Глава шестнадцатая
Иван с тоской и грустью смотрел на большой монитор, отображающий происходящее на поверхности Марса. Буря и не думала униматься. Нудная ночь подходила к концу – не спалось. Иван сидел на диване в комнате отдыха, большой экран кинотеатра был отключен – хотелось сидеть вот так, в тишине, в полумраке. Все надоело и все надоели. Проект пошел, и это было главное, а значит, не долог был тот день, когда он радостно покинет эту планету, и полетит домой, на Землю, к любимой жене, к славе и богатству!
Раздались шаги в коридоре. В широком дверном проеме возник силуэт. Зуев. Он-то что не спит? К Лилиан ходил? У них «любовь» шла полным ходом – успевали погрызться, как кошка с собакой, и помиловаться, как воркующие голубки. Вот и пойми этого Зуева. Может, правда, наконец, полюбил?
Зуев молча вошел в зал, кинул взгляд на Ивана, прошел к экрану, на котором бушевала мрачная, ночная непогода, сделал глоток из высокого стакана, который держал в руке.
– Что? Переживаешь? – спросил, наконец, Ивана.
Тот удивленно хмыкнул:
– С чего мне переживать? Система работает отлично. Воздух гонит – только держись. Все почувствовали…
– Почувствовали, – согласился Зуев. – Только база вторые сутки без охраны. Я думал, тебя этот момент терзает.
Иван с досадой вздохнул – дался всем этот периметр? Главное сейчас – «воздушка», а потом можно будет и охрану довести до ума – инженеры тоже должны немного мозгами шевелить. Они ведь не простые техники, которые статистами наблюдают за показаниями датчиков, они творческие люди и их прямая обязанность решать именно такие вот «интересные» задачи.
– Я все сделал правильно, Антон.
– Конечно, правильно. Денег сколько огребешь! Сок хочешь? – Зуев протянул свой стакан.
– Не хочу. Пришел, все настроение испортил. Так спокойно было сидеть, смотреть на бурю…
– Это тебе особист испортит настроение. Я-то твой друг – сказал и сказал. А он, как прочухается после прививок, что медик натыкал от местной заразы, да при таком кислороде, он же просто озвереет. «Что с охраной сделали, шпионы?!».
Иван невесело усмехнулся, представив гнев особиста. Да, скорее всего, Антон, прав, будет нечто подобное.
– Я ему скажу: моя система воздухоподачи работает – это факт, воздуха с избытком на базе теперь – тоже факт! А безопасность – это его проблема. Он же начальник безопасности? Пусть и занимается безопасностью! Пусть организует местных – Возницына и Спицкого, пусть соберут аварийную, временную, замещающую аппаратуру. В каждой больнице на Земле испокон электрического века заведено держать электрогенератор на случай внезапного отключения центральной электролинии. Включаются тут же генераторы, и свет подается в полном объеме часов десять, чтобы хирургическую операцию могли завершить, чтобы системы поддержания жизни работали без остановки – «искусственная вентиляция» легких, «искусственные почки», всякие там инкубаторы с недоношенными новорожденными…
Зуев внимательно смотрел на Ивана с осуждением.
– Ты еще заикаться начни от волнения.
– Иди ты! Я говорю – такая система замещения нужна. Бах – началась перезагрузка «воздушки», тут же автоматика переключает охрану периметра на резервную систему.
Зуев пожал плечами.
– Говоришь красиво, только такую систему еще разработать надо, обкатать, то, да се, а это – время. Сколько пройдет? Полгода? Год? И все это время база будет постоянно, какое-то время, оставаться без защиты.
Иван вдруг искренне возмутился:
– Кого вы все боитесь? Что Андрей, что ты! Андрей ладно – он политик, ему положено нос по ветру держать. А ты что завелся? С Лилиан пролетел, так на мне досаду срываешь?
Зуев усмехнулся, согласился:
– Есть такой момент с Лилиан!
– Послала подальше?
– Она сегодня не в духе что-то. После нашей знаменательной экскурсии в шахту потеряла веру в мой гений, что явилось полной для меня неожиданностью. Я утратил в ее глазах свой романтический ореол… Знал бы, что такое произойдет, ни за что не позвал бы вас туда… В шахту…
Иван усмехнулся нравоучительно:
– А чего ты хотел? В твоей шахте душно и грязно – женщинам там не место, особенно, ищущим романтики.
Зуев потерянно оправдывался:
– Грязно от того, что я водой проливаю образцы. Прольешь – рельеф лучше проявляется… Рельефней…
– Воду переводишь? – потешался Иван. Ему было забавно видеть душевные терзания непутевого друга. – На сухую не пытался действовать, как твои коллеги палеонтологи с Земли? Как все археологи? Кисточкой, щеточкой…
Зуев завозмущался:
– Вода техническая! Ее для этого из грунта вытапливают! Иван, не подкалывай! Серьезно, могу обидеться!
– Ты бываешь серьезен?
– Иван!
Иван решил не терзать больше «раненой души» воздыхателя. Голосу придал строгость, переводя разговор на другое:
– Кстати, Антон, а следы каких бактерий ты решил здесь найти? Я, тут, между делом, тоже поинтересовался «твоим вопросом»… Ты же лезешь в мои дела, попробую полезть в твои… Мы знаем, что атмосфера Марса очень разряжена, у поверхности она отличается по давлению в десятки раз. Пусть днем температура на поверхности доходит по двадцати градусов Цельсия, ночью – жуткий мороз, ниже, чем зимой на Антарктиде. Состав атмосферы – сплошной углекислый газ – девяносто пять процентов, немного азота, и лишь мизерные вкрапления кислорода. Атмосфера очень сухая, влаги почти нет. Твои бактерии, которые ты ищешь, не могут быть похожи на земные микроорганизмы.
– Конечно. – сразу согласился Зуев.
Иван шутливо возмущенно хмыкнул. Ну не сука ли?! Его невозможно прижать, он верткий, как рыба угорь, или организм полурыба-получервь вьюн, обитающий в иле пресноводных рек. Ему скажешь слово, он ответит полусотней! Изовьется, искрутится. Но злиться на него было невозможно. Он как ребенок – не понимает, что творит, а правильнее выразиться – вытворяет! Ах, Зуев, Зуев!
Зуев изобразил удивление, заговорил торопливо:
– Конечно. Они будут другие по составу, эти окаменевшие бактерии, но тем и лучше. Это будут другие козявки, совершенно неизученные. И такие бактерии лучше, чем следы наших козявок на другой планете…
– Ты так думаешь? – удивился Иван.
– Иван, будь уверен во мне – я найду…
– Ни черта ты здесь не найдешь! – в досаде отозвался Иван, глядя на бурю на экране. – Никто не нашел, и ты не найдешь… Ночь какая длинная.
– Нормальная. Все, как дома… Почти.
– Это мертвая планета, – выдохнул Иван. – И никогда уже не оживет. Зря у человечества такие надежды на Марс. Колонизация! Новая Родина! Это могила.
Зуев пожал плечом, отозвался миролюбиво:
– Раньше, ты все мне твердил, что тебе нравятся марсианские облака.
– По интернету они выглядят красиво… Хотя, какие это облака – зыбкая дымка, влаги-то совсем мало в атмосфере… У меня сейчас такое чувство, что мы их и не увидим – бесконечная буря начинает выматывать… Нервов не хватает.
– Сходи к медику, он тебе вколет успокоительного.
Иван опять вздохнул:
– Может, и схожу…
Послышались еще шаги, и в комнату отдыха вошел Андрей. Увидев друзей, он мягко улыбнулся:
– Тоже не спится?
– Не привычно на Марсе, – заметил Зуев, допивая сок. Он перевернул вверх дном пустой стакан, стряхнул. – На Луне я бы дрых без задних ног. А тут…
– Лилиан не дает? – подколол Андрей.
Зуев мотнул головой, не улыбаясь, серьезно, задумчиво вымолвил:
– Тревожно как-то, не спокойно…
– И мне тревожно, – согласился вдруг Андрей.
– Может, это от кислорода? Пошел переизбыток, вот и давит, – предположил Иван, хотя, как и друзья, сам тоже испытывал необъяснимую тревогу, но ее он себе обосновывал переживаниями из-за своей системы воздухоподачи. – Я проверю показатели. Если есть какое-то превышение, при следующем испытательном пуске изменю параметры.
– Когда новый пуск?
– Скоро уже. Начнется очередная перезагрузка… Андрей, у меня мысль насчет нашего особиста.
– Что за мысль?
– Он ведь может бузу поднять, как узнает про отключение охраны периметра. Вдруг, потребует свернуть испытания? Начнет кивать на оранжерею, мол, через год биомасса сможет существенно влиять на выработку кислорода. А я не хочу здесь сидеть месяцами. Да и ты, я думаю, тоже…
– И что из этого следует?
– Моя «воздушка» работает хорошо, значит, Салеховскую можно размонтировать.
Андрей с Зуевым переглянулись.
– Ты что такое говоришь?! – удивился Андрей, начав злиться. Он понял опасения друга, но озвученный им вариант – это было через край. – Иван, по плану, система Салехова просто консервируется и остается в рабочем состоянии на всякий, пожарный случай.
– Нет, не пойдет! Если не размонтировать старую систему, мою в любую минуту могут отключить, а меня обвинить в некомпетентности. Затеют длительную проверку, которая, в итоге, я уверен, выберет мою систему… Но сколько времени пройдет. А зачем время терять? Никто из нас в этом не заинтересован. Мы все сделали выбор, и ты, Андрей, в том числе. Я, прямо сейчас, займусь разборкой Салеховского оборудования!
Иван встал с диванчика, подождал реакции Андрея – тот смотрел на него с явным осуждением, но молчал, не собираясь препятствовать. Иван оглянулся на Зуева, тоже молчащего, подумал в его сторону: «Вот так-то, Зуй! А ты говоришь, что не надо десять процентов отката Андрею от гранта! Дружба дружбой, а откат только делает ее крепче!».
Иван пошел в технический зал, прикидывая, как быстро открутив несколько вставок и, сняв минимальное количество сцепок, нанести максимальный урон Салеховской системе. Сразу и бесповоротно.
Включив освещение в зале, Иван извлек из сборочного шкафа ящик с инструментами, принялся за дело. Зло бросая на бетонный пол запасные части, Иван представлял лицо Салехова, его отеческую, добрую усмешку, когда ободряющую, когда обдающую холодом превосходства всезнайки учителя над неумехой учеником.
«Вот и посчитались, Игорь Петрович!», – свирепел Иван, работая гаечным ключом, и удивляясь этой своей злости. Ничего, он еще научное обоснование напишет ошибочному подходу Салехова к Марсу. Восхвалит учителя за Луну, и за то, что воспитал его, Ивана, таким выдающимся, а за Марс смешает с грязью и вознесет себя на пьедестал на долгие, долгие годы. А молодых ученых – конкурентов, надо давить – в этом Салехов был прав, и преподал Ивану хороший урок, десятилетиями держа подле себя на коротком поводке, не давая хода – тебе еще рано работать самостоятельно, будь на подхвате у учителя, отдавай всего себя его работе, старайся, трать свой талант на его славу… Большая наука – это вечная война признанных авторитетов и рвущейся наверх молодежи, которую, в основном, молодежь проигрывает, это вечная битва за выживание, и выживают в ней отнюдь не самые умные и гениальные…
Из промышленного коридора, прерывая размышления Ивана, появился встревоженный Зуев.
– Ванька, пойдем к шлюзам!
– Зачем?
– Особист в истерике!
«Началось», – чертыхнулся про себя Иван. Зачем только особисту прививку от местной заразы сделали. Вот лопнула бы ампула, и остался бы местный злой гений безопасности, ищущий во всех и вся шпионов, изъедаемый мелким недугом. Зеленел бы потихоньку, терзаемый бесконечными усталостью и слабостью, в своем кабинете, и никому не мешал бы жить!
В просторном помещении шлюзовых выходов собралось все население базы. Особист стоял в центре, поджав губы, сузив злые глаза. Когда, под его испепеляющим взглядом, все успокоились, он громко заявил:
– Среди нас есть враг!
– О-о-о, – заныли все в голос. Это уже походило на шизофрению.
– Смотрите, – он направил пульт на огромный экран, вмонтированный над дверями шлюзов, и включил его. На экране возник сектор прибытия: звездолет, пристыкованный к посадочной эстакаде, пять тяжелых грузовых марсоходов и четыре легких квадроцикла. Особист увеличил изображение – от одного из квадроциклов к выезду на поверхность тянулась вмятая колея.
– Кто-то из вас выезжал с базы!..
Повисла гнетущая тишина.
Особист оглядел всех, цепляя глазами каждый взгляд, каждое лицо. Прокричал:
– Что это за дело такое срочное?! Зачем кому-то потребовалось выезжать тайно к периметру, в такую бурю!?
– И кто это?
– Не знаю!
– Посмотреть на видеозаписях!
– Стерты. Все записи стерты, за все время. А это уже диверсия! Вы понимаете это? Надеюсь, понимаете! Поэтому, своей властью начальника внутренней и внешней безопасности, я запрещаю покидать базу кому бы то ни было!
– Михаил Васильевич, надо посмотреть, чей скафандр в пыли, все-таки, на поверхности буря, как никак, – предложил начальник базы Апт.
Особист продолжал злиться:
– Вы глупость говорите, Соломон Израэльевич. Во-первых, при движении через шлюз все проходят обдувку, и скафандры очищаются полностью. Во-вторых, враг мог воспользоваться чьим угодно скафандром, чтобы отвести от себя подозрение. Поэтому, повторяю, никто не покидает базу без моей санкции. А я еще просмотрю показатели охраны периметра – что-то назревает подозрительное, не хорошее.
– Михаил Васильевич, а охрана периметра отключена, – с веселым недоумением, сказал Валера, по совместительству помощник особиста.
– Как это?! – особист на мгновенье потерял дар речи, потом побагровел, словно получил удар инсульта в мозг, но быстро справился с приливом гнева, и, обращаясь к Андрею, спросил его со зловещей доброй улыбкой:
– И кто в этом виноват?
Все, молча, посмотрели на Ивана.
«Кранты», – понял он, краснея…
