошептала я.

Я повернулась и бросилась к дому. На небе уже появлялись первые вечерние звезды, которые, казалось, указывали мне путь.