2

Старший комиссар криминальной полиции Курт Валландер сидел у себя в кабинете в Управлении полиции Истада и зевал. В конце концов он зевнул так широко, что защемил себе челюсть. Боль была адская. Чтобы высвободить челюсть, он стал постукивать согнутым пальцем правой руки по нижней части подбородка. В это время к нему в кабинет зашел Мартинссон, один из самых молодых полицейских города, и озадаченно остановился в дверях. Курт Валландер продолжал потирать челюсть, пока боль не утихла. Мартинссон повернулся, решив зайти попозже.

— Входи! — окликнул его Валландер. — Тебе не случалось зевнуть так широко, что защемляло челюсть?

Мартинссон покачал головой:

— Нет. Признаться, я не понял, что с тобой.

— Ну, теперь-то понял? Что тебе?

Мартинссон сел на стул и нахмурился. В руках он держал блокнот.

— Несколько минут назад к нам поступил странный телефонный звонок, — начал он. — Я подумал, что мне следует доложить тебе.

— Но ведь к нам каждый день поступают странные телефонные звонки, — удивленно заметил Валландер.

— Я не знаю, верить ему или нет, — продолжил Мартинссон. — Звонили из телефона-автомата. Какой-то мужчина утверждал, будто к нашему берегу скоро прибьет спасательный плот с двумя мертвыми телами. Он не сообщил ни своего имени, ни кто такие эти мертвецы, ни почему они мертвы. И положил трубку.

Валландер с удивлением взглянул на него:

— Это все? Кто принимал звонок?

— Я, — ответил Мартинссон. — Мужчина сказал именно то, что я доложил. И говорил он весьма убедительно.

— Убедительно?

— Со временем вырабатывается определенный навык, — смутился Мартинссон. — Иногда можно сразу понять, что это вранье. Но звонивший говорил очень уверенно.

— Два трупа на спасательном плоту? Который должно прибить к берегу где-то здесь?

Мартинссон кивнул.

Валландер сдержался, чтобы не зевнуть еще раз, и откинулся на спинку стула.

— Мы получали сведения о каких-то авариях на море? — спросил он.

— Нет, — ответил Мартинссон.

— Передай это в другие полицейские округа вдоль побережья, — сказал Валландер. — Поговори с морской спасательной службой. Но мы не можем возбуждать дело на основании анонимного звонка. Посмотрим, что будет дальше.

Мартинссон кивнул и встал со стула.

— Согласен, — сказал он. — Посмотрим.

— Кажется, ночью будет черт-те что. — Валландер кивнул в сторону окна. — Начинается снежная буря.

— Я бы все-таки заехал сейчас домой, — ответил Мартинссон и взглянул на часы. — Несмотря на бурю.

Мартинссон вышел, и Валландер потянулся на стуле. Он чувствовал, что очень устал. Две ночи подряд ему приходилось вставать с постели и ехать по неотложным делам. Сначала он выслеживал подозреваемого в изнасиловании, который прятался в заброшенном летнем домике в Сандскугене. Поскольку преступник находился в сильном наркотическом опьянении и предположительно мог быть вооружен, полиции пришлось караулить его до пяти утра. После чего тот добровольно сдался. На следующую ночь Валландера разбудили в связи с убийством, произошедшим в центральной части города. Празднование дня рождения закончилось тем, что новорожденный, сорокалетний мужчина, получил удар в висок большим ножом для разделки жаркого.

Валландер встал со стула и надел куртку. Теперь надо поспать. А насчет снежной бури пусть у других голова болит. Выйдя из управления полиции, ему пришлось пригнуться от порыва встречного ветра. Он отпер дверь своего «пежо» и забрался в машину. Снег замел окна, и комиссару показалось, будто он очутился в теплой уютной комнате. Он завел мотор, поставил кассету с музыкой и закрыл глаза.

И сразу подумал о Рюдберге. Не прошло еще и месяца с тех пор, как его коллега и близкий друг скончался от рака — Валландер узнал о его болезни год назад, когда они вместе ломали голову над жестоким убийством двух стариков в Ленарпе. В последние месяцы жизни, когда всем, в том числе и самому Рюдбергу, стало ясно, что скорая смерть неизбежна, Валландер все пытался представить себе, как придет в полицию и узнает, что Рюдберга больше нет. Как он будет справляться с делами без совета старого, опытного и рассудительного Рюдберга? Он понимал, что еще рано искать ответы на эти вопросы. Ему еще не приходилось расследовать трудные преступления, с тех пор как Рюдберг ушел по болезни на пенсию и вскоре умер. Но боль и тоска не покидали Валландера.

Он включил дворники и поехал домой. Город опустел, словно люди приготовились держать осаду против наступающей бури. Комиссар остановился на заправке и купил вечернюю газету. Затем припарковал машину на Мариягатан, улице, где он жил, и поднялся к себе в квартиру. Он собирался принять ванну и приготовить ужин. А прежде чем лечь спать, позвонить отцу, который жил в маленьком домике неподалеку от местечка Лёдеруп. С тех пор как год назад отец в состоянии сильного помутнения рассудка ушел из дома в одной пижаме, Курт Валландер взял за правило звонить ему каждый день. Он считал, что делает это скорее для самого себя, чем для отца. Ведь его постоянно мучила совесть из-за того, что он редко навещает старика. После того прошлогоднего случая пришлось найти для него помощницу по хозяйству. Это несколько подняло отцу настроение — а то порой оно делалось невыносимым. Но Валландер все равно угрызался, что уделяет ему слишком мало времени.

Он принял ванну, приготовил омлет, позвонил отцу и собрался лечь спать. Прежде чем опустить жалюзи на окне спальни, посмотрел на улицу. Порывистый ветер раскачивал одинокий уличный фонарь. Перед глазами кружились редкие снежинки. Термометр показывал минус три градуса. Может, буря ушла дальше на юг? Он опустил потрескивающие жалюзи и лег под одеяло. И вскоре уснул.

На следующий день он проснулся отдохнувшим и в четверть восьмого уже входил в свой кабинет. За исключением нескольких незначительных дорожно-транспортных происшествий, ночь прошла на удивление спокойно. Буря прекратилась, так и не успев начаться. Валландер отправился в столовую, кивнул двум усталым дорожным патрульным, склонившимся над чашками, и налил себе кофе в пластиковую кружку. Едва проснувшись, он решил посвятить этот день написанию нескольких рапортов, которые давно уже ждали своей очереди. Одно из дел касалось нанесения тяжких телесных повреждений, в котором были замешаны несколько поляков. Как всегда, один кивал на другого. И не было ни одного толкового свидетеля, который мог бы дать четкие показания. Но рапорт составить необходимо, хотя Валландер и понимал, что не сможет никого привлечь к ответственности за выбитую в порыве гнева челюсть пострадавшего.

В половине одиннадцатого он отодвинул от себя последний рапорт и отправился за новой порцией кофе. Когда он возвращался, в кабинете зазвонил телефон.

Сняв трубку, он услышал голос Мартинссона.

— Помнишь насчет плота? — спросил он.

Валландер напрягся, прежде чем понял, о чем речь.

— Человек, который звонил, оказался прав, — сказал Мартинссон. — Около Моссбюстранда к берегу прибило резиновый плот, и на нем два трупа. Его заметила женщина, гулявшая с собакой. Она позвонила нам в полной истерике.

— Когда она позвонила?

— Только что, — ответил Мартинссон. — Секунд тридцать назад.

Через две минуты Валландер уже мчался в западном направлении вдоль побережья к Моссбюстранду. Он ехал на своем «пежо». Впереди в полицейской машине с включенными сиренами ехали Петерс и Нурен. Дорога шла вдоль самого берега, и Валландер поежился, глядя на накатывающие холодные волны. В зеркале заднего обзора он видел карету «скорой помощи» и позади еще одну полицейскую машину, в которой ехал Мартинссон.

На пляже Моссбюстранда не было ни единого человека. Киоски закрыты щитами, пустые качели со скрипом раскачивались на ветру. Когда Валландер вышел из машины, холодный ветер ударил ему в лицо. На вершине поросшего травой холма, на склоне, обращенном к морю, стояла одинокая человеческая фигурка и размахивала рукой. Рядом с ней рвалась с поводка собака. Валландер прибавил шагу. Как обычно в таких случаях, на душе у него было неспокойно, Никогда он не научится хладнокровно смотреть на человеческие трупы, никогда не сможет привыкнуть к смерти. Мертвые, как и живые, каждый раз разные.

— Там! — прокричала женщина истерическим голосом.

Валландер посмотрел туда, куда она указывала рукой. У берега покачивался красный спасательный плот. Он застрял между камнями рядом с мостками.

— Подождите здесь, — сказал он женщине.

Потом, споткнувшись, побежал вниз по склону и пересек пляж. Взойдя на мостки, он заглянул внутрь плота. Там лежали два мертвых человека, бледные, обхватившие друг друга руками. Валландер постарался твердо зафиксировать увиденное в памяти. За многие годы работы в полиции он усвоил, что первое впечатление всегда самое важное. Как правило, труп — последнее звено в длинной, запутанной цепочке событий. Иногда эту цепочку удавалось разглядеть с самого начала.

Мартинссон, обутый в сапоги, зашел в воду и вытащил плот на берег. Затем сел на корточки и стал рассматривать трупы. Водители «скорой помощи» с унылым видом стояли в стороне рядом с носилками, ежась от холода. Валландер поднял голову и увидел, как Петерс успокаивает рыдающую женщину. Хорошо еще, что плот не оказался на берегу летом, когда здесь играют и купаются дети! То, что предстало его глазам, было отвратительно. Трупы уже начали разлагаться, и специфический запах ощущался даже при сильном ветре.

Валландер вынул из куртки пару резиновых перчаток и начал осторожно осматривать карманы жертв. Но ничего не обнаружил. Однако когда он осторожно отвернул борт пиджака одного из мужчин, то увидел на белоснежной рубашке запекшуюся кровь. Валландер поднял глаза на Мартинссона.

— Это не несчастный случай, — сказал он, — а убийство. Этот человек, во всяком случае, был застрелен прямо в сердце.

Он поднялся и сделал несколько шагов в сторону, чтобы Нурен мог сфотографировать плот.

— Что ты думаешь об этом? — спросил Валландер у Мартинссона.

Тот покачал головой:

— Не знаю.

Валландер обошел плот кругом, рассматривая мертвых. Светловолосые, обоим едва за тридцать. Судя по рукам и одежде, они вряд ли занимались физическим трудом. А чем тогда? Почему их карманы совершенно пусты? Он ходил вокруг плота кругами, время от времени перебрасываясь парой слов с Мартинссоном. Через полчаса он решил, что изучил все. Техники-криминалисты уже принялись за тщательный осмотр находки. Над плотом разбили маленькую пластиковую палатку. Петерс закончил съемку, все замерзли и собрались уезжать. Валландер задумался: а что сказал бы об этом Рюдберг? Заметил бы он что-нибудь, что ускользнуло от него? Комиссар сел в свою машину и завел мотор, чтобы согреться. Море было серым, в голову не приходило ни одной мысли. Кем же были эти двое?

Через несколько часов, когда Валландер промерз настолько, что уже дрожал, он наконец кивнул санитарам «скорой помощи», и те подбежали с носилками. Им пришлось разъединить руки мертвецов и разнять их тела. Когда трупный запах выветрился, Валландер осмотрел сам плот. И не обнаружил ничего, даже весел. Он перевел взгляд на море, будто ответ на его вопросы таился где-то у горизонта.

— Расспроси женщину, которая обнаружила плот, — велел он Мартинссону.

— Уже расспросил, — удивленно ответил Мартинссон.

— Хорошенько расспроси, — добавил Валландер. — На таком ветру толком не поговоришь. Отведи ее в полицию. А Нурен пусть проследит, чтобы плот доставили в том же виде, что сейчас. Скажи ему.

Затем он вернулся в свою машину.

«Как же не хватает Рюдберга, — снова подумал он. — Что заметил бы Рюдберг и чего не заметил я? И что бы предположил?»

Вернувшись на работу, Валландер зашел к Бьёрку, начальнику управления полиции. Он коротко доложил о случившемся у Моссбюстранда. Бьёрк выслушал его с озабоченным видом. Валландер замечал, что едва ли не каждое серьезное преступление в своем округе Бьёрк воспринимает как выпад против него лично. Но в то же время Валландер уважал своего начальника. Бьёрк не вмешивался в ход следствия и был щедр на похвалы, когда преступление удавалось раскрыть быстро. А что иной раз бывал не в духе, так к этому Валландер уже привык.

— Вот ты этим и займись, — сказал Бьёрк, когда Валландер умолк. — Мартинссон и Ханссон тебе помогут. Я думаю, мы сможем многих привлечь к этому делу.

— Ханссон ведет дело о насильнике, которого мы поймали вчера ночью, — сказал Валландер. — Может, лучше Сведберг?

Бьёрк кивнул. Все решилось так, как хотел Валландер. Так обычно и бывало.

Выйдя из кабинета Бьёрка, Валландер почувствовал, что проголодался. Склонный к полноте, он постоянно боролся с лишним весом и обычно старался не обедать. Но из-за трупов на спасательном плоту он сильно разнервничался, так что поехал в центр, по привычке припарковал машину на Стикгатан и прогулялся узкими извилистыми улочками до кондитерской Фридольфа. Там он съел пару бутербродов и выпил стакан молока. Все это время случившееся не выходило у него из головы. Вчера в 18.00 в полицию позвонил какой-то мужчина и, не представившись, сообщил о том, что должно произойти. Теперь известно, что он говорил правду. Красный спасательный плот с двумя мертвыми телами пристал к берегу. По крайней мере один человек был убит выстрелом из пистолета прямо в сердце. В карманах не обнаружено ничего, что говорило бы о том, кем были эти люди.

Вот и все.

Валландер вынул из кармана ручку и сделал несколько пометок на бумажной салфетке. Уже сейчас перед ним стояло много вопросов, на которые требовалось ответить. Мысленно он все время разговаривал с Рюдбергом. «Правильно ли я рассуждаю, не забыл ли чего?» Он пытался представить себе, что ответил бы Рюдберг и как бы отреагировал. Порой ему это удавалось, а порой перед глазами вставало только изможденное лицо друга на смертном одре.

В половине четвертого он вернулся в полицию. Вызвал Мартинссона и Сведберга к себе в кабинет и велел им передать его слова остальным.

— Дело запутанное, — начал он. — Мы можем только надеяться, что вскрытие тел и осмотр плота дадут нам хоть что-нибудь. Но есть ряд вопросов, на которые я хотел бы получить ответ уже сейчас.

Сведберг стоял, прислонившись к стене, с блокнотом в руках. Почти лысый, сорокалетний, коренной истадец — злые языки поговаривали, что его охватывает ностальгия сразу по пересечении городской черты, — он производил впечатление медлительного и апатичного человека. Но был аккуратен и дотошен, а Валландер это ценил. Мартинссон во многом являл собой противоположность Сведбергу. Ему едва стукнуло тридцать, он родился в Трольхеттане и активно делал карьеру в полиции. Кроме того, он вступил в Народную партию и, по слухам, имел хорошие шансы стать депутатом муниципального собрания на осенних выборах. В работе Мартинссон был импульсивен и слегка небрежен. Зато его посещали хорошие идеи, а честолюбие побуждало работать с полной отдачей, как только он чувствовал, что напал на след преступника.

— Мне нужно знать, откуда принесло плот, — сказал Валландер. — Как только мы узнаем, сколько часов назад были убиты эти люди, мы попробуем просчитать, сколько времени плот находился в море и откуда он мог приплыть.

Сведберг с удивлением посмотрел на комиссара:

— А разве это возможно?

Валландер кивнул:

— Мы можем позвонить в Шведский институт метеорологии и гидрологии. Там знают все о погоде и ветрах. Так мы получим приблизительное представление о том, откуда мог приплыть плот. Затем я хочу получить всю возможную информацию о самом плоте. Где изготовлен, какой тип судов может оснащаться подобными плотами. Всю информацию. — Валландер кивнул в сторону Мартинссона: — Этим займешься ты.

— А не следует ли нам начать с проверки, не числятся ли эти люди в розыске?

— С этого ты и начнешь, — сказал Валландер. — Свяжись с морскими спасателями, проверь округа, прилегающие к южному побережью. И посоветуйся с Бьёрком, не надо ли сразу связаться с Интерполом. Очевидно, нам следует с самого начала расширить поиски, если мы хотим установить их личности.

Мартинссон кивнул и записал что-то на бумажке. Сведберг в задумчивости грыз ручку.

— А я займусь осмотром одежды убитых, — продолжил Валландер. — Какие-то следы должны обнаружиться. Должно же что-то быть.

Раздался стук в дверь, и вошел Нурен. В руке он держал свернутую в рулон морскую карту.

— Я подумал, вдруг понадобится.

Валландер кивнул.

Они развернули карту на столе и склонились над ней, как пираты, планирующие морской набег.

— С какой скоростью дрейфует плот? — спросил Сведберг. — Ведь течения и ветра могут быть и попутными, и встречными.

Они молча смотрели на карту. Затем Валландер свернул ее в рулон и поставил в угол позади своего стула. Сказать им было пока нечего.

— Ладно, за работу, — кивнул Валландер. — Встретимся здесь в шесть и обсудим полученную информацию.

Сведберг и Нурен ушли, а Мартинссона комиссар задержал.

— Что рассказала женщина? — спросил он.

Мартинссон пожал плечами:

— Ее зовут фру Форсель. Она вдова, живет в собственном доме в Моссбю. Пенсионерка, раньше преподавала в гимназии в Энгельхольме. Живет там круглый год со своей собакой по кличке Тегнер. Странное имя для собаки. Каждый день она выгуливает себя и собаку вдоль берега. Вчера вечером, когда она проходила мимо холма, никакого плота не было. А сегодня был. Фру Форсель заметила его примерно в четверть одиннадцатого и сразу позвонила нам.

— Четверть одиннадцатого, — задумчиво произнес Валландер. — Не поздновато ли выгуливать собаку?

Мартинссон кивнул.

— Мне пришла та же мысль, — сказал он. — Оказалось, она уже выводила собаку в семь утра, но тогда они пошли в другую сторону.

Валландер сменил тему:

— А тот человек, который вчера звонил, какой у него был голос?

— Как я и сказал, уверенный.

— А на каком диалекте он говорил? Сколько ему лет?

— Он говорил по-сконски. Как Сведберг. Голос грубый. Подозреваю, этот человек много курит. Лет ему сорок-пятьдесят. Он говорил просто и четко. Мог быть кем угодно — от банковского служащего до фермера.

У Валландера был еще один вопрос:

— А почему он звонил?

— Я думал об этом, — ответил Мартинссон. — Он мог знать, что плот скоро пристанет к берегу, потому что сам замешан в этом деле. Может, тот самый пистолет находится именно у него. Может, он что-то видел или слышал. Вариантов много.

— А какой самый логичный? — спросил Валландер.

— Последний, — быстро ответил Мартинссон. — Он что-то видел или слышал. Похоже, не тот случай, когда преступник сам наводит полицию на свой след.

Валландер рассуждал точно так же.

— Двинемся дальше, — сказал он. — Итак, он что-то видел или слышал. Два мертвых человека на спасательном плоту. Если он сам не замешан в этом деле, он вряд ли видел убийство или убийцу. Значит, он видел плот.

— Дрейфующий, — уточнил Мартинссон. — А где его можно увидеть? Находясь в море на борту какого-нибудь судна.

Валландер кивнул:

— Вот-вот. Именно. Но если не он совершил преступление, зачем тогда ему скрывать свое имя?

— Люди не любят вмешиваться в такие истории, — предположил Мартинссон. — Сам знаешь.

— Возможно, ты прав. Но может быть еще один вариант. Этот человек не хотел иметь дела с полицией по какой-то другой причине.

— А не слишком ли это надуманно? — с сомнением произнес Мартинссон.

— Я просто размышляю вслух, — сказал комиссар. — Мы должны каким-то образом выйти на этого человека.

— Может, обратиться к нему с просьбой снова позвонить в полицию?

— Да, — сказал Валландер. — Но не сегодня. Сначала я хочу побольше узнать о тех мертвецах.

Валландер поехал в больницу. Он бывал там уже много раз, но все еще с трудом ориентировался в недавно построенном комплексе. Он зашел в кафетерий на первом этаже и купил банан. Затем направился в патолого-анатомическое отделение. Врач-патологоанатом по фамилии Мёрт вскрытия еще не начал, но уже мог дать ответы на некоторые вопросы Валландера.

— И тот и другой были убиты выстрелом из пистолета, — сказал врач. — Прямо в сердце с близкого расстояния. Полагаю, это убийство.

— Результаты вскрытия нужны мне как можно скорее, — объяснил Валландер. — Вы можете сказать сейчас, как давно они умерли?

Мёрт покачал головой.

— Нет, — сказал он. — И это в некотором смысле и есть ответ.

— Что вы имеете в виду?

— То, что смерть произошла, по всей вероятности, довольно давно. И тем труднее будет установить точное время смерти.

— Два дня? Три? Неделя?

— Не могу сказать, — стоял на своем Мёрт. — А гадать я не хочу.

Мёрт скрылся за дверью прозекторской. Валландер снял куртку, надел резиновые перчатки и начал осматривать одежду мертвецов, сложенную на стеклянном столе.

Один костюм оказался сшит в Англии, другой в Бельгии. Обувь была итальянская и, насколько Валландер мог судить, дорогая. Рубашки, галстуки и белье не уступали костюмам. Все — хорошего качества и наверняка куплено в дорогом магазине. Осмотрев одежду дважды, комиссар понял, что не обнаружил ничего, что могло бы хоть как-то продвинуть вперед его расследование. Единственное, что он узнал, это то, что оба мужчины не испытывали денежных затруднений. Но где же их бумажники? Обручальные кольца? Часы? Еще более озадачивал факт, что в момент смерти эти люди были без пиджаков. На пиджаках нет ни дыр от пуль, ни следов пороха.

Валландер пытался представить себе, что могло произойти.

Кто-то застрелил двоих человек прямо в сердце. Убив их, преступник надел на них пиджаки и положил на спасательный плот. Зачем?

Комиссар снова осмотрел одежду. «Чего-то я все же не углядел, — подумал он. — Рюдберг, помоги мне».

Но Рюдберг молчал. Валландер вернулся в полицию. Он знал, что вскрытие займет много часов. Предварительное заключение придет не раньше завтрашнего дня. На столе в кабинете лежала записка от Бьёрка: он считал, что следует подождать день-другой, прежде чем связываться с Интерполом. Валландер разозлился. Зачастую Бьёрк излишне осторожничает.

Летучка, назначенная на шесть, прошла быстро. Мартинссон сообщил, что люди из спасательного плота в розыске не значатся. Сведберг провел долгий разговор с одним из метеорологов в Норрчёпинге, и тот пообещал оказать помощь, как только получит официальный запрос от полиции Истада.

Валландер сообщил, что, как он и предполагал, это двойное убийство. И попросил Мартинссона и Сведберга подумать, зачем было убийце надевать пиджаки на мертвые тела.

— Мы поработаем еще пару часов, — в заключение сказал комиссар. — Если у вас есть другие задания, отложите их или передайте другим сотрудникам. Это дело обещает быть трудным. Я позабочусь о том, чтобы следственную группу расширили уже завтра.

Оставшись в кабинете один, Курт Валландер развернул на столе морскую карту. Провел пальцем по береговой линии до Моссбюстранда. Плот мог плыть долго, размышлял он. Или не очень. Его могло сносить вперед и назад. Вправо и влево.

Зазвонил телефон. На секунду Валландер задумался, стоит ли брать трубку. Времени уже много, и он собирался идти домой, чтобы спокойно поразмышлять над произошедшим в тишине. Затем все же снял трубку.

Звонил Мёрт.

— Ты уже закончил? — удивился комиссар.

— Нет еще, — ответил патологоанатом. — Но я обнаружил кое-что, что показалось мне важным. И хотел сообщить об этом сразу.

Валландер затаил дыхание.

— Эти двое не шведы, — сказал Мёрт. — По крайней мере, они родились не в Швеции.

— Как ты это установил?

— Я осмотрел их зубы: пломбы ставил не шведский врач. Скорее русский.

— Русский?

— Да, дантист из России. Или во всяком случае, из стран Восточной Европы. Они применяют совершенно отличную от нашей методику.

— Ты в этом уверен?

— Иначе я бы не позвонил. — Валландер почувствовал раздражение в голосе Мёрта.

— Я тебе верю, — поспешно ответил комиссар.

— И еще кое-что, — продолжал Мёрт, — возможно, не менее важное. Эти двое должны были радоваться, что их пристрелили. Прости за цинизм. Прежде чем убить, их основательно пытали. Жгли руки, сдирали кожу, защемляли пальцы — словом, все ужасы, какие можно вообразить.

Валландер молчал.

— Ты меня слушаешь? — спросил Мёрт.

— Да, — ответил Валландер. — Я слушаю тебя. Я просто обдумываю то, что ты сказал.

— Я уверен в том, что говорю.

— Не сомневаюсь. Просто это не слишком приятные новости.

— Поэтому я и решил позвонить сразу.

— Ты правильно поступил, — сказал Валландер.

— Ты получишь мой полный отчет утром, — сказал Мёрт. — Правда, без некоторых лабораторных анализов — они потребуют большего времени.

На этом разговор закончился. Валландер вышел в столовую и налил из кофеварки остатки кофе. Вокруг никого не было. Он сел за один из столиков.

Русские? Люди из Восточной Европы, подвергавшиеся пыткам?

Он подумал, что даже Рюдберг признал бы, что расследование будет долгим и трудным.

В половине восьмого он поставил в мойку пустую кружку из-под кофе.

Затем сел в машину и поехал домой. Ветер стих, резко похолодало.