35
В оперативном штабе «Росомахи» Клоделя и Куикуотера не было. Ни один из них не появлялся и в полицейском управлении. Я оставила для них сообщения и вернулась в кабинет Рональда Жильбера.
– Спасибо за кассету.
– Помогла?
– Могу я задать вам один вопрос?
– Да, конечно.
– Вы помните тот угол в квартире Дежардена, где у стены стояла гитара и клетка для птиц?
– Да.
– Там еще была бейсболка.
– Да-да, я ее хорошо помню.
– Вы подготовили заключение относительно пятен крови?
– Конечно.
– Меня интересует расположение бейсболки во время убийства. В ваших записях есть что-нибудь по этому вопросу?
– Да они и не потребуются. Помню все очень живо. Пятно и брызги на кепке появились в результате нападения с использованием тупого предмета, произошедшего недалеко от угла квартиры.
– Не от применения огнестрельного оружия?
– Нет. Обычно такие следы легко отличить. А направление брызг согласуется с тем типом нападения, который мы с вами обсуждали.
– Та версия, где Чероки лежит на полу?
– Да.
– Кепка была на Чероки в момент убийства?
– Мой Бог, конечно же, нет. Невозможно. Кепка находилась за клеткой для птиц, когда на нее попала большая часть брызг.
– Как она там оказалась?
– Вероятно, слетела во время борьбы.
– А почему вы так решили?
– Кровь была как на самой кепке, так и под ней. Скорее всего, нападающий потерял ее в разгаре драки.
– То есть получается, что это кепка не Чероки?
– Готов спорить на что угодно!
– Спасибо.
Вернувшись в кабинет, первым делом я посмотрела на часы. Половина одиннадцатого. На столе никаких сообщений. Никаких срочных запросов.
Я принялась барабанить пальцами по столу и уставилась на телефон, как никогда в жизни желая услышать звонок. Аппарат молчал. Не очень-то надеясь на ответ, я все-таки набрала номер Гарри в Хьюстоне. Включился автоответчик, на совершенно невозможном испанском попросивший оставить сообщение. Захотела поговорить с Китом, но пришлось довольствоваться своим собственным голосом, сообщившим, что дома никого нет.
Проклятие! Куда все подевались?
Снова позвонила Клоделю и на сей раз, оставила номер своего сотового. Повторила ту же операцию с Шарбонно. После чего схватила сумку и вылетела из кабинета, не в силах больше выносить ожидания.
Оказавшись на улице, на долю секунды я ослепла. Мир купался в солнечном свете, на ветках весело чирикали воробьи. Служащие лаборатории и полицейские беспечно болтали на тротуаре, расслабленно сидели за летними столиками на лужайке, с наслаждением затягиваясь сигаретами и попивая кофе.
Я глубоко вдохнула и направилась в сторону Партенэ, удивляясь, как могла не заметить наступления весны. Внезапно меня посетила странная фантазия. Похороны Дорси должны состояться всего лишь через сутки. Если бы я умела останавливать время, то задержала бы его именно на этом мгновении. Птицы никогда бы не замолкали, солнце светило бы вечно, а женщины на лужайке так и не одели бы свои скинутые туфли.
Но я не имела власти над временем и от напряжения готова была нестись прочь быстрее, чем протон в ускорителе частиц.
«Господи, Бреннан! Наверху ты хотела, чтобы ускорился ход событий. А теперь вот мечтаешь о стоп-кадре. Пора заняться своими нервными клетками».
Срочно требовалось подкрепление. Хот-дог с жареной картошкой спасли бы положение.
Я повернула налево у Онтарио, прошагала около квартала на восток и толкнула дверь в «Лафлер». В одиннадцать часов утра еще не образовалось никакой очереди, так что я сразу же смогла сделать заказ.
«Лафлер» представляет собой квебекскую версию закусочной быстрого обслуживания, предлагая вниманию посетителей хот-доги, бургеры и прочее. Отделка из хрома и пластика, клиентура преимущественно состоит из «синих воротничков».
– Chien chaud, frities, et Coke Diete, s'il vous plait, – сказала я мужчине у кассы. Почему буквальный перевод на французский слова «хот-дог» до сих пор кажется мне довольно странным?
– Steame ou grille?
Я попросила «на пару», и буквально через пару секунд передо мной шлепнулась картонная коробка. Жир от жареной картошки уже выступил с левого края.
Расплатившись, я устроилась с едой за столик, с которого открывался великолепный вид на автостоянку.
Уплетая за обе щеки, я принялась рассматривать остальных посетителей. Слева от меня расположились четыре молодые женщины в белых медицинских одеждах – студентки колледжа с противоположной стороны улицы. На этикетках значилось, что это Манон, Лиза, Бригитта и Мари-Жозе.
За студентками молчаливо ели два маляра. Они были в рабочих спецовках, а их руки, волосы и лица испещряли пятна краски, как стены экспериментальной комнаты Жильбера для брызг крови. Мужчины поглощали разложенный на тарелках жареный картофель, сверху увенчанный творожным сыром и коричневатой подливкой. Живя в городе, прославившемся на весь мир своей изысканной кухней, я никогда не понимала, как кому-то может нравиться канадский путэн.
Напротив рабочих сидел толстый молодой человек в круглых очках. По-видимому, он предпринимал нечеловеческие усилия, чтобы отрастить козлиную бородку, но та упиралась, как могла, и отчаянно не хотела расти.
Я доела картошку и проверила сотовый. Телефон я не отключала, сигнал не заглушался, но никаких сообщений. Черт возьми! Почему никто мне не перезванивает?
Мне срочно требовалась разгрузка. Физическая разгрузка. Так что следующие два часа я бегала, поднимала вес, скакала на большом резиновом шаре и выполнила потогонные упражнения по аэробике. Когда закончила, то с превеликим трудом дотащилась до душевых. Но зарядка оказалась эффективным противоядием. Моя тревога улетучилась заодно с токсинами от хог-дога и жареной картошки.
По возвращении в лабораторию я нашла на столе две записки. Во-первых, звонил Шарбонно, во-вторых, Морен хотел поговорить о Ламанше. Последнее сообщение мне очень не понравилось. Почему не позвонила сама мадам Ламанш?
Я поспешно спустилась вниз, но дверь Морена была закрыта, что означало, что сегодня он уже не вернется, Я пошла обратно в свой кабинет и набрала номер Шарбонно.
– На этого парня, Криза, оказалось больше информации, чем я думал.
– Какой именно?
– По-видимому, между Кризом и «Ангелами» существует давняя связь. Криз канадец, но после школы он учился в университете в Южной Каролине. «Вперед, Петушки!»
– Вижу, вы и впрямь подсели на них.
– Эй, одолеем «Рэдменов»!
– Я обязательно сообщу о вашем мнении команде Макгилла.
– Политики сочли бы мое поведение политкорректным.
Я молча ждала.
– Наш новостной мальчик в 1983 году окончил университет по специальности «Журналистика» и решил продолжить обучение в магистратуре. Его диссертация посвящалась деятельности незаконных байкерских группировок. Кстати, тогда он называл себя Робертом.
– Кому придет в голову менять имя Роберт на Лайл?
– Это его второе имя. Как бы то ни было, Робби получил от братьев одобрение, ему выдали старый громоздкий байк, и он отправился по дорогам страны с бандой.
– Он получил степень?
– Робби полностью исчез из поля зрения. Посещал занятия еще пару месяцев, после чего его профессора больше о нем не слышали.
– Что, вообще нельзя никак вычислить, где он был? Водительские права? Налоговая декларация? Пользование кредитной карточкой? Карточка видеопроката на худой конец?
– Nada. Потом Криз объявился в окрестностях Саскачевана в 1989 году, устроившись на работу криминальным обозревателем местной газетенки. Время от времени он записывал репортажи, идущие в эфир в выпуске вечерних новостей. В конце концов, ему предложили место на «КТВ» и перевели в Квебек.
– Итак, Криз интересовался байкерами уже в студенческие годы. Тот самый ледниковый период, помните?
– По всей видимости, Криз покинул Саскачеван в некоторой спешке. Когда-нибудь вам доводилось слышать об операции «КАК»?
– Не та операция, подготовленная ФБР по сведениям информаторов среди «Ангелов Ада»?
– Информатор был один. Тони Тейт вступил в отделение на Аляске в начале восьмидесятых, после чего поднялся до национального уровня. Он собирал сведения для Бюро все это время.
– «Ангелы вечны, вечные ангелы».
– Полагаю, Тони предпочел наличные.
– Где он сейчас?
– Если хватило ума, то в программе по защите свидетелей.
– Какое отношение ко всему этому имеет Криз?
– Скорее всего, Конная полиция проводила собственное расследование в восьмидесятых.
– Вы хотите сказать, что Лайл Криз был информатором КККП?
– Никто не скажет, и в газетах я ничего не нашел, но я пару раз слышал, что для нас кто-то работал изнутри. Когда я надавил на некоторых старожилов, то они хотя и не подтвердили, отрицать, тоже не стали.
Он замолчал.
– И?.. – подтолкнула я.
– Эта информация только для нас, Бреннан.
– Но я все рассказываю своему парикмахеру. Он пропустил шутку мимо ушей.
– Я поговорил с собственными источниками на улице. Черт, не могу поверить, что рассказываю вам об этом.
До меня донеслось дребезжание, когда он переложил трубку в другую руку.
– По слухам, кто-то и впрямь ходил с «Ангелами» в одну церковь в те времена, и парень был американцем. Но это было двустороннее движение.
– Осведомитель работал на обе стороны?
– Так мне сообщил источник.
– Рискованно.
– Да уж, почище кровоизлияния в мозг.
– Полагаете, подсадной уткой был Лайл Криз?
– Как еще человек может полностью похоронить шесть лет своей жизни?
Я задумалась.
– Но зачем ему потом было светиться в такой публичной работе?
– Может быть, он воображает, что известность предоставляет защиту.
Несколько мгновений мы оба молчали.
– Клодель знает?
– Я как раз собирался позвонить ему.
– Что дальше?
– Теперь я копну глубже.
– Вы поговорите с Кризом?
– Пока нет. Мы не хотим с ним разговаривать. Рой и шагу не даст ступить Клоделю, пока не закончатся эти похороны. Но после я попрошу его помочь мне заняться этим парнем.
– Как, по-вашему, Криз замешан в убийстве Чероки?
– Нет ни одной улики, но, возможно, он что-то знает.
– Эта бейсболка не принадлежит ни Чероки, ни Дорси.
– Откуда такая уверенность?
– Внутренняя поверхность усыпана перхотью.
– Ну и что?
– Дорси брил голову, а Чероки после химиотерапии облысел.
– Неплохо, Бреннан.
– Гейтли и Мартино были убиты в те времена, когда Криз работал под прикрытием.
– Точно.
– А также Саванна Оспрей.
Молчание тихонько жужжало по проводам.
– А что, если спросить Ринальди?
– Лягуху?
– Да, Лягуху. Он хотел опорожниться на могилах Гейтли и Мартино. Почему бы не поинтересоваться у него о Чероки? Возможно, он что-то знает.
– Клодель говорит, что они допрашивали Лягуху до посинения. Он проявил готовность сдать тела в Сен-Базиль-ле-Гранд, потому что со времени их смерти много воды утекло. Он не думает, что братья уберут его за это. В том же, что касается любых свежих данных, он нем как рыба.
– Послушайте, когда завтра весь этот цирк закончится, я подключу Клоделя и вместе мы возьмемся за Криза. Кстати, Бреннан, не высовывайтесь. В городе мелькнули нашивки «Бандидос», а также ходят слухи, что «Ангелы» что-то затевают. Не…
Он замолчал.
– Да?
– Что ж, ваш племянник, возможно, захочет посмотреть на представление.
У меня запылали щеки. Клодель обсуждал Кита со своими приятелями из КУМа.
– Мой племянник и на шаг не приблизится к погребальной процессии.
– Хорошо. Присутствие «Бандидос» может вынудить «Ангелов» продемонстрировать свою силу. События могут принять опасный оборот.
Мы попрощались. После этого разговора я почувствовала прилив сильного беспокойства. Как я сумею удержать Кита подальше оттого места, если он решительно настроен туда пойти?
Что Морен, хотел сказать о Ламанше? Может, мой добрый друг умер?
Грозит ли Райану опасность? Не оказалось ли его прикрытие под ударом только из-за того, что он помог мне? Может, я и его подвергла риску, как Джорджа Дорси?
Я опустила голову на стол и незаметно для себя задремала.
