Глава 37. В которой Виги-Вихорек попадает в плен

Ануд не преувеличил. Он и впрямь ходил по лесу, как викинг – по морю. Здешний лес был совсем не такой, как на землях франков. И не такой, как на Сёлунде. Из этих деревьев строить корабли было бы непросто, хотя дубов и здесь хватало. Даже на болотах росли.

Вот болот было действительно много. Хорошо, что к концу лета они подсохли. Так что идти было легко. И еды хватало. Искать не приходилось: бегала и плавала прямо по пути. Иногда попадались хутора и даже небольшие селения. Там они отдыхали недолго, разживались зерном, молоком, овощами. Расплачивались щедро, хотя могли бы даром взять. Но что для воина серебряная чешуйка-монетка? Ничто. А для таких вот лесовиков – целое богатство. Новый нож или даже топорик.

Так, то бегом, то шагом добрались почти до цели.

Однако ночью заявляться в гости к Ольбарду сочли неправильным. Остановились на том же озере, но на другом берегу. Ночевали в доме местного старосты. Ну как старосты: пять домов с селении, все – родовичи-кривичи. А он, староста, в роду главный. Договорились с ним, что завтра с утра их через озеро перевезут прямо к городу. Поели, помылись да спать легли. И не в одиночестве. Хозяин дочку подсунул. Одну на двоих, правда, но делить не стали. Ануд уступил Вихорьку как старшему. И не прогадал, кстати. Как стемнело, к нему под бочок тоже баба сунулась. Как потом оказалось, младшая жена старосты.

А пока гости с его родней миловались, староста-хитрец на другую сторону озера переплыл и…

В общем, рассвет Вихорек с Анудом встретили тоже не в одиночестве.

Вихорек проснулся – будто почуял. Вскочил, откинул дверной полог… И увидел две лодки, проворно скользящие по ровной, подернутой туманом глади. И в каждой лодке – люди с оружием.

Как позже выяснилось, староста гостей накормил, спать уложил, выждал до первых петухов и поспешил в город с недоброй вестью: нурманы в его село пришли. Почему нурманы, если говорили они по-словенски и имен не называли? Так это ж понятно: вышивка на одежде чужая, и украшения. Да и выговор у старшего, Вихорька то есть, чисто нурманский. Вдобавок у кого еще могут быть такие замечательные брони?

– Ануд… – негромко позвал Вихорек. – Проснись. У нас интересные гости.

– Я – хускарл Ольбарда-ярла, хозяина здешних земель!

Коренастый воин в броне из нашитых на кожу плоских колец выкрикнул это на языке викингов.

Его меч оставался в ножнах. Надо думать, он знал, что гостей только двое, а вот с ним – целый большой десяток дружинников. Половина – с луками наготове, а двое – рядом со щитами. Бдят. Коварство нурманов всем известно, так что если из дверного проема вылетит копье или стрела, они сумеют прикрыть своего старшего.

– Я приказываю: выходите!

– Уже выходим! – тоже по-нурмански крикнул Вихорек и откинул дверную завесу.

Руки он держал перед собой, на виду, ладонями вперед.

– Не кричи так, – уже по-словенски продолжил он. – Я на этом берегу озера, а не на том. Кто ты? Назовись.

Показное миролюбие нурмана немного успокоило дружинника. А вот его бронь и оружие, напротив, насторожили. Такая бронь не у всякого князя имеется. А нурман – молодой совсем. Наличие шлема оканчивалось выше рта, и было видно, что даже усов у нурмана пока что не выросло.

Держится уверенно, по-словенски говорит свободно… Однако прав староста: выговор точно нурманский.

– К таким, как ты, меня не зовут, сам прихожу, – проворчал дружинник. – Второй где?

Второй молча шагнул вперед, встал рядом с товарищем.

– Кто такие?

– Кто такие?

– Гости мы, – спокойно ответил Вихорек. – К вождю твоему Ольбарду.

– Зачем?

– Ты не понял? – Вихорек добавил железа в голос. – Я сказал: к Ольбарду. А ты на него похож не больше, чем барсук на медведя.

– Эй, ты что такой дерзкий? – подал голос кто-то из дружинников, опередив командира.

Вихорек промолчал, только усмехнулся.

Десятник нахмурился. Дружинник свои слова прямо у него с языка снял. И, надо отметить, удачно получилось. Удержал его самого от поспешности.

Чем больше гридень смотрел на молодого нурмана, тем меньше оставалось желания с ним драться. Потому что, кроме брони, у молодого на поясе имелось аж два меча, а вот топора не было. И это кое-о-чем говорило опытному воину. Равно как и то, что щит на левом плече нурмана висел так, что сбросить его на руку – одно мгновение. И стоял он так, что нырнуть ему обратно в дом – тоже мгновение, не больше. И второй – такой же. А лук, что выглядывает у молодого нурмана из налуча, тоже не из простых, а стрел полон тул.

Нет, воин не сомневался, что они управятся. Их намного больше. Но кровь за свои жизни нурманы возьмут втрое. Терять же людей десятник очень не хотел. Ольбарду это не понравится. И десятник нутром чуял: еще чуток – и мирно уже не разойтись.

– Карш меня зовут, – проворчал воин.

Он ожидал, что нурман тоже назовется, но тот молчал. Ждал, что дальше.

– С нами пойдете! – заявил Карш. – К Ольбарду. Только мечи отдайте!

– А штаны тебе… – начал второй, но первый молча выдернул из ножен клинки и протянул рукоятями вперед.

Так просто. Карш даже удивился.

А еще больше удивился, когда глянул на сами клинки. Такого оружия не было даже у Ольбарда. Карш вскинул взгляд на нурмана. Тот улыбался. Он тоже знал, что любой воин за такой меч убьет, не задумываясь. Знал, но отдал.

Совсем непонятно. С чего бы ему так верить Каршу?

Второй тоже отдал клинок. Этот был обычный. Ну как обычный… Получше, чем у самого Карша. Что ж это за нурманы такие?

– Идите за мной, – сказал он. Повернулся и пошел к лодкам первым. Если уж нурманы не побоялись отдать ему мечи, то и Карш рискнул показать им спину. Тем более что его парни тут же окружили нурманов. Окружили, но не тронули. Раз те согласились идти миром, пусть так и будет. Пока Ольбард не решит, что с ними делать дальше.

Шлемов нурманы так и не сняли. Но этого от них и не потребовали. Ольбард велит – снимут. Надо, так и с головами вместе.

– Двоих вроде раньше видел, а этого, впереди, не знаю, – сказал Вихорек, глядя в узкое окошко.

– Карш это, – сообщил Ануд. – Родич мой дальний. Гридень он, из дружинников князя Улеба. Видно, решил теперь Ольбарду послужить.

– Что о нем скажешь?

– Умом не блещет, – ответил варяг. – Но честный. И боец опытный. Меня знает, так что это не обязательно, – он кивнул на лук, на рог которого Вихорек только что накинул тетиву.

– Назовемся, только если иначе договориться не получится, – Вихорек вложил снаряженный лук в налуч, сдвинул за спину. – Нас выдали, но не узнали. Думают, что мы – нурманы. Пусть и дальше так думают. Мы пришли тайно, да и непонятно, что думают твои родичи о нашем хирде. Вдруг сразу убивать начнут?

– Меня-я? – искренне удивился Ануд.

– Тебя, может, и нет. Но если убивать будут меня, ты ж просто так стоять и глазеть не станешь.

– Не стану, – согласился Ануд.

– Значит, лиц им показывать не будем. Шлем не снимать.

– А если нас станут убивать как нурманов? – спросил Ануд. – Тогда тоже молчать, кто мы?

– Без нужды не будут. К Ольбарду отведут. Сам же сказал: Карш этот у него недавно. Так что сам решать не рискнет. Если мы в драку не полезем, он – тоже. Да и пленные почетней, чем мертвые. Разве что – ограбить?

– Нет, – мотнул головой Ануд. – Мы ж не разбойники-нурманы. Мы – варяги.

– Это ты – варяг, – ухмыльнулся Вихорек, – а я как раз и есть разбойник-нурман! – Он оскалился: – Очень злой! Бойся! Не съем, так покусаю!

Ануд тоже улыбнулся. Очень хорошо. Вихорек видел: его товарищу не по сердцу так встретиться со своими. Перенервничает – может и сорваться. Вихорек снял со стены щит, набросил ремень на левое плечо так, чтобы скинуть на руку одним движением. «Хочешь мира – готовься к войне», – как-то сказал отец. Очень мудрые слова.

– Уже выходим! – крикнул он на языке викингов и откинул дверную завесу…