ГЛАВА 3

После ночи с бурными сновидениями отряд пленников опять вывели и показали остро заточенные колы пригрозив, что это ожидает и их. А заодно снова показали на казненных которым вороны без всяких церемоний выклевали глаза.

И только бледный вампир так и висел нетронутый. Причем на его бледной коже в отличие от других трупов ни единой царапинки или ожога.

Странно, но почему-то от этого в излишне интеллигентном Олеге окреп какой-то стерженёк - пока еще тонкий, но эластичный и прочный. Может оттого, и потому что людям его крови и славного рода Ломоносова грозили смертью за сопротивление самые разные враги - из века в век уже не одно тысячелетие? Впрочем только ли его рода и крови? Все народы всего мира воевали и когда бесноватый фюрер сказал: война - естественное состояние человека, не так уж усатый людоед был далек от истины. Или ещё почему, для того, чтобы жить приходиться убивать? Но только Олег смотрел на безжизненных и казненных - не боялся, а...

Даже трудно описать подобное чувство. Когда страх сменяется гневом и жаждой мести.

Олег попробовал отвлечься и вспомнить, что было во сне далее.

Но вот как сумбурно потом пошло. Корабль захвачен и песню допели.

Но потом что-то они искали... Далее уже галиматья - не запомнилось.

Мальчишка подумал об другом. Канонада с востока не слышна, а до осажденного Севастополя пока далеко...

Вопрос сестре Галине:

- Ты думаешь, наши все начнут наступать?

Ломоносова-младшая наморщила лобби разумно заметила:

- Точно начнут наступления я не сомневаюсь, но будет ли успех? Как высшие силы дадут!

- Слава Великой, Советской России! - Неожиданно прямо невдалеке от места казни, вдруг выкрикнул кто-то в голове колонны. Причем, явно голос мальчишки. Учитывая обстановку и целую роту эсэсовцев с пулеметами протии сорока четырех безоружных, скованных пленников и пленниц этот выкрик воистину жест отчаянно храбрости! И несколько (мало, но не один и не два) девичьих и мальчишечьих голосов поддержали:

- Слава СССР!

- Да здравствует Сталин! Слава партии!

- Мы победим!

- Слава народу! - Громко крикнула Галина. Перед лицом Олега свистнул бич, пересёк прикрытую лишь тонкой матроской тельняшкой спину сестры Галины, но та только вздрогнула. А что ей как бабе кричать! Боль это ничто! И тогда Олег - хоть знал то за эти слова получит удар; тоже крикнул. Да как настоящий пионер: с отчаянным вызовом крикнул прямо в "репу" - рванувшего к нему на коне с дегенеративный рылом здоровенного эсэсовца.

- Слава Великой Отчизне!

- Слава Родине! - Повторил пионер выкрик, и молча стерпел удар по плечам, хотя он пришёлся точно по одному из прошлых вспухших рубцов. А от второго и вовсе рассечение - полилось кровище! Галина удивлённо и благодарно посмотрела на Олега и о чём-то его спросила на английском. Вундеркинду Олегу подумалось - наверное, спрашивает опять, что я видел во сне - есть ли синхронность? Мальчишка улыбнулся в ответ сестре и повёл довольно широкими для десятилетнего возраста плечами. Видно, Галина поняла, что Олег просто хотел показать, что не сдался и сам не уразумел, что подвинуло его проорать в стиле пролетарского кино. Да и не только его, а еще этого худющего, наголо стриженого Марата. Но ободряюще подмигнув кивнула мужественному мальчишке...

Олег вдруг обиделся и, подавив боль в голосе, заметил:

- Бравада это все!

Галина шепотом возразила:

- Нет не бравада! Это как сказать - слово разит штыком!

Олег серьезно заметил:

- Лучше убить одного фашиста, чем проклясть сотню фрицев!

Поднялся шум, рев моторов и гам, всадники из СС и врачей-палачей - соскакивали наземь, рассёдлывали своих больше смахивающий на мутантов, чем коней - животных. Пленниц усадили на траву - цепочкой. Проверили оковы: так они оказались плотно скованы. И Олег не слишком удивился, увидев, как именно к нему подошёл один из младших эсэсовцев-врачей. По-немецки грубо сказал - детеныш примата вставай - толкая пионера-мальчишку носком мягкого сапога в бедро или даже чуть выше, по почкам. Олег напрягся... и тут вмешалась Ангелина. Огнезарная дьяволица ( Так её прозывали в войсках из неестественного и яркого рыжего цвета волос и неженской выносливости и силы!) что-то насмешливо объяснила - и эта насмешка была не над Олегом. Видно, её ощутил и фашистский доктор! Гитлеровец ударил Ангелину в плечо ногой. Та только хихикнула. Тогда фашист ударил с разворота, резко опрокинув на дерзкую девчонку гибкую спину. Олега от встряски дёрнуло вбок. Ангелина тут же сел снова и молча, показал скованные руки. Толстый профессор окликнул младшего соратника, и тот неожиданно потупился. Потом сломал ветку сухого вереска, показал Олегу. Помахал перед носом - мальчишка невольно отшатнулся. Доктор-фашист показал, как берёт охапку, мотнул головой, сделал какое-то странное движение. Не понять, как будто эсэсовец ложкой ест...

Олег рассерженно брякнул по-немецки:

- Вы что человеческими словами изъясняться не можете.

Фриц вылупился: недочеловек, знает язык расы господ?

Юный Ломоносов понял, что напрасно выдал себя, раскрыл то, что лучше держать в секрете, но... Слово не воробей - упустишь, не поймаешь. Правда, толстый врач верзила напустил на себя равнодушный вид, слово забил произнесенную мальчишкой немецкую фразу. Снова повторил прежний жест и показал сложенную охапку.

И Олег понял - посылают его как слугу за дровами...

Получать побои снова после гордого отказа не хотелось. Да и шанс упускать никак нельзя.

Что же, а чего из себя гордость центуриона или точнее патриция ломать. Мысль о побеге, разумеется, пришла - приспела сразу, как только щёлкнули под большим ключом тяжёлые наручники. Хотя может логичнее сказать, что она вообще не уходила! Но оказалась мыслишка похожа на перепуганного кролика, который бежит в свете фар, не зная, что уже, в сущности, пойман. А ещё - как только Олег отошёл от стоянки - мальчик увидел, что следом идёт оборотень-волк. Один из тех странных приученных мутантов что охраняют колону пригнанную СС. При этом никто из конвоя в сторону спешно карабкающегося по осыпи босоного мальчишки, демонстративно не смотрит. Хотя Олег и чувствовал, что, скорее всего скрытая камера снимает его движения. Даже удивительно, насколько фрицы технически продвинулись. Если наши не ответят достойно, то плохо будет.

Каменистая осыпь больно колола уже поджившую подошву беззащитных детских ног. Сильно сбитые ступни уже начали грубеть, но это процесс довольно болезненный, когда ты ступаешь на острые каменья. Олег тихо охал, стараясь не показать, что ему больно и не смотреть на вновь проступившую кровь. Но тут его словно захлестнуло цунами необъяснимого.

Страх мгновенно, причем не объяснимо, лишил мальчишку-пионера собственных мыслей и желаний. Только захотелось обернуться в сторону оборотня(?). Под взглядом нечеловеческих глаз нацисткой зверюги Олег невольно заледенел и застыл. Но тут же пионера обдало пылающим жаром, и мальчик задвигался, как автомат с завода. Наломал росшие в расщелинах, ещё не зазеленевшие после зимы, сухие стволики берёзок и кипарисов - много, еле дотащить. Сложил в большой, прозрачный мешочек, отволок, не различая дороги к стоянке.

Олег во время пути отчаянно пытался побороть лишающий мужества ужас. Пионер-отличник он или нет! Но эта напоминало попытку неумелого пловца удержаться на воде. То вынырнет, то опять захлестывает...

Волк-оборотень шёл за ним: время от времени, останавливаясь и принюхиваясь к оставляемым мальчишкой босым следам.

Пионер ощутил облегчение от волны ужаса лишь, когда вернулся в расположение лагеря.

Гнусные нелюди-фашисты на Олега, кажется и не смотрели. Хотя на самом деле пара эсэсовцев не спускала взгляда. Только когда он сложил принесённое, старший доктор-палач, глянув мельком, перебросил мальчишке что-то... эге! Олег окончательно пришел в себя. Жадно схватил, думая, что может за работу выдали шоколадку или чего-то сверх пайки. И вылупился - лежали, кремень и кресало. Кремень оказался, скорее всего, кварцем. А кресало - похоже на кусок напильника. Как всем этим пользоваться - развитый пионер Олег в теории знал и даже с интересом, тоже как Робинзоны Полесья попробовал бы... если бы не странные обстоятельства.

Олег потрогал ногой отсыревшие ветви, потом рукой и покачал головой.

- Трут... - Тихо сказал по-русски пионер, неожиданно кашлянул и повторил. - Трут нужен. - И с трудом удержался от перехода на немецкую речь. - Так не загорится.

Олег поглядел на них... Непонятно, зачем фрицам, у которых есть и зажигалки и спички и, наверняка даже с собой огнемет - этот дедовский способ получения огня понадобился. Хотят проверить смекалку пионеров. Делают замеры умственного развития советского человека? Или, тривиально издеваются над пленным мальчишкой? Кто их поймет эти словно с другой планеты!

Гитлеровцы переглянулись, оскалились. Самым странным и... и жутким для Олега то, что у лица у них оказались не злые, не жестокие, даже не насмешливые нет! Очень любопытные словно рассматривают диковинного зверька, особенно яркий интерес прописан у старшего профессора словно нарочно снявшего очки. Равнодушия ни капли, так интересно - как ученые следят за экспериментом.

Олег повторил шепотом, стараясь справить с волнением в голосе:

- За зиму все отсырело! Не пойдет!

В глазах скорее наигранное, чем искренне непонимание, но снова без злости. Но потом один из молодых - не тот, который расковывал Олега - ворча, встал, потянулся, потёр под смех остальных эсэсовцев отбитый о седло зад... Олега не слишком удивило, что часть немцев использует для перемещения лошадей - горючее дефицит. Хотя ведь почему-то ползут за ними транспорты? Нацист-враг принёс от сложенных сёдел коробку, из которой достал что-то... Пионер подумал, что вату, но нет. Отдаленно похоже на комок из тонких ниток. Олег, взяв это в руки, понял - сухой мох.

Опять пионера удивило, отчего это фриц, да еще врач траву в запашке таскает... Может это мох не так уж и прост?

Ну, хватит думать, голова болит. Надо казаться - проще и глупее, чем ты есть. Как ни странно, но трут занялся сразу - Олег не ударял кремнём о кресало, а плавно скрёб (где-то читал) - и искры сыпались градом. А складывать костры (сейчас он сложил обычный "шалаш") он умел уже несколько лет, большую часть жизни. Вскоре огонь заплясал вовсю - берёза хорошо горит и сырая. Тут молодые конвоиры из СС оживились, стали вгонять в землю по сторонам костра металлические стояки.

А у Олега пошла кругом голова, что-то чрезвычайно едкое заползло в нос и моментально отключило сознание от реальности. Зато разом накатило потрясающее по реалистичности видение.

Даже личность ребенка изменилась, он себя представлял несчастной сироткой, при живых родителях. Причем, папа с мамой не бросили нет - лишили предков прав за долги и отправили мальчишку в исправительный, тюремный приют. Без вины, но раз твои родители задолжали, то и ты по судебному решению в диктаторской, космической империи - преступник-малолетка.

Приют для детей располагался в промышленном районе столицы и впрямь напоминал тюрьму. Всюду решетки, камеры-бараки. Олег в реалистичном видении ночевал на деревянных плохо обструганных нарах. Рядом лежали другие мальчишки, как из рода людей так и инопланетяне. Ни каких одеял, матрасов, подушек, натруженное и нередко избитое тело лежит на голом дереве. Причем на ночь ногу приковывают за цепь, чтобы не сбежали. В камере детей около сотни, очень душно, тела потные, избитые рядом в углу параша, нет даже канализации. И это в Державе, чьи звездолеты бороздят просторы галактики, а флаги венчают десятки тысяч населенных миров! Впрочем, ребята стараются справить нужду на улице, примерно две трети суток у них занимает работа. Самой тяжелой считается в цеху, пыльная и нудная. От нее ужасно устает спина и руки, а перед глазами начинает "глючить", операции простые, но трудоемкие требуют повторов. Более приятная работа, на свежем воздухе в поле или на стройке. Детей чтобы они меньше уставали и получали разрядку, стараются чередовать на различных трудовых процессах. Но все равно тело болит, многие мальчики, в приюте - людей почти половина постанывают во сне.

Олег нервно ворочается, цепь звенит, кольцо растерло до крови ногу. Звучит сирена, это значит подъем, на работу. Детское тело еще не отдохнуло, прочие мальчишки - голые человеческой расы и мохнатые отпрыски других миров с трудом подымаются. Накопленная за месяцы рабства усталость отдается тупой болью в мышцах. Цепи, которыми управляет вмонтированный чип, слетают с ног автоматически, они сделаны из очень прочного сплава, который невозможно перепилить. Появляются надсмотрщики, звучат грозные окрики.

Мальчишек ведут мыться, это не займет много времени, вода из бачков ржавая. Олег полощет рот, плескает чтобы смыть пот. В камере нет вентиляции, и сон пропахшем потом помещении ни в состоянии освежить. После чего их ведут на завтрак, есть приходиться стоя, стулья малолетним зекам не зачем. Кормят хлебом и силосом, мясо дорогое и детям не положено, так что предпочитают сплавлять подножный корм. Впрочем, лошадь вегетарианка, а как работает, в то время хищники поев мяса, ложатся спать. Рядом с Олегом его друг Тимур. Им обоим лет в этом видении по двенадцать, возраст для крепких мальчиков переломный, когда очень трудно смириться с рабской долей.

Тимур, попивая крапивный сок в плохо вымытом стаканчике, со стоном произнес:

- И что снова на работу в этот цех! Я не хочу!

- Так и не хочу стоять и десять тысяч раз повторять одно и, тоже движение. - Ответил, ежась от неприятных воспоминаний Олег.

- Может, попросимся на полевые работы! - Тимур мечтательно посмотрел на небо, где на этой планете светило сразу три звезды. - В частности караси-персики убирать. Они такие вкусные, особенно те, что с золотистыми плавниками, а как надзиратель жадно не смотрит все равно кое-что сорвать можно, и в рот.

Олег тяжело вздохнул:

- Я бы тоже предпочел именно такую на лоне ласковой природы работу. - И тут воплощенному пионеру стало веселее. - Робота-наблюдателя можно обмануть, тут уже большую часть следящего оборудования раскрали!

Завтрак окончен, и их ведут на разводку...

Детей строят на плацу, мальчики человеческого рода стараются держаться вместе, иногалакты держат строй по росту. Их разделяют на отряды согласно возрасту и размеру. Тут мальчишки от пяти до шестнадцати лет, а так же мохнатые и в чешуе малолетки представители иных миров.

Объединяет их лишь одежда, или вернее ее почти полное отсутствие, лишь одни шортики с индификационным номерком на мальчишках.

К ним империя относится по принципу, больше выжать для себя пользы, с тех, кто перестал считаться гражданином! Экономия во всем, на одежде, обуви, впрочем, некоторые мальчики и в свободной жизни, никогда не знали башмаков.

Зато палками и резиновым стеком по босым пяткам получали нередко. Головы бритые, раз в две недели баня, где их шпарят. Потом тупой машинкой тут же сбривают, то не многое что успело отрасти. Пацаны маршируют босыми ногами по острым камням. Если Олегу это привычно и его огрубевшая ступня не чувствует боли, то самые маленькие детки сбивают себе пятки и голые пальчики до крови.

Вся охрана состоит из инопланетян представляющих самые жестокие во вселенной расы, лишь начальник приюта пожилая фрау Понтусс, смотрит своими зверскими глазами садиста.

Тигро-носорог исполняющий роль надзирателя дает поручения, где кто сегодня будет работать, точнее вкалывать до потери сознания. Олег, опустив костлявые, плечи, смотрит на второю половину двора. Там девочки, от маленьких до почти взрослых. Одеты как нищенки в дырявое рубище из самого грубо полотна. Лица высохшие, глаза кажутся большими и печальными. Рубище короткое, из-под него видны тощие, но жилистые ноги. Девочки тоже босы и все без исключения бриты наголо. Это видимо, сделано, для того чтобы их унизить, лишний раз показать, что они ничто. А ведь тут отнюдь не преступники собраны - несчастные брошенные дети.

Вот объявляют, что группе мальчишек идти в швейный цех, на работу самого нудного и изнурительного профиля. Тут Тимур не выдерживает и кричит с надрывом:

- Я не хочу так работать! Пошлите меня на плантации или в сад.

Мальчишки замерли, загорелые, худые тела напряглись.

Понтусс явно обрадовалась, новому поводу для экзекуции:

- Вчера вы вели себя тихо, и я опасалась, что ваша семья останется без наглядного урока. Что же мальчишку прогонят пять раз через строй.

По рядам детей прошло волнение.

- Вот именно так. - Безапелляционным тоном произнесла надзирательница. - Раздайте всем розги.

Удары наносились специальными колючими прутьями. Их обычно сами мальчишки срывали из зарослей, в периоды, когда работы не было. Впрочем, действительно даже тогда детей заставляли, пускай даже без пользы для империи ишачить, например полдня копать яму и полдня закапывать.

Олег посмотрел на свои руки, они были в мозолях пальцы сбиты.

Автоматически ребята разбирали прутья, Олег казалось, что они - орудия истязаний - обжигают пальцы, а ноги отяжелели. Ему не хотелось бить своего друга, но возразить не хватало мужества. Он почти ничего не видел и больно ударился большим пальцем ноги о лежащий булыжник. Как ни странно, но чувство боли помогло собраться и, туман перед глазами развеялся. Шаг стал тверже, хотя палец и посинел.

Их построили полукругом в длинную шеренгу. Тимура привязали руками за палки и вывернули плечи, чтобы было удобнее лупцевать провинившегося мальчика. Ребята жмурятся, и стараются отвести глаза. По приказу фрау Понтусс плеснули рассола, посыпав тощую, но жилистую спину голубой солью. Судя по тому, как мальчишка поморщился его начало жечь.

Начальница приют причмокнула губами:

- Теперь вы все получите урок. Бейте сильнее, кто схалтурит, будет сам обречен на расправу.

Помощник в данном случае крыса-носорог оскалил клыки:

- Мы живо с ними разберемся! Пробормотал монстр.

Пацана двинули между рядами. Мальчики медленно подымали прутья и на спину Тимура обрушились первые удары. Судя по рубцам, на спине и боках мальчишку наказывали не раз, так что он только вздохнул, и тяжело задышал, как и все пацаны стараясь сдержать крики.

- Сильнее бейте! - Крикнула Понтусс. - Пусть заорет.

Первыми удары нанесли самые маленькие мальчишки, которым просто не хватало сил, чтобы причинить серьезную боль. Но потом стали бить пацаны постарше. Спину ребенка рассекли красные полосы, закапала кровь. Боль усиленная голубой солью заставила Тимуру вскрикнут, он даже упал, внизу было вбита доска к гвоздями и уколола грудь.

- Не надо! - Закричал мальчик. - Я буду работать везде, где вы скажете.

- Конечно, будешь! - Ответил Понтусс. - Но сначала порка.

Вчерашние товарищи были слишком взвинчены и били своего вчерашнего собрата. И люди и иногалакты лупили с одинаковым ожесточением. Мальчик кричал, его босые ноги оставляли кровавые следы. Крыса-носорог огрызнулся и сам врезал пацану дубиной по голым, загорелым ногам. Ему хотел причинить побольше, боли мальчишке. Удар пришелся по жилистым лодыжкам, а следующий по пяткам. Тимур визгнул и обвис. Тогда истязатель вонзил в ягодицу толстую иглу, вливая жидкость.

- Правильно! - Сказала Понтусс. - Теперь он скорее умрет, чем отключиться. Никто не уйдет от наказания.

Олег стоял почти в самом конце шеренги, и ему казалось, что это на него обрушились удары кнута. Тимуру подвели, сам мальчишка лишь дергался, кричал и плакал. Круглое личико стало пунцовым от боли, его перекосила гримаса страдания.

Увидев Олега, он прошептал, побледневшими губами:

- Пощади!

Мальчик заколебался: замер.

Крыса-носорог крикнул:

- Ну, чего стоишь! Бей!

Олег ответил:

- Нет, я не могу! Он мой друг!

Крыса-носорог оскалился:

- Хочешь, чтобы то же самое было тебе?

Олег задрожал весь побледнев:

- Нет но!

Понтусс прервала его:

- Хватит! Мальчик подписал сам себе приговор. Чего стоите мордовороты. Всыпьте ему хорошенько и подвесить на дыбу, чтобы другие им любовались.

Олега вытолкнули из строя, потянули к козлам. Мальчишка пробовал сопротивляться, но тигры-носороги справились с ним как с котенком. Пребольно вывернули руки, кости захрустели. Положили на доски, мальчик ощутил щекой и животом шероховатость острие торчащих гвоздей. Они вонзились в мускулистую, грудь, подбородок, переднюю часть бедер, колени. Щеку расцарапало до крови.

- Ой, не надо! - Попросил Олег.

- Надо! - Заявил крысо-носорог, чтобы всем был пример.

Мальчик почувствовал, как на его спину льют рассол, а затем сыплют соль. Щиплет как от горчичников. Олег поморщился, ему смазали мозолистые ступни (последний раз он в той странной памяти, что всплыла в этом видении - надевал сандалии лет шесть назад), они почти сразу стали дико чесаться. Крыса-носорог вонзил в ягодицу иглу, он поколол грубо и больно, жгучая жидкость вошла вовнутрь.

- Теперь тебе будет очень ужасно, и ты не потеряешь сознание. - Прохрипело чудовище, скаля физиономию, от стал бы заикаться и продюсер ужастика!

- За что? - Простонал невинно заключенный в темницу ребенок. - Ради Христа проявите милосердие.

Крыса-носорог, брызгая ядовитой слюной, ответил:

- Я в эти сказки о добром Иисусе не верю! Вообще если Бог есть, то он зло и жестокость. И чем больше ты зла и страдания причинишь ближнему своему, тем больше могущества и блаженства получишь на том свете.

- Абсурд! - Сказал, бледнея от ужаса, а вдруг Боженька и самом деле, такой, мальчишка.

- Увидишь! - Порождение космического Тартара захихикало. - Но не надейся, сегодня ты не умрешь.

Понтусс лающим тоном, скомандовала:

- Приступайте! Пускай запомнит на вечность поцелуи кнута!

Пленный пионер задрожал, услышав пронзительный свист, и тут сильное сотрясение удар от которого лопнула кожа на спине. Крысы-носороги били сильно, но при этом сдерживали силу, чтобы не убить. Крик вырывался из горла мальчишки, он содрогнулся, выступили слезу. Прокусив до крови губу, мальчик сдержался. Через мгновение последовал еще один удар, сотрясающий все тело. Олег глубоко вздохнул, боль, усиленная солью и рассолом была невыносимой.

Понтусс крикнула:

- Продолжайте!

Вновь свист и удары! Рассекает до самой кости. Мальчишка прожгло до самых внутренностей. Казалось, отбивают живот. Несмотря на все усилия, часть крика просочилась из-за плотно сжатых губ.

- Мама!

Снова удары! По спине, между острых лопаток, и, наконец, по босым пяткам. Мальчик вскрикивает, у него нет больше сил, себя сдерживать. Вопль извергается как вулкан из горла и как кажется носа. Понтусс довольна:

- Вот теперь я вижу, вы его на совесть бьете. Лупите его хорошенько, но не убейте!

С каждым ударом боль становиться сильнее. Слезы смешиваются с кровью и падают на топчан. Кровавые полосы на спине соединяются, сливаются в багровое месиво, тонкие белые косточки мальчишки начинают оголятся. Олег задыхается, ему не хватает воздуха, проволока впилась в сгибаемые лодыжки. Босые пятки гудят от сотрясения, грубая мозолистая кожа подается не сразу, но все равно выступают капельки крови. Удары усиливаются, кажется, что молния проходит по нервным окончаниям до самого хребта. Прочие мальчики молчат, одобрить не позволяет совесть, осудить не дает страх перед расправой. Видно как поникли головы мальчишек, но глаза следят за экзекуцией. Любопытно и щекочет нервы, большинство уже были пороты похожим, или более изощренным способом. Думаешь лишь бы не меня, и порой в мыслях ехидство: кричит, а бы конечно выдержал, не такой слабак как Олег.

Избиение уже идет по оголенным костям, спина, бока, бедра сплошная рана. Если бы не укол стимулятора мальчишка был бы запорот до смерти - умер от болевого шока. А так он погрузился во что-то страшнее Дантовского Ада. Это когда каждая молекула, каждая клетка, каждая жилка пропитана кошмарной болью.

Пионер Олег отчаянно старался отвлечься от боли. Вспоминая своих родителей, счастливую эпоху далекого детства он как бы отталкивался ногами, от раскаленной клокочущей лавы страданий, но она его снова засасывала, накрывала с головой. Так они и плыл по океану истязаний, мечта о смерти как избавительницы от мук. Вспомнились слова Откровения святого Иоанна. - И будут они хотеть умереть, но не могут. Вот как участь ждет грешников, которые истязают детей. Господь воздаст им сторицей, и самое главное наказание как говорит Иисус в Евангелие от Матфея, будет вечным. И пойдут одни в жизнь вечную, другие в муку вечную. Это хоть как-то утешает, просыпается ненависть к врагам, желание выжить и победить. Мальчик умудряется выкрикнуть:

- Вы за это заплатите, за каждую пролитую слезинку ребенка ответите в день Божьего Суда.

- Заткнись сученок! - Ревет крыса-носорог.

- Правду вам не задушить. - Выдохнул пионер.

- На еще получай!

Его снова бьют, вкладывая всю ярость, ломая кости, но боль уже дошла до такого порога, что просто не может стать сильнее. Это железо, которое можно раскалить до определенной температуры, а после оно растекается.

Понтусс это понимает, у старухи(Вернее на вид ей лет сорок не больше, но реально перевалило за пару столетий), большой опыт палачей:

- Ну, все хватит! А то сдохнет! Немного заключенного подлечим и подвергнем его пыткам с помощью компьютера. У меня как раз программа есть "истязания Олимпийцев".

Крыса-носорог, нарочито зевая, говорит:

- А теперь его куда? В лазарет?

- Нет на дыбу! - Отрезала без апелляций надзирательница. Пусть повисит в назидание остальным. Вколи только уколы для поддержки сердца. И еще пускай Тимура прогонят еще раз через строй, а остальные удары пускай дополучит от вас. Некогда зрелище разводить. Работать надо!

Иномирян с плеткой наклонил башку и шевельнул мохнатыми ушами:

- Слушаюсь хозяйка. Ну, прогоните его еще раз.

На Тимура обрушились новые удары. На сей раз, никто не смел возразить. Попасть в руки палачей не было ни малейшего желания. Тимур кричит то и дело падает. Его подымают и снова избивают. Вторая серия ударов уже подходит к концу. Осталось только несколько мальчишек. Один из них самый старший, лет шестнадцати, уже пробивается бородка и видны усы. Он явно колеблется, наносит удар, но делает это легко, едва касаясь.

Фрау Понтусс в ярости:

- Этого ленивого юношу подвесить на дыбу и привязать камень к ногам. Пускай мучается.

Мальчишку хватают, он напрягает свои рельефные мускулы, плод тяжелой работы и кричит:

- Ну, чего вы смотрите, пацаны бейте их!

Мальчики вздрагивают, по рядам проноситься гул, но не хватает решительности броситься на своих мучителей.

Юношу волокут, каждый крыса-носорог как минимум в семь раз его тяжелее. Отбиваться бессмысленно. Но тут происходит события, на уровне тех, что меняют судьбы империи. Раздались два выстрела и крыса-носороги падают, спины монстров разрезаны, зияют глубокие воронки. Юноша освободился и упал, но тут же вскочил с криком:

- Видите, есть божье правосудие.

Появившись, словно ангел из тьмы, златоволосая так похожая на сестру Галину девчонка ответила:

- Скорее даже человеческое. Знайте, сделка с Дьяволом не гарантирует рая на Земле и теплого места в пекле. Опираться на Сатану что сидеть на электрическом стуле!

Вторая на сей огнезарная Ангелина звонко:

- То, что тут твориться, сюжет для ужастика. Так поступать с детьми. Снимите мальчика с дыбы.

Олег тряхнул головой и ... очнулся. Она не лежал, во время видения, а просто стоял на месте...

Причем прошло совсем немного времени. Нацисты все еще занимались

Приготовлениями еды. А ведь этот жуткий дурман возникший при вдыхании, дыма от странного моха, врачей-эсэсовцев, казал отнюдь не кратким.

Олег тут же подумал, почему на этих фрицев не подействовало. Они же вроде без фильтрационных масок? И отчего такой кошмар в этой галлюцинации. Что они с ним делают?

Но сами гитлеровцы вели себя вполне естественно, даже стали как-то приветливее, намекая, что, мол, может покушать с нами.

Действительно притянули пару здоровенных ляжек угнанной у местных жителей коровы. Затем один гитлеровец приволок здоровенный котёл, а второй фашист вместе с Олегом пошёл за водой. Опять пытливому пионеру показалось странным, два кожаных вёдра, а обычный металл или дерево на худой конец. Причём одно эсэсовец, что тоже не вполне типично тащил сам.

Пионер держался на ногах не вполне уверено, слишком уж реальными по ощущением удары на этой экзекуции и потомок Ломоносова догадывался, что за этим стоит, что-то большее, чем простая или даже не простая галлюцинация.

Вода текла в сотне шагов от лагеря, серебристой, сверкающей хрусталем струёй из-под двух нависших балконом камней. Олег жадно сунулся к ней. Мальчик только сейчас ощутил, что внутри всё спеклось в камень или точнее в уголь. Жадно приник к приятной прохладе и... получил в ухо.

Одни из эсэсовцев скрывшийся за каменистой стеной, что-то перещелкнул на панели сложного прибора и по крысиному хихикнул.

Удар нанесён фашистом без злобы, но с такой силой, что Олега швырнуло на камни, слышать левым ухом он перестал, и эта сторона головы реально онемела.

Громила-врач в халате и золотой цепью расхохотался и рыкнул:

- Бокс! Бокс!