Глава 13
Обустройство
Двумя днями позже состоялась моя первая встреча с сыном Макса — Полом. Банк согласился финансировать создание на базе принадлежащей Нэвиллу Симсу собственности двух новых филиалов фирмы. Предполагалось, что Пол поможет отцу в разработке стратегии дальнейшей коммерческой деятельности и займется поисками рекламного агентства, способного удовлетворить потребности расширившегося дела “ТАНЕТ”. Меня даже не очень огорчило, что на мое место был назначен этот парень — в конце концов, до встречи со Спанки я и в самом деле не проявлял особого служебного рвения, да и Макс давно уже подыскивал человека, на которого мог бы положиться целиком и полностью.
У Пола действительно не было опыта работы в сети розничной торговли, в последнее время он служил в телекомпании “Вестуорд”. Внешне это был весьма представительный, высокий и крепко сбитый молодой человек с глубоко посаженными глазами и шеей заправского рэгбиста. Я опасался, что с первой же минуты стану испытывать к нему нечто вроде антипатии, однако, к своему удивлению, обнаружил в нем весьма приятного компаньона, причем наши отношения с каждым днем становились все более сердечными.
Следовало признать, что и мое собственное положение в магазине заметно упрочилось, хотя пределы полномочий были четко очерчены, и я понимал, что выше какого-то определенного уровня мне в любом случае не подняться. Кроме того, следовало позаботиться и об устройстве Дэррила, если он все же решит после выздоровления вернуться в магазин.
В конечном счете получилось так, что я по-прежнему торговал мебелью, и каждое принимаемое мною решение должен был согласовывать с Максом и, естественно, с Полом. Разумеется, абсурдно было бы полагать, что мое положение изменится в одночасье, и все же буквально все сотрудники продолжали оживленно комментировать произошедшую во мне перемену.
Пожалуй, впервые за все время работы в магазине я стал пользоваться подлинным уважением, и люди начали прислушиваться к тому, что я говорю.
Сара Брэнниган держалась со мной с неизменным дружелюбием, но не более того. Два раза в неделю она приходила в магазин, чтобы на пару со мной разобраться в счетах, по-прежнему деятельная, приятная и беззастенчиво сексуальная. В конце нашей деловой встречи она одаривала меня любезной улыбкой и протягивала на прощание свою прохладную руку с длинными ногтями. Мне казалось совершенно бессмысленным даже пытаться назначить ей свидание, поскольку она не выказывала ни малейших признаков интереса к моей персоне.
Как-то раз Спанки предложил изменить ее отношение ко мне, в ответ на что я буквально взорвался, предупредив его, что ни за что не допущу, чтобы женщина делала что-то наперекор собственной воле. Мы тогда основательно с ним повздорили, после чего он ушел, явно расстроенный тем, что его протеже отклонил протянутую им руку помощи. Мы не виделись целых пять дней.
Впрочем, за это время я и без помощи Спанки достаточно успешно справлялся со своими обязанностями, а моя уверенность в собственных силах росла, что называется, не по дням, а по часам.
Постепенно начал меняться и мой образ жизни, я даже принял приглашение одного актера, с которым познакомился на той торжественной церемонии. И все же я определенно скучал по своему даэмоническому тренеру.
Когда же в пятницу вечером Спанки наконец объявился, неспешно идя по улице мне навстречу — сам я, возвращаясь с работы, шел в сторону метро, — мне показалось, что он напрочь забыл тот наш спор и пребывал в отличном настроении. По причинам, которые он не счел нужным мне объяснять, на нем была белая форма офицера военно-морского флота США.
— Вот подумал, что, возможно, тебе захотелось бы занять чем-нибудь сегодняшний вечер, — беззаботно проговорил он, подстраиваясь под мой шаг.
— По-моему, это ты предпочел бы немного отдохнуть после своих океанских вояжей.
— Что я слышу? Нотки явного сарказма? — проговорил Спанки, как бы обращаясь к бледному небу. — Или наш мальчик недоволен своей судьбой и его ничто не радует?
— Все меня радует. Просто я волнуюсь о своих родителях и хочу знать, что с ними происходит. Встревожен я и тем, что происходит лично со мной. Возможно, ты ничего не замечаешь, но я преображаюсь с такой быстротой, что скоро сам перестану себя узнавать.
— Понятно.
Спанки снял фуражку и принялся с задумчивым видом вертеть ее в руках.
— Думаю, что нам действительно следует поговорить на эту тему. Давай пройдем здесь.
Он открыл маленькую боковую дверь в здании станции, и мы стали подниматься по длинной бетонной лестнице, которая вела на крышу. Впереди маячил узкий проход, который тянулся под навесом станционного строения.
— Иди за мной, — сказал Спанки, чуть оборачиваясь. — Не бойся, не упадешь.
Я двинулся следом за ним, и вскоре мы уже сидели под сводом громадного купола, сооруженного из стали и стекла, глядя сверху вниз на расходящиеся от центра лучи железнодорожных путей с готовящимися к отправке составами поездов, похожими на голубых змей.
— Должен признать, что ты превзошел мои ожидания, — сказал Спанки. — Слишком быстрая трансформация всегда сопряжена с некоторыми издержками. Сомнения в себе, дискомфорт от осознания вновь нарождающейся личности — все эти побочные эффекты, как показывает опыт, совершенно неизбежны, и на определенном этапе их испытывает большинство людей, которым я помогаю. И все же я никак не ожидал, что ты почувствуешь всплеск этих эмоций до того, как повстречаешься со своими родителями или переедешь на новую квартиру.
— На новую квартиру?
— А что? Совершенно очевидно, что, как только ты займешь в компании место Пола и обзаведешься связями на своем новом социальном уровне, тебе уже не захочется делить жилище с каким-то Заком. Он в общем неплохой парень, но ведь явный неудачник, а в твоей новой жизни не будет места для подобного рода людей. И потом, не можешь же ты пригласить на коктейль в свою дыру очередную очаровательную подругу?
— У тебя что, все это внесено в план, да?
— Мартин, я работаю в соответствии со строго фиксированным графиком, а в операциях подобного рода существует четкая последовательность. Пока что ты не выбился из этого графика.
— Что ты намерен сделать с Полом? Устроишь ему какой-нибудь несчастный случай? — Про себя я уже твердо решил, что если мне и суждено когда-либо подняться по служебной лестнице, то это должно произойти отнюдь не за счет какого-то другого человека.
— Не разыгрывай мелодрам. Успокойся. Пол пойдет своим собственным путем, это я тебе обещаю.
— А теперь скажи, — не унимался я. — Почему моя трансформация должна проходить в соответствии с каким-то особым графиком? У тебя что, есть еще кто-то на примете?
— Мартин, у меня осталось менее трех недель на то, чтобы завершить перестройку твоего психосоциального облика. После этого я распрощаюсь с тобой и отправлюсь спасать очередную порушенную жизнь.
Некоторое время мы сидели молча. Мне было странно видеть, как круто меняется моя жизнь, но, несмотря на это, я почему-то чувствовал себя вполне нормально, словно при всем при том мне разрешили оставаться самим собой. Если в то время меня и тревожили какие-то сомнения, то мне все равно не приходило голову остановиться и проанализировать их. Краем глаза я продолжал наблюдать за Спанки, который со счастливым видом сидел рядом со мной, болтая ногами. Линия его спины, симметрия ногтей — все в нем казалось настолько безупречным, что могло сложиться впечатление, будто его создал компьютер.
— Я подыскал квартиру, которая, надеюсь, тебе понравится, — сообщил даэмон, прищуривая один глаз. — Не хочешь на нее взглянуть?
— Почему бы нет?
Спанки встал и стряхнул пыль со своих белых форменных брюк. Мы спустились вниз, вышли на улицу и взяли такси. Дом в одном из фешенебельных районов Лондона, куда привез меня Спанки, являл собой образец мемфисской архитектурной школы. Снаружи здание украшали металлические балконы изысканной формы. Просторные светлые апартаменты, в отделке которых преобладали холодные белые, серые и зеленые тона, повергли меня в восторг.
— Просто невероятно! — воскликнул я, слушая, как в пустынных хоромах заколыхалось эхо моего голоса. — Но я же никогда не смогу позволить себе ничего подобного. Разумеется, я ожидаю некоторую прибавку к жалованью, и все же...
— За все уже уплачено, — проговорил Спанки, щелкнув выключателем, подсоединенным к паре неоновых голубых трубок.
— Покупку я оформил несколько дней назад, причем на твое имя, так что можешь переезжать в любое время. Я знал, что тебе понравится. Не забывай, что мой вкус — твой вкус. Считай эту квартиру моим подарком тебе за успешную учебу, чем ты существенно облегчил мою миссию.
Он прошел к старомодному, отделанному хромом холодильнику, помещавшемуся рядом с баром, достал заледенелую бутылку “Таттингера” и приготовил пару хрустальных бокалов. Кстати, бутылку он открыл, даже не прикасаясь к пробке, что показалось мне довольно забавным трюком.
Детство мое прошло в маленьком стандартном доме с эркерами и крохотным, заросшим крапивой садиком, где летом невозможно было укрыться от солнца, а потому обилие пространства и света здесь приятно поразило меня. Стоя в центре просторной гостиной, я испытывал смешанное чувство эйфории и агорафобии.
— Ну как, нравится? — будничным тоном спросил Спанки, пригубив шампанское.
— Нет слов! — воскликнул я, ошеломленно качая головой. — И все же, что бы ты ни говорил, я не заслужил права здесь жить.
— Для некоторых людей недвижимость не представляет никакой ценности. Мне попадались клиенты, которые предпочитали всю жизнь путешествовать по свету, и, коль скоро именно в путешествиях они видели счастье, я старался всячески помогать им в этом.
— Нет-нет, в Лондоне я чувствую себя вполне счастливым и не согласился бы жить ни в каком другом городе.
— Тогда я вправе расценить твои слова как благосклонное согласие принять от меня в подарок эту квартиру?
— Да, вправе, — ответил я, прямо-таки сияя. Я уселся, скрестив ноги, на паркетный пол и наблюдал, как Спанки задумчиво шагает по комнате. Последние несколько недель я провел в обществе некого существа, которое не было человеком в строгом смысле слова, однако сейчас я уже не мог представить себе, как бы вообще жил на свете, не сведи нас судьба вместе. И все же разве возможно, чтобы тебе нравился кто-то, кого ты не понимаешь?
— Мужчины тоже редко понимают женщин, однако те не перестают нравиться им, — неожиданно обронил Спанки. — Хотя и не столь часто становятся друзьями — секс мешает.
— Не уверен, что это так..
— Уверяю тебя, что это именно так. А иначе откуда же берется так много одиноких женщин средних лет? Большинство мужчин перестают даже разговаривать с женщинами, когда те утрачивают былую привлекательность и оказываются во власти фантазий о женщине-ребенке, пока кто-нибудь не выбьет из них эту дурь. Если бы я не проявлял должной осторожности, все мои клиенты предпочли бы остаться холостяками, рыскающими в поисках воплощения своей мечты.
Я поставил бокал на пол рядом с собой.
— Спанки, а что с тобой случилось? Зачем тебе вообще понадобились какие-то клиенты?
Он уже говорил мне, что намерен прекратить свое существование в облике духовного даэмона исключительно ради обретения человеческого обличья, однако никогда не рассказывал о своей жизни на Земле.
— Знаешь, Мартин, я не слишком люблю говорить о себе самом. — Он тоже сел на пол и поставил бутылку между нами. — А в общем все довольно просто. В принципе, даэмоны не имеют телесной оболочки — мне же хотелось осязаемости. Тела. Человеческой жизни. Поэтому я был возрожден уже в облике человека и с тех пор с огромным удовольствием помогаю людям.
Возможно, все дело в этих изумрудно-зеленых глазах, неотрывно смотревших на меня, однако впервые за все это время я понял, что Спанки скрывает от меня нечто действительно важное.
Как знать, если бы я раньше начал действовать в соответствии с возникшими у меня смутными подозрениями, возможно, вообще ничего не случилось бы?!