Глава 19
За те, почти три десятка лет, когда «Счастливчик» в последний раз входил в гавань Лаифы, остров мало чем изменился. У причала дремали все те же корабли без флагов, принадлежавшие Лиге свободных мореплавателей, и лишь четвертая часть судов имела опознавательные флаги своих стран. Как бы не боролись королевства и империи с пиратством и открытой торговлей людьми, Братство выживало, продолжая творить свои набеги и разорение. Правда, теперь на невольничьем рынке все чаще встречались рабы с экзотической внешностью: чернокожие, белые, но с узкими глазами, жуткие дикари, чьи тела покрывали татуировки. Особенно ценны стали иноземные женщины, чья экзотическая внешность пришлась по вкусу пресыщенным развратникам из соседних королевств.
Прежних же пленников, которыми беззастенчиво торговали еще каких-то лет пятнадцать-двадцать назад держали, пока не получат выкуп, или же убивали сразу, понимая, что платить за них некому. Если же на рынке обнаруживали хотя бы одного раба из известных государств, военные суда открывали охоту за кораблями Братства. Худо-бедно, но приструнить Лигу немного сумели. Что касалось иноземцев, то блистательным цивилизованным правителям до них не было никакого дела.
И теперь на Лаифу частенько заходили корабли из дальних стран, которые искали своих соплеменников, и не менее часто находили их именно здесь. Вот и сейчас в гавани пиратской вотчины покачивались на волнах иноземные корабли. Стояли они обособленно, команды держались так же, не вступая с жителями острова в разговоры и перепалки, и их никто не трогал. Кто же будет нападать на покупателей?
«Счастливчик», так и не поднявший флага своего королевства, вошел в гавань Лаифы. Встретивший их корабль береговой охраны, пропустил беспрепятственно, и капитан Лоет, как в старые добрые времена, сам определил себе место стоянки. Бригу никто не препятствовал бросить якорь у причала. Несколько любопытных взглядов коснулись его бортов, заметили «боевые раны» и больше внимания не обращали. Где еще было подлатать кормильца, как не на этом берегу, где не будут задавать лишних вопросов и лезть в душу? Если ты имел отношение к Лиге, на Лаифе ты был всегда своим.
Перед тем, как подойти к острову, капитан Лоет выдержал небольшой бунт своего сокровища, осознавшего, что ее на известный пиратский остров брать не собираются. Однако отец был неумолим, и Тина потеряла дар речи, услышав, как заколачивают дверь ее каюты. Даже увещевания Альена Литина в этот раз не возымели действия. Напротив, оглядев молодого человека, Вэйлр поцокал языком и покачал головой, задумчиво произнеся:
– Уж больно смазлив, как бы не приглянулся кому.
– Вы на что намекаете? – осторожно спросил Альен.
– Оденься попроще и возьми у парней оружие, да, и один от брига ни на шаг, – все так же задумчиво продолжал бывший пират.
– Я не девица, за себя постоять сумею, – сухо произнес молодой человек. – К чему эти предосторожности?
– Так вы же, любезный мой, в зятья мне набиваетесь, – ехидно ответил Вэй.
Альен прищурился и не менее ехидно поинтересовался:
– Обговорим день свадьбы, дорогой тесть?
– Нет! – рявкнул Лоет. – Тесть, бр-р, – он передернул плечами, отошел на несколько шагов и обернулся, вновь окинув Литина задумчивым взглядом. – А, впрочем, оставайтесь, как есть.
– Пожалуй, я воспользуюсь вашим первым советом, – усмехнулся молодой человек, и Вэйлр вздохнул:
– А зря.
Оставив Альена, криво усмехнувшегося вслед «дорогому тестю», Вэй вышел на палубу, щурясь от яркого солнца. Он вдохнул полной грудью, оглядел стоявшие рядом корабли Лиги и шумно выдохнул:
– Как же хорошо! Ардо, я прогуляться, присмотри за парочкой авантюристов, – велел мужчина, направляясь к сходням.
– Думаете, Тина просочиться под заколоченной дверью? – усмехнулся старший помощник.
– Эта все может. Тем более у нее теперь опекун есть, – ядовито ответил Лоет и легко сбежал на причал.
Он уже сделал несколько шагов, чтобы направиться в город, шумевший за пределами порта, когда заметил странного мужчину, стоявшего чуть в стороне. Свободная одежда иноземного покроя скрывала фигуру незнакомца, лицо прикрывала широкополая шляпа, но одна деталь в облике мужчины показалась знакомой. Лоет ме-едленно развернулся всем корпусом в сторону незнакомца и нацелил на него палец, пророкотав:
– Ты!
Мужчина поднял голову, открывая взору капитана лукавую улыбку. Его узкие раскосые глаза хитро блеснули, и пальцы знакомо потянулись к большому пауку, эполетом застывшему на плече.
– Бонг, – ухмыльнулся Вэйлр Лоет. – Бонг, чертов колдун. Бонг! – заорал он, бросаясь к старому другу. Схватил его за плечи и встряхнул, затем прижал к груди, стискивая в крепких объятьях. – Не верю своему глазу, не может быть! Бонг, это же ты, Бонг!
– Я, мой друг, – рассмеялся Бонг Лю Тин и похлопал бывшего пирата по спине. – Я тебя ждал. Утром, глядя на море, я понял, что пришло время нашей встречи.
Лоет отступил назад, выпуская из рук давнего знакомого, осмотрел его и положил руку на плечо, разворачивая в сторону города.
– Идем, – сказал Вэй. – Мой бриг получил рану, нужно вызвать ему лекарей. Ты же еще не научился латать корабли? – Бонг улыбнулся и покачал головой. – А зря, весьма полезное занятие. Ты же пропустишь со мной по стаканчику доброго вина?
– Вэй, твое прошлое все больше захватывает тебя в свои руки, – прищурился лекарь с Тригара.
– Пояснишь? – поинтересовался бывший пират.
– Ты и сам все видишь, – невозмутимо ответил Бонг и устремился в сторону портовых ворот.
– Ох, уж мне эти твои недосказанности, – усмехнулся Вэйлр, и мужчины покинули порт.
Тина Лоет, закрытая в своей каюте без права выйти до отбытия «Счастливчика» с острова, пребывала в полном унынии. Может быть, отец и не стал бы так сурово поступать с ней, но юное создание, забыв всякую осторожность, пригрозила сбежать при первой же возможности и доказать, что способна сама себя защитить. И скорей всего, именно эти слова стали причиной тому, что Альен, слушавший спор отца с дочерью, развернулся и покинул каюту, закончив увещевать капитана Лоета, обещая, что Тина будет под его присмотром. Обдумывая все это, девушка страдала.
Во-первых, ссора с отцом была неприятна, а его решительные действия вызывали живейший протест. И вроде хотелось попросить прощения, но фамильное упрямство не позволяло открыто признать раскаяние. А во-вторых, вот тут было все еще сложней. Тине было ужасно стыдно… перед Альеном Литином, в чьих глазах она увидела укор и, как показалось Тине, разочарование. Это было еще неприятней, чем ссора с папенькой. Даже после размолвки Вэйлр Лоет оставался любящим родителем, отходя и прощая свою взбалмошную дочь. А вот Альен Литин оставался посторонним человеком, принявшем в судьбе мадемуазель Лоет живейшее участие. В отличии от папеньки, он мог охладеть к девушке, разочаровавшись в ней, и тогда он уже точно никогда не поцелует… К дьяволу поцелуи! Тина боялась потерять в лице Литина друга. Хотя и поцелуи терять не особо хотелось…
– И что я за человек такой, – тяжко вздохнула Тина и завалилась на койку, утыкаясь лицом в подушку.
Из вязкого омута переживаний девушку вытащил стук в дверь. Она приподнялась и охнула, когда в дверь каюты вонзилось лезвие топора.
– Альен? – подпрыгнула Тина, вдруг решив, что это молодой человек решил освободить ее из заточения.
Однако это оказался всего лишь Мельник. Матрос деловито проделывал в двери окошко, орудуя плотницкими инструментами. Он подмигнул узнице, заметив ее внимательный взгляд.
– Зачем? – хмуро спросила девушка.
– Для пайки, – весело ответил Мельник.
– Я есть не буду, – буркнула мадемуазель Лоет и повернулась к мужчине спиной. – Передайте папеньке, что я объявляю голодовку до своего освобождения.
– Мясник удавится на собственной бороде, – хмыкнул матрос. – Он уже помчался на местный рынок, чтобы порадовать маленького ангела. Обидишь Самеля?
Тина только вздохнула, но не ответила. Есть ей совсем не хотелось. Хотелось, чтобы в окошко заглянул Альен и сказал, что не злится на нее, но молодой человек не спешил успокоить страдалицу, и мадемуазель Лоет совсем сникла, уже ни на что не обращая внимания. Девушка лежала повернувшись лицом к стене и выводила пальчиком невидимую букву «А», представляя себе лицо господина Литина, вспоминая его проникновенный взгляд и тот единственный поцелуй, который он подарил ей. И душу щемило от страха, что он уже никогда, никогда-никогда не посмотрит на нее с той теплотой, с которой столько раз рассматривал сначала своего «воспитанника», а теперь ее настоящую. Вскоре защипало не только душу, перед глазами размылись очертания каюты, и слезы солеными ручейками побежали по вискам, промочив подушку.
Когда появился Самель, Тина уже успокоилась и лежала с закрытыми глазами, ругая себя за свое прежнее поведение. И за шарманщика в Порт-Домасо, и за непослушанием на «Алиани», и за ревность к Лусите Нарсиа, и, конечно, за сегодняшние угрозы собственному папеньке. Мадемуазель Лоет представила, как безобразно выглядело все это со стороны, и ей так отчаянно захотелось обнять отца, уткнуться в его грудь лицом и попросить прощение за все-все-все. И за позор перед всем городом на ее пятнадцатилетие, и что не оправдала его чаяний, не став благородной девицей, за свою брань и попытку побега. За то, что заставила его нервничать, и за то, что наговорила опять кучу нехороших слов. Тине так хотелось оказаться в теплых и любящих объятьях. Что может согреть лучше них, когда на душе так тяжело и горько?
Девушка поднялась с койки и подошла к дверям. Ответом на ее стук стали приближающиеся шаги. Окошко открылось, и в каюту заглянул Кузнечик.
– Что, лапа? – спросил он с улыбкой.
– Вернулся ли папенька? – спросила мадемуазель Лоет.
– Капитан прислал плотников, но сам он еще не вернулся, – последовал ответ. – Ты хочешь чего? Может есть? Пить?
– Я хочу к папеньке, – всхлипнуло несчастное юное создание и вернулась на койку, вытирая вернувшиеся слезы.
– А поесть? – удивился Кузнечик. – Лапа, тебе надо…
– Ничего мне не надо, я папеньку видеть хотела, – ответила девушка и снова спрятала лицо в мокрой подушке.
Самель, появившийся с подносом после Кузнечика и шумно вздыхавший у открытого окошка так и не смог добиться от своей любимицы внимания. Великан сокрушенно покачал головой, составил на крышку, закрывавшее окошко то, что принес, и оставил Тину наедине с ее переживаниями. Девушка посмотрела на окошко, теперь ей стало стыдно и перед коком. Добрый дядюшка Самель старался, а ей кусок в горло не лез, даже из вежливости. Тина еще не помнила, чтобы в жизни ей было так тоскливо, как сейчас.
– Все из-за этого Литина, – проворчала мадемуазель Лоет. – Чтоб ему пропасть.
А уже через минуту Тина испуганно просила Всевышнего не слушать ее. Лаифа, Ржавый, море – ее желанию было так легко воплотиться!
– Не хочу, – замотала головой мадемуазель Лоет, рывком садясь на койке. – Не надо!
– Чего не надо? – услышала она и обернулась к двери.
На нее смотрел Альен Литин, живой и невредимый. Молодой человек смотрел на нее внимательным взглядом и хмурился.
– Ты плакала, – заметил он.
– Вот еще, – фыркнула Тина, пряча покрасневшие глаза.
– А я принес тебе пирожные, ореховые, – с улыбкой произнес Альен. – Ты любишь ореховые пирожные? У них тут примечательная кондитерская, даже не ожидал.
Волна необоснованного возмущения сменила всю прежнюю тоску столь неожиданно. Она тут страдает, переживает за него, а он… он по кондитерским ходит?!
– Тина, – позвал ее Альен, – мне было скучно без тебя. Поужинаешь со мной?
– Как? – спросила мадемуазель Лоет, рассматривая дверь.
– Очень просто, – подмигнул Литин. – Только сначала забери пирожные, руки занимают.
Заинтригованная девушка подошла к двери, забрала красивую коробочку, перевязанную красной лентой.
– Никуда не уходи, я скоро вернусь, – сказал он Тине, усмехнувшейся на его просьбу, и исчез.
Мадемуазель Лоет высунула голову в окошко, пытаясь увидеть, куда направился ее «опекун». Только сейчас до нее дошло, что исчезла еда, принесенная до этого Самелем, а она даже не заметила, как кто-то подходил к дверям. Ждать оказалось недолго. Вскоре вернулся Альен, ведя за собой Самеля, несшего новый поднос. Великан с невозмутимым видом остановился за спиной Литина. Тот снял с руки кока небольшую скатерть и велел Тине накрыть ею стол, после передал блюдо, накрытое крышкой, столовые приборы и вазу с фруктами. После накрыл салфеткой свой импровизированный стол, состоявший из откинутой крышки, закрывавшей окно в двери, поставил свою тарелку, взял вилку с ножом и втянул носом запах.
– Невероятно аппетитно пахнет, господин Самель, – отметил он.
– Это что, вы не пробовали то, что я готовлю на кухне, господин Литин, – ответил великан, с обожанием глядя на молодого человека. – Не буду вам мешать.
Кок незаметно подмигнул и удалился, оставив Альена и Тину наедине. Однако через несколько шагов обернулся и умиленно вздохнул. Маленький ангел будет есть, и уже за одно это Самель полюбил сына того, к кому когда-то относился с неприязнью. Еще раз вздохнув, великан хмыкнул своим мыслям и окончательно ушел.
– За тебя, – провозгласил Альен, поднимая вилку, наполненную гарниром. – За неимением вина.
Тина присела на стул и скромно потупилась. Она совершенно терялась в присутствии молодого человека, и чем дальше, тем больше. Особенно, когда он был вот такой… и снова у мадемуазель Лоет не нашлось определения для Литина.
– Ты не поддержишь мой тост? – чуть вздернул брови Альен в притворном изумлении.
– За вас, – тихо ответила девушка, поднимая свою вилку.
Молодой человек отправил вилку в рот, задумчиво пожевал, наблюдая, как Тина ест, удовлетворенно улыбнулся и снова подцепил гарнир.
– Мне тут подумалось, – произнес Альен, – если я обращаюсь к тебе на «ты», почему бы тебе не перестать мне выкать?
– Хорошо, – согласилась девушка, рассеяно ковыряясь вилкой в своей тарелке.
– Тогда за это стоит… съесть еще вилочку этого удивительно вкусного блюда. Тина, я тебя жду.
Мадемуазель Лоет спрятала улыбку и отсалютовала полной вилкой. В третий раз они подняли вилки за успех мероприятия, в четвертый за здоровье славного капитана Лоета, а дальше Тина поняла, что голодна настолько, что тостов больше не потребовалось. Когда снова появился Самель, неся чашку с ароматным чаем для своей любимицы и бокал вина для молодого человека, тарелки оказались пусты, и великан едва не прослезился, несильно хлопнув Альена по плечу. Литин вскинул руку, упираясь в косяк двери ладонью, чтобы удержаться на ногах от неожиданного проявления дружеских чувств кока. Самель виновато посмотрел на него, но встретил только добродушную улыбку.
– Открывай пирожные, я хочу знать, угадал ли я, – попросил Альен, когда великан снова ушел.
– Только если вы… ты попробуешь со мной, – потребовала ответ Тина.
– С удовольствием, – не стал спорить молодой человек.
Девушка потянула красную ленточку за концы, откинула крышку и достала одно из пирожных, лежавшее в бумажной корзиночке с резными краями. Альен протянул в окошко ладонь, но прежде, чем Тина положила на нее пирожное, мягко сжал ее запястье.
– Мне тебя не хватало, – сказал он, не сводя с лица мадемуазель Лоет серьезного взгляда.
– Правда? – вскинула на него глаза Тина. – И ты не сердишься на меня за то, как я вела себя сегодня?
– Твое упрямство было неразумным и неприятным, – признал молодой человек, поглаживая девичье запястье большим пальцем. – Тебе стоит извиниться перед отцом, он всего лишь оберегает тебя. Лаифа не то место, где стоит разгуливать девице, даже такой отчаянной, как ты. – Девушка потупилась и кивнула, уже сама зная, что была неправа. – Здесь торгуют людьми, а зная тебя… Кстати, что это еще за история с твоей продажей? Мне хотелось бы узнать и об этом твоем злоключении. Расскажи.
Тина на мгновение вспыхнула, отрицательно мотнула головой, но все же решилась и кивнула. Мужские пальцы еще раз скользнули по тыльной стороне ее ладони. Затем Альен, наконец, забрал пирожное, и отпустил мадемуазель Лоет. Она немного разочаровано вздохнула и вернулась на свое место.
– Все началось еще в Кайтене. Мы со Сверчком сбежали в порт, чтобы посмотреть выгрузку зверинца. Папенька жутко рассердился на меня, – начала свою историю Тина…
Вэйлр Лоет сидел в кабаке напротив Бонга, слушая его. Они уже опустошили половину заказанной бутылки, и благостное настроение наполняло тело вместе с теплом от выпитого вина. Бонг, по своему обыкновению, довольствовался овощами и зеленью, Вэй с наслаждением ел мясо, время от времени поглядывая на посетителей кабака.
В отличие от острова, местная публика сильно поменялась. Прежних представителей практически не было, их сменили более молодые и горячие головы. Женщины, прогуливающиеся между столов, так же давно сменили тех разудалых красоток, которых знал Лоет. Воспоминания ненадолго отвлекли бывшего пирата от беседы. Бонг замолчал, видя, что его друг сейчас далеко, и понимающе улыбнулся.
Вэй вернулся лет на тридцать назад. Тогда за стойкой этого кабака стоял папаша Лебо, отец нынешнего владельца. Папаша Лебо был скупердяем, каких не видывал свет. Без денег у него невозможно было выпросить даже черствой корки хлеба. И если кто-то был возмущен этим фактом, то появлялись братья-близнецы Олер и Толь, получившие почти одинаковые прозвища: Молот и Кувалда. Огромные, похожие сложением на Самеля, с бородами, заплетенными в косу с неизменным кокетливым бантиком на конце. Они лупили своими кулаками, не вступая в долгие препирательства, вышибая дух из возмущенных одним ударом. Папаша Лебо обожал их, и они платили ему собачьей преданностью.
При кабаке имелся дом увеселений, и когда душное нутро заполнялось моряками, девки, кто остался не удел в борделе, выходили в зал. Они точно так же, как и нынешние женщины, бродили между столиками, усаживались на колени к мужчинам, соблазняли, просили заказать им выпить. Зачастую, получив свой заказ, девицы испарялись, возвращая папаше Лебо выпивку. Папаша обожал своих девочек, девочки уважали папашу.
Была среди шлюх одна наиболее запомнившаяся Лоету. Нет, она запомнилась ему не по тому, как могла ублажить мужчину, он и не был никогда с ней. Длинная Мэл орудовала ножом, как иная швея иглой, и могла вспороть брюхо любому, кто не готов был считаться с ее «нет». Мэл могла за вечер обойти почти весь зал, принеся папаше Лебо немалую прибыль, приласкать каждого, обещая жаркую ночь, и уйти, так и не подпустив никого близко.
Как-то несколько пьяных скотов, посчитавших себя оскорбленными, подловили женщину, когда она покинула кабак и оказалась вне бдительного ока Кувалды и Молота. Вэй в тот день как раз зашел на Лаифу после не очень удачного рейда. Он был зол, он был трезв, и он желал исправить данное недоразумение. Те четверо мерзавцев стали ему подарков небес. Лоет не прошел мимо. Он влез в ту заварушку, и они вдвоем с Длинной Мэл сначала вырезали скотов, а потом вдвоем же и надрались у нее в комнате в борделе.
– Бесплатно! – ревела Мэл, как только кто-то пытался намекнуть, что ее гость задержался.
Заснули они на одной кровати, но даже и не подумали предаться утехами. Когда Лоет уходил утром, Мэл похлопала его по плечу и сказала:
– Вэй, здесь ты всегда найдешь приют.
И через год он вспомнил об этих словах, когда в драке получил ножом в живот. Единственным местом, где Лоет успел скрыться, был дом увеселений.
– Мэл! – прохрипел он, ползя по лестнице.
Удивительно, но женщина услышала. Она выгнала своего клиента, кинув управляющему собственные деньги взамен потерянных. После оттащила к себе раненого Вэя, прежде метнув нож в первого же головореза, сунувшего нос в двери борделя. Он так и упал навзничь с рукоятью, торчавшей из горла. Затем сама выхаживала, пока Лоет не смог подняться на ноги и уйти. А когда мужчина вернулся на Лаифу еще через полгода, узнал, что Мэл зарезал один из клиентов ее же собственным ножом. Кто это был, Вэйлр так и не смог узнать, сколько он не искал, стремясь поквитаться за смерть своей подруги.
Воспоминания о Длинной Мэл неожиданно всколыхнули старые чувства, злость, сожаление и боль утраты друга, которого знал не так долго, но запомнил на всю жизнь. Лоет поднял свой стакан и провозгласил:
– За Мэл. Пусть кости ее покоятся в мире, и дьявол не тревожит ее.
– За Мэл, – поднял стакан Бонг. – Кто бы она не была.
Вэйлр залпом допил вино и налил снова. Он повернул голову, рассматривая совсем юную блондинку, хохотавшую на коленях какого-то молодчика. Тот заметил и нахмурился, явно не одобряя неожиданного внимания к своей даме. Его ладонь по-хозяйски легла на грудь девки. Вэй усмехнулся и вернул свое внимание старому другу.
– Значит, вы ведете переговоры с властями острова? – переспросил он.
– Ведем, – кивнул лекарь-колдун. – Мерзавцы заламывают такую цену, что в пору продавать императорский дворец. Пока дядя принца думает, меня отпустили. Им сегодня переводчик не нужен, а мне хотелось увидеть тебя.
Лоет откинулся на спинку стула и прищурился, криво усмехнувшись.
– Ты хитрец, Бонг, – сказал он, погрозив пальцем. – Я тебя знаю. – Лоет снова подался вперед и уже не сводил пытливого взгляда с раскосых глаз господина Тина. – Тебе нужна моя помощь. И не говори, что ты просто соскучился по моей роже.
Теперь лекарь откинулся на спинку своего стула. На его губах появилась улыбка, и мужчина покачал головой.
– Ты угадал, мой друг, но вместе с тем обидел меня. Прежде всего, я был рад увидеть тебя, Вэй. И когда я понял, что судьба нам дарит еще одну встречу, я был счастлив этому. Но ты прав, я не только вижу то, что было и будет, я умею понять и настоящее. И раз уж судьба решила нас свести сейчас, значит, мы можем быть полезны друг другу. Ничего на этой земле не происходит просто так, у всего есть причина и следствие.
– Неплохо моя Ада поднатаскала тебя нашем языке, – хмыкнул Лоет. – Хорошо, возможно ты и прав. Возможно, Ржавый продырявил мой бриг именно для того, чтобы я подставил свой зад твоим неприятностям. И я даже могу согласиться на это, потому что ты всегда знаешь, что мы выберемся из заварушки, сохранив зад неприкосновенным. Но, дьявол тебя дери, Бонг, на борту «Счастливчика» моя дочь, и ею я рисковать не могу, ты понимаешь?
Тин согласно кивнул, он знал о том, что Тина сидит закрытой в каюте, как знал и о том, над чем мучается ее отец.
– Я понимаю, и я не прошу тебя о многом. Нужно всего лишь помочь, но об этом не здесь, – прервал сам себя Бонг.
– Согласен, – кивнул Лоет. – Уходим?
– Не сейчас, – чуть скривился лекарь.
– Почему? – поинтересовался Вэйлр.
– Не получится, – широко улыбнулся Бонг и указал взглядом в сторону двери.
Лоет неспешно обернулся назад и с любопытством рассмотрел немолодого мужчину в линялом жилете и грязных штанах. Неряшливый вид мужчины показался Вэю знакомым, вызвав в душе бывшего пирата протест. Сам не переносил грязи, ни на одежде, ни на теле, если, конечно, так не складывались обстоятельства. Если приходилось спать на земле и не иметь возможности помыться и переодеться, Лоет от этого не приходил в дурное расположение духа, воспринимая неудобства и лишения философски. И все же…
Мужчина чуть наморщил лоб, напрягая память.
– Заморыш? – задумчиво спросил он у самого себя. – Дьявол меня задери, он… Вот же дерьмо собачье, – от души выругался Вэйлр и перевел взгляд на Тина. – Ты знал?
– Друг мой, даже я не могу знать все, что произойдет в следующую минуту, – покачал головой колдун. – Но когда дверь открылась, и я взглянул на того, кто вошел, то увидел… – мужчина усмехнулся и закончил, – как ты его мыл.
Вэй скривился и ответил Бонгу укоризненным взглядом.
– Из твоих уст это прозвучало как-то совсем неприлично.
Лекарь улыбнулся в ответ и подмигнул. Лоет снова обернулся на Заморыша, уже усевшегося за одним из нескольких свободных столов и подзывал к себе жестом одну из девок, однако идти к нему никто особо не спешил. Пират нахмурился и огляделся. Вэйлр отвернулся еще до того, как его заметили. Нет, он не опасался старого знакомого. Он не был опасен в молодости, не стал опасней и сейчас. Впрочем, подленько из-за угла ударить мог и даже пытался это сделать после того, как Лоет выставил его на посмешище. Однако все закончилось тем самым мытьем, когда взбешенный капитан «Счастливчика» окунул недруга с головой в грязный городской фонтан, сопроводив сие действие глумливыми присказками, повеселевшими собравшихся зевак. Вэй мог бы даже помахать рукой Заморышу, но связываться с недоумком не хотелось.
Сейчас, пока Лоет сидел спиной к пирату, тот, меньше всего ожидавший увидеть старого недруга, не обращал на него внимания. Вэйлр посмотрел на Тина.
– Собственно, не вижу особой помехи для нашего ухода, – сказал он.
– Узкоглазый, а ты что забыл в приличном обществе? – тут же послышался голос Заморыша. Голос этот всегда раздражал Лоета скрипучими нотами. – Кто пустил сюда эту обезьяну? Лебо, кого ты привечаешь под своей крышей?
– Урою, – констатировал Лоет, но Бонг поднял руку, останавливая его.
– Эй, я к тебе обращаюсь, сучий выблевок, – не унимался старый пират. – Повернись и смотри на меня.
– Точно урою, – сам себе кивнул Вэйлр.
– А кто это там сидит рядом с узкоглазой обезьяной? Слышишь ты, обернись!
На них стали оборачиваться, и это было нехорошо, потому что там, где появляется один недоумок, всегда находится второй.
– Идем отсюда, – спокойно произнес Вэй, вставая со своего места. Тин поднялся следом.
– Трусы, – хохотнул Заморыш, – в штаны наложили. Уже бежите? Лебо, ты с них денег взять не забыл?
Хозяин кабака взглянул исподлобья на разошедшегося пирата, не спеша отвечать ему или заткнуть рот, не желая провоцировать драку. Но этого желания не разделяли ни Заморыш, ни Лоет, чье раздражение достигло предела. Он неспешно развернулся в сторону старого недруга и жизнерадостно улыбнулся:
– Заморыш, а ты еще не сдох! Какая неприятная неожиданность. – И сморщив нос, обмахнулся ладонью. – Я бы даже сказал, смрадная такая неожиданность. Извини, обнимать не буду, я брезгливый, а ты мылся, наверное, последний раз в том самом фонтане.
Пират привстал, протер глаза и снова упал на лавку, сипло выдохнув:
– Лоет. Дьявол меня пожри, одноглазый выродок.
– Ты тоже рад меня видеть, – просиял капитан «Счастливчика».
– Но откуда? – все так же недоуменно вопросил Заморыш.
– Приплыл на запах. От тебя несет до самого Кайтена, – усмехнулся Лоет.
Тин положил ему руку на плечо и слегка подтолкнул к выходу. Старые друзья почти дошли до двери, когда кто-то позади громко переспросил:
– Лоет? Это Лоет? Его уроды попортили мой корабль!
– Нечего руки тянуть к чужому, – бросил на ходу Вэйлр, взявшись за ручку двери, и тут ожил Заморыш.
– Лоет, ублюдок, ты совсем опустился, водишься с узкоглазыми! Обернись и ответь, если ты мужчина!
– К свиньям не оборачиваюсь, – сухо произнес Вэйлр, открыв дверь.
– Он нас свиньями назвал, вы слышали, господа?! – снова подал голос тот, кто пытался напасть на один из торговых кораблей «Вэйлады», охраняемый кораблями-сопровождением.
Неожиданно проход закрыл неизвестный Вэю пират и вперил в него взгляд.
– Ты назвал нас свиньями, одноглазый?
– Прошлое, говоришь, станет настоящим? – задумчиво спросил Вэйлр, покосившись на лекаря. – Хорошо, считай, уговорил, – и удар кулака обрушился на челюсть пирата, мешавшего пройти.
Кабак взорвался. Пираты вскакивали с мест, девки потянулись к двери ведущей из кабака в бордель, хозяин заведения делал знаки своим людям и орал:
– Пошли все вон! Режьте глотки друг другу на улице! Кто сломает хотя бы стул, в эти двери больше не войдет!
А вот это-то как раз было сделать сложно. Проход все еще закрывал детина, только покачнувшийся от удара Лоета и сплюнувший кровь тому под ноги.
– Не понял, – озадачился Вэйлр. – Не падает.
– Вэй, – укоризненно покачал головой Бонг.
– Ладно-ладно, – проворчал Вэй.
Пират заревел, срываясь с места, но напоролся причинным местом на ногу капитана «Счастливчика». Тоненько пискнув, громила упал на колени, сверля Вэя еще более укоризненным взглядом, чем взгляд господина Тина пару секунд назад, и окончательно сник, теряя сознание от второго удара ногой неучтивого Лоета. Бонг, стоявший спиной к другу, следил за приближающимися пиратами.
Та самая блондинка, сидевшая на коленях ревнивого кавалера и не пожелавшая уйти со своими подругами, залезла на стол, жадно рассматривая происходящее. Взгляд ее остановился на лекаре, и хорошенькое личико скривилось.
– Фу-у, что за дрянь сидит на плече у этого мужика? Убейте это кто-нибудь, – брезгливо потребовала она. – Ненавижу пауков, бр-р-р.
– Сейчас все сделаем, куколка, – ощерился ее ухажер и первым ринулся к Бонгу.
Тин резко выкинул руку в его сторону, и пират, так и не успевший заметить стремительного жеста, упал на пол.
– Не жалеть, – рявкнул Лоет, утягивая за собой друга. – Добивай, иначе потом напорешься на саблю.
– Да я и не жалел, – пожал плечами Бонг, мазнув взглядом по бессознательному телу.
Не медля далее, мужчины выбежали на улицу. Бежать дальше не имело смысла, Вэйлр это знал. Погоня только привлечет больше внимания, вовлекая в себя новые лица. Так же он знал, что противников у них с Бонгом будет не так уж и много. Законы кабацких побоищ Лоету были известны давно. Добрая половина завсегдатаев кабака папаши Лебо ничего не имели против бывшего пирата и его иноземного друга. Им просто нужен был повод размять кости, и они его получили, насев на того, кто оказался ближе. К тому же в таких драках парни часто вспоминали на кого, и за что имеют зуб, поэтому старые обиды толкали их не против зачинщиков.
Возможно, назови Лоет свиньями всех, кто находился в кабаке, пираты бы встали дружной стеной, и тогда можно было в панике вспоминать, все ли успел указать в завещании. Но пираты дураками не были, да и Заморыш никогда не был в чести у представителей Лиги свободных мореплавателей, поэтому, несмотря на то, что почти все посетители кабака высыпали на улицу, драка закипела раньше, чем до Вэя и Бонга успел добраться хоть кто-то.
Свара разгоралась на глазах. В пьяные драки зеваки влезали лишь тогда, когда нужно было самим выпустить пар, кидаясь на первого попавшегося противника. Потому-то Лоет и предпочел драку бегству. Они вновь стояли спина к спине, как много лет назад. Кровь, казалось, уснувшая давным-давно, яростно вскипела в жилах капитана «Счастливчика», разносясь по телу бурлящей лавой. Улыбка его была наполнена детской радостью, словно родители угадали с подарком на день рождения. Единственный здоровый глаз отражал все чувства, что сейчас наполняли мужчину, и Лоет пребывал в предвкушении уже забытого развлечения.
На него бросились сразу трое. Вэйлр отбил первый удар, увернулся от второго и скривился, от мазнувшего по челюсти кулака. Сплюнув кровь с разбитой губы, Лоет ухватил ударившего его пирата за грудки и впечатался лбом тому в переносицу. От следующего удара второго пирата, Лоет увернуться не успел и согнулся, когда воздух в одно мгновение покинул его легкие.
– Славный удар, – просипел он, боднув головой в живот своего противника, намеревавшегося довести дело до конца.
Тот согнулся рядом, и Вэй ударил его снизу, опрокинув на землю. После чего выдохнул и тут же полетел на землю, встретившись с кулаком третьего пирата, но сбил того ногой и стремительно оседлал, как только тот, упал рядом. Лоет от души припечатал противника кулаком по лицу, второй раз и едва успел заметить занесенную над ним ногу. Вэйлр успел перехватить чужую ногу, без жалости унизив ударом кулака еще одно причинное место. Тело вспоминало все прежние уроки, которые ему преподавали в давних драках.
Бонг легко и грациозно, словно на его плечах не лежали прожитые годы, уходил от попыток достать его, нанося привычные точечные касания, валившие с ног каждого, до кого он дотягивался. Вскоре азарт захватил толпу. Драка с Бонгом стала похожа на забаву «достань узкоглазого». Наконец, кто-то не выдержал и схватился за нож.
– Бонг! – рявкнул Лоет, успевший заметить из своей мешанины, как мелькнул клинок, и лекарь успел перехватить руку убийцы, без жалости ломая ее.
– Это же капитан! – неожиданно раздался голос Красавчика.
– Точно. Развлекается и без нас, – ответил Мельник.
– Хватит сопли жевать, – рявкнул, услышавший их Лоет. – Урою!
– Умеет батя уговаривать, – хохотнул Красавчик.
Красавчик и Мельник вклинились в драку, подобно волнорезу, тут же с упоением берясь за дело. Постепенно народа в побоище прибавилось. Теперь уже никто не выискивал определенной цели, драка все больше напоминала свару, и Лоет, улучив мгновение, дернул Бонга.
– Вот теперь пора валить, – сказал он. – Парни!
Красавчик, выбивавший дурь из своего противника, бросил на капитана взгляд обиженного ребенка, но кивнул. Мельник оказался несколько занят. Его держали двое, третий планомерно выколачивал из матроса душу.
– Мельник! – гаркнул Лоет.
Тот прохрипел нечто невнятное, резко дернулся, освобождаясь, и снес молотившего его в живот пирата. Четверо мужчин выбрались из драки, и свернул в ближайший переулок. Здесь они остановились, чтобы немного отдышаться. Лоет ощупал языком зубы и удовлетворенно кивнул. Бонг стряхнул пыль, матросы обиженно сопели.
– Как дети, – покачал головой Вэйлр. – Возвращаемся на «Счастливчик», дело есть.
Мельник и Красавчик переглянулись, осклабились и поспешили за капитаном и его другом обратно на бриг.
