Глава 9

К ажурным воротам с витиеватым вензелем в виде буквы «М» подъехали три всадника. Одноглазый мужчина остановил коня и обернулся к своим спутникам, но тут же вновь отвернулся и пробормотал:

– Чтоб я сдох.

– Неплохой домишко, капитан, – усмехнулся невысокий седой мужчина.

– Закрой пасть, Кузнечик, – одернул его третий всадник.

– Мясник, иди в зад к рогатому, – скривился седой.

– Пасть порву, – с угрозой произнес великан.

– Захлопнули хлебала оба, – отчеканил одноглазый. – У меня минута сентиментальности, дайте прийти в себя.

Два всадника послушно замолчали, но обменялись друг с другом кровожадными взглядами. Вэйлр Лоет этого не видел. Он смотрел на ворота отчего дома и не мог заставить себя двинуться дальше. В душе его сейчас бушевала целая буря: от волнения до горечи. Он не был здесь больше тридцати лет. Даже когда помирился с отцом, Вэй не спешил возвращаться в родовое гнездо Мовильяров.

Здесь прошли его детство и юность, здесь он влюбился в море и решил пойти на королевский флот. Здесь рухнула его вера в честь и справедливость, и прежним восторженным щенком он заезжал сюда для того памятного разговора с отцом, а выехал из этих ворот циничным и язвительным сорвиголовой, плевавшим на все и всех, кроме своего корабля, команды и старого морского волка Анселя, ставшего ему вторым отцом.

Наверное, Вэйлр никогда бы не вернулся в поместье графов Мовильяров, если бы не истосковался по своей маленькой егозе, без которой дом в Кайтене окончательно опустел. Поначалу Вэй вполне успешно справлялся с их с супругой одинокой жизнью, говоря, что они вернулись в те славные времена, когда могли наслаждаться друг другом без трех спиногрызов. Ада только качала головой и ждала, что будет дальше.

А дальше капитан «Счастливчика» расстрелял двери своего кабинета, сходил в трактир, где напился до зеленых чертей и поругался с городским главой, решившим заглянуть на разудалую пиратскую песню. Заглянул зря, потому что Лоет ему тут же вспомнил пару их разногласий, и глава слег дома в окружении лекарей. На следующий день господин Лоет, конечно, принес свои извинения по настоянию супруги, но был искренне возмущен.

– Подумаешь, начистил одно свиное рыло, от него не убыло.

Потом Вэй и вовсе впал в хандру, сменившуюся новым буйством. Устав от метаний мужа, Ада велела:

– Езжай к отцу и забери дочь.

– Вот еще, – передернул плечами упрямец. – Пока не перевоспитается, домой не пущу.

Тогда мадам Лоет собрала вещи и сказала:

– Пока ребенка не вернешь, меня не зови. Я в сумасшедшем доме жить не желаю.

– Ты меня бросаешь? – опешил Вэйлр.

– Скорей, спасаю свои нервы, – ответила Ада и уехала в Льено, проведать родителей и сына, по которому сильно скучала.

Впрочем, по Лансу Адалаис Лоет скучала не меньше. Без дочери и вовсе стало тихо и как-то слишком спокойно. Привыкшим жить, как на вулкане, супругам показалось, что дом превратился в склеп. Это нервировало не только Вэя, но подавляло и Аду, а участившиеся вспышки дурного настроения мужа приводили в негодование. Поэтому она и оставила его, зная, что характер Вэйлр выдерживает больше перед ней, не желая казаться слюнтяем. Теперь у него не было выхода.

Лоет прекрасно понял ход своей супруги, но решил сделать вид, что его вынудили к принятию решения, в душе радуясь, что Ада развязала ему руки.

– Я еду за дочерью, – объявил он Самелю.

С некоторых пор бывший кок сам обслуживал своего капитана и хозяина, остальные слуги боялись.

– Я с вами, капитан, – оживился повар.

– Еще чего, – фыркнул Вэй.

– Я тоже скучаю по маленькому ангелу, – заупрямился бывший кок.

Лоет нахмурился, но, окинув мрачным взглядом насупившегося великана, махнул рукой и велел:

– Пусть Кузнечик седлает двух лошадей.

– Да, капитан! – просиял Самель и поспешил исполнить приказ.

Но когда Лоет вышел на улицу, Кузнечик уже сидел на третьей оседланной лошади.

– Воля ваша, капитан, но я с вами. Пригожусь.

На споры у Лоета не было настроения, да и не видел он повода запрещать ехать с ним двум проверенным людям из своей старой команды. И вот, наконец, они стоят под воротами, но заставить себя войти в ворота у Вэя не получалось. Слишком больно было тогда, когда он выкрикнул клятву никогда в жизни не входить в двери родительского дома. Самель и Кузнечик терпеливо ждали. Для них ничего не изменилось, и за попытку настоять или поспорить, они по-прежнему могли нарваться на зуботычину от капитана.

– Что надо? – грубовато спросил привратник, приближаясь к воротам.

Это вывело Лоета из оцепенения. Он мазнул взглядом по лицу привратника и велел:

– Открывай.

– С чего это? – подбоченился мужчина. – Ездят тут всякие.

Интереса в единственном глазу Вэя стало заметно больше. Он повернул к привратнику лицо здоровой стороной и полюбопытствовал:

– Никого не напоминаю?

– Разбойника напоминаешь, – заносчиво заявил самоубийца. – И эти двое тоже, особенно тот здоровый. Проваливайте, или собак спущу.

– Насчет разбойника ты угадал, дохлый, – мирно согласился Лоет.

– Чего это я дохлый? – задрал нос привратник, пышущий здоровьем.

– Разъясняю, – деловито ответил Вэйлр, доставая пистолет. – Мертвецы иными не бывают.

И он выстрелил, не особо целясь. Пуля прошла рядом с головой привратника, он даже почувствовал дуновение смерти. Мужчина округлил глаза, потрогал висок, икнул и завалился без чувств.

– На абордаж, – коротко велел капитан Лоет, спешиваясь.

Кузнечик и Самель переглянулись.

– Мясник, смотри за лошадьми, Кузнечик, за мной, – отчеканил Вэй и первым начал карабкаться на ограду.

В это мгновение послышался цокот копыт, и к воротам приблизился сам хозяин поместья. Он изумленно оглядел сына, ловко забиравшегося по завитушкам вверх, затем седого юркого мужчину, следовавшего за господином Лоетом, но с другой стороны ворот, узнал повара, оставшегося на той стороне и, наконец, заметил привратника, красиво раскинувшегося в траве.

– Вэйл, это ты стрелял? – поинтересовался его сиятельство.

– Какого дьявола меня не пускают в отчий дом? – вопросил Вэй, уже добравшись до верха ограды.

– Должно быть, дело в том, что ты давно здесь не появлялся, и новая прислуга с тобой незнакомо, – ответил граф Мовильяр. Затем указал подбородком на привратника. – Мертвый?

– Если только задохнется от запаха собственного дерьма, – поморщился Лоет. – Наверняка, в штаны наложил. Доброго дня, отец. Где Тина?

– Будь добр, слезь с ворот и вернись в седло, – ответил его сиятельство.

Лоет кивнул Кузнечику, уже оседлавшему ограду, и тот полез вниз. Бывшие пираты спрыгнули на землю, отряхивая руки, когда ворота распахнулись, и его сиятельство выехал к ним. Еще двое привратников боязливо, но с любопытством поглядывали на второго сына графа, о котором слышали много, но видели впервые.

Лоет кивнул Кузнечику, уже оседлавшему ограду, и тот полез вниз. Бывшие пираты спрыгнули на землю, отряхивая руки, когда ворота распахнулись, и его сиятельство выехал к ним. Еще двое привратников боязливо, но с любопытством поглядывали на второго сына графа, о котором слышали много, но видели впервые. Одеты в простую дорожную одежду и сапоги, со своей повязкой на лице – он, действительно, казался им пиратом. Об этом говорить вслух не разрешалось, и граф никогда не подтверждал подобных слухов, но они ходили между слугами. А теперь, когда он появился, да еще и в компании двух типов, еще и лез, как разбойник, через ограду, привратники уверились в том, что слухи верны, и не сказать, что не испытали душевного трепета.

– Тина в поместье? – между тем спрашивал Лоет, не спеша вернуться в седло.

– Нет, ее там нет, – чуть растягивая слова, ответил его сиятельство. – Я как раз направляюсь туда, где Адамантина находилась… последние три недели.

Это признание далось графу тяжело, но врать сыну не имело смысла. Но больше угнетало то, что придется рассказать и о причинах, которые вынудили деда отправить внучку в пансион. Однако внешне волнение его сиятельство никак не выказал.

– Что ты сделал с моей дочерью? – глухо спросил Вэй.

– Вэйл, – граф вздохнул, – не устраивай сцен и дай мне тебе все рассказать.

– Изволь, – ледяным тоном произнес Лоет.

Набрав в грудь побольше воздуха, граф Лорель выпалил:

– Адамантина в пансионе святой Кладетты.

– Какого черта она там забыла?

– Сын, вернись в седло, нет времени ругаться перед воротами, – поморщился его сиятельство. – Предлагаю орать друг на друга в дороге. Поверь, девочка там неплохо устроилась…

– В это я могу поверить, – мрачно ответил Лоет, забираясь в седло. – Она моя дочь, этим все сказано. Итак, ты отправил Тину в пансион, когда я доверил ее тебе. Какого черта, отец?! Не мог совладать с моим дьяволенком? Или же тебе претило заниматься внучкой?

– Ты несешь чушь, Вэйл, – холодно ответил граф. – Тина – чудесная девочка. Бесспорно, пороков у ребенка много, но она старалась и была послушной. Мы даже почти не спорили. К тому же она моя внучка. В пансион я собирался ее отправить лишь в виде наказания, если мне будет не совладать с ней. Так же поступил и ты, вызвав меня. Но была иная причина, по которой юная мадемуазель Лоет оказалась в стенах заведения, основанном твоей матушкой. И я точно знаю, что девочка там не страдала, мне ежедневно приходили отчеты о ней. Адамантина добилась определенных успехов в географии и астрономии. Признаться, странный выбор предметов для благородной девицы. Впрочем… – он скосил глаза на сына. – Ничего странного, учитывая ваше родство. В общем-то, только рукоделие у нее не шло.

– У нее руки не под иглу заточены, – усмехнулся Вэй. – Ада пыталась привить дочери интерес к вышивке, но чертенок только диверсии устраивала, и Ангелок оставила ее в покое. Продолжай.

– Благодарю, – кивнул его сиятельство. – С девочками Адамантина так же сумела подружиться. Ни ссор, ни споров…

– Не заговаривай мне зубы, – отмахнулся Лоет. – Почему моя дочь оказалась в пансионе?

– Досадное происшествие с твоим племянником, – поморщился граф Мовильяр. – Маркэль – эта паршивая овца, испортившая породу… Маленький мерзавец воспылал к кузине интересом, девочка избила его… Ох, как же непросто говорить о таком. Покойная графиня была бы в ужасе от поступков обоих детей…

– Отец! – повысил голос Вэйлр. – Что этот ублюдок сделал с моей дочерью?

– Ничего, – снова поморщился граф. – Я говорю тебе, она его неплохо приложила. Но мерзавец злопамятен и мстителен, я решил скрыть Тину за стенами пансиона. Тем более, Марк через пару дней должен надолго покинуть берега королевства. Тогда я собирался забрать внучку.

– Шею свернуть уроду, – подал голос Самель.

Граф и его сын обернулись к коку.

– Кстати, да, – поддержал его Вэй. – Какого черта вы не можете совладать с мальчишкой? Нат вконец раскис? Так у меня рука не дрогнет.

– Вэйл, тут все не так просто, – его сиятельство взглянул на сына. – Ему покровительствует герцог Пайетт. Все наши увещевания и попытки применить к Марку хоть какое-то наказание постоянно наталкиваются на препятствия. Тина – не единственный его грех. Он позорит весь род своим беспутным поведением. Его величество несколько раз вмешивался, увещевал Маркэля, но герцог всегда приводит столько свидетелей, что мальчишка начинает казаться посланцем Небес, а не Преисподней. Поэтому король, мудро рассудив, решил убрать мальчишку подальше от его покровителя. Думаю, ты понимаешь, почему я решил спрятать внучку до его отбытия.

– Ты едешь навестить малышку? – настороженно спросил Лоет, ощущая неприятный холодок внутри.

Граф передернул плечами, достал из внутреннего кармана сюртука послание и протянул сыну. Вэй вчитался в строки, после перечитал еще раз и с яростью смял в кулаке письмо.

– Пропала?! – прорычал он. – Что это значит?

– С этим я и хочу разобраться, – ответил его сиятельство. – А теперь пришпорим коней, или я, к чертям собачьим, взорвусь!

– Если я взорвусь, никому мало не покажется, – глухо отозвался бывший пират и пустил коня в галоп.

К воротам пансиона маленький отряд, состоявший из графа, его сына, двух слуг и двух пиратов, подъезжал в злом молчании. Привратник, открыв маленькое окошко и увидев его сиятельство, приветливо улыбнулся, но выдержка графа дала сбой, и он воскликнул:

– Да открывай же ворота, балбес!

– Ва… ваше сиятельство, – опешил привратник.

– Кадык вырву! – заревел Самель, не обладавший ни сдержанностью, ни воспитанием его сиятельства. – Живей, сучий потрох!

– Мясник, закройся, – рявкнул Лоет и взглянул на бледное лицо пансионного служителя. – Пошевеливайте, милейший, или угрозы моего мальчика покажутся вам сладчайшими ласками.

– Ну! – снова не сдержался граф, и створы, наконец, распахнулись.

Маленький отряд въехал в ворота, и первым спешился престарелый граф, направившийся стремительной походкой к дверям пансиона, выкрикивая на ходу.

– Клодия! Клодия, немедленно ко мне! Что произошло? Где моя внучка?!

Директриса, бледная и заплаканная, выбежала ему навстречу. Она простерла к его сиятельству пухлые ручки и воскликнула:

– Лорель, клянусь Всевышним, я ничего не понимаю! Вчера еще мадемуазель Лоет была весела и всем довольна. Девочки говорят, она даже не помышляла о побеге. Мы не обижали ее, Адамантина ни разу не вызвала нареканий…

– Но что-то ее сподвигло на побег, – раздраженно произнес Вэйлр, выходя вперед. – Я – отец Тины.

– Приятно познакомиться, господин Лоет…

– К черту этикет, – отмахнулся Вэй. – Что происходило в последние дни?

– Ничего необычного, – пролепетала мадам Гертон. – Разве что вчера мадемуазель Лоет навещал ее брат…

– Ланс? – вмешался граф.

– Да, молодой господин назвался этим именем, – закивала директриса. – Лансэль Лоет. Очень представительный молодой человек…

– И он предоставил вам мое письмо, подтверждающее его личность? – оборвал ее граф.

Женщина, немного успокоившаяся к этому времени, вновь побледнела и пошатнулась.

– Н…нет, письма не было, – заикаясь ответила она, глядя, как мрачнеет лицо попечителя, как глаза его загораются бешенством.

– Какого черта, Клодия?! – заорал побагровевший граф, со всего размаха ударяя кулаком в стену. – Я велел никого, слышите, никого не допускать до моей внучки, если он не предоставит разрешающего послания, на котором будет стоять фамильная печать и моя личная подпись! Кем бы не назвался посетитель, хоть королем, но без моего подтверждения его впускать не имели права!!!

Женщина охнула и тяжело осела на руки своих помощниц. Его сиятельство прошел мимо нее, не взглянув в сторону директрисы, лишь бросив на ходу:

– На мое благоволение можете больше не рассчитывать. Все кончено. – После этого нашел взглядом Фаню. – Отведите нас к сокурсницам Адамантины.

Но разговор с девушками ничего не дал. Они испуганно моргали, вздрагивали от резких вопросов, но ничего вразумительного сказать не могли. Тина не посвящала в свои планы никого из них.

– Вещи, мадемуазель Лоет, – пролепетала Фаня, подавая саквояж, принесенный воспитательницей старшекурсниц.

Его сиятельство кивнул и велел одному из своих лакеев взять саквояж.

– Стоять, – гаркнул Вэй, отнимая дорожную сумку дочери.

Он открыл его и вытряхнул на пол все содержимое.

– В голове моей дочери ветер, но безголовой она никогда не была. Просто в никуда Тина не рванет, она должна была иметь план, как и тогда, когда бежала из дома со Сверчком.

– Точно-точно, – закивал Самель. – И провиант собрала, и про порт все у меня выспросила.

– И раз ее вынудили бежать обстоятельства, а иначе она дала бы деру раньше, значит, должна была что-то оставить, – закончил Лоет.

Граф тут же присел на корточки рядом с сыном, разбирая платья, белье, чулочки и прочую мелочь.

– Это что? – браслет, выпавший из послания, первым заметил его сиятельство. Он взял безделушку в руку, повертел и протянул сыну. – Тут какая-то гравировка.

– Имущество И.П. – Прочел вслух Лоет. Затем посмотрел на лист бумаги, который как раз взял в руку. – Дорогой дедушка, простите за то, что вынуждена совершить поступок, который вам не понравится. Но обстоятельства вынуждают меня искать защиты у папеньки. Ко мне приходил Марк, назвавшись именем брата. Он продал меня герцогу за двести тысяч санталов и сказал, что меня выкрадут в любом случае. Этот браслет он надел мне на руку, как знак того, что у меня появился хозяин. Вы говорили, что вам не совладать с герцогом, а папеньке не страшен сам дьявол. Потому я возвращаюсь в Кайтен. Не судите меня строго. Ваша внучка, Адамантина Лоет. – Вэй поднял растерянный взгляд на отца. – Продал? Мою дочь продали? Мою. Дочь. ПРОДАЛИ?! – взревел он, вскакивая на ноги. – Урою! И щенка и его гнусного покровителя!!! Можешь окружить своего внука вооруженной охраной, но клянусь честью, я доберусь до него и вырву его гнилые потроха! Но сначала я верну своего ребенка.

Лоет поднялся на ноги и, чеканя шаг, направился к выходу. Его сиятельство поднял брошенный сыном листок бумаги и пробежал его глазами, заметив то, что не увидел Вэйлр: «P.S. Умоляю, защитите Ланса. Мерзавец Марк угрожал мне жизнью брата». Сжав в ладони браслет, граф Мовильяр последовал за сыном. Он нагнал Вэя уже на улице. Лоет стоял, подняв лицо кверху, и глубоко дышал, пытаясь взять себя в руки. Отец остановился рядом с сыном, подумывая сказать о приписке, но решил с этим разобраться лично, как, впрочем и…

– Я сам займусь Марком, – сказал он. – Нарыв следует удалять, если не вышло исцелить. Он тля на нашем древе. Моему терпению пришел конец. Ищи Тину, а я надену зеленые одеяния лекарей. Пришла пора вспомнить методы предков.

Лоет посмотрел на отца, затем вновь поднял лицо к небу.

– Почему ты не тронул меня, когда объявил меня мертвецом?

– Потому что ты не забыл, что такое честь, – ответил граф. – Не каждый пират мерзавец, и не каждый дворянин благороден, ты это знаешь лучше, чем кто-либо. Если я не смогу устранить проблему, то не замечу, что творится за моей спиной.

Лоет, понявший, что хотел ему сказать отец, кивнул и вновь посмотрел на него:

– Прикажи своим людям прочесать окрестности, если найдешь Тину раньше, отправь посланника. Я отправляюсь назад. Далеко она не могла уйти, должны нагнать.

– Хорошо. Но не спеши, давай вернемся, может, еще что-нибудь узнаем, – предложил граф.

Вскоре мужчины получили сведения, что пропали сапоги одной из воспитанниц, и что платье воспитанницы осталось в гардеробной. Вэй вновь осмотрел саквояж и усмехнулся:

– Бесенок, – сказал он. – Все-таки утащила одежду Сверчка. Двойное дно. Итак, – решил он подвести итог. – При ней была мальчишеская одежда, потому и сапоги стащила, туфельки к штанам никак не подходят. Повар дал ей сыр, как узнал Самель, ушла с провиантом. Денег у нее, правда, нет…

– Есть, – прошептала Лери, стоявшая рядом. – Тина через Гиля продавала наши кружева и брала процент за посредничество.

– От шельма, – восхищенно хмыкнул Кузнечик. – Огонь, а не девка.

Граф потерял дар речи, воспитатели схватились за сердце, а Вэй уловил другую информацию.

– Кто такой Гиль?

– Сын садовника, Тина его учила с ножом обращаться, – подала голос еще одна из сокурсниц мадемуазель Лоет, а Самель скромно потупился и отошел в сторонку.

Кто-то из воспитателей упал в обморок.

– Да что тут такого, гарпун мне в печень? – поразилась третья благовоспитанная девица.

– Я привез в храм чистоты исчадие Преисподней, – потрясенно прошептал его сиятельство и расхохотался. – Боюсь, Вэйл, твоя дочь никогда не исправится.

– Черт с ними, с манерами, нашлась бы только, – отмахнулся Лоет и отправился искать Гиля.

Паренька он нашел в саду. Гиль сидел, прислонившись спиной к дереву, и кидал ножик в землю, между разведенных колен. Вэйлр некоторое время наблюдал за юношей, подозрительно шмыгающего носом. Наконец парень протяжно вздохнул, и Лоет решил обнаружить свое присутствие.

– Хозяйство не отрежь, – грубовато произнес мужчина.

Гиль подскочил от неожиданности, заметил нежданного свидетеля своего уныния и отвернулся, резко проведя по щекам кулаком. Бровь Лоета поползла вверх:

– Эй, парень, ты никак сопли на кулак мотаешь?

– А вам-то что? – буркнул Гиль, поднимаясь на ноги.

– Никакого, – пожал плечами Вэй. – Узнаю у тебя, что хочу, и ной дальше. В бабьи страсти я не вмешиваюсь.

– Я мужчина! – возмутился юноша.

– Оно и видно, – усмехнулся Лоет. – По какому поводу хоть страдаешь?

– А вам-то что? – повторил Гиль и метнул нож в дерево.

Острие вошло в древесный ствол, как по маслу, и юноша невесело усмехнулся:

– Получилось, а она не видит.

Господин Вэйлр Лоет прищурил зрячий глаз, делая шаг в направлении паренька. О ком тот говорит, мужчина понял сразу. Достаточно было сопоставить слова воспитанницы про то, чему мадемуазель Лоет обучала Гиля, но Вэй сопоставил не только это. Он отметил горечь в голосе юноши, его несчастное лицо и мозаика сложилась.

– По Тине страдаешь, значит. Не ты первый, парень. В Кайтене по ней другой ее дружок убивается и врет, что пыль в глаз попала. – А затем с неожиданной гордостью произнес. – Я отец этого чертенка в юбке.

Гиль широко распахнул глаза, рассматривая одноглазого мужчину. Сейчас он увидел и черты, схожие с чертами лица предмета его воздыханий, отметил, что дочь унаследовала глаза отца, да и было что-то знакомое в том, как держался и смотрел на него господин Лоет. Юноша вновь вздохнул и поник.

– Это я виноват, что она сбежала, – сказал Гиль. – Это я ей показал калитку и сказал, что замок не закрывается.

– Покажи мне эту калитку, – потребовал Вэйлр.

Паренек махнул рукой, показывая идти за ним. Возле калитки он замешкался, снимая большой тяжелый замок, распахнул ее, и Лоет первым покинул пределы пансиона. Он посмотрел вниз и на рыхлой земле увидел след каблука. Бросив взгляд на башмаки юноши, Вэй сделал вывод – сапоги. Тина, действительно, вышла здесь. Оглядевшись, Лоет направился в обход высокой белой стены.

– Приехали они с дедом с той стороны, то есть Тина должна была направиться по тому же пути, зная, что дорога ее выведет на тракт. Деньги были, значит, могла сесть в дорожный экипаж.

– Дорожный экипаж делает большой крюк, – оказалось, что Гиль все это время шел за ним. Он указал пальцем на землю. – Вот еще ее след.

– Угу, – промычал Вэй. – А где останавливается экипаж?

– Далеко, в Моргани, – юноша встал рядом с Лоетом. – Возьмите меня с собой.

Вэй усмехнулся и щелкнул паренька по носу.

– Не за чем, – ответил бывший пират. – И не вини себя. Если Тина решила сбежать, она бы это сделала в любом случае. Можешь поверить тому, кто уже отлавливал ее и возвращал домой. – Затем задумчиво посмотрел в сторону дороги и протянул. – Моргани-и-и. Хорошо, я знаю, куда она подалась.