Глава 23.В которой великодушие Ульфа Свити в очередной раз оборачивается против него
– Я отпущу вас всех! – крикнул я. – И вас, и тех пленных, которых мы взяли! Клянусь расположением Тора! С оружием и со всем, что вы унесете в руках! Я отдам вам корабль, чтобы вы добрались до дома!
Я мог позволить себе такую щедрость. Два корабельных сарая оказались непустыми. В одном – вполне приличный кнорр, во втором – большой, на восемнадцать румов, драккар повышенной грузоподъемности, но пенсионного возраста. Вот его я и готов был передать свеям, если те сдадутся.
– Здесь наш дом!
– Уже нет! Теперь это наш дом! И я хочу, чтобы ты сообщил об этом своему конунгу! Ты меня понял, хёвдинг?
– Я тебя понял, – донеслось из-за двери. – Но я тебе не верю!
– Я поклялся расположением Тора!
– Что с того? – изнутри хохотнули. – Принесешь ему жертву, и он простит обман!
Вот сволочь недоверчивая. А ведь я не лгу. Если сдадутся, могут отправляться на все четыре.
– Брат, давай их убьем, – проворчал Свартхёвди. – Быстрее закончим и пообедаем наконец.
– Дай мне еще немного времени, Медвежонок, – попросил я. – Он согласится. Куда ему деться!
– Они могут сражаться и умереть.
Вот ведь открытие. Кто бы мог подумать?
– С ними семьи.
– Тем более. Ты бы хотел, чтобы твоя жена попала в руки кого-то вроде Мьёра-ярла?
– Я не Мьёр-ярл!
– А этому откуда знать?
– Слушай меня, хёвдинг! Я сейчас войду к вам. Один. Без оружия…
– Ты спятил… – зашипел Свартхёвди.
– Ульф! – воскликнула Заря.
– Помолчите. Эй, ты слушаешь?
– Я слышу тебя, дан. Продолжай!
– Я буду с тобой, залогом, пока твои люди не сядут на корабль! Потом ты меня отпустишь, и вы уйдете! Я не хочу убивать! Не хочу ссориться с вашим конунгом…
– Ты уже поссорился с ним, когда убил его людей! Садитесь на свои корабли и гребите изо всех сил. Может, и успеете ускользнуть от мщения!
Вот идиот! Неужели он думает, что я его боюсь? Жалкой кучки из дюжины бойцов, запершихся в доме?
Хотя нет, не жалкой. И не кучки. Очень качественные бойцы. И отступили очень грамотно. И из дома их непросто будет выбить. Разве что поджечь.
Но этот дом мне самому пригодится. А еще есть риск, что огонь перепрыгнет на другие строения…
А так хорошо все начиналось!
Блицдопрос пленных показал: на острове постоянно проживает примерно две – две с половиной сотни. Семь десятков воинов, их семьи, несколько свободных ремесленников и обслуживающий персонал из трэлей и местных холопов-кирьялов на договоре вроде моего строителя Дедяты. Сейчас на острове осталось порядка трех десятков бойцов, причем большинство – старшего состава, потому что на драккаре, который мы взяли, в основном был молодняк, дренги. Свейский старшой Геллир Чернозубый отправил их в селение: выяснить, почему никто не сообщил о появлении корабля Бьёрна-ярла. Потом выйти из залива и пройтись туда-сюда вдоль морских берегов. Ну и в гребле попрактиковаться, чтоб не забыли, как это делается. Сугубо мирный поход. Это если Красное Копье ничего криминального не учудил. Как мне было уже известно: у Чернозубого с Медведем Медведевичем отношения были сложные. Более того, он велел караулу в селении в случае возвращения Красного Копья немедленно доложить об этом начальству.
Поскольку приказ выполнен не был, то Геллир был готов к худшему. Например, к тому, что Красное Копье перебил его людей и разграбил деревню.
Экипажу драккара было велено подойти к селению скрытно, под покровом утреннего тумана, высадиться, разведать, а далее действовать по обстоятельствам.
Обстоятельства сложились не в их пользу. Бывает.
Очередных пленных повязали и заперли в трюме кнорра, на котором я оставил пару весян и варяжонка Куци, в котором я не сомневался, поскольку успел лично проверить в бою. Остальные загрузились на «Северного Змея», чтобы реализовать вторую часть плана. Того, который так замечательно начался.
Мы отшвартовались на глазах у всей честной компании: шести бойцов и трех десятков гражданских.
Я представился старшему. Честно представился, «даном из Сёлунда». Сообщил, что везу оружие в Гардарику. Предложил две марки серебром за проход.
Старший тут же увеличил пошлину в десять раз.
Я хмыкнул, заявил, что даже две марки – это много, но я заплачу́, потому что щедр и рассчитываю на долговременное сотрудничество. Мог бы ведь и так пройти. Что они, таможенники, могут мне сделать?
Тут я подал условленный знак, и ко мне присоединились Стюрмир, Медвежонок, Тьёдар и Скиди. А остальные бойцы чуток привстали, чтобы у дежурного по таможне была возможность их посчитать и оценить вооружение.
Неужели они думают, предположил я, что на своем корыте (кивок в сторону второго драккара) сумеют догнать моего красавца? Да что они вообще могут мне сделать, если я, скажем, прямо сейчас на них обижусь и в компенсацию за обиду заберу и драккар, и вот это стадо овечек, и вот этих симпатичных девушек?
Говорил я громко, вел себя нагло, и случилось то, на что я рассчитывал. Геллир Чернозубый решил тоже показать силу. Из крепости выдвинулось подкрепление. Навскидку – человек двадцать пять. Бодрой рысцой, побрякивая оружием.
И как только они оказались на подходящей дистанции…
В общем, мы обратили их в бегство.
И даже сумели у них «на плечах» ворваться в крепость, потому что оставшиеся внутри не рискнули закрыть ворота перед своими, а бить по нам со стен было практически некому.
На этом наши успехи и закончились.
Крепость была построена толково, и свеи, которые, надо думать, ее и построили, этим воспользовались. Очень грамотно заблокировали главный проход между строениями.
Это стоило им еще четверых бойцов, но строй они удержали, даже когда Медвежонок ненадолго «включил берсерка». Остальные тем временем отступили, укрылись в длинном доме, а когда кипевший священной яростью Свартхёвди выскочил на открытое пространство, то спасла его исключительно невероятная реакция берсерка. В него одномоментно прилетело столько острых предметов, что щит, за которым он успел укрыться, вмиг превратился в подушечку для иголок. Очень больших иголок.
Конечно, долго в одиночестве он не оставался. Мне совсем не улыбалось потерять брата, да и остальные не дремали. Свейских стрелков и метателей наши стрелки быстренько загнали внутрь помещения, но…
Вот с этим «но» я сейчас и разбирался.
По моим прикидкам, в длинном доме засело примерно полтора десятка матерых свеев. Нас было больше, но по-настоящему опытных – не больше десятка. Варяжата неплохо держали строй, весяне прилично били из луков, но в полутьме и тесноте длинного дома они свеям не ровня. Конечно, у нас ударная сила в виде Медвежонка и меня, но в дверном проеме мы станем отличной мишенью для копий. То же будет, если мы попытаемся проникнуть в дом через дымовое отверстие.
Я не хочу больше терять людей. Особенно когда этого можно избежать и договориться.
– Это последнее предложение, Геллир! – провозгласил я. – Либо ты соглашаешься, либо готовься умереть!
– Я согласен! – донеслось изнутри.
Наконец-то!
– Только ты войдешь без оружия!
– Может, тебе еще и бочонок пива принести, свей! – заорал Медвежонок, которому идея отдать меня в заложники, мягко говоря, не понравилась.
– Хорошо! – вмешался я. – Без оружия! Я иду!
Сняв с пояса оба клинка, оставив только нож, я поднял руки и вышел на открытое пространство.
– Заходи в дом! – потребовал Геллир.
И я зашел.
Так вот ты какой, шведский олень. Вернее, лось. Изо рта хёвдинга воняло, как из сортирной дырки. Надо думать, Чернозубым его прозвали неспроста.
Впрочем, в доме вообще пахло отнюдь не розами. К обычным миазмам скандинавского жилья примешивался хорошо мне знакомый запах страха. Стоны раненых, детский плач, тяжелое дыхание нескольких десятков людей… Незабываемый колорит.
Едва я откинул изрезанную, пробитую в нескольких местах кожаную завесу, заменявшую дверь, меня немедленно сцапали и ощупали на предмет длинномерного оружия. Оного не нашли, а нож отбирать не стали.
– Зря ты сюда пришел, дан! – дохнул на меня гниющей помойкой Геллир. – Теперь ты мой. Вели своим людям сесть на корабль и убираться, не то я шкуру с тебя сдеру!
– Не успеешь! – Не то чтобы я был очень удивлен. Когда имеешь дело с чужими викингами, надо быть готовым к любой подставе. – Шкуру сдирать – дело долгое. А времени у тебя немного. Собирайтесь и выходите! Иначе мой брат подожжет дом.
– Ты сгоришь с нами! – прорычал хёвдинг.
– Мы все когда-то умрем, – безмятежно заявил я. – Почему бы не сегодня?
– Геллир, мне не нравятся его слова! – пробасил один из свеев, державших меня за руки. – Я не хочу сгореть! И не хочу, чтоб сгорел мой сын! Он клялся, что мы уйдем все и с оружием…
– Заткни пасть, рыбобрюхий! – взъярился хёвдинг. – Мы все умрем здесь! Ты понял? Некуда нам идти! Здесь наше место!
Ну и вонища от него. Как будто дерьмом питается.
– Бондур дело говорит, – пробасил еще кто-то. – Зачем умирать, если можно жить? Он обещал свободу…
– Он лжет!!! – в лицо мне полетели брызги из вонючей Геллировой пасти. Это не хёвдинг, а бактериологическое оружие какое-то. Пора перехватывать инициативу.
– Ты трус, Геллир, – быстро произнес я. – Ты просрал дело, доверенное тебе конунгом, и теперь боишься предстать перед ним, обгадившись. Из-за своей трусости ты готов погубить всех своих хирдманов и их родичей. Потому-то ты и не хочешь принять мое предложение. Боишься гнева конунга…
Тут Геллир опомнился. И не нашел ничего лучшего, как заткнуть меня мечом. Сделай он это полминуты назад, когда меня крепко держали его бойцы, мне бы не увернуться. Но во время нашей дискуссии мертвая хватка свеев ослабла, да и контроль тоже, потому я ушел в сторону, потянув за собой бедолагу Бондура. Бедолагу, потому что именно его и поразил клинок хёвдинга, который рубил меня, будто лесоруб – дерево: изо всех сил и в полной уверенности, что дерево не блокирует и не увернется.
В общем, державшую меня руку враз отделило от туловища.
Заорали оба. Хускарл, оставшийся без руки, и хёвдинг, его без руки оставивший.
Я же скользнул за спину второго свея и попутно стал обладателем меча. Меч этот был тяжеловат, и мне не совсем по руке, но разить врагов им было можно. И даже нужно. Что я и сделал, всадив острие в толстую ляжку Чернозубого.
Острие оказалось туповато, вошло неглубоко. Однако Геллир совсем взбеленился и сделал еще одну попытку отправить меня в гости к богам. И опять неудачно.
Особенно неудачно для парня, у которого я позаимствовал мечуган и который выступил в качестве моего щита. Одноразового.
В доме было душно, дымно, темно и тесно. Орудовать в такой давке длинным клинком, да еще в обычной для скандинавов размашистой манере, было, мягко говоря, рискованно. Геллир рискнул. И еще раз рискнул, еще на замахе угодив по голове одному из своих, отчего и удара у него не получилось…
А потом на широкое плечо Чернозубого обрушилось лезвие секиры. Броня выдержала, но кость хрустнула. Геллир взревел. Рука его повисла, меч выпал… И я не преминул его подхватить левой рукой.
Геллиру он был уже не нужен. Разве что в качестве пропуска в Валхаллу. Еще один удар топора – и отряд противника обезглавлен. В прямом смысле этого слова. Добрый удар. Свей, который его нанес, определенно умел управляться с боевым железом.
Задаваться вопросом, почему вдруг один из свеев восстал против своего хёвдинга, я не стал. Некогда. Меня как раз сцапали: правая рука будто в тиски попала. И тут же молодецкий удар вышиб из моей левой руки только-только обретенный мечуган Геллира.
Оно и к лучшему, как оказалось, потому что этой же рукой я извлек нож и порадовал схватившего меня свея железом под мышку.
Нож застрял, но свей меня отпустил…
Для того чтобы его приятель порадовал меня ударом чего-то острого в спину. Удар получился вялым. Скорее толчок, чем удар. Кольчуга уберегла от повреждений, но не от самого толчка. Я споткнулся о чье-то тело, нырнул вперед и воткнулся шлемом в бронированный живот. Жестковато вышло. Так можно и шею повредить. Следующий удар пришелся по спине и швырнул меня на грязную солому, устилавшую земляной пол длинного дома. И тут же на меня повалился боец, схлопотавший мой нож в сердечную мышцу. Тяжеленный, гад! Придавил конкретно.
В мою спину еще разок ткнули чем-то острым. Потом долбанули по шлему. И снова – между лопаток. С минимальным результатом. Не так-то просто убить человека, на котором надета качественная броня.
Не просто, но возможно. Особенно если этот человек похож на придавленного тапком таракана…
К счастью, времени на мое добивание у моего недруга не осталось.
Обычный шум боя внезапно накрыл леденящий сердца берсерочий рык.
В двери, о которых забыли в суматохе, ворвался мой братец Медвежонок.
И всем моим недоброжелателям как-то сразу стало не до меня.
А потом в щеку мне дохнул мой Волчок: чего разлегся? Время сплясать!
И мы сплясали. Отменный танец получился. Жаль только, что гражданские пострадали. Те, кто не сообразил забиться в самый дальний угол.
Впрочем, подпали мы дом, погибших было бы на-амного больше.
