Сильнее сжав руку Земфиры, Ион шагнул вперед.

– Я здесь, – сказал он. – Что случилось?

Арсений не сразу понял, кто именно ему ответил, что взбудоражило Иона еще сильнее. Уж секретарь определенно должен помнить учителя в лицо – в словесных баталиях за шатер на Лукьяновской они провели не один час.

– Вы?! – вскричал секретарь с дрожащим подбородком. – Скорее, поехали! Нельзя терять ни минуты, времени мало!

Тимка осторожно взглянул на учителя. Не ему одному поведение Арсения казалось необычным.

– Успокойтесь, пожалуйста, – мягко попросил Ион, чувствуя, как его голосу внимает половина станции. – Расскажите, что случилось в столице. Всем интересно знать.

– Приплыли, – неожиданно проговорил один из охранников, сплюнув на пол.

Механик Дмитрий, до этого внимательно следивший за происходящим со своей скамьи, поднялся с неодобрительным видом.

– Слышь, ты мне тут не мусори, – пригрозил он. – А то пол буду мыть твоей кровью.

– Что ты сказал? – спросил охранник, чуть подняв автомат.

– Дмитрий, не надо, – покачал головой Ион. – Не при детях.

С угрюмым видом помолчав, механик отвернулся. Было понятно, что при малейшем оскорблении он даст понять зажравшемуся столичному мусору, что другие станции в метрополитене все же существуют.

Толпа тихо загудела.

– Вы хотите, чтобы я поехал с вами? – уточнил Ион.

– Да! – ответил секретарь, переминаясь с ноги на ногу. – Пожалуйста. Это очень важно!

– Я не могу просто оставить здесь детей. Вы же сами знаете…

– Все в порядке! – послышался тонкий голос.

Земфира заулыбалась. Из кабины вылезла Татьяна. К изумлению Иона, на ней красовался ее белый халат. Неужто ее выдернули прямо с рабочего места?

– Тань, что там случилось? – спросил Ион.

– Сама не знаю, – ответила девушка. – Езжай. Я посижу с детьми.

– А что, если…

– Просто садись в дрезину, – сказала Таня почти шепотом. – Там у них все мрачно.

– Пожалуйста, скорее, – умолял Арсений. – Дело очень важное. Я по дороге все объясню.

Ион обернулся. Таня уже уводила детей к шатру. Лишь Тимка озадаченно озирался.

– До свидания, учитель, – сказал он.

Машинально кивнув, Ион сделал шаг к секретарю.

– Это надолго? – спросил он. – Давайте, я вещи свои соберу, если что.

– Не нужно, – сказал Арсений. – Возьмите только паспорт.

Ион коснулся нагрудного кармана.

– Он у меня всегда с собой, – ответил он.

– Вот и чудесно! Поехали!

Меньше чем через минуту дрезина тронулась с места. Ион осознал, что впервые в жизни едет в личном транспорте смотрителя. Он периодически видел этот символ роскоши с подростковых лет, мечтал прокатиться в нем, воображал себя то в кресле управления, то на пулеметной башне.

Сейчас ему не хотелось воображать ровным счетом ничего. Запах старой пыли, будто собранной с каждого перегона по щепотке, отбивал любую фантазию. Учитель едва не наткнулся плечом на один из сварочных швов – об удобстве внутри правительственной дрезины задумывались еще меньше, чем на самых обычных технических колясках. Вероятно, безопасность тоже была лишь кажущейся. Пусть снаружи сидят двое пулеметчиков и еще огнеметный расчет, который обычно помогал заводить мотор – это мало поможет пассажирам, абсолютно беззащитным в случае, если они останутся без наружной охраны. Насколько Ион мог судить, внутри не было никаких рычагов, чтобы привести дрезину в движение без помощи оператора спереди. Не было даже замка, чтобы закрыться изнутри. Зато был установлен самодельный кожаный диван и два узких кресла разного размера, так что собеседники не имели возможности комфортно расположиться лицом к лицу или хотя бы вытянуть ноги, не упираясь в сапоги соседа. Вдобавок вся конструкция дико скрипела и шумела, а ведь дрезина шла даже не на электричестве. Стоит охране запустить мотор, как от туннельного эха бронепластины задребезжат похоронный марш.

Все это Ион заметил за пару мгновений, испустив еле слышный вздох разочарования. Воображаемая карета, достойная элиты, так и осталась в воспоминаниях. В действительности здесь оказалось темно, холодно и неожиданно душно. Учитель ощутил злость.

– Я слушаю, – проговорил он. – Что у вас за проблема? Кто меня вызвал и зачем?

В отличие от Иона, секретарь, похоже, чувствовал себя в дрезине более чем комфортно. Откинувшись на спинку кожаного дивана, он чуть расслабился.

– Прежде всего, скажите кое-что, Ион, – попросил он. – Я помню, сколько сил вы потратили на то, чтобы в метро появилась школа. Тогда это решение казалось мне лишенным смысла, но сейчас и я, и Кипарис полагаем, что это хорошая идея.

– Благодарю, – сухо сказал Ион.

– О чем вы рассказываете детям на своих занятиях?

– Это имеет отношение к тому, зачем мы едем в столицу?

– Да, имеет.

– Я не могу ответить так просто, – Ион даже рассмеялся. – Мы с ними… просто болтаем обо всем подряд. Я же просто их развлекаю. Умел бы играть на гармошке – играл бы. Читаю им, что могу, рассказываю, что знаю…

– И что, никакой глобальной задачи?

– Почему же, – не стал отрицать учитель. – Моя задача – поведать им о позитивных деталях довоенного мира, чтобы им было во что верить.

– А вы считаете, что разбираетесь в довоенном мире?

– Не меньше, чем любой другой житель Креста.

– В самом деле? – Арсений покачал головой. – Сколько вам лет, учитель?

– Это так важно? – осторожно спросил Ион.

– Вы же наверняка не помните мир до Катастрофы. А если и помните, то совсем не так, как следует. Любой человек старше вас хотя бы лет на десять способен гораздо больше рассказать о прошлом.

– Но не любому человеку доверят детей.

– Ах, да, – секретарь отвернулся, глядя на медленно проплывающие за смотровым окном своды туннеля.

– Именно так, – спокойно подтвердил Ион. – Послушайте, я не строю иллюзий по поводу своей исключительности. Да, я родился примерно во время Катастрофы и почти не помню мир снаружи. Почти все из того, что я рассказываю, мне самому пришлось изучать по книгам и свидетельствам очевидцев. Однако я, по крайней мере, это делал – старался воссоздать картину прошлого мира. Говорите, я не видел его самолично? Совершенно верно. Только через поколение это не будет ровным счетом ничего значить. К тому времени попросту не останется людей, помнящих мир до Катастрофы, в то время как знания нужно будет передавать. А те, кто помнит его сейчас, не спешат делиться своим мнением – не в последнюю очередь из-за проводимой Кипарисом политики.

– Я бы поспорил, – признался Арсений. – Не забывайте, что я работаю в штабе смотрителя.

– Вы мне напоминаете об этом регулярно с тех пор, как я начал слать запросы о школе. Но давайте начистоту. Школа нужна, и это факт. Когда-то я отстоял эту идею в одиночку. Теперь на моей стороне не меньше сотни человек, которые рады возможности пристроить ребенка в надежное место в любой момент. Я назвал себя Ионом, в честь давно забытого термина из школьного учебника. Меня называют «учитель» те, кто не помнит или не знает моего нового имени. Многие забыли истинный смысл этого слова, считая, что учитель – это тот, кто похож на меня. У меня нет никакого образования, нет педагогических навыков. Но у меня есть репутация надежного человека, которому можно доверить сына или дочь. Знаете, что я понял? Доверие в метро ценится выше всех денег. Понимайте как хотите, но школа в пределах Креста – обязательное условие для нашего с вами будущего. Будущего всего метрополитена…

– Кстати, о надежности. На вас вроде положила глаз одна из девушек столицы. Так?

– Ну, и что? – учитель заметно помрачнел.

– Сколько ей лет?

– Не сомневаюсь, что вы это знаете.

– Вы правы, знаю. Даше восемнадцать, хотя вы были вместе и раньше. Почему она не переехала к вам, на Лукьяновскую?

– Давайте не будем, – жестко сказал Ион. – Это наше личное дело. Я не намерен давать объяснения.

Усмехнувшись, секретарь наклонился к нему поближе.

– Для человека, который усердно изучал довоенный мир, вы мало знаете современный, – сказал он почти шепотом. – На территории Креста брак можно узаконить уже в шестнадцать.

– Когда я захочу обнародовать суть наших с Дашей отношений, вы станете первым, к кому я схожу на поклон, – заверил Ион. – Будьте уверены.

– Буду, – пообещал секретарь, снова напуская на себя равнодушный вид. Он хотел что-то добавить, но сдержался и вместо этого с раздражением забарабанил пальцами по обивке кресла.

– Скажите, – вымолвил он. – Вы рассказывали детям о Метрограде?

– Только то, что все и так знают.

– О «Птицах»?

– Про команду Кондора как раз неизвестно ничего.

– Ясно. А о «Красном варианте»?

Ион медленно потер щеку.

– Нет, – ответил он. – Я все же не совсем сволочь, раз уж вы меня таковой считаете.

– И даже намеков не делали?

– Намеки, как и другие, более красноречивые детали, дети видят каждый день на любой станции. Истерию по поводу «Красного варианта» разжигают на каждом углу. Вылезайте порою из своей будки с печатной машинкой, пройдитесь хотя бы по уголкам Датаполиса – много интересного услышите.

– Вы ходите по уголкам куда чаще, – заметил Арсений. – И слух у вас, несомненно, лучше. Пожалуйста, расскажите о «Красном варианте» мне.

– Что?

– Прошу вас. Мне бы хотелось освежить в памяти народные стереотипы. Говорю без иронии. Я и в самом деле мало что знаю об этом.

Дрезина плыла по рельсам слишком медленно. Тяжело вздохнув, Ион попытался вызвать в памяти все осколки нужных знаний, которые целыми годами кропотливо собирал в единую схему.

– Как вам известно, наше метро насчитывает две ветки, – начал он. – Я беру в расчет сохранившиеся и населенные. Куреневско-Красноармейская и Сырецко-Печерская. Соответственно, на картах они нарисованы синим и зеленым цветами.

– Правильно.

– Всего же веток было пять. Однако к началу войны две из них еще не были введены в строй. Может, их и не начинали строить, я не знаю. Так что по назначению практически использовались всего три. Те две, которые я описал, плюс еще одна, самая большая. Святошинско-Броварская, тянущаяся через весь Киев почти по прямой и делящая его на две части. Линия красного цвета.

– Забавно слышать, как вы говорите о ней в настоящем времени.

– На случай ядерной войны существовал план, позволявший превратить весь метрополитен в единое убежище, – Ион не стал обращать внимание на подколки секретаря. – Согласно плану, все три линии должны были сохранить между собой связь, общие системы водоснабжения, возможность перемещения – словом, все для автономной жизни. При этом Красная линия целиком зависела от двух других – ведь именно у нас находились склады и припасы.

– Продолжайте.

– После Катастрофы, когда все немного поулеглось, оставшиеся в метро люди начали налаживать жизнь. И тут обнаружилась странная вещь. К Красной линии оказалось невозможно подступиться изнутри. По какому-то дикому стечению обстоятельств были завалены все переходы, все туннели и лестницы, все возможные шахты. При этом Синяя и Зеленая ветки более-менее уцелели, и с одной на другую можно было свободно перемещаться. Собственно, так и возникло новое государство – Крест. Точка пересечения обеих веток стала центром торговли, названным Датаполисом. Вот, в общем, и все, что я рассказывал детям.

– Кстати, откуда взялось это название? – поинтересовался Арсений. – Вроде бы оно не совсем по-русски звучит. Да и в украинском я такого слова не помню.

– Как это? – не поверил учитель. – Вы что, в самом деле не знаете?

– Нет. Признаться, ни разу не интересовался, а теперь вдруг загорелся вашим энтузиазмом.

– Да блин! – Ион не утерпел, полез в задний карман штанов и вытащил потертую карту метро. – Видите?

– Что я тут должен увидеть?

– Как называются станции на пересечении?

– Дворец Спорта.

– А смежная с ней станция Синей ветки?

– Площадь Льва Толстого.

– А теперь возьмите первые буквы всех слов в обоих названиях.

– Дэ, эс, пэ, эль, тэ, – перечислил секретарь, и его лицо чуть прояснилось – А, ну да.

– Перемешайте буквы, затем попытайтесь составить из них слово, добавив гласные звуки по своему усмотрению, – предложил Ион. – Слово «Датаполис» само полезет к вам в голову. Рано или поздно. Я даже исследование проводил. Жители метро сами придумали название столице нашего государства, вот оно и прижилось. Теперь уже мало кто помнит, с чего все начиналось. Но я и не подумал бы, что секретарь смотрителя не знает собственной истории.

– У меня много других забот, – пробормотал Арсений. – По большей части коммунальных.

– Дело ваше. Так вот, Красная ветка оказалась потеряна. Не было никакой возможности искать там выживших – именно ввиду отсутствия доступа туда с нашей стороны. А ведь если в Киеве вообще могли оставаться живые люди за пределами Креста, то только на «красных» станциях.

– Логично.

– Когда только начинали развивать Крест, пошли разговоры о спасательной операции. Дескать, надо всеми правдами и неправдами пробиться на Святошинско-Броварскую линию. Еще через какое-то время людям в Кресте стало остро не хватать личного пространства. Каждый думал о родственниках и близких, которые теоретически могли выжить, кто-то хотел переселиться туда, где есть хотя бы одно свежее лицо. Даже явные бандиты имели желание пробиться в соседнюю комнату, чтобы было где жить и грабить. Идея висела в воздухе. Для кого-то она была сорняком, мешавшим налаживанию быта, для других – цветком надежды…

– Можно без излишеств, пожалуйста? – попросил Арсений.

Ион улыбнулся.

– Наконец, имел место типичный информационный голод, – сказал он. – Словом, меньше чем через год после создания Креста в метро только и было разговоров, что про потенциальное выживание «красных».

– Вполне предсказуемо.

– Еще бы. Можно сказать, именно стремление проникнуть на заваленную линию послужило основным толчком к возникновению сталкерства. Ведь припасов и технологий оказалось столько, что жителям Креста в принципе не было никакой нужды выходить на поверхность в ближайшие годы. Никто ж не знал, что мы тут застряли надолго… Первые вылазки – окончившиеся, разумеется, плачевно для смельчаков – были нацелены именно на то, чтобы попасть на Святошинско-Броварскую ветку с поверхности. Сталкерам для этих целей подходила любая станция.

Секретарь взял карту Иона и принялся ее рассматривать.

– И тут эффект таинственности спровоцировал истерию, – продолжал Ион. – Станции оказались заблокированы и сверху, на всем протяжении Красной линии. На местах всех известных спусков обнаружились груды камней, проседания, затопления, радиоактивное заражение, и почти везде – все эти прелести, вместе взятые. Даже если удавалось прорваться через трудные участки, дальнейший путь всегда преграждали обвалы. Причем устроенные изнутри. Такое просто не могло оказаться случайностью.

– И каково объяснение?

– Никакого.

– Это уже звучит совсем странно.

– И все же ответов никто не нашел. Это факты, известные не только мне. И я уверен, что истины никто не знает. В метро невозможно никакую тайну сохранять достаточно долго. Здесь на вес золота даже такая чепуха, как пропавшие страницы из «Флоры».

– Вы полагаете, это чепуха?

– Я полагаю, это просто чья-то глупая шутка. Но в метро полно безумцев, верящих, что на шестьдесят восьмой странице «Флоры» спрятаны тайные знания, которые могут многое объяснить или вернуть. Чертежи вечного двигателя, рецепт долголетия, координаты какого-нибудь генератора эдемских кущ. Так уж устроен человек – ему нужно во что-то верить.

– Вернемся к «Красному варианту».

– Я почти закончил. Когда слухи по поводу замурованной ветки метро превратились в легенды, сложилась настоящая устойчивая теория заговора, согласно которой все странности и упущения в Кресте вызваны происками выживших со Святошинско-Броварской ветки. Этот заговор и назван «Красным вариантом». Достаточно удобный способ объяснить абсолютно все, что может происходить в метро или за его пределами.

– Благодарю, – сказал секретарь. – Вы убедили меня в том, что о «Красном варианте» действительно никто ничего толком не знал до сегодняшнего дня.

– Что вы имеете в виду? – спросил Ион с тревогой. – Как это – до сегодняшнего?

– Это и есть причина, по которой мы с вами едем в столицу, – ответил Арсений. – Час назад «Птицы» нашли на поверхности человека.

– Какого еще человека?!

– Мы не знаем, – сказал секретарь, чуть помедлив с ответом. – Надеюсь, он окажется просто неизвестным сталкером откуда-то с диких южных станций. Однако у нас есть подозрения, что он… не отсюда.

– Вы хотите сказать, что нашли человека с Красной ветки?

Произнеся эти слова, Ион понял, до чего странно они звучат. Он вжался в сиденье дрезины, несущей его к ответу. Если «Красный вариант» получит подтверждение, изменится весь уклад жизни в метро…

Секретарь поерзал в кресле.

– Говорю же, мы не знаем, – ответил он. – Но у нас есть подозрения, что именно вы поможете нам это выяснить.

– Я? – Ион подавил желание протереть глаза. – Вы что, нашли ребенка?

– Нет, – вздохнул Арсений. – Просто один из жителей Датаполиса сумел опознать неизвестного. И этот житель… да, я полагаю, его вполне можно назвать ребенком.