Глава двадцать первая
Космолет, исторгая тонны газа и клубы огня, поднялся над стартовой консолью. И вдруг все успокоилось – пыль, огонь – все улеглось, только светились голубым, импульсовым огнем сопла двигателей.
Начальник безопасности станции «Красные пески», он же «ужасный» особист, стоя в скафандре у ворот шлюза, тронул плечо Андрея, просипел по внутренней связи:
– Вы скоро поймете, что я поступил правильно, отправляя корабль со станции!
Андрей посмотрел в глаза особисту. Тот погасил взгляд ресницами, не скрывая своей растерянности. Он, по своему понятию, сделал все правильно, но другие, очень влиятельные и официальные лица, а именно, Андрей Фермор, никак не давали оценки его действиям, и это сбивало его с толку. Андрей молчал. Что значило такое молчание, хорошее или плохое, понять было нельзя. И тут Андрей поощрительно улыбнулся особисту – нельзя загонять оппонента в угол. Гад хоть не скрывал от него своей растерянности, а то бы закрыл забрало шлема скафандра защитным, отражающим зеркальным фильтром, пойми тогда его переживания – робот и робот, бесчувственная машина. Одним словом – «особист».
Андрей даже дотронулся неуклюжей, толстой перчаткой до его локтя, но достаточно сильно, чтобы он почувствовал.
И особист, в ответ заулыбался, кивая головой вверх, имея в виду, что корабль с грузом улетел, и что он сделал основное и главное, а дальше будет лишь бюрократическая возня – комиссии, рассуждения, бесконечная говорильня, без принятия конкретных решений. Андрей сейчас уважал этого человека. Он принял решение и его осуществил. И даже в мозгу Андрея мелькнула мысль, что следовало бы узнать подноготную «героя» – за что он оказался так далеко: карты, продажные женщины, бюджетные деньги? Ведь человек правильный, согласно официальной картотеке, и личность сильная, устойчивая к кризисам. Такие герои очень ценны для любой власти!
«Он очень грамотный специалист», – решил Андрей, продолжая улыбаться особисту. И еще подумал. – «Припрягу я тебя, бродяга, на настоящую работу, с такими твоими талантами».
А тот, до конца досмотрев старт космолета, превратившегося уже в яркую, маленькую звезду на мониторе забрала скафандра (снаружи, до сих пор, бушевала пыльная буря, хотя и шла уже на спад), снова обратив внимание на Андрея, сказал:
– Теперь будем ждать вторжения.
Андрей обалдел от такого заявления – меры предосторожности, это ладно, но вот так – вооруженное вторжение, провокация союзников… Все-таки, Андрей думал, что это теоретические страхи начальника безопасности станции. А тут… Тот в это верил по полной программе!.. Но Андрей промолчал, не убирая благожелательной улыбки.
В ответ особист изумился спокойствию Андрея. Он ждал другой реакции федерального чиновника, явно отрицательной. Произнес:
– Угроза вторжения сил Северного Союза очень велика, Андрей Семенович. Но вы мне не верите, я это вижу. Спасибо, хотя бы, за понимание, за то, что не мешаете мне делать мою работу.
Андрей еще более поощрительно улыбнулся и шевельнул плечом, мол, он все понимает. Хотя он хотел отозваться, что согласен с концепцией «напряженной» безопасности станции «Красные пески», но, все-таки, такой истеричности и скороспелости в действиях не разделял и не собирался разделять в дальнейшем. Суета в близких к политике ситуациях, какими бы критическими они не были, противопоказана. Она лишняя. Она опасна.
Но Андрей промолчал, потому что его слова только бы подогрели истерию особиста, а сейчас требовалось успокоить ситуацию, нормализовать ее. Ничего страшного не происходило и не могло происходить, ибо союзники никогда не посмеют напасть на станцию Федерации. Этого не может быть. Никогда. Ни при каких обстоятельствах!
Андрей основательно вгляделся в лицо особиста – да, этого служаку следовало пригреть, и вытащить из марсианской дыры. Обязательно. Он спец, но долгое сидение на окраине Вселенной любого начнет превращать в сумасшедшего. Изо дня в день, из года в год, одно, и тоже. А тут – приезд высокого чиновника, прилет ученых-инженеров, непонятный выезд непонятно кого к периметру базы, объявленный шпионской диверсией, и он, этот «сухарь», вдруг, сразу – фигура!
Андрей снова добро улыбнулся и кивнул особисту, мол, я вижу тебя насквозь, гаденыш. Фигура! Теперь он его будет так подсознательно называть – Фигура! Андрей даже чуть игриво подмигнул особисту, мол, ну что, Фигура, еще поработаем?
Но «Фигура» воспринял знаки Андрея по своему, он просиял, показал рукой в мутное, пыльное небо, а потом сжал эту руку в кулак: «Но, пасаран!».
Андрей кивнул, мол, понял. «Но пасаран – Не пройдут!» – лозунг Испанской народной республики, где воевали наши добровольцы, в позапрошлом веке. Два века с лишним прошло с той поры. Может больше, может меньше. И сколько потом было таких народных республик, с этим «Но пасараном», признанных нами и непризнанных. В основном все «Но пасараны» сработали, и они, враги, не прошли. Но ту, самую первую войну, народную, в Испании, мы проиграли. И она, испанская, осталась в наших сердцах болью, и болью очень большой, вечной болью. Мы забрали их детей, спасая от бомб, наши добровольцы «отработали» там по полной программе, но народное правительство «уговорили» западные правители выгнать добровольцев, а после Испанию сдали фашистам. Потом, чтобы избавить мир от фашизма, человечеству пришлось заплатить цену в пятьдесят с лишним миллионов человеческих жизней. Двадцать девять миллионов – цена России. Цена Федерации в нынешних границах – еще более огромная.
Андрей снова посмотрел на особиста, снова поощрительно, лучезарно ему улыбнулся, получил в ответ довольную, одобряющую улыбку. Соприкасаясь плечом к плечу, они двинулись к воздушному шлюзу. И тут все это великолепие пресек острый, отрывистый крик, даванувший по ушам через динамики шлема:
– Что-о?!!! Ка-ак?!!!
Андрей удивился. Нет, Андрей обалдел – это вскричал особист. Тот смотрел на два скромных белых стокилограммовых контейнера, притороченных у стены.
Андрей ничего не понимал: «Что?!».
Особист, тыча пальцем в контейнеры, просипел зловещее слово:
– Аманий!
А после разразился яростной матерной бранью:
– Мать вашу, так вас всех раз так! Это аманий! Это двести килограммов долбанного амания! Всех нас так, вот так и вот так! Почему он здесь?!!! Так и вот так!!!
Андрей «просел» – сердце екнуло. Не весь амания увезли, остались два полных контейнера. Но почему? Кто постарался?.. Конечно, это не так страшно для обороноспособности Федерации, аманий и раньше в мелких дозах доставался Северному Союзу, но… Это двести килограммов очень важного минерала.
Андрей посмотрел на особиста так, словно этот аманий уже попал в руки Северного Союза.
– Я вас, – просипел он.
Особист сжался в своем скафандре:
– Я все делал правильно Андрей Семенович! Вы были тому свидетелем.
– Конечно, я верю, что на вас нет вины! – прорычал Андрей, стукая кулаком по кнопке открытия воздушного шлюза. Но уже верил в просчеты особиста. Куда он только смотрел? Он же специалист, эксперт в области безопасности иноземных, планетных станций!
Обдуваемый белыми струями дезактивации, он вдруг подумал, что вспылил зря, виня особиста, ведь именно особист провел «операцию срочной эвакуации» добытого амания, и еще минуту назад он, Андрей, бесился из-за отправки полупустого корабля…
«Андрей, что с тобой? Ты суетишься… А это плохо», – объяснил он мысленно сам себе, и обернулся к особисту.
Тот был более чем взволнован.
– Я выясню, кто допустил такой промах. Такая безалаберность при проведении загрузки космолета – это военное преступление! – прорычал он, торопясь пройти сквозь струи дезактивации внутрь. Чуть толкнув Андрея, он пошел дальше. Не оборачиваясь, заявил. – Я найду предателя…
Вдруг остановившись, осененный мыслью, заявил, снова не оборачиваясь к Андрею:
– Не предателя! Нет! Шпиона! Среди нас есть шпион! Теперь я в этом уверен точно, на сто процентов!
И тут он картинно обернулся к Андрею, держа направленный на него указательный палец, заявил с нескрываемой угрозой:
– И я его найду! Как бы мне не вставляли палки в колеса! Найду!
Андрей чувствуя, что угрозы направлены в его сторону, тем не менее, изобразил непонимание, согласился, кивнул:
– Если вы оперативно найдете шпиона, Михаил Васильевич, я буду ходатайствовать о вашем награждении самой высокой наградой Федерации и переводе вас отсюда в центр.
– Это только слова, Андрей Семенович. Только слова, – глаза особиста горели огнем фанатика. Или так только казалось Андрею. Но особист сейчас был полностью под влиянием своей идеи о внутреннем шпионе, как-то связанном с прибывшей экспедицией Андрея Фермора.
Андрей, как можно спокойнее и внушительнее, произнес:
– Я за свои слова отвечаю.
– Очень рад за вас! Но вам я не верю! – грубо вскричал особист, торопливо прорываясь сквозь раздвигающиеся вторые ворота воздушного шлюза внутрь базы.
Андрей непроизвольно всплеснул руками, уныло вздохнул, глядя в спину уходящему особисту, подумал: «Его надо чисто забить кулаками – ему ничего не докажешь. С таким переговоры бесполезны!».
И тут же, опровергая все мысли Андрея, особист вернулся, заглянул внутрь шлюза:
– Андрей Семенович, я согласен работать с вами в одной команде! И про повышение мое не забудьте! Будем работать! – и резко ушел (белые клубы деактивации все закрыли).
– Вот сука, – вслух удивился Андрей, но тут же радостно рассмеялся. Хороший спец этот особист, даже дипломат на своем уровне. Это здорово. А то, что зря выслал корабль с рудой, можно будет все обыграть, как учения… Нападения никакого, со стороны Союза, не будет. Даже в страшном сне такое не возможно. Не будет нападения, но надо быть готовым ко всему. Вот вам и учения, раз высокий чиновник Андрей Фермор, в какие-то веки вырвался на Марс, ну и погонял местную службу безопасности.
– Андрей Семенович! – от легкого толчка в плечо, Андрей испуганно вздернулся, посмотрел растерянно на особиста – тот снова вернулся. Для чего? Скажет что-нибудь важное?
Особист расплылся в улыбке в своем шлеме, не защищенном отражающим, зеркальным забралом:
– А я сразу осознал, что вы поймете…
– Что пойму?! – Андрей недоумевал и злился. Что за новая игра особиста? Андрей всегда тяжело общался с представителями спецслужб, хотя, тоже таковым являлся, согласно штатному расписанию своей важной федеральной должности.
– Что пойму? – переспросил Андрей, уже спокойнее.
Особист щерил улыбку всезнайки. Заговорил снисходительно:
– Ваш друг – Зуев, который улетел, он, ведь так, и не сумел добраться до главной тайны станции… Мы его, как могли, отодвигали…
Андрей поразился: «Что еще за тайны, скрытые от непосвященных?!». Если особист реально сошел с ума, Андрей найдет способ его нейтрализовать – поговорит с персоналом базы, обратит внимание на свой высокий правительственный статус, чтобы сотрудники станции помогли, если это не сработает, свяжется с Федерацией, чтобы выслали спецназ… Хотя, спецназ, это очень долго – это не годится. Как всегда на новых осваеваемых и колонизируемых территориях, приходится обходится своими малыми силами. Как сам выкрутишься. А не выкрутишься, получишь по шапке в центре. Вот и думай!
Андрей посмотрел в глаза особиста, на его лицо, ощеренное победоносной улыбкой, и не понимал, чему тот радуется. Отправил космолет недогруженный, а сам цветет белой розой, словно не понимая, что за такие игры следуют страшнейшие взыскания «виновнику мероприятия». Андрей прищурил веки – вменяем ли этот человек? Но нет – вменяем. Особист закивал, заговорил со смешком в словах:
– Андрей Семенович, может быть дело здесь совсем не в залежах амания, а в чем-то другом?
Андрей снова удивился:
– Я вас не понимаю!
– Мы ожидаем атаки не из-за попытки ограбления промышленной провинции и вывоза большого объема добытой руды.
Андрей уже ничего не понимал: если не ценнейший аманий сюда влечет спецназ Союза, то тогда что?!
– Если аманий не главное, тогда зачем вы погнали корабль с рудой к Луне?!
– Чтобы все поняли, что борьба идет за руду.
– А за что же, тогда, она идет, эта борьба, которую вы придумали? – озлобился, в конец, Андрей, делая акцент на слове «придумали», давая понять, что пока просто верит особисту на слово, особых доказательств тот так и не предъявил.
– Я вам покажу, – особист ласково улыбнулся. – Пойдемте внутрь, снимем скафандры, и спустимся в шахту…
Андрей секунду смотрел на своего неприятного «визави». Что он задумал? Вывести из игры? Арестовать и запереть его во мраке лабиринтов шахты? Или, даже, лишить жизни?
– Не бойтесь, Андрей Семенович, вам я не собираюсь чинить вред – я законопослушный чиновник службы безопасности, к тому же, рассчитывающий на большую награду, за свои заслуги перед государством, – особист озарил себя мимикой, долженствующей убедить Андрея в его «светлых» намерениях.
Андрей тут же строго возмутился:
– Я никогда не боялся вас – это первое.
– А второе, Андрей Семенович?
– Второе? Ведите! Я должен быть в курсе всех событий на станции.
– Я такого же мнения, Андрей Семенович.
Они молча миновали новый поток дезактивации, прошли через вторые ворота шлюза, вошли в «раздевалку», и молча помогли друг другу «выйти» из скафандров.
– Вы упомянули Зуева, – заговорил Андрей, когда он и особист, зашагали по плохо освещенному, длинному коридору к двойным титановым воротам шахты.
– Мы его больше всего опасались, – сказал особист. Спросил в ответ. – Что он искал?
– Древнейшие бактерии он искал. Хотя бы следы микроорганизмов, молекулы, дающие жизнь, зачатки жизни. Ведь гипотеза о жизни на Марсе не отпускает землян. Хочется доказать, что, пусть миллиард лет назад, но на этой планете была жизнь, пусть самая простейшая.
Особист усмехнулся.
– Потому мы его, как могли, не пускали в нижние разработки.
– Вы говорили, что там очень опасно, и там могут находиться только роботизированные механизмы, – Андрей уже понял, что сейчас его посветят в «страшную» тайну, и тайна эта не просто «страшная», а государственная, под грифом высшей секретности. А, может быть, обычный пшик, раздутый особистом.
– Мы всем говорим про повышенную опасность, чтобы не совали нос… Но, подозреваю, что, все же, произошла утечка информации.
– Какой? – Андрей уже терял терпение и утомлялся. – Ведите уже!
– Я вас и веду.
Они прошли сквозь забрало двойных сдвигающихся титановых ворот к лифту, вошли в металлическую клетку лифта.
Особист посмотрел на Андрея «со смыслом», мол, сейчас именно и начнется приобщение к самому важному, к тайне, которая главнее и важнее всех тайн на свете, которая тайна тайн!
– Михаил Васильевич, если вы мне сейчас предъявите кусок породы с отпечатками марсианских инфузорий, я ведь не удивлюсь, я начну очень сильно ругаться, – сказал Андрей.
Особист чуть не расхохотался, фыркнув самодовольно.
– Не угадал, – понял Андрей. – Там что-то другое… Что?
– Я вас заинтриговал, – радовался особист.
Андрей признался честно:
– Очень.
– Тогда вы мне будете очень благодарны через двенадцать минут, – особист нажал на кнопку нижнего этажа, и лифт «рухнул» вниз.
У Андрея душа подскочила к горлу, а потом ушла в пятки – неожиданный перепад давления при огромной скорости сыграл «злую шутку». Подрагивающей рукой, Андрей держался за металлическую стойку каркаса лифта.
«Ненавижу», – подумал он про свою нелюбовь к лифтам, особенно к сверхскоростным, вот таким, промышленным, необорудованным кабинам.
Андрей показательно бодро покивал особисту, улыбаясь, мол, у него все в порядке. Тот просто кивнул в ответ: «все нормально».
Кабина, вдруг сбросила скорость, и плавно подошла к платформе нижнего уровня разработок.
Особист, раздвинув металлические «шторки», вышел на бетонную площадку, осветив ее своим фонарем.
– Прошу вас, – предложил Андрею выходить.
– Почему здесь так темно?
– Из соображений безопасности.
– Вы велели отключить электричество в этом секторе?
Особист расплылся в самодовольной улыбке, которая явно говорила Андрею: «Конечно, я!».
– Придется долго идти в темноте, – предупредил особист, указывая путь лучом фонаря. – Будьте внимательны.
– Хорошо, – согласился Андрей. Ему уже было все равно, к чему его приведет «особист», к какой-то миллионнолетней окаменелости, или к новому, промышленному «выбросу» амания.
«Я ничему не удивлюсь», – решил про себя Андрей.
Шли долго, громко пыхтя в спертом мраке нижней шахты, разрезаемом лучом фонаря особиста.
Особист вдруг перевел луч своего фонаря на Андрея:
– Вы готовы? – спросил с показной торжественностью.
– Я давно готов, Михаил Васильевич, давно готов! Показывайте!
Особист резко направил луч фонаря на объект.
– Смотрите!
– Нет!!! – вскричал Андрей, сразу осознав, что увидел. – Этого не может быть!
– Может, – особист был неумолим, говорил спокойно и уверенно. – Вот оно. Тут! Потрогайте руками, раз не верите своим глазам.
