Книга: Темный аншлаг
Назад: 56 Предсказание гибели
Дальше: 58 Ожившая легенда

57
Жизнь в театре

– Потому что нам нужна ваша помощь, – произнесла сержант Фортрайт, остановившись на верхней ступеньке лестницы и удостоверившись, что они одни.
– Я ничего не смыслю в сыске, – взмолилась Альма Сорроубридж. – Я, слава богу, домовладелица. Я по части ночлега.
– Мистер Брайант считает, что привлечь можно любого уважаемого человека со здравым смыслом и аналитическим умом, вот я и привлекаю вас.
– Я думала, вы ушли в отставку.
– Формально я никуда не уходила. Хотя не теряю надежды, что они еще устроят пир в мою честь.
– Но почему я?
– Потому что вы самая представительная из всех наших знакомых. У вас какой вес – около семнадцати стоунов, верно?
– Шестнадцать с половиной. С весом у меня все в порядке. Все дело в росте, я слишком маленькая.
– Дело в том, Альма, что вы сильная.
– Не такая уж и сильная.
– Как вы убираете под гладильной доской?
– Отодвигаю ее.
– Вот именно. Чего я от вас хочу, так это чтобы вы встали на верху этой лестницы и никого – никого! – не пропускали.
– А что делать, если публика начнет расходиться? Как я ее остановлю?
– Еще какое-то время из зала никто не выйдет. На всякий случай возьмите вот это. – Сержант протянула ей трость Брайанта и продемонстрировала, как вынуть из нее шпагу.
– Никогда прежде не пользовалась шпагой, – безнадежно произнесла Альма. – Чаще пользуюсь шваброй.
– Будем надеяться, что вам не придется никого ею протыкать. – Фортрайт взмахнула шпагой и убрала ее в ножны. В какой-то момент она выглядела как Дуглас Фербенкс в женском костюме. – Если кто-нибудь здесь появится, просто, ну – развернитесь. И зовите на помощь. Кто-нибудь придет на подмогу.
– Это не входит в мои обязанности, – вздохнула Альма, приноравливаясь к шпаге. – Подождите минуту, откуда вы ее взяли?
– У Артура, – ухмыльнулась Фортрайт. – Он вернулся.
– Вы хотите сказать, он здесь?
– Вот именно, он в театре. Торчал в Северном Лондоне у этой сумасшедшей из кэмдентаунского ковена – той самой, что пришла на ужин и всюду напустила полтергейстов: настояла на том, чтобы прочесть заклинание, но заглянула не в ту книженцию. Она сказала ему, что сегодня вечером будет взрыв и кто-то погибнет. Мистер Брайант считает, что до конца представления во что бы то ни стало произведет арест.
– С его стороны очень любезно было бы поведать мне, где его носило. Даже пары сменных трусов с собой не взял.
– Уверена, Мэгги Эрмитедж ухитрилась позаботиться о вашем мальчике.
– Ну, мне не удавалось.
Фортрайт посмотрела на нее неодобрительно:
– Нет, но вы бы не отказались.
– Он моя слабость, вот и все. – Она взмахнула шпагой. – Ладно, давайте сюда вашего призрака. Я на все готова.

 

– Что значит – он здесь? – прошептал Мэй. Он занял привычную позицию за сценой, втиснувшись в выложенную черным кирпичом нишу для быстрого переодевания. – Говоришь, он вернулся?
– Он во всем разобрался и собирается произвести арест, – взволнованно произнес Бидл. – Я могу помочь. В школе я был чемпионом по боксу. – И продемонстрировал свинг левой. – Упек учителя географии в больницу. Он накричал на меня по поводу наносных почв, ну я ему и врезал.
– Неужели? Я не подозревал, что ты на такое способен, – встревоженно ответил Мэй. – Надеюсь, обойдемся без мордобоя. Мы полицейские, а не бандиты.
– Смешно, правда? Я считал, что меня больше привлекает канцелярская работа, но оказывается, предпочитаю погоню.
– Так чего он хочет от нас? – спросил Мэй.
– Кто? – Бидл снова замахнулся, демонстрируя боксерские навыки.
– Мистер Брайант, идиот.
– Велел ровно через полчаса подойти к фойе.
– Когда ты с ним говорил?
Бидл поднес часы к свету.
– Двадцать девять минут назад.
Мэй толкнул его.
– Тогда пошли!
Они достигли конца коридора и спустились к запасному выходу, пробираясь по крытым кафелем темным вестибюлям к парадному фойе театра.
– Полагаю, Брайант промолчал о том, кого собирается арестовывать?
– Он не хотел никому заранее говорить. – Бидл, прихрамывая, шел впереди. – Велел передать вам, что на этот раз никакой мифологии. Сказал, ему нужна наша помощь, поскольку речь идет не об одном человеке.
– Что ты имеешь в виду?
Бидл пожал плечами:
– Сказал, их двое.

 

Артур Брайант проверил пуговицы на ярко-красном жилете и развязал шарф. Фортрайт должна была поставить несколько констеблей в зрительном зале. Если события примут опасный оборот, они быстро придут на подмогу.
Он снова проверил часы. Больше ошибок быть не должно. Он взял себя в руки, уверенно направившись к окошку билетной кассы. Постучал по стеклу, и звук разнесся по зловеще пустынному фойе.
Элспет Уинтер тут же выглянула из окошка. В руках она держала свою черепаху Нижинского.
– А, это ты, Артур.
– Могу я поговорить с тобой, Элспет?
– Конечно. – Она грустно улыбнулась и опустила черепаху в коробку. – Послушай, Артур, я знаю, что ты собираешься мне сказать, и польщена твоим вниманием, но вряд ли у нас что-нибудь получится.
В какой-то момент Брайант впал в замешательство. Он пришел к ней совсем по иному вопросу.
– Я думал, тебе было одиноко. – И, увидев выражение ее лица, понял, что выбрал неудачное слово.
– Что бы ты там ни думал, что бы у нас ни было общего, я не… Хочу сказать, я не такая свободная птица, как ты. Я не могу отсюда уйти.
– Я догадался.
– Нет. Я хочу сказать, что на самом деле не могу уйти.
– Элспет, мне нужно поговорить с тобой о Джен Петрович.
– А, понимаю. – Он уловил облегчение в ее голосе. – Ты нашел ее?
– Нет, но меня осенило, где она находится. – Брайант старался говорить индифферентным тоном.
– Неужели? И где же? Она в безопасности?
– С ней все в порядке. Она в Дублине.
– В Дублине? Не понимаю.
– Петрович расхотела играть в спектакле, но по условиям контракта не могла его прервать, поэтому кто-то присоветовал ей, как обыграть свое исчезновение. Ведь это была ты, так ведь?
У нее устало опустились плечи, и она закрыла лицо руками. В какой-то момент он решил, что она вот-вот заплачет.
– Я знаю правду, Элспет. Извини. Я говорил с Филлис, ее соседкой по квартире. Она сказала, что Джен виделась с тобой. В тот момент она не придала этому значения, поскольку Джен сказала ей, что ты работаешь в театре.
Уинтер подняла голову и пристально посмотрела ему в глаза.
– Я просто предположила, что на фоне всех этих убийств скрыться не так трудно. Сказала ей, что это лишь театральный трюк, вот и все. Разбей окно, порежь палец и оставь каплю крови, и все решат, что в «Паласе» появилась еще одна жертва. Она венгерская еврейка, Артур. Родители ждут ее в Ирландии, откуда вся семья готовится перебраться в Америку. Ей страшно хотелось соединиться со своими.
– Но тебе-то зачем это понадобилось? – поинтересовался Брайант. – Зачем было давать полиции еще один повод для беспокойства? – Он неумолимо смотрел ей в глаза, и в этот момент она догадалась, что он все знает. – Я никого никогда не арестовывал, Элспет. Боюсь, ты станешь первой. Понимаешь, на этот раз я уверен, что не ошибся. Уверен, что это ты.
– Артур, пожалуйста…
– Я знаю, что всю свою жизнь ты провела в театре, – спокойно произнес Брайант. – Растила его и сама о себе заботилась. Не виню тебя за желание стать свободной. Но чтобы этого достичь, ты выбрала неверный путь.
Она отперла дверь в кассу и очень аккуратно прикрыла ее за собой.
– Значит, ты действительно знаешь.
– Второй запасный выход, – объяснил он. – Дверь не закрашена, просто заперта на замок. Никому не приходило в голову ее проверить. Ты сказала Стэну, что она закрашена, и он всем это повторял. Я знал, раз ее можно открыть, значит, у кого-то должен быть ключ. Я нашел его в коробке для черепахи.
– Итак, ты отпер дверь и обнаружил комнату. Интересно, можно ли присесть. – Она огляделась вокруг, скрестив на груди руки.
– Конечно. – Брайант проводил ее к маленькому алькову, где стояла обитая бархатом банкетка.
– Я думала, мы в безопасности, – объяснила Элспет. – Здание такое огромное, вот в чем все дело. Никто не догадывался, что он в нем живет. О, пара девушек сидела с ним, когда он был ребенком, но все они поувольнялись. Я даже не поняла, что беременна, Артур. Мне было пятнадцать лет. Никто не учил меня жизни. Болезненный половой акт на две минуты в темной гримерке с человеком, лица которого я даже не видела под слоем отвратительного театрального грима. Я обезумела от страха. Спектакль сошел со сцены, и он тоже пропал. Я родила так же, как бабушка, – прямо здесь, в театре. Разница заключалась в том, что я была не замужем. Мне не к кому было обратиться за помощью.
На ее лице отразилось безграничное страдание.
– Я понимала, что растить мальчика придется одной. Мне бы не позволили остаться в моем жилище в моем положении. Это был респектабельный пансион. Поэтому я переехала с ним сюда. Никто не догадывался, да и как они могли бы догадаться? Ведь целые этажи пустовали. Так я нашла кладовую за запасным выходом. Мы там спали и были довольно счастливы. Мой мальчик не капризничал. Он был просто золото. Некоторым служащим я доверяла. Все они уходили. Постановки менялись, как это водится. А нам по-прежнему ничего не светило, кроме съемного жилья. Появилось так много бездомных. Люди спали даже в парках. Здесь нам было лучше. Потом мой мальчик стал показывать свой нрав. Он слишком много времени провел в одиночестве. У него что-то случилось с головой.
– А чего ты ждала? – спросил Брайант. – Невозможно держать ребенка взаперти, за пределами реального мира, лишив его света и друзей, какой бы большой любовью ты его ни окружила.
Похоже, Элспет его не слушала.
– Понимаешь, он вечно развлекался с костюмами и реквизитом. Примерял маски. Особенно ему нравились греческие, но комическая маска разбилась, и осталась трагическая. Так получилось, что я не смогла ее у него отнять. Казалось, в ней он чувствовал себя счастливее. Мы вместе завтракали, и я оставляла его играть или спать, пока была на работе, все как всегда. Но он все чаще и чаще ее надевал. Я пыталась делать вид, что это нормально. Потом он заболел, стал вести себя странно, и в конце концов я ее у него отобрала. – Она щелкнула суставом пальца, на глаза навернулись слезы. – Сначала я не могла ее снять. Он порезался, понимаешь, и в рану попала инфекция. Маска была из папье-маше. Она отсырела от постоянного соприкосновения с лицом. И начала гнить. И с его лицом случилось что-то ужасное. Я, как могла, его лечила, но остались жуткие рубцы. Обращаться к врачу было слишком поздно. Я понимала, что меня отправят в тюрьму. Мой бедный мальчик! Шрамы засохли, кожа натянулась. Он стал напоминать мне ветеранов Первой мировой войны, тех, кто горел заживо, кто стоит на углах улиц и торгует спичками. Не знала, что делать. И решила, что самое время покинуть это место. Оно превратилось в нашу тюрьму. Но когда я собралась уйти…
– То обнаружила, что уйти не можешь.
– Выйдя за дверь, я не могла сделать ни шагу. – Она встряхнула головой, чтобы избавиться от воспоминаний. – Смотрела на небо, и меня тошнило. Мне приходилось садиться на ступеньки, чтобы прийти в себя. Солнце жгло глаза. Машины, движение, шум. Я не знала, что этому состоянию есть название.
– Боязнь открытого пространства. Это совсем неудивительно, учитывая, сколько времени ты провела в этом полутемном здании.
– Потом началась война. Светомаскировки. Все стихло. Все вокруг погрузилось во тьму. С каждой новой постановкой я все сильнее ощущала на себе давление, оно преследовало меня по всему зданию, как живое существо, провоцируя выйти наружу. Впервые за семнадцать лет я попыталась выйти из «Паласа», и мне стало очень плохо. Все спускались в бомбоубежища. Бомбардировщики пролетали над головой, но люди продолжали прятаться. Ты решишь, что это странно, но все выглядело так мирно, – грустно прошептала она. – Затем звучал сигнал отбоя воздушной тревоги, и люди снова выходили на улицы. Но света не было. Я сознавала, что если вообще хочу покинуть «Палас» и вернуться во внешний мир, то должна буду сделать это в ближайшем будущем, до того, как закончится война и всюду снова зажжется свет. – Она умоляюще взглянула на Брайанта. – Но у меня не хватало смелости. Как я могла уйти? Приступили к новой постановке, я никогда не пропускала ни одной, ни разу в жизни никого не подвела. Начались репетиции, они на меня надеялись. Заменить меня было некем. Я единственная, кто знает, где что находится. Конечно же, есть Стэн Лоу, он здесь так же долго, как и я, но он любитель выпить, театр может загореться, а он и не заметит. Пока спектакль идет на сцене, я должна оставаться здесь.
– И ты решила сорвать постановку.
– Так решил мой мальчик, Тодд. Я назвала его именем Тодда Слоутера, исполнителя главной роли в спектакле «Мария Мартен, или Убийства в красной конюшне». В нем участвовал его отец. Тодд быстро рос. Ему нравилась Таня Капистрания, он наблюдал за кулисами, как она упражнялась. Мне показалось, он может попытаться совершить что-то жестокое, что-то страшное. Решила, что история может повториться, если я чего-нибудь не предприму, что он станет похож на отца, а я не смогу его проконтролировать. Сейчас я уже не могу с ним справиться. Ему семнадцать. Он всегда ускользает во время сигналов воздушной тревоги, под покровом ночи, пока никого нет на улицах. Я не хотела, чтобы Таню изнасиловали и она забеременела от чудовища, – я решила, если она умрет, разразится скандал. Театр прикроют, и мне придется уйти. Меня вынудят уйти. Лишь таким путем я могла покинуть это место.
Она никому не нравилась, ни с кем не общалась. Я не хотела, чтобы она страдала, поэтому отравила ее. Решила, что она просто уснет. Проще всего было достать болиголов. Понимаешь, он растет в местах бомбежек. Добавила его в сэндвич и дала ей. Мне казалось, она заметит, что у него какой-то странный запах, поэтому добыла мясо перепелки, его она никогда не пробовала. Она мне доверяла. Мне все доверяют. Болиголов свалил ее с ног, но она не умерла. Тодд видел, что ее стошнило, и очень разозлился. Он пытался вытолкнуть ее из лифта, и, прости господи, в панике я нажала кнопку вызова. Он обезумел, увидев, что с ней сотворил лифт. В гневе выбросил отрезанные ступни из окна. Хотел, чтобы меня схватили. Они скатились с навеса и упали куда-то вниз. Когда я побежала за ними, они куда-то исчезли. Нашли тело Тани Капистрании, и я надеялась, что постановку сразу прикроют. Но нет, мистер Ренальда ее продолжил. Я повстречала мистера Ренальду перед началом репетиции и сразу его возненавидела. Читала о его семье в газетах, всю эту чушь насчет того, как он вырос на вере в греческие мифы, и решила, что это мне на руку.
Театральный подход. Выстраивание сюжетных линий. С ними я сталкивалась ежедневно. Интриги и головоломки, тайны убийств. Подтасовывать факты стало моей второй натурой. Я полагала, что просто продолжу действовать, пока нас не прикроют и пока мистера Ренальду в чем-нибудь не обвинят. Однажды Тодд мне помог, и я снова прибегла к его помощи. Я – весь его мир, Артур, ради меня он в лепешку расшибется. Я велела ему наблюдать за определенными людьми и при любом раскладе делать все возможное для того, чтобы заставить всех убраться из нашего театра.
Я заставила его надеть перчатки, те самые, что надевал его отец на сцене в роли убийцы. Он знал театр лучше, чем кто-либо. Это он перерезал провод, прикрепленный к глобусу, он перебросил мальчишку через балкон, он блокировал карусель, что кончилось гибелью Валери Марчмонт. Я понимала: если он действует во время налетов, никто чужой не может проникнуть в театр и его обнаружить. Но что бы он ни предпринял, казалось, все только утверждаются в своем намерении не покидать театр. Процесс мышления, сложившийся за время бомбежек, все испортил.
– Ведь это ты заперла меня в архиве! – воскликнул Брайант. – Зачем? Хотела, чтобы я был подальше от убийцы Валери Марчмонт?
– Нет, ты меня просто разозлил.
– Да?
– Мне казалось, я оставляю столь очевидные улики, используя символы муз. Ты должен был пойти и арестовать мистера Ренальду. Без его поддержки постановка не могла продолжаться. Но ты перемудрил. Он ускользнул из твоих рук, спектакль остался на сцене, и я, как и прежде, застряла здесь, с Тоддом наверху, который с каждым часом становится все агрессивнее, угрожая разоблачить нас обоих. – Она вытерла глаза рукавом своего кардигана. – Сейчас тебе придется вывести меня отсюда, не так ли?
– Да, – признался Брайант, – но, боюсь, ты сменишь одно клаустрофобное здание на другое. – Он взглянул на часы. Половина девятого. Бидлу уже пора было привести сюда Мэя. – А где Тодд? – спросил он. – Что вы запланировали на сегодня?
– В данный момент он находится под сценой, – ответила Уинтер. – Наверное, вы уже опоздали.
– Брайант! Ты вернулся! Значит, Бидл не морочил мне голову! – Мэй вбежал в фойе, следом за ним прихрамывал Бидл. Он хлопнул своего напарника по плечу, затем посмотрел на Элспет Уинтер и заметил, что она плачет. – Что происходит?
– Пошли со мной, – произнес Брайант. – Нельзя терять ни минуты. Сидней, во что бы то ни стало не своди глаз с мисс Уинтер.
Мэй перешел на шаг, когда они направились по коридору.
– Куда мы идем?
– У тебя есть фонарь?
– Да, мой «Вэлиант» всегда при мне.
– Хорошо, – ответил Брайант, туже заматывая шарф. – Там, куда мы идем, он нам понадобится.
Назад: 56 Предсказание гибели
Дальше: 58 Ожившая легенда