Глава 40. Виги-Вихорек. Суд Ольбарда Синеуса

Однако, когда жители Изборца, как военные, так и мирные (всем же интересно), собрались на судилище, оказалось, что на стороне потерпевших от мечей Вихорька не так уж много: дюжины полторы дружинников и раз в пять больше их домочадцев.

Что удивило Вихорька: десятника Карша, с которого, собственно, все и началось, среди обиженных не было. Он стоял особняком вместе с несколькими воями, расположившимися отдельно и от обиженных, и от основной дружины Ольбарда, ядро которой состояло из тех, кто ушел с Синеусом из Ладоги.

И совсем наособицу, но впереди прочих расположилась пятерка воинов, среди которых явно главенствовал гридень, которого Ануд звал на перекресток. Облачение у этой пятерки было не очень. Немногим лучше того, что было у самого Ануда, прежде чем он присоединился к хирду Ульфа Свити.

– Излагай! – потребовал Ольбард у Вихорька.

Тот рассказал. Все честно рассказал.

Синеус жестом велел ему отойти туда, где негромко беседовали Ануд с Вильдом, потом подозвал Карша.

– Так было?

Десятник замялся.

– Не вздумай врать! – негромко, но грозно произнес Ольбард.

Карш метнул взгляд наверх, туда, где на маленьком балкончике над входом в терем стояли Кари Улебовна с дочерью, потом выдавил:

– Так… Да не так. Не хотели мы его бить. Так, поучить немного.

– Ты знал, что он – мой гость? – спросил Ольбард.

– Знал, – буркнул Карш.

– Он сказал, кто его отец?

– А что – отец! – воскликнул Карш. – Это ж он Зарю украл, дочку Труворову!

– Ты совсем дурной, Карш! – закричал Вильд. – Такие слова о моей сестре говорить! Это у тебя жену увести силком, так она и не пикнет, а…

– Вильд, молчать! – рявкнул Ольбард. – Карш! Ты знал, что Виги Ульфсон – мой гость?

– Знал… – пробормотал варяг.

– Я тебе верил, десяток дал, – Ольбард покачал головой. – А ты что же? Меня опозорил, людей погубил…

– Это же не я, батько! – взмолился Карш. – Разве ж я убил? Это он же ж! – Карш показал на Вихорька.

– Виги Ульфсон вас пожалел, – сказал Ольбард, обращаясь хоть и к Каршу, но слышали его все. – Мог бы сразу вас всех в Ирий отправить еще при первой встрече, но не стал. Честью поступился, оружие отдал. Ты же мою честь попрал. Гостя оскорбил, людей, что я тебе доверил, погубил…

– Так они сами хотели… – начал Карш.

– Пошел вон, – негромко произнес Ольбард.

– Что? – не понял Карш.

– До заката тебе время даю, – холодно произнес Синеус. – А потом увижу – велю вздернуть на ветке. Как татя. Ты это начал. Ты был старшим. С тебя за эти смерти спрос. Лишь из уважения к твоему отцу и родной крови отпускаю тебя живым, Карш. Пусть боги с тебя спросят за то, что напал на гостя, на посланника… Убирайся! Нет, стой! Пояс воинский сними! Я его тебе как десятнику дал, а теперь ты – никто.

Карш покорно снял пояс и перевязь с оружием, положил на землю и побрел прочь. Перед ним расступились, пропуская, а Ольбард обвел суровым взглядом собравшихся и спросил:

– Кто еще желает моего гостя винить?

– Я желаю! – вышел вперед один из тех, кто стоял недавно рядом с Каршем. – Желаю спросить!

– Говори! – разрешил Ольбард.

– Хочу узнать, вождь, кто ответит за кровь моих родичей? – угрюмо поинтересовался варяг. – Ты сказал: Карш виноват, но не его меч убивал. И непонятно мне вот что! – Гридень повысил голос. – Как смог мальчишка безусый стольких добрых воев побить за раз? Не верю я, что честным был тот бой! Никогда мы такого допрежь не видали! Колдовство это, говорю я! Злое нурманское колдовство – вот что!

– Вот как ты думаешь, Прус, – нахмурил брови Ольбард. – Что ж, есть правда в твоих словах. Не может быть честным бой, когда хозяева на гостя беспричинно нападают. Но сдается мне, не в этом ты бесчестье видишь, Прус. Не спрашиваешь ты, а винишь. Меня винишь, Прус!

– Почему тебя, батько? – искренне удивился гридень. – Его, нурмана!

– Так он же гость мой, – напомнил Ольбард. – А по правде за все, что сделано гостем, отвечаю я, хозяин!

– Нет! – мотнул головой гридень. – Ты, батько, ни при чем. Ты же не знал, что он колдун, когда его привечал. Хотя мог бы, я так думаю. Они ж, нурманы, все колдовством не брезгуют. От того и сила их! Верно, братья?

Несколько голосов поддержали его заявление. Несколько. Большинство хранило молчание, а кое-кто из ладожских так и вовсе засмеялся.

– Слышь, Прус, а я хоть и не нурман, но тоже таким колдовством владею! – весело крикнул Харра Стрекоза. – И думаю, получше, чем Виги Ульфсон. Только у нас, кровных варягов, это воинским умением именуется! Но тебе, полагаю, оно неведомо. Холопов бить да смердьим девкам подолы задирать и без него можно!

Теперь засмеялись многие.

– Я сказал, что хотел, батько, – упрямо проговорил Прус. – Тебе решать.

– Вот это верно, – согласился Ольбард. – Решать мне.

Он встал и оглядел свое разделившееся воинство.

– Многие из вас, присягнувших мне недавно, и отроков, и опоясанных гридней, думают, что они хороши в бою, – произнес он сурово. – И думают так лишь потому, что прежде не сходились в сече с теми, кто и впрямь хорош. Но не годы делают гридня старшим, а воинские умения. И стыдно мне нынче не только за то, что мои дружинники напали на моего же гостя. Стыдно перед Виги Ульфсоном и отцом его! Но… – Ольбрад повысил голос. – Когда десяток моих дружинников вышел против одного-единственного воина и опозорился, это еще больший стыд! И потому я клянусь Перуном Молниеруким, что сам проверю каждого из вас! И те, кто недостоин пояса гридня, снимут его и будут ходить в отроках! А если и в отроки не годны, так будут в детских ходить, пусть даже усы на пядь ниже подбородка висят! Все меня слышали?

Ладожские бодро отозвались. Но среди прочих большинство помалкивало.

– Вот и славно! – завершил речь Ольбард. – А теперь ты, Харра! Покажи нам, что не вся моя гридь – позор всеотца нашего Перуна! И ты, Виги Ульфсон, не откажи: встань против гридня моего – и пусть все увидят, как должно воинам владеть оружием!

– Ой, не откажу! – обрадовался Вихорек и, сдвинув на лицо шлем, выбежал на площадь перед Ольбардом. – Харра! Иди сюда! Повеселимся!

– Уже иду! – Харра тоже выбрался на середину. Ни бронью, ни качеством клинков франкской работы он не уступал Виги. И шлем на нем был такой же, закрывающий пол-лица, с сильным гребнем сверху. – Только молю, не убивай меня сразу, коварный нурман, своим злым колдовством!

– Не буду! – пообещал Вихорек, разгоняя мечи сверкающим вихрем. – Но и ты не думай, что побьешь меня так легко, как в прошлый раз! Я теперь – злой колдун! А мы, колдуны, ого-го какие страшные!

Народ раздвинулся, а они наконец сошлись. И сразу закружились в воинском танце, разя стремительно и внезапно, сразу с двух рук, но лишь иногда соприкасаясь сталью, потому что ни один не хотел портить оружие и бронь себе или другому.

Харру подбадривали многие, а вот имя Виги выкрикивали только двое: Ануд и Истра.

По-настоящему оценить мастерство поединщиков среди собравшихся могли человек тридцать-сорок. Ольбард, понятно, был в их числе. И не без удовольствия отметил, что Харра – лучше. Впрочем, за Вихорька он тоже порадовался, потому что с самого начала не видел в нем чужака. Более того, Синеус узнавал во внезапных его атаках собственную руку. И не удивительно, ведь Виги наставлял отец, а самого отца варяжскому обоерукому бою учили они с Трувором.

Вспомнив о давнем друге, который нынче стал его, Ольбарда, соперником, и о годах, проведенных в тени одного паруса, Синеус вздохнул. Славное было время!

Харра и Вихорек разошлись.

– Получше! – заявил Харра. – Но не думаю, что сможешь побить меня раньше, чем у меня усы поседеют!

– Это ты так думаешь! – самонадеянно отозвался Вихорек.

Оба разом повернулись и поклонились Ольбарду.

Тот кивнул и поинтересовался:

– Все видели? Вот такими я хочу видеть своих гридней! – И встал, показывая всем, что суд окончен.

Но это было еще не все.

– Вождь, подожди! – раздался голос другого гридня.

Тот самый незнакомец. Его не было среди набросившихся на Вихорька и поплатившихся за это. Может, потому, что на его пути оказались Руад с товарищем? А может, по другой причине. Но Вихорек точно знал: с этим противником он бы не расправился так легко, как с остальными.

– Что еще, Стег? – недовольно спросил Ольбард.

– Вот этот отрок, – Стег показал на Ануда, – вызвал меня на перекресток. Я готов, если малыш не струсит.

– Даже не надейся! – воскликнул Ануд. – Я готов, дядька Ольбард!

Синеус вновь нахмурился. Видно было: вызов Стега ему не по душе.

Во власти вождя запретить поединок. Тем более что Ануд – тоже гость. Но еще он – родич и племянник Ольбарда. И тоже варяг. То есть не совсем гость…

Задумался Синеус. И от Вихорька это, понятно, не укрылось. Этот Стег ему нравился все меньше и меньше. Как он спокоен. Стег спокоен, а Ольбард – нет…

– Харра, кто это?

– Этот? – Харра пожал плечами: – Я его плохо знаю. Кличут Стегом Измором. Пришел с юга, из Киева, говорят. С ним еще четверо. Вроде бы они все вместе на ромеев ходили… Или, наоборот, ромеям служили. Хотя вряд ли. Кто ромеям служит, тот богат, а эти – сам видишь. Но… Не знаю. Зато знаю, что вас, нурманов, Измор очень не любит. Потому и в свару вашу влез. Не будь ты нурманом, он бы вмешиваться не стал. Он и его люди наособицу держатся. С бывшими Улебовыми они – никак.

– А насколько он хорош? – задал главный вопрос Вихорек.

Харра мотнул головой:

– В бою я его не видел, но… сам видишь.

Да, Вихорек видел.

И Стег поймал его взгляд и ухмыльнулся… вызывающе. Ануд его не интересовал. Настоящий вызов был адресован Вихорьку.

Ольбард – думал. Он так надеялся, что все разрешилось. А теперь… Ольбард знал, что Ануд Стегу не ровня. Если Ануд пострадает (о худшем думать не хотелось), выйдет совсем нехорошо. Ануд ведь не только родня, пусть и дальняя, но еще и дренг Ульфа Свити. Ульф может счесть это оскорблением…

Остается лишь надеяться на благоразумие Стега, которого он, Ольбард, почти не знает. Принял в дружину, потому что от таких воев не отказываются, но клятва клятвой, а в настоящей верности Стега Синеус был пока что не уверен.

Запретить или разрешить…

– Бейтесь! – решился Ольбард. – Здесь и сейчас. До первой крови.

И многозначительно поглядел на Стега.

Но тот на вождя даже не смотрел: пялился на Виги и нехорошо так кривил губы…

– Ануд, это ведь будет твой первый настоящий хольмганг? – спросил Харра.

– Да, первый! И что с того? – взвился Ануд.

– Да хоть бы и десятый. Со Стегом тебе не совладать.

Вихорек был полностью согласен со Стрекозой:

– Брат, давай я за тебя встану?

– Сам! – отрезал Ануд. – Ты за меня уже на тризне дрался! Хватит!

– На какой еще тризне? – спросил прислушивавшийся к разговору Руад.

Но ответить на его вопрос никто не успел.

– Бейтесь! – позволил Ольбард, и Ануд рванулся вперед, словно боялся, что Вихорек его опередит.

Однако родича успел перехватить Харра:

– Не торопись, отрок! – сказал он, глядя парню в глаза. – Вообще не торопись, понял? Заставь его побегать, тогда, глядишь, и продержишься немного. Иначе он тебя порвет враз. Как лис куренка!

– Так уж и куренка, – пробормотал Ануд, но совет услышал. И принял. Харра Стрекоза был всего лишь на пару лет старше его самого, но эти пару лет Харра провел в дальних виках вместе с лучшими воинами, каких знал Ануд. Потому слова Харры были для Ануда ценнее золота. Тем более что еще несколько месяцев назад Ануд был в его, Харры, десятке.

Ануд вышел на поединок с двумя мечами. Пусть все видят, что он – опасный боец!

Стег Измор вступил в круг с одним клинком. И без щита. Он тоже показывал. То, что не считает Ануда серьёзным противником.

Вышел и остановился, опустив меч. Продемонстрировал, что не ставит Ануда ни во что.

Ануд тут же забыл о том, что ему говорил Харра. Рванул с места – разить…

Получилось, впрочем, неплохо. Стег, видно, не ожидал такого проворства и уклонился от первой атаки не без труда. Но потом уверенно взял поединок в свои руки. Ануд в запале этого не понял: продолжал рубить с прежней быстротой и яростью. Ему казалось: еще чуть-чуть – и достанет. Противник его не в кольчужной броне – в куртке из простой кожи. Раз – и все…

– Хорош Стег… – процедил сквозь зубы Харра.

Ему, как и Вихорьку, было понятно, что южанин ведет каждое движение Ануда. Сознательно распаляет парня. И когда тот выдохнется, закончит поединок без малейшего риска и без малейших усилий. Ануд же ничего не понимает и ничего не видит, кроме раз за разом ускользающего противника…

Все кончилось в одно мгновение. В очередной атаке Ануд сделал лишних полшага, и его противник оказался у парня за спиной. Удар под колено, отсушивший Ануду ногу, и сразу – короткий укол снизу, под тыльник шлема.

Вихорек облегченно вздохнул: увидев, что Стег нанес удар по ноге не лезвием, а плоскостью меча. Понял: варяг не собирается убивать парня. Так и вышло.

Ануд поднялся не без труда: подбитая нога не слушалась. Поглядел на противника… Тот стоял в той же позе, что и вначале. Расслабившись и опустив меч: нападай, если сможешь.

Ануд не мог. И он проиграл. Парень вернул мечи в ножны, сунул руку под тыльник, поглядел на испачканную кровью ладонь… Собственно, он и без этого чувствовал, как стекает по спине теплая струйка.

– Твоя правда, Стег Измор! – признал победу южанина Ольбард.

И благодарно кивнул.

Но Стег Измор похвалы не принял:

– Это не победа, батько, – произнес он достаточно громко, чтобы перекрыть голоса собравшихся на площади. – Этот малыш мне не нужен, а вот дружка его, – Стег указал мечом на Вихорька, – я бы выпотрошил с удовольствием!

– Этого не будет! – отрезал Ольбард. – Довольно! Ануд! Что стоишь, как столб привратный? Кто-нибудь, остановите ему кровь!

– Не тревожься, батько! – Стег снова повысил голос, легко перекрыв шум. – Я его – легонько!

– А ведь он прежде сотником был, – сказал Руад, наклонясь к другу Рулафу. – Никак не меньше.

И Рулаф согласно кивнул.

Да, очень необычный гридень этот Стег Измор. Облачение – как у зеленого отрока, оружием владеет как опытный гридень, а голос и осанка – как у признанного вождя.

– Надо к нему присмотреться, – озвучил он свое беспокойство.

И теперь уже Руад кивнул согласно.

Вот только затею эту друзьям пришлось перенести. Не желая откладывать, Ольбард уже на следующий день отправился за своим драккаром. С собой он взял семь десятков наиболее доверенных воев. Руад и Рулаф были среди них, а вот Стег остался в Изборце. И не просто так, а полусотником.

Пришедший с юга незнакомец сумел доказать свою верность новому вождю.