Глава 25

Сразу после восхода солнца Фрай вынырнул из сна с видениями темной воды и обезглавленных трупов и услышал, что кто-то ходит по его гостиной. Старые половицы поскрипывали; он ощущал вес и движение, осторожную поступь незваного гостя.

Фрай выбрался из влажных простыней, накинул халат и вытащил из-под кровати пистолет Беннета. Выйдя в коридор, он услышал, что в кухне кто-то шуршит. Сердце его забилось, как воробей в силках. Он прижал пистолет к груди, прокрался в гостиную и наставил его на женщину, когда та повернулась. Из рук у нее выпал портфель.

— Господи, Чак!

— Линда?

— Не убивай меня. Я приехала за разводом.

Фрай опустил пистолет, руки его тряслись.

— Нельзя пугать людей такими неожиданными визитами.

— Да уж вижу. Что с тобой творится?

Он положил пистолет в ящик для столового серебра и резко задвинул ящик на место.

— Да так, стрессы современной жизни.

— Стрессы никогда не были твоей особенностью. Но зачем тебе оружие?

— У меня побывали грабители.

Фраю было холодно, он казался себе идиотом. Поставил чайник на плиту, Линда перешла в гостиную.

Она села на его попорченный диван. Он наблюдал за тем, как она размешивает растворимый кофе. Те же каштановые волосы, тот же быстрый взгляд карих глаз, тот же печальный рот. Рядом с ней стоял портфель. Она закурила.

Фрай сел напротив.

— Ты неплохо выглядишь.

— Спасибо, Чак.

— Нравится в Нью-Йорке?

— Это место не для каждого. — Линда положила портфель на колени, откинула крышку и достала пачку официальных бумаг. — Это предварительный вариант. Я не прошу никакой материальной компенсации.

— Требовать половину ничего — это немного.

— Нет, — спокойно проговорила она. — А ты что-нибудь от меня хочешь?

— Все твое здесь. Бери все, что нужно.

— Я устроена. Оставь себе.

— Кен еще там?

— Он уехал две недели назад. Получил работу в «Киддер Пибоди». Что случилось с диваном?

— Пустяки, результат погрома. Как дела с «Детокс Мэншн»?

— Больше никогда не влипну в это дерьмо. Антон внес за меня залог.

— Я знал, что он это сделает. Три недели назад его поймали с полкило и двумя сотнями наличных.

— Знаю. Вчера я его видела, всего одну минуту. Он опять взялся за это. А я довольно быстро завязала.

— Выпить хочешь?

Линда застегнула портфель.

— Я могла бы послать к тебе с этим своих адвокатов, Чак. Но я подумала, может нам будет приятно встретиться и поговорить хотя бы несколько минут. Ты просто должен понять, какое это было безумие. Антон и я… я попала в тиски.

— Я предпочел бы, чтобы ты заплатила ему наличными.

— У нас не было наличных.

Сигарета догорала в пепельнице. Фрай подписал бумаги.

Линда смахнула крупную слезу, но на подходе была другая.

— Малыш, все у нас получилось как-то нехорошо.

— Знаю.

— Все произошло так стремительно, теперь я за миллион миль от тебя, я не знаю никого, кроме Кена. Я скучаю по тебе, Чак.

Он сделал движение, чтобы обнять ее, но она встала. Портфель соскользнул у нее с колен и со стуком упал на пол.

— Нет. Я это вырвала с корнем. Надо было отрезать начисто, Чаки. В Нью-Йорке я просто Линда Стоу, у меня есть работа и квартира, и во мне нет ничего безумного. А здесь я словно растерянная девчонка. — Она опять утерла глаза, тщетно. И посмотрела на него сверху вниз. — Я знаю, ты любил меня, когда я была растерянной девчонкой, но я не могла навеки оставаться такой. У меня тоже была своя жизнь, ты это знаешь. Тебя всегда тянуло все разбить вдребезги, чтобы посмотреть, как разлетаются осколки. А меня потянуло на кокаин. Ты не предполагал, что такое может случиться. К разным людям это приходит по-разному. И если ты мог нюхать или не нюхать, еще не означало, что я могла точно так же. О, черт, Чак, мы уже говорили об этом не раз. Надо было действительно поручить это дело адвокатам.

У Фрая было такое чувство, будто он себя убивает. В наступившей тишине он понял, что все сказанное еюъ — правда, но это не принесло ни ей, ни ему успокоения, в котором они так нуждались.

— Ты рассказал кому-нибудь из полиции, кто была та Загадочная Служанка? — спросила она.

— Никому.

— Даже своим?

— Даже своим.

— А Суирк, уж он-то со своей дурацкой дотошностью разобрался что к чему?

— Никто ему не сказал. У нас верные друзья.

Она опять села на диван. Самообладание ее было столь же ненадежным, как ее макияж.

— Ладно. Если бы отец узнал, что это мой зад занял пол газетной страницы, он бы от меня отрекся. Ей-богу, он так и сделал бы.

— Твоей тайне ничто не угрожает.

— Знаешь, Чак, мне хотелось, чтобы ты выявил во мне самое плохое. Но потом, когда это произошло, я перетрухнула. Мы перешли грань испорченности во многом, что вытворяли.

— Но у нас были славные моменты.

Она улыбнулась сквозь слезы и размазанную тушь. Даже сейчас в ней чувствовалась легкая озлобленность. Линда всегда любила вести игру, подумал он. И вот доигралась с поставщиком. В конце концов, мы все быстро проскочили забавное и перешли к экзотике. Мы все не более чем жертвы века. Насквозь испорченное, богатое, безрассудное, растраченное поколение.

Странно, подумал он, теперь для меня это часть иной эпохи.

— Ты по-прежнему…

— Больше нет.

— Это хорошо. Ты всегда был сильнее меня. — Линда взяла окурок и качнула головой. — Я ненавижу себя. Вместо одной дурной привычки другая. Ну, я пойду. Видит Бог, я правда хотела тебя увидеть. Теперь не скоро встретимся. Когда с разводом будет покончено, мы с Кеном собираемся…

— Ничего не хочу об этом слышать.

За одно страшное мгновение ему пригрезилось, как Линда на своем стареньком кабриолете проезжает по дороге, ее волосы развеваются, фары включены, как она поднимается к пещерному дому — такая красивая — и улыбается Денизе. Потом он увидел, как он идет по серой холодной улице в Нью-Йорке и плачет, как плакала сейчас. Фрай подумал, что должен существовать способ лучше относиться к тем, кого мы любим.

— Я рад, что у тебя все устроилось. По-своему, причудливо, я буду всегда любить тебя, Линда.

— Я тоже. У тебя есть девушка?

Фрай подумал о Кристобель.

— Не совсем.

— Я буквально была в шоке, когда узнала о Ли. Есть новости?

Фрай рассказал ей все, что было возможно, а этого оказалось немного. Нет смысла, решил он, впутывать сюда еще одного человека. Он подчеркнул, что доверяет ФБР и Мину, но она, должно быть, почувствовала его неискренность.

И опять она смахнула слезу.

— А что с теми ребятами, которых она вывозила из лагерей?

— Думаю, им придется подождать.

— Поэтому-то ее и похитили, чтобы прекратить это?

— Не думаю.

Острый гнев, словно клинок, вспыхнул в покрасневших глазах Линды.

— Подумали бы они о тех ребятах. Она вывозила их сюда больше, чем все остальные. Однажды она взяла меня в аэропорт, так у меня сжалось сердце, когда эти мышата соскочили с трапа и прямиком побежали к ней, к ней одной. Только она им была нужна, когда они прибывали сюда. Тем мерзавцам, которые ее похитили, стоило посмотреть на лица этих детей. Тогда они дважды подумали бы, прежде чем затеять все это. Как поживают ребята из последней партии — Тринь, Ха и та маленькая девочка с речевыми проблемами?

— Думаю, с ними все в порядке.

Линда вытерла слезы салфеткой, затем скомкав бросила ее в портфель.

— Ли выдержит. Она — как гвоздик, завернутый в шелк и духи. Бенни, наверно, принимает все это как стойкий морской волк, да?

— Таков уж Бенни.

— Таковы все Фраи. Вы настоящие морские волки во всем, что касается того, как жить. Передай всем, что я вас люблю. — Она встала в дверном проеме. Яркое утреннее солнце и желтые холмы каньона Лагуны виднелись за ее плечами. — Прощай, Чак. Желаю… желаю тебе хоть как-то устроиться в этом мире.

— И тебе того же. Прощай, Линда.

Перед самым полуднем зазвонил телефон. Джулия из «Азиатского ветра». Она искала Беннета. Звонила ему всюду, где могла и даже не могла его застать.

— Он просил позвонить, если генерал Дьен предпримет что-нибудь экстраординарное. Он назначил кому-то встречу у меня в кабаре. Дьен часто проводит здесь деловые встречи. Он заказал отдельный кабинет на четверых, через час.

Фрай задумался ненадолго.

— Не знаю, где Бенни.

— Я не спрашивала, зачем ему понадобилось, чтобы я следила за генералом. Я просто обещала ему, что дам знать. Я доверяю твоему брату. А генералу нет.

— Как поживает твое окно с односторонней проницаемостью?

— Откуда ты о нем знаешь?

— Увидел, когда был в гримуборной.

— Отлично поживает. ФБР установило его восемь лет назад. Они считали, что коммунистические агенты используют мой клуб как место для встреч. В потолочный светильник вмонтировано подслушивающее устройство. Им несколько раз воспользовались, но потом перестали.

— Генерал Дьен знает об этом?

— Конечно нет. Я никому не рассказывала, что за ними шпионят в моем кабаре. Надо было бы все это убрать, только это большие расходы.

Фрай опять задумался.

— Что если я приду вместо Бенни?

— Было бы неплохо.

— Буду через полчаса.

Фрай сидел на стуле в гримуборной Ли. Джулия потянулась в шкаф и нажала кнопку. Стенная панель отодвинулась, открыв окно.

Джулия возилась с магнитофоном.

— Почему ты хочешь это записывать, Чак?

— Пока не знаю. Я почувствовал, что рыба клюнула, и я счастлив.

— Если генерал об этом узнает, он мне жестоко отомстит.

— Генерал — последний, кто узнает от меня об этом.

Через десять минут встреча началась. Первым в кабинет вошел один из официантов, он принес меню. Потом вошел генерал, за ним — поджарый, как волк, азиат в сером костюме.

— Его имя Тонг, — прошептала Джулия. — Но все зовут его Билли. Перед падением Сайгона он занимался продажей женщин. Он и меня пытался продать.

Затем появился круглолицый вьетнамец, низенький, с безмятежным лицом ребенка, которое часто встречаешь у религиозных лидеров в изгнании.

— Мистер Дан, — объяснила Джулия. — Он занимается наркобизнесом. Живет в Сан-Франциско. Они оба гангстеры.

Три молодых человека в костюмах и темных очках вошли следом. Каждый встал у стены и скрестил руки. Один был с дипломатом в руке. Банда «Гай Трак», о которой рассказывал Стэнли Смит, подумал Фрай, — живьем. Вьетнамская мафия из Сан-Франциско.

Джулия извинилась, поправила макияж и тихо вышла из комнаты. Микрофон улавливал шарканье ног, шуршанье одежды и шум стульев, передвигаемых по полу.

Последним пришел Берк Парсонс, в ковбойской шляпе, с улыбкой на лице и газетой в руке.

— Ну разве это не самое уютное место в Маленьком Сайгоне? Дьен, вы знаете здесь все, а я вам показал это. — Он посмотрел прямо на Фрая, снял шляпу и пригладил волосы.

Джулия принесла бутылку шампанского, вытащила пробку. Сводник Билли положил лапу ей на бедро, когда она оказалась рядом с ним. Дьен чем-то в нее ткнул. Она поставила бутылку в ведерко, тихо поклонилась и вышла.

Четверо главарей сидели, трое охранников стояли в вольной позе. После короткой общей беседы внимание переключилось на Берка.

Он поднял бокал с шампанским и внимательно посмотрел сначала на Билли, потом на Дана.

— За успех, — сказал он. = Спасибо, что пришли. Знаю, какие вы занятые люди, поэтому буду краток. Вы оба — господа с приличным положением. Мы все занимаем приличное положение. Знаете, чем мы располагаем здесь, в Апельсиновом округе? Мы располагаем хорошей погодой, работящими людьми. Еще больше работящих людей до смерти хотят приехать сюда и жить здесь. Лос-Анджелес отсюда в часе езды, пляжей у нас навалом, и куча денег, чтобы шестеренки всегда были как следует смазаны.

Фрай проверил, как работает магнитофон. Красная лампочка горела, пленка медленно крутилась за прозрачным окном.

— Далее, господа, — продолжал Берк, — если вы имеете полно народа, мечтающего жить в этом месте, понятно, что цены на недвижимость взлетят. Я хотел сказать, взлетят до небес. Эта местность — сейчас самый лакомый кусок земли на свете. Даже малый клочок стоит бешеных денег. А чем ближе к берегу — тем выше цены.

— И сколько за акр? — спросил Дан, наливая чай короткой пухлой ручкой.

Парсонс рассмеялся.

— Она не продается акрами, Дан. Она продается футами. По разному. Вчера я проезжал мимо какого-то заросшего сорняком участка в Лагуна-Бич, у подножия холмов. Прямо на дороге. Шестьдесят на шестьдесят. Такой уклон, что там можно построить разве что щит для объявлений. И за него просят сто тысяч. Получается долларов двадцать восемь за квадратный фут. И это только за землю, мистер Дан, — там нет ничего, кроме объявления о продаже.

Дан кивал, а Билли курил. Дьен наблюдал за обоими, прикрываясь бокалом с шампанским.

— Вам надо запомнить три вещи, господа мои. Первое — это то, что недвижимость является самым ценным товаром, которым мы располагаем. Второе — это то, что он повышается в цене, пока мы здесь сидим и пьем. Третье — это то, что вы не приобретете землю, о которой я веду речь, в каком-нибудь супермаркете. — Берк подлил себе пива и наклонился к собеседникам. — Для этого нужно кое-что еще, кроме денег. Деньги есть у всякого — у главарей колумбийского кокаинового картеля, у японских банкиров, у иранского шаха. Думаете, какой-нибудь калифорниец продаст им часть родного берега? Я не веду речь об участке под дом или магазин, я говорю о больших объемах. О том, чтобы сосредоточить большие площади в одних руках. Черт возьми, вы понимаете, о чем я говорю. Я веду речь о лучшем вложении капитала, какое только создал Господь. Я веду речь о «Лагуна-Парадизо».

Я почему-то это подозревал, подумал Фрай.

— Сегодня об этом было в газете, — вставил Билли. — Трамвай на солнечных батареях, чтобы возить людей на берег.

Берк улыбнулся и развернул принесенную им газету. На первой странице отдела бизнеса была заметка о «Парадизо», схема строительства, фотографии Эдисона и Беннета.

Дан улыбнулся, как херувим.

— А насколько это ценно, мистер Парсонс?

Парсонс откинулся на спинку стула.

— Позвольте мне быть с вами откровенным, Дан. Вы торгуете героином. Конечно, «Парадизо» лучше, чем маковые плантации в горных районах Бирмы, которые находятся под защитой правительства, лучше чем завод по производству наркотиков и сеть распространителей, возглавляемая бывшими качками из ЦРУ. А вы, Билли? Вы торгуете женщинами и оказываете, хе-хе, родственные услуги. И все это по высшему разряду. Но через некоторое время «Парадизо» принесет вам на один квадратный фут больше, чем самая классная шлюха, однако, в отличие от проститутки, земля не стареет. Она только становится все более ценной. Вам даже не надо покупать ей дорогой прикид, и она не прикарманит деньги за вашей спиной. Предприятие по розничной продаже участков на побережье в Южной Калифорнии — это самый верный, самый надежный бизнес. Мы имеем льготное снижение налоговой ставки, умеренные комиссионные для прибрежных районов и команду инспекторов, которые весьма лояльно относятся к застройщикам. А людей с деньгами у нас здесь навалом. Они переедут в «Парадизо» сразу, как только просохнет краска. — Берк опять помахал газетой. — Мы думаем, что стартовая цена кондоминиума будет восемьсот кусков. Дома пойдут за миллион с лишним. И это только начало. Морская гавань, магазины, отели. Здесь нет никакого риска, а прибыль несомненна. Если, я повторяю: если дело возьмут в свои руки правильные люди.

— А какова прибыль? — спросил Дан.

— Пятьдесят процентов за пять лет.

Дан поднял свою пухлую ручку.

— Это я могу получить и в банке.

— Если отнесете туда миллион в двадцатидолларовых купюрах, от которых воняет зельем? Попробуйте, мистер Дан. Я же говорю о пятидесяти процентах наличными, притом безо всякого риска. Скажем, вы с Билли вкладываете десять миллионов, а получаете пятнадцать. Это верняк.

Джулия и строй официантов внесли в кабинет ланч. Джулия зажгла посреди стола жаровню и поставила на него сковородку с рыбой и овощами. Официанты тем временем расставляли салаты и гарнир. Дьен подал знак, чтобы все вышли. Джулия опять поклонилась и ушла.

— Не только это, но вы получите преимущество легальности — назовите это престижем. Генерал Дьен, можно, я открыто расскажу о наших планах?

Дьен кивнул.

— Генерал обладает хорошим чутьем. Он угадывает будущие возможности. Он помогал своей стране всем, что было в его силах. Он собрал много денег, а теперь он нашел умный способ, как с ними поступить. За последние пять лет через его руки прошло несколько миллионов долларов, которые ему передавали беженцы, чтобы финансировать патриотов, пытающихся возвратить свою родину. Генерал пустил эти деньги на правое дело, но у него осталась кое какая мелочишка. И он осознал нечто, о чем я вам советую хорошенько подумать. Сейчас вы можете рассчитывать на нашем побережье самое большее на дом с клочком земли, притом соседи будут отворачиваться в сторону, когда вы пойдете выносить мусор. Через год, через два, отношение к вьетнамцам изменится в лучшую сторону. Во всем. Все переменится, когда сюда вернутся военнопленные, когда народ к вам привыкнет. Поэтому, как инвесторы «Элит Менеджмент» — а это я — вы можете поместить свои деньги и стать своими в «Рипаблик инвестмент» — а это моя сестра. Вот так вы станете совладельцами «Парадизо». — Берк сделал паузу, направив палочки для еды на Билли и мистера Дана. — Да черт возьми, в один прекрасный день вы сможете запустить собственный проект, и тогда вы приедете к нам за деньгами. Вы только представьте себе.

Представьте себе, подумал Фрай. Темные делишки Берка. Неужели Беннету и папе неинтересно, где их инвесторы добывают средства?

— Видите ли, — продолжал Берк, опять наклонившись вперед, — генерал понимает, что если он заимеет в этой стране престиж такого рода, он будет жить припеваючи, насколько припеваючи может жить человек, действительно помогающий своему народу. Я говорю о возможностях, о которых он раньше даже не мечтал. Я веду речь о друзьях в бизнесе и правительстве. Я говорю о легальной власти по типу американской. Получить это непросто, но когда вы это получите, вы очень даже сумеете сделать из этого все, что захотите.

Билли и Дан переглянулись. Берк откинулся на спинку стула.

— Господа, мы долго и упорно работали поодиночке, пора с этим кончать. Сообща мы сможем совершить замечательные дела. Для самих себя. Но если вы хотите успеха, о котором я говорю, вам необходимо работать внутри системы. А система, господа, это я.

Они ели. Берк за пять минут вылизал тарелку и положил еще одну порцию.

— Как хотите, господа, но таково мое предложение. Пятьдесят процентов за пять лет, и мы будем брать наличными. Мои адвокаты в два счета подготовят бумаги. Вы оба будете легально инкорпорированы в качестве партнеров «Элит Менеджмент» и будете заседать со мной в совете директоров. Со мной во главе. Мне не хватает десяти миллионов. Для ровного счета. Если вы не хотите участвовать, я обращусь в другое место. Недостатка в желающих вложить деньги в «Парадизо» нет, доложу я вам.

— Тогда зачем вы обратились к нам? — спросил Билли.

— Ваше имущество имеет необходимую ликвидность и стоимость, — ответил Берк. — Другими словами, у вас есть наличные, притом в больших количествах. И, надеюсь, вы станете покладистыми партнерами. Мне не нужна свора банкиров, которые станут меня учить, как управлять «Парадизо». Вам не придется об этом беспокоиться. Я не позволю вам об этом беспокоиться. Этот проект мне как дитя, и я сам о нем позабочусь.

— Хочу вас поправить, — возразил Дан, — это дитя Беннета Фрая. Разве нет?

Берк допил шампанское.

— Не волнуйтесь насчет Беннета Фрая.

Дьен отодвинулся на стуле.

— Мистер Парсонс забыл похвастаться тем, что ваши десять миллионов обеспечат «Рипаблик инвестмент» контрольный пакет в «Парадизо». Господин Парсонс устроит приобретение вами акций очень тихо и очень быстро. Это поставит Фраев в… жалкое положение.

— Сделка будет заключена за спиной Беннета Фрая? — спросил Дан.

— У Беннета Фрая в настоящий момент есть много других поводов для беспокойства, — сказал Парсонс.

Дан улыбнулся.

— А ваша сестра добилась большого прогресса в Ханое, заставив их указать местоположение пропавших без вести американцев. Теперь они согласны на переговоры. Вы правы, мистер Парсонс, между нашими странами наступает новая эра. Возможно, мы сможем работать все вместе ради взаимопонимания и обоюдной выгоды.

— Благодарю вас, мистер Дан.

Дан встал и пожал руку Берка. Билли сделал то же самое. Их стражники направились к выходу.

— У вас есть день на раздумья, — сказал Берк. — Со мной вы можете связаться через генерала Дьена.

Фрай наблюдал их уход.

Дьен и Парсонс переглянулись.

— Они будут с нами, — промолвил генерал.

— Они не дураки. Вы принесли?

Дьен кивнул. Его человек подошел к столу, поставил на него дипломат, открыл. Фрай увидел аккуратные пачки банкнот, исключительно сотенных. Кроме этого в дипломате лежало три небольших мешочка и полдюжины прямоугольных слитков золота.

— Драгоценности были подвергнуты оценке, золотые слитки сертифицированы. Документы внутри мешочков. Всего здесь денег и ценностей на миллион четыреста тысяч. Вместе с тем, что я передал вам на прошлой неделе это составляет три миллиона. Бумаги в порядке?

— Мои адвокаты говорят, что они в работе. Ваш народ будет вами гордиться, генерал. Они думали, что выкупают свой вонючий Вьетнам, но на самом деле они получат «Лагуна Парадизо».

— Не они, а я получу «Парадизо», мистер Парсонс, — уточнил генерал.

— Мы оба его получим. Там достаточно места и для меня, и для вас.

— Мистер Тьеу проводит вас к машине, мистер Парсонс. В Маленьком Сайгоне в последние дни участились случаи мелкого воровства.

Они рассмеялись. И пожали друг другу руку. Парсонс закрыл дипломат и вслед за Дьеном вышел из кабинета.

Фрай сел на кровать Джулии. Она вошла через минуту, остановила пленку и отдала ее Фраю.

— Надеюсь, вы получили то, что хотели.

— Не совсем. Они ни о чем не говорили, когда шли к выходу?

— Я услышала одну фразу, которую мистер Дан сказал Билли. Dip may hiem co. May nghi sao? В примерном переводе это значит — «Действительно хороший шанс, как ты думаешь?»

Они сидели в спальне. Беннет плотно закрыл дверь и залез на кровать. Было темно и пахло затхлым. Жидкий солнечный свет пробивался сквозь занавески. Лицо Беннета оставалось в тени, когда Фрай рассказывал ему о «Ролли Дине Маке» и встрече Берка и Дьена с инвесторами.

— Я записал их разговор на пленку. Не беспокойся, на этот раз она не пропадет.

Лицо Беннета было каменным, мрачным.

— Я всегда старался держать Берка на расстоянии, потому что никогда ему по-настоящему не доверял. Видимо, расстояние оказалось недостаточным.

— Что будем делать?

— Разорвем с «Рипаблик инвестмент», вот что будем делать. Я сообщу Флаэрти и другим адвокатам закрыть подписку на акции «Парадизо» на следующей неделе. Потом разберусь с Берком. Ни в коем случае «Парадизо» не будет финансироваться кровью и потом беженцев.

— А что с Дьеном?

— Берк швырнет его деньги обратно, раз мне это не нравится.

— А с Билли и Даном?

— Если Берк возьмет их деньги и не сумеет потратить, они все получат то, что заслуживают. Посмотрим, понравится ли Берку, когда им займется вьетнамская мафия.

— Во беседы Дьена и Берка мне в голову пришла одна мысль. Помнишь того человека, который просил Лока украсть у меня пленку с де Кором и Нгуеном? По описанию это вылитый Парсонс, а усы он мог наклеить. И пленку передали генералу. Думаю, Лоуренс — это и был Парсонс. Готов поклясться, что он передал эту пленку де Кору.

Беннет внимательно смотрел на Фрая.

— Станет ли де Кор преследовать тебя за незаконный ввоз оружия? Парсонсу это было бы на руку — ты бы оказался не у дел как раз в тот момент, когда он пытается за твоей спиной продать «Парадизо». И Лючии это тоже было бы на руку — Ханой остался бы доволен.

— Если сегодня вечером мы захватим Тхака и он распорядится отпустить Ли, то де Кор не должен меня преследовать. Я выйду из игры. Я устал, Чак.

— И что тогда?

— Я верну свою жену, а Тхака ликвидируют. Это все, что я сейчас хочу от жизни. Миклсена и Тойбина сегодня утром отозвали в Лос-Анджелес.

— Почему?

— Без объяснений.

— Не могу понять.

— Особенно учитывая, что им было известно о том, что меня проинструктировали взять это. — Беннет слез с кровати, пошарил под ней и вытащил чемодан. Отщелкнул застежки и открыл крышку. Деньги были аккуратно сложены пачками, связанными резинками. — Всего два миллиона. Вторая половина в другом чемодане.

Странная улыбка пробежала по лицу Беннета. Он посмотрел на часы.

— Прекрасно укладываемся. Тхак сейчас там, где ему должно быть. Мы возьмем его через семь часов. В девять или в десять нам возвратят Ли. Мне даже не придется прикасаться к этим деньгам.