Глава 17
ПОХОРОНЫ

Трофимов услышал шум лифта и сразу понял, что это она, Марта, поднимается на свой этаж. Напрягся, закурил, чтобы как-то снять волнение, выпустил дым к потолку. Облако табачного дыма зависло в воздухе на мгновенье. Двери лифта открылись, дым развеялся, и лестничная клетка наполнилась облаком ее аромата. Он угадал. Марта вышла из лифта, замерла напротив него. Она выглядела странно, одета во все черное, длинные лаковые сапожки на каблуке, приталенное пальто, на голове платок, темные очки.

– У меня служебная необходимость, – хмуро доложил Трофимов.

– Я на похоронах была, – сказала Марта, отперла дверь своей квартиры и вошла, оставив ее открытой. Трофимов сделал еще пару затяжек и затушил окурок в жестяной банке с водой, которую кто-то из жильцов приспособил под пепельницу. Вошел вслед за Мартой. Марту он нашел в кухне. Она налила в жестяной чайник воды и поставила его на огонь.

– Кофе хочешь? – не оборачиваясь, спросила она.

– Ты на похоронах Яны была? – спросил Трофимов, отметив, что стены кухни уже зашпаклевали, но в целом ничего особенно не изменилось. У окна стоял столик с посудой, электрический чайник и кофе. Под столом валялась обертка от шоколадки. Трофимов вспомнил крошки шоколада на пальцах Марты, и воображение понесло его в опасном направлении.

– Я была на ее кремации, – хрипло сказала Марта, откашлялась, поправила волосы, добавила ровным голосом: – Похоронена Яна будет в Иркутске.

– Долгов вроде говорил, что собирается ее хоронить здесь, с матерью в одной могиле? Вроде Яна так хотела.

– Может, и хотела. Только родственники Ольги Аркадьевны сами занялись ее похоронами. Школа тоже поучаствовала. Ольга Аркадьевна была в городе уважаемым человеком, заслуженным учителем… – Марта обернулась и сказала жестко: – Кажется, я говорила тебе, что мать Яны стыдилась своего прошлого? Никто не знал, что у Ольги Аркадьевны есть взрослая дочь, которую она бросила в младенчестве. Долгов подумал и решил не лезть, похоронить Яну рядом с приемными родителями. Какие бы сложные отношения у них ни были, но они ее вырастили, выкормили, на ноги поставили и никогда ее не стыдились.

Марта снова отвернулась и занялась кофе. Трофимов отстранил ее от турки.

– Отдыхай, я сам сварю.

Марта кивнула и ушла в комнату. Веня насыпал кофе в турку, положил туда сахар, налил воды из чайника и поставил на огонь. Воображение Трофимова снова унесло его не туда, куда бы ему хотелось. В гостиную, где горят свечи и прохладный упругий татами. Он вспомнил частое дыхание Марты, и пряный запах ее волос, и горчичный привкус губ.

Кофе с шипением убежал. Трофимов выругался, ополоснул турку и снова занялся приготовлением кофе. Кофе был с миндальным ароматом, и Веня подумал, что запах миндаля ей тоже очень созвучен.

Она вернулась так тихо, что, когда оказалась рядом, Трофимов от неожиданности дернулся и снова лишил их кофе, уронив турку на плиту. Сдуру пытался ее поймать в полете и обжег руку. Кожа аж зашипела, на руке вздулся пузырь.

– Боже мой! Под воду, под воду холодную руку суй!

Марта открыла кран и бросилась вон из кухни. Из дальней комнаты раздались звуки падающих на пол предметов. Трофимов сунул руки под струю ледяной воды и выругался. Находиться рядом с Мартой явно было опасно не только для его карьеры, но и для жизни. Не успел он с ней познакомиться, как его от души долбануло током, от него ушла жена, а теперь еще руку ошпарил до кучи! Провидение словно говорило ему: Веня, делай ноги.

Марта вернулась с пластиковым контейнером с лекарствами. Достала какой-то спрей и потребовала, чтобы он дал ей руку. Потом от души нанесла на ожог какую-то пенистую дрянь, подула на нее – ошметки пены упали ему на брюки и на пол.

– Да все нормально, Марта. До свадьбы заживет, – брякнул он и умолк, глядя в ее синие глаза.

– Вчера ты был женат, – усмехнулась Марта.

– А сегодня уже нет, – тихо сказал он и отвел взгляд.

В кухне повисла пауза. Марта снова усмехнулась.

– Быстро, я смотрю, у тебя… меняется семейное положение. Или ты шутишь так?

– Какие уж тут шутки! Я серьезно говорю. Жена от меня ушла.

– Почему? – растерялась Марта. – Надеюсь, причина не в том, что мы с тобой… В смысле… Я хотела сказать… Твоя жена не из-за… той ночи от тебя ушла?

– Нет, – резко ответил Трофимов и снова занялся кофе. – И я не поэтому пришел. Я здесь действительно по служебной необходимости.

– Понимаю… Ты здесь по служебной необходимости… Конечно… Можешь еще раз мне это повторить. А то я ведь и не поняла сразу!

Трофимов повернулся к Марте.

– Марта, прости…

Она улыбнулась, забрала у него турку.

– Хватит мой кофе переводить на ожоги. Дай, я сама сварю. А потом ты, наконец, мне объяснишь, что тебе от меня надо, раз ты пришел по служебной необходимости. И почему ведешь себя так, словно между нами ничего не было. Или для тебя это только незначительный эпизод?..

Трофимов неожиданно схватил Марту за плечи и прижал к стене.

– Для меня это не просто эпизод, в отличие от тебя! Почему ты не сказала, что в ночь убийства была не одна? Ты спала с сыном Долгова, да? Долгов тебя бросил, и ты утешилась на груди его сына? Или бедненького мальчика утешала, ведь его твоя подруга Яна кинула?

Звон пощечины на мгновенье оглушил Веню. Марта оттолкнула его и выбежала из кухни. На плите зашипел кофе. Трофимов машинально выключил конфорку и потер щеку.

Марту он нашел на стульчике, который стоял чуть в стороне от татами, где они совсем недавно занимались сексом. Любовью их животное соитие назвать было нельзя. И было странно, почему эта женщина, внешне похожая на ангела, в постели оказалась демоном. С Эльзой все было иначе, она была чертенком в юбке в жизни, а в постели становилась ласковым и нежным зверьком.

Марта сидела к нему спиной, плечи ее были напряжены. Она услышала шаги Трофимова, обернулась и окинула его брезгливым взглядом. Лицо ее выражало полное разочарование в нем, как в человеке. Трофимов втянул голову в плечи.

– Я не спала с Данилой! – резко сказала она. – Мы с ним просто друзья. Он приехал ко мне, потому что ему было одиноко. Да, я его утешила, но не так…

– Не так, как утешила его отца? – усмехнулся Трофимов. – Ты знала, что Данила спал с Яной?

– Я обязана отвечать на все твои вопросы? – с вызовом спросила Марта. Веня молчал. – Пойду все-таки кофе сварю.

Марта встала и направилась в кухню, Трофимов схватил ее за запястье и притянул к себе.

– Убери руки! – резко сказала Марта, в очередной раз отпихнув Веню от себя. – Я думала, ты настоящий. А ты… Ты просто жалкая ищейка и притворщик.

– Марта… Я просто делаю свою работу, но мне с каждым днем сложнее отделять ее от чувств к тебе.

– Я тебе не верю. Нет у тебя никаких чувств ко мне, только похоть, – сказала Марта и вышла, Трофимов сел на стул, на котором минуту назад сидела она, закинул ногу на ногу, руки сложил на груди. Может, Марта права? Нет никаких чувств, только сексуальное желание? Но откуда тогда взялась эта бешеная ревность и обида на то, что Марта ему солгала? Разве обиды бывают от желаний? Трофимов прислушался к себе, пытаясь проанализировать чувства, которые он испытывает к Марте. В душе была полнейшая какофония. В кармане завибрировал сотовый. Веня вздрогнул и уставился на экран телефона. Звонила Елена Петровна.

– Я у свидетельницы Клименко. Алиби Долгова-младшего проверяю, – торопливо сообщил Трофимов и внимательно выслушал Елену Петровну. – Вот дерьмо! Понял, Леночка Петровна.

В комнату вошла Марта с подносом. Трофимов сунул телефон в карман. Она поставила поднос с кофе на пол, села на татами, поджав под себя ноги, взяла чашечку, пригубила напиток, неотрывно глядя на Трофимова.

– Ты чем-то расстроен? На работе неприятности? – поинтересовалась она.

– Екатерина Долгова покончила с собой.

Чашечка в руке Марты заплясала, кофе пролился ей на колени, она отставила чашку и со стоном закрыла лицо ладонями.

– Господи, зачем она это сделала? Бедная Катя… – Марта зарыдала. Трофимов пересел к ней. Она неожиданно уткнулась ему в грудь, и он почувствовал сквозь свитер ее слезы. Неловко обнял, погладил по волосам. Она подняла на него заплаканные глаза, они снова поменяли цвет, стали темными.

– Мне холодно, – тихо сказала она. Веня обнял ее крепче. А потом ее губы оказались рядом, и Трофимов не понял, как страсть унесла его в новый огненный водоворот со вкусом горчичного меда. Он так глубоко в нее ушел, что не сразу услышал звонок своего телефона.

– Тебе звонит Эльза, – сказала Марта, кивнув сверху на его телефон. Трофимов вздрогнул и остановился, не слишком вежливо сбросил ее с себя, схватил мобильник. Марта неожиданно захохотала. Веня замер с телефоном в руке, глядя на фото жены. Сотовый умолк.

– Прости, у тебя было очень глупое лицо, – всхлипнула от смеха Марта, обняла его сзади за плечи и нежно куснула за ухо. – Эльза – это твоя жена? Перезвони ей, я буду вести себя тихо-тихо. Честное слово.

Ее руки поползли по груди, ниже, к животу. Трофимов отбросил телефон, перехватил ее руку и усадил Марту к себе лицом, на свои колени, запустил ладонь в волосы, впился в шею. Марта застонала, выгнулась и оставила след своих ногтей у него на спине. Кошачьи когти, заживать будут неделю, мелькнула мысль… «Но теперь я свободный мужчина», – подумал Трофимов и утонул в ней.

Сотовый больше не звонил. Марта поправила черные кружевные чулки, надела платье, заплела косу. На ее нежной шейке был виден след, который он оставил в порыве страсти. Стало неловко. Трофимов зажмурился. В данную минуту он себя ненавидел. Эльзе он никогда не ставил на теле таких отметин. Секс с женой всегда напоминал не исступление, а иронию. Они всегда смеялись в постели, валяли дурака и нежно ласкали друг друга, изучали друг друга, наслаждались друг другом. А Марта будила в нем первобытные инстинкты и сладострастность, превращала в похотливого зверя. Он получал мощную разрядку, невероятные по силе ощущения, но после секса наступало опустошение. После любви с Эльзой, напротив, он наполнялся счастьем. По всему выходило, что с Эльзой ему было лучше, и свои чувства к ней он мог сформулировать одним емким словом – любовь, но отчего-то тянуло к Марте. Совсем он, наверное, идиот!

«Может, Марта – суккуб?» – мелькнула шальная мысль. Веня вспомнил, что вычитал в одной занятной книге мифов про суккубов, демонов сладострастия в женском обличье, которые питаются сексуальной энергией жертвы во время секса. И человек полностью попадает во власть этих демонов, точнее, демониц. Суккуб присасывается к жертве и не оставляет ее до тех пор, пока не выпивает все жизненные соки. В книге было также написано, что демоны обретают телесное воплощение, вселяясь в покойников, пользуются их телом, но вычислить их можно по когтям на ногах.

Когтей на ногах у Марты не было, он лично видел на ее пальчиках ног безупречный педикюр, но совершенно определенно когти были на руках. Спину до сих пор жгло огнем. Трофимов машинально уставился на руки Марты. Она заметила его взгляд и поправила браслет на запястье. Этот браслет, широкая полоска кожи с круглыми металлическими колокольчиками и прочими наворотами, она, кажется, не снимала никогда. Позвякивание во время секса даже стало для Трофимова привычным аксессуаром страсти. «Может, под ним она прячет метку дьявола», – с сарказмом подумал Веня. И еще он подумал, что охренел, раз его уже в мифологию швырнуло после секса с красивой девушкой. Видно, его тряхнуло током все-таки не без последствий и электричество повредило что-то в его голове.

– Курить будешь? – спросила Марта, прикуривая сигарету. Трофимов кивнул, все еще неотрывно глядя на браслет. Марта отдала ему прикуренную сигарету, сама закурила новую, выдохнула дым к потолку. Села рядом, вытянула руку с браслетом, улыбнулась ему. – Я вены резала в юности. Мама купила мне этот браслет, чтобы я порезами не светила, – предугадав его вопрос, объяснила Марта. – Она ездила в Индию и привезла. Я к нему так привыкла, что не снимаю никогда. Наверное, как ты не снимаешь обручальное кольцо.

Трофимов с удивлением посмотрел на свою руку. Действительно, он обручалку после свадьбы ни разу не снимал и так привык к кольцу, что не замечал его на пальце.

– Переживаешь? – оторвала его от размышлений Марта. – Позвони ей. Не теряй времени зря. Позвони сейчас, я выйду, если хочешь, и не буду тебе мешать. Ты ее любишь, я знаю.

Трофимов усмехнулся.

– Теперь я понимаю, почему мужчины к тебе за утешением стремятся. Почему Долгов стал встречаться с тобой, когда от него Котова ушла. Почему его жалкий сынуля прибежал к тебе плакаться.

– Почему? – напряженно спросила Марта.

– В тебе есть поразительная жертвенность, – наврал Трофимов, он думал совсем о другом. Мужики к Марте бежали за чумовым сексом. – Ты очень добрая девушка, Марта! И меня пожалела, хотя тебя никто об этом не просил.

– Почему ты мне все время делаешь больно? – ровным голосом спросила Марта, а потом посмотрела на него в упор. Ее сигарета мелькнула в опасной близости от его лица. Вене даже показалось, что Марта сейчас затушит бычок о его щеку или ткнет им в глаз. Он машинально отстранился. Марта сделала глубокую затяжку и затушила окурок в пепельнице.

– Чем я сделал тебе больно, интересно? Пытаюсь быть с тобой честным и говорю, что думаю.

– Хотя я привыкла, – Марта не слышала его. – Все мои мужчины делают мне больно. Чувствую себя полной дурой. Я думала, ты другой, но снова ошиблась. Знаешь, ты хуже Долгова. – Марта снова повернулась к нему. – Женя по крайней мере был со мною честен. Он не притворялся, что страдает по Яне. А ты – двуличный урод. Ты любишь другую женщину, но спишь со мной, чтобы получить нужную информацию. И плевать ты хотел на мои чувства. Ты озабочен только собой. Я тебя ненавижу…

Марта сказала это тихо и равнодушно, словно говорила о погоде, но в душе Трофимова все перевернулось, по телу пробежал озноб. Веня схватил ее за плечи и с силой встряхнул.

– Ненавидишь? А спать со мной твоя ненависть тебе не мешает, радость моя? – жестко сказал Трофимов. – Может, не нужно строить из себя принцессу? Я тебя ни в чем не обманывал. Ты знала, что я женат. Ты позволила мне остаться у себя. Я остался, потому что ты чертовски привлекательная женщина. Мужчине сложно устоять против твоих чар. Где ложь? В чем неправда? Если узнают в управлении, что я сплю со свидетельницей и подозреваемой по делу об убийстве – у меня будут большие неприятности. До встречи с тобой я не изменял своей жене и не спал со свидетельницами. Я вообще не думал о других женщинах. Я увидел тебя и голову потерял! Что ты хочешь еще от меня услышать?

– Ничего я не хочу! Пусти – мне больно! – отпихнула его Марта, поднялась и отошла к окну.

– Думаешь, я не понимаю, почему ты ко мне так благосклонна, – с сарказмом сказал Трофимов. – Ты меня к телу допустила, потому что тебе информация нужна по делу. Сначала я думал, что из-за Долгова-старшего. Но сегодня понял, что ты любишь этого сосунка Данилу. И ты прекрасно знаешь, что это он убил Яну Котову. Он к тебе прибежал и все рассказал. Но вы сразу не сориентировались, как поступить, и молчали, выжидали. Поэтому ты и не рассказала мне о том, что в ночь убийства он с тобой был. Ну и не слишком тебе приятно было, видимо, говорить, что ты спала сначала с отцом, а потом, когда Долгов-старший тебя оставил из-за подруги, ты увлеклась сыном. Да, Марта?

– У тебя очень богатое воображение, – усмехнулась Марта. – Ты все перепутал, Венечка. Данилой увлеклась Яна. Она с ним спала, а я Даниле была только другом. Но сознаюсь, я не рассказала про него, потому что знала – ты сделаешь неправильный вывод. Да и какая разница – спала я с ним или нет. Восемнадцатого марта после девяти часов Данила приехал ко мне. Всю ночь я провела с ним. Мы делали ремонт в моей квартире. Уехал Данила от меня утром.

– Да, Данила уехал от тебя, чтобы отвести улики на дачу и подставить свою мать. Это ты ему посоветовала, дорогая? Или он сам сообразил?

– О чем ты говоришь, боже мой? Какие улики? Данила никого не убивал. Яну убила Катя. Катя узнала, что Данила встречается с Яной, и превратила его жизнь в кошмар.

– Поэтому Данила ее подставил?

– Данила никого не подставлял! Он приехал ко мне в жуткой депрессии, потому что Яна его бросила. Возможно, на решение Яны повлияла Катя. Она Женю ей отдала, но с тем, что Данила встречается с Яной, никогда бы не смирилась. Долгова наверняка давила на обоих.

– В таком случае зачем ей убивать Яну, если она в итоге отказалась от Данилы?

– Я не знаю! – закричала Марта. – Катя могла не знать этого. Данила говорил, что его мама во всем созналась! Она призналась в преступлении, на даче были найдены улики.

– На какой машине Данила к тебе приезжал?

Марта молчала, но по выражению ее лица было понятно, что она растеряна.

– Я не уверена, но, кажется, он приехал на такси. Данила был пьян, а он не водит машину в пьяном виде. Как бы там ни было, я готова подтвердить его алиби в суде. Данила настрадался за свою жизнь. Оставьте его в покое. У вас есть признательные показания Кати, что вам еще надо? Выпить хочу. Мне надо выпить, чтобы не сойти с ума. Данила не мог убить… Он хороший добрый мальчик.

Марта вышла из комнаты, вернулась с бутылкой виски, села на стул, глотнула из горлышка, вытерла рукой рот, молча протянула ему бутылку. Трофимов отрицательно покачал головой.

– Давай я тебе расскажу, как все было на самом деле. Данила отправил мать на дачу, чтобы встретиться с Яной. Я не знаю, что между Котовой и твоим разлюбезным Данилой произошло, возможно, он узнал, что свадьбы не будет, и решил, что Яна теперь будет принадлежать ему. Однако в планы Котовой это не входило, о чем она и объявила Даниле на прощальной встрече. В результате получился труп. Тогда в голову хорошего мальчика Данилы пришла гениальная мысль: избавиться от тела, а улики подбросить на дачу, чтобы подставить свою мать. Но прежде надо было обеспечить себе алиби, и он отправился к тебе. Ты же у нас сострадательная девушка, поймешь и простишь. Потом Данила, дождавшись, когда мать уедет с дачи, поехал туда и подбросил в дом улики, включая орудие преступления, и вернулся как ни в чем не бывало в город.

Марта молчала, Трофимов продолжил:

– Екатерина Долгова заподозрила неладное во время допроса. Она поняла, что Котову убил ее сын. На эту мысль ее натолкнули васильки, венок из желтых васильков, которыми убийца украсил голову своей жертвы. За полчаса до своего отъезда в пригород Екатерина получила букет из желтых васильков от Яны Котовой и выкинула его в мусорное ведро. Именно этот факт впоследствии убедил Долгову, что убийство – дело рук сына, а не мужа, как она предполагала раньше. Цветы из этого букета она потом обнаружила на даче, и экспертиза установила, что венок на голове жертвы был сплетен именно из тех цветов, которые ей прислали по почте. Пазл сложился. Долгова поехала на дачу, предполагая, что ее могут подставить, и убедилась в правильности догадки, когда нашла в доме улики. Она хотела избавиться от улик, но не успела – мы ее задержали с орудием убийства в руке. Она пыталась смыть кровь с ножа. Екатерина Витальевна не растерялась и порезала себе вены, чтобы выиграть время. А потом призналась в преступлении, которого не совершала, чтобы прикрыть сына. Возможно, она чувствовала свою вину, может быть, просто любила своего ребенка – мы этого уже не узнаем. Следствие также установило, что Долгова находилась со своим сыном в сговоре. Она уговорила Данилу молчать, рассчитывая на то, что ее признают невменяемой, отправят на принудительное лечение, а потом, как это часто бывает, выпустят и снимут с учета. Данила с радостью принял ее предложение. Но, видимо, Екатерина Витальевна переоценила свои силы; тяжело жить с тем, что собственный ребенок тебя предал и при этом не испытывает никаких угрызений совести. Впрочем, я не знаю, что подтолкнуло Долгову к самоубийству. Вполне возможно, Екатерина Витальевна, напротив, сделала это обдуманно. Она решила отыграть свою роль идеальной матери до конца и просто боялась, что сорвется и правда о ее выродке всплывет.

– Есть еще одна версия, которую ты почему-то не рассматриваешь. Даже если Катя не убивала Яну, в чем я очень сильно сомневаюсь, Долгову мог подставить кто-то еще, но Катя решила, что это Данила. Цветы на даче и на голове Яны могли быть из одного букета, но вы уверены, что это тот самый букет, который доставили по почте Долговой домой? С таким же успехом убийца мог сделать заказ, купить цветы в магазине или вообще вырастить их в домашних условиях.

– Кто, например?

– Откуда я знаю! У Долговой есть брат, ты знаешь? Я тут подумала: а вдруг это он убил Яну?

– Какой ему в этом смысл?

– Да мало ли смыслов у маньяков? К тому же он наркоман. Отомстил, может, за сестру. А может, деньги. Долгов оставил Кате все свое имущество.

Телефон Трофимова снова завибрировал. Звонила Елена Петровна Зотова. Веня вышел с телефоном в кухню. Через минуту он вернулся. Марта смотрела на него напряженно и ждала.

– Не хочу тебя огорчать, дорогая, но с Данилочкой, ясным соколом, ты увидишься теперь не скоро. Он только что дал показания по делу и написал чистосердечное признание, что убил твою подругу Яну Котову. Поздравляю, в твоем любовнике осталось хоть что-то человеческое.

– Какие показания? О чем ты говоришь? Данила не виноват. Он никого не убивал. Он не мог, – Марта замолчала и уставилась на него с яростью. – Это вы его заставили! Вы выбили из него показания!

Марта вдруг бросилась к нему. Трофимов перехватил ее руку, которую она занесла для удара, заломил за спину и пихнул девушку на татами. Она упала на колени, потом уткнулась лицом в мат и затихла. Лежала, не шевелясь, словно неживая.

Веня бросился к ней, перевернул на спину. Марта смотрела перед собой, лицо ее ничего не выражало. Трофимова охватил порыв и он прижал ее к себе. Наверное, он заразился от Марты состраданием! Веня знал, что она врет и покрывает убийцу, но так жалко ее стало – не продохнуть.

– Марта, мне очень жаль. Но Данила убийца. В его машине были найдены следы крови, которые по группе совпали с группой крови Котовой, и цветок, желтый василёк. Он убил не только Яну. Он убил свою мать, которая его вырастила.

– Уходи… Мне надо побыть одной. Сегодня у меня был очень тяжелый день. Уходи, пожалуйста. Уходи…

– Я не могу тебя оставить в таком состоянии. Хочешь, я тебе кофе сделаю? Или чай?

– Убирайся вон из моей жизни! – закричала Марта и попыталась его ударить. Он перехватил ее руку, сжал запястье и держал до тех пор, пока огонь в глазах Марты не потух. Она отвернулась, заплакала.

– Не пей больше, ладно? От алкоголя только хуже будет.

– Вы его арестовали? – спросила Марта, вытерев слезы тыльной стороной ладони.

– Да.

– Вам придется его отпустить, потому что он не виновен. И я завтра же дам показания, что весь вечер и ночь он провел у меня.

Трофимов вышел на улицу. Было темно. Шел дождь. На душе тоже было скверно. Он сел в машину, завел двигатель, включил щетки. Они со скрипом ползали по стеклу. Хотелось принять душ и смыть с сердца тяжесть. Ради чего он все это начал? Ради сиюминутных наслаждений? Влипнув в роман, как муха в варенье, Трофимов понял, что облажался по полной программе. Он потерял не только Эльзу – он себя потерял, а Марту не получил: она отдалась ему только телом, но сердце ее принадлежало другому. Трофимов задумался: а нужно ли ему сердце Марты? И с удивлением понял, что нет.

Веня был уверен, что Эльза звонила, чтобы сообщить ему дату развода. Она всегда была быстрой в принятии решений и поступках. Трофимов достал телефон, нашел пропущенный звонок Эльзы, но так и не решился ей перезвонить.

К своему дому Веня подъехал в половине первого ночи. Открыл дверь и замер у порога. В гостиной горел свет. На диване, укутавшись в плед и свернувшись, как котенок, спала Эльза. На полу валялась книга «Маленький принц».

Трофимов сел в кресло рядом с диваном. Эльза почувствовала его присутствие, заворочалась и проснулась. Она положила под голову руку, глядя задумчиво на Веню, сказала тихо:

– Венечка, кажется, я погорячилась. Ведь нельзя вот так вот все разрушить! Я тут подумала: вдруг я все придумала?

Трофимов молчал.

– Что ты молчишь, скажи что-нибудь? Где ты сейчас был? Почему на мой звонок не ответил? – Эльза смотрела на него в упор – Трофимов не выдержал и отвел взгляд. – Господи, ну почему ты не умеешь врать! Когда я тебе звонила, ты был у нее. Какая я дура… – Эльза села и закрыла ладонью рот, в глазах ее стояли слезы.

Трофимов сорвался с места, встал перед Эльзой на колени, обнял ее ноги.

– Эля, я… Понимаешь… Это все очень странно… Все как-то получилось случайно и глупо, а я теперь не знаю, что делать… Это какое-то наваждение. Прости меня… Я…

Эльза приложила палец к его губам.

– Я понимаю… Все понимаю… И ты меня прости, но я не смогу больше быть с тобой…

Эльза прикоснулась губами к его волосам, встала и направилась в прихожую.

– Эля! Я люблю тебя! Там все было несерьезно. Ты должна меня понять! И с тобой такое случалось! Но я тебя простил.

Эльза обернулась, покачала головой.

– Нет, Вень, нет… – с жаром сказала она. – Ты просто сделал вид, что меня простил. Ты всегда помнил, что я тебе изменила. И я помнила. Я и сама себя так и не простила. Поэтому и не сложилось у нас ничего. Измену невозможно простить ни себе, ни близкому человеку. Ты сам все прекрасно знаешь… Но мы хотя бы попробовали, за что я тебе очень благодарна. Только я не ты, Венечка. Ты сильный, а я слабая. Не смогу я с этим жить. Не переживай. Все будет хорошо!

Эльза ушла. Хлопнула входная дверь, Трофимов вздрогнул и с силой ударил кулаком по дивану.

Дома находиться было невыносимо. Веня сел в машину и начал нарезать круги по ночной Москве, чтобы прийти в себя. Он сам не понял, как снова оказался у дома Марты. Не понял он и то, что здесь делает.

Пахло липой. Дождь кончился, и асфальт разрисовали блики уличных фонарей. Окно Марты светилось. Она еще не спала. Трофимову захотелось увидеть ее. Ей плохо, и плохо ему. Может быть, в этом и есть спасение?

Веня заглушил двигатель и уже собирался выйти из машины, когда увидел знакомый автомобиль. Обознаться он не мог – это был «Лендкрузер» Евгения Долгова. Хлопнула дверь подъезда; Долгов, с опаской озираясь по сторонам, вышел на улицу, сел в свою машину и ударил по газам.

– Вот дерьмо, – потрясенно выдохнул Трофимов и посмотрел на часы – время было около двух ночи. Что Долгов делал в это время у Марты? Утешался на ее груди? Поводы были: самоубийство жены, арест сына и похороны любимой женщины. Да, Марта – уникальная жалельщица и поразительная утешительница. Всех, кого можно пожалеть, утешила и приласкала. И отца, и сына. А его, идиота, в задницу послала. И поделом! Вене пришла вдруг мысль, что Долгов у Марты не утешался, а избавился от свидетельницы! Как он избавился от соседки Котовой – Валентины Семеренко. Сердце в груди забилось как сумасшедшее. Трофимов высунулся из машины и снова посмотрел на окна Марты. Свет в одном окне по прежнему горел, и Трофимову стало страшно. Он набрал ее номер. Гудки тянулись невероятно долго.

– Алло… – наконец раздался в трубке ее хрипловатый голос.

– Как дела? – бодро спросил Веня.

– Ты соскучился или проверяешь, не покончила ли я жизнь самоубийством? – усмехнулась Марта.

– Угу, проверяю, живая ты или мертвая.

– Живая, но завтра буду мертвой, если ты не оставишь меня в покое. Ты на часы вообще смотрел? Сейчас почти два часа ночи, и я давно сплю.

Трофимов с трудом сдержался, чтобы не выдать себя и не задать ей провокационный вопрос: что у нее делал среди ночи Евгений Долгов.

– Тогда спокойной ночи, дорогая, – сказал Трофимов.

– Целую, – сказала Марта и отключила телефон. Веня хмыкнул и завел мотор. Целует она его! А пять минут назад целовала Евгения Долгова? А влюблена по уши вообще в третьего – в любовника и убийцу собственной подруги. Собственно, он сам тоже отличился: любил одну, а спал с другой. Веня резко нажал на газ.