19
Пять двадцать утра. За окном темно. Движется только москитная сетка. Меня разбудил громкоговоритель, призывающий к утренней молитве.
Бог велик, по-арабски убеждал муэдзин. Молитва лучше сна.
Не уверена. Я чувствовала вялость, словно пациент, отходящий от анестезии.
Голос муэдзина оборвался. Тишину заполнили пение птиц, лаянье собак и хлопанье дверей.
Я лежала в кровати, охваченная непонятным предчувствием. Должно случиться что-то трагическое. Но что? И когда?
Пока я прислушивалась к усиливающемуся уличному шуму, моя комната меняла цвет от серебристого к розовому. Я ощущала какое-то беспокойство. Смена часового пояса? Страх за свою безопасность? Чувство вины в отношении Мориссоно?
Стоп. Это уже слишком. Я посетила монастырь, и через четыре дня Мориссоно нашли мертвым на тропинке. Мои действия повлекли за собой смерть священника? Должна ли я была предвидеть, что ставлю его жизнь под угрозу?
Я его подставила? Да что это за чертов скелет?!
Беспокойство усиливалось от того, что другие владели информацией, которой у меня не было.
Блотник. Фридман. И даже, судя по всему, Джейк.
Особенно Джейк. Неужели он лелеет тайные планы, которыми не хочет делиться? Я в это не верила.
Что он утаивает?
Опять же — оссуарий Иакова. Все обсуждают эту штуковину. Я поклялась разузнать о нем сегодня же.
И моментально почувствовала себя лучше. Готова к действию. По крайней мере, что-то планирую.
В шесть часов я поднялась, приняла душ и спустилась в ресторан, надеясь, что Райан тоже встал рано. Думаю, он смирился с тем, что мы живем в разных номерах.
Мы обсудили все еще в Монреале. Я настояла на разных комнатах, аргументируя это тем, что у нас деловая поездка. Райан возражал, говорил, мол, никто не узнает. Я предположила, что будет здорово и даже романтично бегать по отелю друг к другу. Он не согласился. Но в итоге я одержала победу.
Райан уже сидел за столом, ковыряясь в своей тарелке.
— Почему на завтрак подают оливки?
Язык его заплетался: видимо, на моего приятеля смена часовых поясов повлияла сильнее.
— Ты их не любишь?
— Уважаю. Но после пяти вечера. — Райан отодвинул тарелку и принялся за яичницу. — Кошмар.
Прикинув, что милой беседы не видать, я сконцентрировалась на хумусе и сыре.
— Вы с Фридманом едете допрашивать Каплана? — спросила я, когда Райан доел.
Он кивнул и посмотрел на часы.
— Собираешься отвезти скелет Блотнику?
— Да. Но сначала дождусь Джейка — он будет здесь с минуты на минуту, — а уже потом отправлюсь в ИОД.
Допив кофе, Райан встал и ткнул в меня пальцем:
— Будь в городе поосторожней, солдат.
Я козырнула:
— Вас понял!
Райан ушел.
Джейк появился ровно в семь, одетый в джинсы, камуфляжную куртку без рукавов и гавайскую рубашку с расстегнутым воротником. Достаточно стильный вид, учитывая его бритую голову и рост.
— Взяла ботинки? — спросил Джейк, плюхаясь на место Райана.
— Для встречи с Блотником?
— Я хочу тебе кое-что показать.
— Джейк, я здесь для того, чтобы передать скелет.
— Сначала тебе надо увидеть нечто.
— Сначала я хочу знать, какого черта здесь происходит!
Джейк кивнул.
— Немедленно! — сказала я громче, нежели хотела.
— Объясню по дороге.
— Начни с оссуария.
Мимо прошли двое мужчин, разговаривающих по-арабски. Джейк провожал их взглядом до тех пор, пока они не скрылись из виду.
— Ты можешь закрыть кости в сейфе у себя в номере? — почти шепотом произнес он.
Я отрицательно покачала головой:
— Сейф слишком маленький.
— Тогда неси их.
— Так-то лучше, — сказала я, бросив салфетку на тарелку.
Джейк указал мне на ноги:
— Ботинки.
Пока мы ехали по городу, Джейк рассказывал странную историю.
— По поводу подлинности собственно оссуария Иакова нет никаких разногласий. Вопросы только к надписи. ИОД объявило ее подделкой. Другие считают, что «Иаков, сын Иосифа» подписали позже. Некоторые полагают, что «Иисус» добавили потом. И до сих пор многие думают, что подпись целиком фальшивая.
— Почему?
— Чтобы понизить стоимость оссуария на антикварном рынке.
— Разве ИОД не провело анализ каждого слова?
— Конечно. Само собой. Во-первых, собрали два подкомитета. Первый отвечал за надписи и содержимое, второй — за материал. Подкомитет по надписям состоял из одного специалиста по древнему ивриту. Другие квалифицированные люди оспорили заключение.
— Эти ученые специализируются на анализе и датированиях надписей?
— Правильно. Ну вот. Один умник указал на разный почерк, толщину и глубину букв как на доказательство подделки. Не хочу утомлять тебя деталями, однако такие различия вполне допустимы. Надпись немедленно объявили фальшивкой. Тем не менее, смесь печатного и прописного шрифтов — хорошо известный феномен древних гравировок. Другим спорным вопросом явились орфографические ошибки. Иосиф писалось как YWSP, а Иаков — как Y’OB. Одни эксперты утверждали, что Иосиф следует писать YHWSP, а сокращение Y’OBвообще не использовалось во времена Христа. Я провел собственное исследование. И нашел пять случаев употребления имени «Иаков». Три, то есть большинство, писались точно так же, как и на оссуарии.
— Получается, комитет не знал о существовании других надписей?
— Выходит, так. — Джейк посмотрел на поток машин. — Между прочим, в состав комитета не включили ни одного специалиста по Новому Завету или по истории христианства.
— А как же тест изотопом кислорода?
Джейк взглянул на меня:
— Вижу, ты подготовилась.
— Провела пару часов в Интернете.
— Этот тест сделали по просьбе подкомитета по материалам. Он не выявил налета на буквах, зато показал серую меловую кашицу, которой там не должно быть. Комитет заключил, что такую пасту нанесли специально, для имитирования влияния атмосферных условий. Хотя не все так просто.
Джейк проверил зеркало заднего вида.
— Оказалось, что налет на слове «Иисус» соответствует налету на всем саркофаге. На арамейском «Иисус» стоит последним в предложении. В таком случае если слово подлинное, а сейчас даже некоторые члены ИОД так считают, то и вся надпись тоже подлинная. Подумай. Почему надпись на оссуарии должна заканчиваться просто «брат кого-то»?
— А как ты объяснишь наличие странной пасты?
— Очистка могла повлечь за собой попадание пыли в буквы. Вероятно, изменился химический состав пасты, появились частицы соли угольной кислоты. Владелец оссуария утверждал, что его регулярно мыли.
— А кто владелец?
— Израильский коллекционер антиквариата по имени Одед Голан. Он говорит, что в момент приобретения оссуария узнал, что саркофаг нашли в гробнице в Силуоне.
Джейк снова огляделся по сторонам. Его волнение передалось мне.
— Проблема в том, что оссуарии не внесен в список артефактов, раскопанных в Силуоне или в другом месте Израиля.
— Думаешь, поработали мародеры?
— Сто процентов. Голан клянется, что владеет оссуарием уже тридцать лет. Приобрел его легально.
— Ты ему не веришь?
— Он сказал, что выложил два миллиона долларов. — Тут Джейк вздохнул. — Как тебе?
— Огромные деньги.
Через лобовое стекло Драм указал на холм вдали:
— Масличная гора. Мы подъедем к ней с юга.
Джейк свернул на маленькую улочку с домиками песочного цвета и смешными машинами. Мальчишки гоняли мяч. Вокруг бегали собаки. Женщины вытряхивали коврики и подметали пороги. Мужчины беседовали, сидя на раскладных стульчиках.
Я вспомнила о палестинцах, очутившихся возле монастыря, и рассказала о них Джейку. Затем в двух словах передала опасения Мориссоно.
Драм открыл рот, потом закрыл его.
— Что такое? — спросила я.
— Невозможно.
— Что невозможно?
— Ничего.
— Почему ты отмалчиваешься?
Джейк только помотал головой.
Ко мне вернулось мое предрассветное беспокойство. Драм повернул еще раз и выехал на пустырь. Немного левее располагалось здание, похожее на школу.
— Смерть Мориссоно связана с… с чем? С появлением тех мужчин? — Моя рука потянулась к спортивной сумке. — С костями?..
— Забудь о мусульманах. Мусульманам плевать на Масаду, да и на Иисуса. Иисус для них не божество. Просто святой.
— Пророк типа Авраама или Моисея?
— Скорее мессия. Ислам говорит, что Иисус не умер на кресте. Его забрали на небеса живым.
— А как же война во имя Аллаха?
— А что?
— Разве ревнители джихада не захотят завладеть святыми костями?
— Зачем?
— Чтобы подорвать христианство.
Повисла тишина.
— У меня плохое предчувствие по поводу смерти Мориссоно, — сказала я.
— Не приплетай мусульман!
— А кого ты подозреваешь?
— Честно? — спросил Джейк, повернувшись ко мне.
Я кивнула.
— Ватикан.
Я не смогла удержаться от смеха.
— Ты что, обчитался «Кода да Винчи»?
Драм промолчал.
Посреди улицы птицы клевали какое-то сбитое машиной животное. Как в рассказах Эдгара По. Глупая мысль.
— Так я слушаю тебя, Джейк.
— Ты посещала католическую школу?
— Да.
— Сестры преподавали Новый Завет?
— Ну да.
— Вам говорили, что у Иисуса имелись брат или сестра?
— Нет.
— То-то и оно, что нет. Вот почему оссуарий Иакова заставил папу зашевелиться. Католическая церковь просто тащится от непорочного зачатия.
— Не хочу даже слушать подобную ерунду.
— А зря, — покачал головой Джейк. — Новый Завет пестрит ссылками на братьев и сестер Иисуса. От Матфея, 13:55: «Не Его ли мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий и Симон и Иуда?» У Марка, 6:3, повторяются те же слова. К Галатам, 1:19, упоминается, что Павел встречался с Иаковом, братом Господним. Матфей в 13:56 и Марк в 6:3 указывают, что у Иисуса были сестры.
— Но некоторые ученые интерпретируют эти ссылки по-другому. Дети могли быть у Иосифа от предыдущих браков еще до Марии.
— Матфей, 1:25, и Лука, 2:7, показывают Иисуса первым сыном Марии, но это не значит, что у Иосифа не было других детей. А Библия не единственный источник, упоминающий братьев и сестер Иисуса. Иосиф пишет: «…брат Иисуса — нашего Христа — Иаков». — Джейк умолк на секунду, потом продолжил: — Во времена Иисуса наличие девственности после замужества противоречило еврейским законам. Таким образом, Иаков и другие могли быть следующими детьми Марии. И Иосиф не являлся единственным кандидатом в их отцы. Пока Иисус рос, Иосиф вообще куда-то подевался. О нем никогда больше не слышали.
— Мария могла еще раз выйти замуж?
— Если муж умер или пропал, то да.
Я осознала проблему, возникшую у католической церкви.
— От Иосифа или от другого мужчины, но подразумевается, что Мария родила и других детей. И один из них Иаков. Так вот, если оссуарий Иакова настоящий, то встает вопрос о концепции вечной девственности и о непорочном зачатии в частности. — Джейк высморкался. — Святой Иероним еще в четырнадцатом веке высказал следующее предположение. Подруга Иисуса, Мария Магдалина, стала проституткой. Мать Иисуса — святой. Хорошие женщины не занимаются сексом. Плохие — наоборот. Довольно привлекательная догма для женоненавистников. Ватикану она понравилась и с тех пор занимает важное место. Итак, если оссуарий Иакова, брата Иисуса, существует в самом деле, то Ватикану придется кое-что объяснить.
Я понимала ход рассуждений Джейка. Мысль, что Мария — мать нескольких детей, — это большая проблема для Ватикана. Да чего там, пусть даже оссуарий означает всего лишь то, что Иосиф имел других отпрысков, все равно не легче. Получается, что Иосиф оплодотворил предыдущих жен. И снова правдоподобие постулатов Ватикана становится под угрозу.
Ладно. Наличие оссуария Иакова бросает тень на непорочность Марии. Можно представить и то, как Ватикан беспокоится из-за этого, и то, что христианские или мусульманские фанатики тоже хотят завладеть саркофагом. Подобные доводы приводил Мориссоно. Спасти веру. Разрушить веру. Но как оссуарий связан со скелетом из Масады? Если вообще связан. Могли ли две находки случайно всплыть из одного времени?
— Какое отношение оссуарий Иакова имеет к скелету?
— Не знаю. Пока что. Но вот интересный факт. Одед Голан работал на раскопках в Масаде.
— У Ядина?
Драм кивнул и снова огляделся. Я все-таки хотела разузнать о связи оссуария Иакова и скелета, но тут Джейк сказал:
— Пошли.
— Куда?
— В семейную гробницу Иисуса.
