Глава 54
Когда мы миновали арку портала, выяснилось, что Шрайк исчез.
Помедлив, я опустил винтовку и огляделся по сторонам. Река сделалась шире и мельче. По синему небу, которое было значительно темнее лазурного гиперионского, ползли пышные слоисто-кучевые облака. За нашими спинами сверкало солнце, то ли клонившееся к горизонту, то ли потихоньку из-за него поднимавшееся (лично мне показалось, что более вероятно первое).
Скалистые берега, покрытые слоем пепла, кое-где поросли редкой травой. Ощущение было такое, словно здесь недавно отбушевал лесной пожар; самый воздух был буквально пропитан пеплом. По правую руку, далеко-далеко, если не обманывало зрение, возвышался черный конус вулкана.
— Полагаю, мы на Роще Богов, — сказал А.Беттик. — Этот конус — все, что осталось от Мирового Древа.
Я постарался представить себе, каким было живое Древо, но у меня ничего не вышло — не хватило фантазии.
— А где Шрайк?
Энея встала, направилась туда, где несколько секунд назад стояло чудовище, провела рукой по воздуху, словно проверяя, не стал ли Шрайк невидимым.
— Держитесь! — крикнул я. Плот приближался к порогам. Я отвязал кормовое весло, андроид с девочкой взяли в руки шесты. Плот запрыгал по волнам, так и норовя развалиться. Наше снаряжение, которое мы просто не успели закрепить, лишь чудом не оказалось в воде. Слава Богу, все быстро кончилось.
— Здорово! — воскликнула Энея. Похоже, к девочке вдруг возвратилось хорошее настроение.
— Ну да, — проворчал я. — Между прочим, плот разваливается. — Если я и преувеличивал, то лишь чуть-чуть. Веревки на носу перетерлись окончательно.
— Мне кажется, я вижу место, где можно пристать. — А.Беттик указал на лужайку на правом берегу. — По-моему, лучше не тянуть. Дальше начнутся холмы.
Я поднес к глазам бинокль и внимательно изучил черную гряду холмов.
— Ты прав. Рисковать не стоит. Предлагаю пристать здесь.
Налегая на шесты, андроид с девочкой подвели плот к берегу. Я прыгнул в воду. Совместными усилиями мы вытащили плот на сушу. Повреждения были не слишком серьезными: сами бревна почти не пострадали. Я посмотрел на солнце. Оно опустилось еще ниже, но, судя по всему, ночь должна была наступить где-нибудь через час, не раньше.
— Заночуем тут? — спросил я. — Или поплывем дальше?
— Второе, — твердо ответила Энея.
Подумать только, на Кум-Рияде еще утро, а тут уже поздний вечер.
— Честно говоря, мне не хочется скакать в темноте по порогам.
— А мне не хочется оставаться здесь. — Девочка прищурясь поглядела на солнце, потом взяла бинокль и повернулась к черневшим вдалеке холмам. — Насколько я понимаю, по-настоящему опасных порогов на Тетисе быть не может. Так что плывем дальше.
А.Беттик прокашлялся.
— Мне представляется, — произнес он, — что планета сильно изменилась после нападения Бродяг. Вполне возможно, энергетические залпы расплавили скалы, в результате чего на реке могли возникнуть непреодолимые преграды.
— Это были не Бродяги, — возразила Энея.
— Ты о чем, детка?
— Это были не Бродяги, — повторила девочка. — Техно-Центр построил корабли, которые напали на Сеть, выдавая себя за Бродяг.
— А! — Мне вспомнилось, что в «Песнях» Мартина Силена сказано приблизительно то же самое. Признаться, в последней части поэмы я многого не понял… Впрочем, какая разница? — Как бы то ни было, впереди ущелье, а где ущелье, там и пороги, верно? Боюсь, наш плот не выдержит такого испытания.
Энея кивнула, положила бинокль в мой вещмешок.
— Не выдержит так не выдержит. Если понадобится, следующий портал мы минуем вплавь. В общем, давайте свяжем бревна и поплывем дальше. Если нам попадутся опасные пороги, мы просто пристанем к берегу.
— Если сможем, — заметил я. — По правде сказать, эти скалы особого доверия не внушают.
Девочка пожала плечами.
— Забраться на них мы сможем в любом случае.
Непоколебимая уверенность Энеи вызывала восхищение. Я знал, что девочка смертельно устала, толком еще не оправилась после болезни и чего-то боится (чего именно, сказать сложно). Однако сдаваться она не собиралась.
— Ладно, хорошо хоть Шрайка нет. А то было как-то неуютно…
Энея одарила меня вымученной улыбкой.
Починка плота заняла от силы двадцать минут. Мы заново связали бревна и расстелили на палубе палатку, чтобы не замочить ноги.
— Если придется плыть в темноте, надо поставить мачту и повесить на нее фонарь, — заметила Энея.
— Естественно. — Я воткнул в гнездо лишний шест, привязал его к бревнам, затем повесил фонарь. — Зажечь?
— Пока рано, — отозвалась девочка, бросив взгляд на солнце.
— Ладно. Мне кажется, лучше сложить все снаряжение в мешки.
Мы принялись за работу. Я положил в свой вещмешок запасную рубашку, моток веревки, плазменную винтовку и два полностью заряженных в мешхедской клинике фонаря. Хотел было спрятать и комлог, но решил, что тот почти ничего не весит, и застегнул браслет на запястье.
— Готовы? — Я взял в руки шест. С мачтой и с расстеленной на палубе палаткой плот выглядел почти как новый.
— Да, — ответила Энея. А.Беттик молча кивнул.
Вдвоем с андроидом мы оттолкнули плот от берега.
Течение было быстрым — километров двадцать, а то и двадцать пять в час. К тому времени, когда мы достигли ущелья, солнце, как ни странно, еще не село. По обеим сторонам поднялись скалистые стены, плот запрыгал по волнам, но веревки выдержали. Я вглядывался в берег, выискивая место, где можно было бы пристать на случай, если мы услышим грохот порогов или водопада. Если не считать узких расщелин, в которых рос вечноголубой кустарник, перемежавшийся карликовыми деревцами, приставать было некуда. Лучи заходящего солнца золотили макушки скал. Я уже начал прикидывать, не приготовить ли нам что-нибудь горячее на обед — или на ужин, — когда А.Беттик негромко произнес:
— Впереди пороги.
Я посмотрел вперед. Из реки торчали валуны, у которых пенилась вода. Годы, проведенные на Кэнсе, не прошли даром: мне хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию.
— Прорвемся. Расставьте ноги пошире, старайтесь держаться поближе к центру плота и беспрекословно выполняйте мои команды. У нас должно получиться. Если упадете, постарайтесь догнать плот. У меня есть веревка. — Я поставил ногу на лежавший на палубе моток.
Откровенно говоря, валуны внушали некоторые опасения, но за ними река разливалась и успокаивалась. Если судьба не уготовила нам иных испытаний, мы вполне можем плыть хоть всю ночь…
Совместными усилиями мы выровняли плот. Я налег на весло, пытаясь обогнуть ближайшие валуны. Мы угодили в водоворот, нас дважды развернуло и пронесло мимо первой гряды. Пожалуй, если бы не водоворот, плот разбился бы в щепки.
Энея завопила от восторга. Я усмехнулся. Даже на лице А.Беттика появилась улыбка. Ничего удивительного. Это разве пороги? Так, детское развлечение, не более того. На настоящих порогах люди попросту замирают от страха как вкопанные… Мы принялись давать друг другу указания: «Толкай! Правее! Осторожно!»; девочка находилась справа от меня, андроид стоял по левую руку. Мы миновали здоровенный валун, плот подхватило течение, и тут я почему-то вскинул голову — и увидел, как мачту вместе с фонарем перерезало пополам.
— Какого черта? — Внезапно ожили воспоминания, пробудившие инстинкты, которые, как я полагал, атрофировались много лет назад. — В воду! — крикнул я, когда плот повело влево, бросил весло и вместе с Энеей прыгнул головой вперед в бурлящую реку.
Задержись андроид хотя бы на долю секунды, и невидимые нити, перерубившие мачту с фонарем, расчленили бы его на месте. Я вынырнул как раз вовремя, чтобы увидеть, как нить, притаившаяся под водой, разрезала плот надвое, а затем, когда бревна закружились в водовороте, аккуратно рассекла каждое поперек. Мои башмаки скребли по дну. Поддерживая одной рукой Энею, я размышлял. Эти нити могли означать только одно. Когда мы воевали на Урсе, несколько моих приятелей угодили в ловушку: повстанцы натянули нити на дороге в город, и тридцать плохих (с точки зрения повстанцев) парней, возвращавшихся на автобусе из кино, мгновенно превратились в обезглавленные трупы.
Я окликнул А.Беттика, но вода ревела так, что ничего не было слышно. Попытался ухватиться за валун, промахнулся, но сумел-таки вцепиться в следующий. Мне чуть не стало плохо, когда я подумал о нитях, натянутых под водой…
Из воды показалась голова андроида. Течение перевернуло А.Беттика, он инстинктивно вскинул левую руку. Невидимая нить отсекла ему кисть. Андроид вынырнул, ухватился правой рукой за торчавший из воды камень. Кисть, пальцы которой по-прежнему судорожно сжимались, исчезла в пене водоворота.
— Господи Боже! — услышал я собственный голос. — Черт побери! — Энея устремила на меня взгляд, в котором не было и намека на панику. — С тобой все в порядке? — Эти нити чудовищно тонкие; человек может и не заметить, что остался без ноги. Девочка кивнула. — Держись крепче! — Энея прильнула ко мне. — Черт, черт, черт!.. — Повторяя проклятие как мантру, я высвободил левую руку и принялся шарить в заплечном мешке. Пистолет находился в кобуре на правом бедре, которым я прижимался к валуну. Здесь было мелко, не глубже метра; когда снайпер начнет стрелять, спрятаться будет негде. К тому же стоит нырнуть — и течение понесет нас прямо на смертоносные нити.
А.Беттик, державшийся за камень метрах в восьми от нас, поднял левую руку, из которой хлестала алая кровь. По-видимому, он только теперь ощутил боль — сморщился и едва не разжал пальцы. Неужели андроиды умирают как люди? Я отогнал шальную мысль.
Берег оставался безжизненным. Когда снайпер выстрелит, мы ничего не услышим. Надо признать, ловушка устроена образцово — как говорится, по учебнику. И попали мы в нее моими стараниями: ведь правил-то я.
Отыскав в мешке фонарь, я вытащил его наружу и зажал в зубах. Затем кое-как расстегнул ремень и кивком попросил Энею вынуть из кобуры пистолет, а сам сунул фонарь под подбородок и прижал к груди.
Девочка выполнила мою просьбу. Я знал, что выстрелить она не сможет, но сейчас это не имело ни малейшего значения. Мне был нужен ремень.
— Беттик! — крикнул я, приготовившись к броску. Андроид повернулся к нам. На его лице застыла гримаса боли. — Лови! — Я изо всех сил швырнул ремень, чуть было не выронив при этом фонарь. Точнее, все-таки выронил, но успел подхватить до того, как он скрылся под водой.
Правой рукой андроид держался за камень, поэтому он поймал ремень кровоточащим обрубком левой. Бросок получился на удивление точным — я постарался на совесть, зная, что второй возможности не будет.
— Наложи жгут! — крикнул я.
Вряд ли он расслышал. Не важно, андроид и сам знал, что нужно делать. Подтянулся, лег животом на камень, обернул ремень вокруг предплечья левой руки, завязал и затянул узел зубами (отверстий на нужном расстоянии в ремне попросту не было).
Тем временем я включил фонарь, установив луч на максимальное рассеивание, и направил на реку.
Как оказалось, тот, кто устроил западню, натянул моноволоконные нити, которые отражали свет. Впечатление было такое, будто над водой сверкают, пересекаясь под разными углами, алые лучи лазеров. Некоторые из них мерцали прямо над головой А.Беттика. Справа и слева от андроида нити уходили под воду. Одна из нитей висела в каком-нибудь метре от Энеи.
Я повел фонарем вдоль берега. Кажется, все чисто. Нити над А.Беттиком через несколько секунд потускнели и погасли, словно их и не было. Я снова осветил гибельную паутину, затем включил лазер. Нить, на которую я нацелил луч, раскалилась добела, но не расплавилась. Не сверхпроводник, естественно, но чтобы с ней справиться, мощности карманного лазера явно не хватит…
Где же снайпер? Может, нити натянули давным-давно и никто не ждет в засаде? Хотелось бы, конечно, в это верить, но…
А.Беттик, похоже, держался за камень из последних сил.
— Гадство, — пробормотал я, повесил фонарь на пояс и перехватил руку Энеи. — Давай, детка. — Подтянулся на правой руке, забрался повыше на скользкий валун, втянул на треугольную макушку Энею. Напор воды был такой, словно она норовила расплющить меня по поверхности валуна. — Удержишься?
— Да. — Лицо девочки было бледным, мокрые волосы прилипли ко лбу, на щеке и на виске виднелись царапины, на подбородке лиловел синяк.
Я убедился, что девочка и впрямь держится крепко, похлопал ее по плечу и тронулся в путь. Внезапно мне бросились в глаза бревна плота, кувыркавшиеся в белой пене ниже по течению.
Устоять на ногах не удалось. Меня поволокло по дну, но я все же ухитрился добраться до камня, в который вцепился А.Беттик, ни во что не врезавшись по дороге. Я ухватился за андроида. Тот остался без рубашки, исполосованной в клочья острыми гранями камней. Из порезов на голубой коже сочилась кровь, но эти порезы не шли ни в какое сравнение с левой рукой А.Беттика. Андроид застонал.
Жгут не сумел остановить кровотечение. Увидев на воде алое пятно, я сразу вспомнил акул с Безбрежного Моря и зябко поежился.
— Уходим, — сказал я, подставляя андроиду плечо.
Когда я выпрямился, мне почудилось, будто на меня направили несколько пожарных шлангов — таким был напор воды. А.Беттик по мере возможности старался мне помогать. Впрочем, особой помощи ждать не приходилось — он потерял столько крови, что сознание в нем едва теплилось.
Где же снайпер? Почему он не стреляет? Моя спина ныла от напряжения.
Правый берег был ближе. Там виднелась более или менее ровная, поросшая травой площадка. Единственное место, где можно выбраться на сушу. Оно словно манило к себе, и это наводило на нехорошие мысли.
Кроме того, не мог же я бросить Энею.
Шаг за шагом, то бредя, то плывя, мы кое-как продвигались вверх по течению. В лицо летели пенные брызги. Наконец мы добрались до валуна, за который цеплялась девочка.
— К берегу! — крикнула она, протягивая мне холодную руку. По лицу Энеи текли струйки воды.
— Нет! — Я помотал головой. — Вон туда!
Преодолевая напор воды, мы двинулись против течения. Я словно обезумел, но только мое безумие не давало нам упасть. Всякий раз, когда дно уходило из-под ног, я воображал себя Мировым Древом, несокрушимым, непоколебимым, вросшим корнями глубоко в почву. Мне на глаза попалось поваленное дерево — метрах в двадцати от нас на правом берегу. Если укрыться за ним… А.Беттику срочно требуется медицинская помощь, иначе он умрет. Пока мы в воде, об этом нечего и думать: проще уж сразу швырнуть медпакет в реку. А травянистая площадка выглядит чересчур привлекательно…
Значит, моноволоконные нити. Я посветил фонариком. Нити висели лишь над порогами. А что, если они под водой? Что, если в следующую секунду я останусь без ног?
Пытаясь не обращать внимания на подобные мысли, я упорно продвигался вперед, таща за собой своих спутников. Мокрый фонарь норовил выскользнуть из руки. А.Беттик слабел на глазах. Энея вцепилась в меня, как в спасательный круг.
Мы преодолели метров десять, когда раздался грохот и впереди вырос водяной столб. Я чуть было не упал. Голова Энеи скрылась под водой. Хорошо, что я успел ухватить девочку за рубашку. А.Беттик, похоже, потерял сознание.
В тот же миг из реки вынырнул Шрайк — глаза сверкают, руки бешено мельтешат.
— Господи! — Не знаю, кто из нас крикнул. Быть может, все трое.
Мы дружно развернулись. Утыканные шипами пальцы рассекли воздух в считанных сантиметрах за нашими спинами.
А.Беттик ушел под воду. Я схватил его за правую руку. Признаться, так и подмывало отдаться на волю течения. Энея споткнулась, но устояла на ногах и ткнула рукой в направлении берега. Я кивнул.
Шрайк застыл посреди реки, воздев металлические руки, напоминавшие занесенные для удара скорпионьи хвосты. Сделав несколько шагов, я обернулся и увидел, что монстр исчез.
Мы падали и поднимались. Наконец под моими ногами зачавкала речная грязь. Я выпихнул на берег Энею, потом буквально закатил на траву А.Беттика, швырнул следом мешок, крикнул: «Медпакет!» и только потом выбрался из воды сам. В руках не осталось и толики силы, нижняя часть тела словно онемела.
Энея кое-как извлекла из мешка медпакет, приложила к груди пребывавшего в бессознательном состоянии А.Беттика присоски, развернула жгут и перетянула левую руку андроида, сорвав мой ремень. Послышалось шипение: пакет ввел пациенту то ли болеутоляющее, то ли стимулятор. На мониторе замигали разноцветные огоньки.
Я рухнул на берег. Мои зубы выбивали дробь.
— Где пистолет? — выдавил я.
Энея покачала головой.
— Я его потеряла… Когда мы… когда появился Шрайк…
Девочку била дрожь.
Как ни странно, я сумел кивнуть. В реке никого не было. Может, Шрайк решил с нами не связываться? Где же термоодеяло? Ах да, его унесло течением. Из всего снаряжения уцелело только то, что находилось в моем заплечном мешке.
Я приподнялся и посмотрел на реку. Стены ущелья таяли в полумраке. Со стороны порогов к нам приближалась какая-то женщина.
Я поднял фонарь и включил лазер.
— Неужели ты выстрелишь в меня из этого? — удивленно осведомилась женщина.
Энея уставилась на незваную гостью. На женщине был диковинный черно-красный комбинезон. Невысокого роста, черные волосы коротко острижены, лицо бледное, с правой руки словно содрали кожу, обнажив кость…
Девочка задрожала сильнее прежнего, ее глаза сузились. Она будто превратилась в дикарку. Взгляд выражал ненависть, руки сами собой сжались в кулаки.
Женщина засмеялась.
— Я думала, будет интереснее. — Она спрыгнула с камня на траву.
Глава 55
День тянулся нескончаемо долго. Немез изнывала от скуки. Она даже задремала, но встрепенулась, как только ощутила искажение поля: в пятнадцати километрах вверх по течению сработал первый портал. Радаманта переместилась на несколько метров, спряталась за валуном и принялась ждать.
То, что произошло потом, сильно смахивало на фарс. Немез со скукой наблюдала за неуклюжими попытками преодолеть пороги, за спасением искусственного человека — искусственного человека, поправила она себя, без искусственной руки. Ее слегка развеселило и заинтриговало разве что появление Шрайка. Разумеется, она знала, что Шрайк где-то поблизости: это существо порождало искажения поля, немногим отличавшиеся от тех, которые создавал нуль-портал. Радаманта даже переключилась на боевой режим. Она видела, как Шрайк вошел в реку и как испугались люди, для которых он появился совершенно неожиданно. Интересно, что замыслила эта древняя штуковина? Хочет уберечь людей или, наоборот, гонит их к ней? Этакая преданная металлическая овчарка… Естественно, все зависит от того, кто именно отправил Шрайка на Рощу Богов.
Впрочем, какая разница? Техно-Центр считал, что Шрайка создал и отправил в прошлое ранний вариант Высшего Разума. Было известно, что он потерпел поражение и что снова будет побежден в грядущем, когда произойдет схватка между хилым человеческим разумом и окрепшим машинным ВР. Короче говоря, Шрайк был неудачником, не более чем досадной помехой. Немез он интересовал постольку поскольку: она ожидала, что хотя бы этот шипастый урод окажется более или менее достойным соперником. Однако надежда постепенно таяла.
Когда измученные люди выбрались на полоску травы и вытащили из воды бесчувственного андроида, Немез вдруг поняла, что ей надоело прятаться. Она прикрепила к поясу мешок для образцов, повесила на запястье игровой компьютер, выбралась из укрытия и направилась к людям.
Юноша — очевидно, тот самый Рауль — стоял на одном колене и целился в нее из лазера.
— Неужели ты выстрелишь в меня из этого? — с улыбкой осведомилась Немез.
Юноша молча поднял лазер. Что ж, если он и впрямь выстрелит и попытается ее ослепить, она переключится на боевой режим и, не выключая лазер, забьет эту хреновину ему в глотку, чтобы знал, с кем связываться.
Энея медленно повернула голову. Теперь Радаманта поняла, из-за чего тревожился Техно-Центр: девочку, словно статические разряды, окружали коды доступа к Связующей Пропасти. Но до того, как она сумеет ими воспользоваться, должно пройти много лет. Весь этот Sturm und Drang, вся эта срочность была ни к чему. Девчонка попросту не подозревает о своих талантах и уж тем паче не умеет их применять.
Немез осознала, что слегка опасалась встречи с девочкой, ожидая от той неприятностей. Опасения оказались напрасными, Энея не собиралась вызывать Связующую Пропасть, поскольку не догадывалась, что способна на такое. Жаль, очень жаль. Очередное разочарование.
— Я думала, будет интереснее, — произнесла Радаманта, подступая ближе.
— Что вам нужно? — требовательно спросил Рауль, пытаясь подняться. Очевидно, он растратил все силы, барахтаясь в реке.
— От тебя — ничего, — ответила Радаманта. — Твой синий приятель меня тоже не интересует. А вот с Энеей я хотела бы потолковать. — Кивком головы она указала на рощицу, где расставила противопехотные мины. — Почему бы тебе не забрать своего гомункула и не пойти вон туда? А мы перекинемся парой словечек. — Немез сделала еще один шаг.
— Не двигайся, — прохрипел Рауль.
Немез притворилась испуганной, умоляюще всплеснула руками.
— Пожалуйста, не стреляй. — Глупец! Он и не подозревает, что ей не причинит вреда лазер и в десять тысяч раз мощнее этого.
— Отойди, — приказал Рауль, палец которого лежал на спусковом крючке. Лазер был нацелен Немез в лоб.
— Хорошо. — Радаманта попятилась — и, переключившись в боевой режим, превратилась в человекоподобную сверкающую статую.
— Рауль! — воскликнула Энея.
Немез скучала все сильнее. Стоило ей переключиться, как люди словно застыли. Девчонка замерла с открытым ртом, не докончив фразы. Бурлящая река будто покрылась льдом, как если бы то был снимок с невероятно короткой выдержкой. Пенные брызги повисли в воздухе. Одна капля воды, казалось, приклеилась к подбородку Рауля.
Радаманта сделала шаг вперед, забрала у Рауля лазер. Может, и впрямь забить фонарь ему в глотку, а потом переключиться обратно и понаблюдать за реакцией остальных? Но заметив краем глаза сжатую в кулак руку Энеи, Немез вспомнила, что у нее есть более важное дело.
Она переключилась на долю секунды, сняла с пояса мешок для образцов, снова трансформировалась в хромированную скульптуру, подошла к сидящей на корточках девчонке, левой рукой подставила мешок под подбородок Энеи, а правую превратила в длинное лезвие, немногим тупее натянутой поперек реки моноволоконной проволоки.
— Прощай… детка. — Немез усмехнулась. Она подслушала разговор, который вела между собой нелепая троица.
И занесла руку для удара.
— Что там, черт побери, происходит? — воскликнул капрал Ки. — Ни хрена не вижу.
— Тихо, — приказал де Сойя. Они сидели в креслах, прильнув к экранам мониторов.
— Немез стала… не знаю, металлической, что ли… — сказал Ки, прокручивая видеозапись. — А потом исчезла.
— На радаре ее нет, — произнес де Сойя, пробуя один за другим различные режимы сканирования. — В инфракрасном диапазоне тоже пусто… Хотя температура на поверхности поднялась градусов на десять. Приборы показывают усиление ионизации.
— Локальный шторм? — Ки недоуменно покачал головой и вдруг ткнул пальцем в экран. — А теперь что? Девочка лежит, а с тем парнем…
— Его зовут Рауль Эндимион, — проговорил де Сойя, пытаясь улучшить качество изображения. Несмотря на усилия компьютера зафиксировать картинку, изображение прыгало и расплывалось: этому способствовали увеличение температуры и атмосферные помехи. «Рафаил» находился в двухстах восьмидесяти километрах над гипотетическим уровнем моря, значительно ниже стандартной геостационарной орбиты. Компьютер непрерывно выражал беспокойство по поводу перегрева корпуса.
Капитан де Сойя увидел достаточно, а потому принял решение.
— Отключить бортовые системы, — приказал он. — Жизнеобеспечение на минимальном уровне. Убрать носовые экраны. Увеличить мощность реактора до ста пятнадцати процентов и приготовиться к переходу в тактический режим.
— Это небезопасно… — начал было компьютер.
— Отменить все ограничения и отключить динамики, — перебил де Сойя. — Код «дельта девять-девять-два-ноль». Подтвердить выполнение приказа.
На мониторах появились колонки цифр, заслонившие картинку с поверхности.
— Господи Боже, — прошептал Ки, глаза которого, казалось, вот-вот вылезут из орбит. — Господи Боже…
— Вот именно, — тоже шепотом отозвался де Сойя, наблюдая за тем, как уровень энергии бортовых систем, за исключением визуального контроля и тактического дисплея, опускается ниже красной линии.
И тут на поверхности загремели взрывы.
Серебристая фигура исчезла, сохранившись разве что перед мысленным взором. Я моргнул. В следующую секунду лазер исчез у меня из пальцев, внезапно стало жарко. Воздух рядом с Энеей неожиданно помутнел, мелькнуло нечто металлическое, с шестью руками и четырьмя ногами. Я вскочил и бросился к девочке, зная, что все равно не успею; как ни удивительно, я успел — оттолкнул Энею, и мы с ней покатились по траве.
Медпакет издал такой звук, словно кто-то провел пальцем по грифельной доске. Не обратить внимания было невозможно. Мы теряли А.Беттика. Прикрывая собой Энею, я пополз к андроиду. В этот миг в рощице у меня за спиной загремели взрывы.
Немез взмахнула рукой. Та должна была пройти сквозь хрящи и мышцы как нож сквозь масло, но натолкнулась на преграду. Удар оказался настолько сильным, что руку пронизала дрожь.
Радаманта посмотрела вниз. Ее руку стискивал десяток утыканных шипами пальцев. Другой десяток сжимал предплечье. Шрайк стоял рядом с замершей в неподвижности девочкой, его глаза сверкали алым.
Вмешательство Шрайка на какое-то мгновение выбило Немез из колеи, однако она ничуть не испугалась. Вырвала руку, отпрыгнула в сторону.
Все было как прежде: река застыла, Рауль Эндимион тянет руку, словно нажимая на невидимый спусковой крючок, андроид валяется на траве, индикаторы медпакета светятся, но не мерцают. Вот только Энею заслонила массивная металлическая фигура.
Немез усмехнулась. Так сосредоточилась на Энее, что не заметила этого олуха! Что ж, больше подобной ошибки она не допустит.
— Тебе нужна девчонка? — спросила Радаманта. — Тебя тоже послали прикончить ее? Тогда прошу… Но чур, голова моя!
Шрайк опустил руки, обошел вокруг девочки. Острые шипы на коленях чудом не воткнулись той в глаза. И вновь встал в той же позе, заслоняя Энею от Немез.
— А, так она тебе не нужна? Тогда пошел прочь!
Немез стала действовать со сверхзвуковой скоростью — метнулась влево, прыгнула вправо, нанесла удар. Если бы не искажение пространственно-временного континуума, раздался бы грохот, который сотряс бы все вокруг на десятки километров.
Шрайк отразил удар. Посыпались искры, в землю вонзилась молния. Шипы со свистом рассекли воздух в том месте, где долю секунды назад находилась Немез. Радаманта атаковала с тыла. Если бы удар достиг цели, девчонка осталась бы лежать бездыханной, с переломанным позвоночником.
Но Шрайк вновь подставил руку. Немез отшвырнуло к рощице. Она пролетела три десятка метров, ломая ветви. Шрайк устремился за ней.
Немез врезалась в камень, и тот на добрых пять сантиметров ушел в толщу скалы. Ощутив, что Шрайк переключился на медленный режим, Радаманта последовала его примеру. Деревья затрещали, вспыхнуло пламя. Противопехотные мины уловили движение и начали взрываться, причем взрыв породил цепную реакцию. Шрайка повлекло к Энее. Словно потянулись друг к другу две половинки древней урановой бомбы…
Из груди Шрайка торчал длинный изогнутый скальпель. Немез слышала все душещипательные истории о жертвах, которых этот осколок прошлого прижимал к груди, а затем развешивал на Древе Боли. Ни одна из историй не произвела на нее впечатления. Когда начали взрываться мины, силовое поле защитило Радаманту от взрывов и согнуло скальпель на груди Шрайка пополам. Металлический монстр разинул пасть и зарычал в ультразвуковом диапазоне. Немез ударила — и Шрайк, отлетев на полтора десятка метров, плюхнулся в реку.
Радаманта вновь повернулась к Энее. Рауль накрыл девочку своим телом. Как трогательно! Какая забота! Радаманта действовала настолько быстро, что в неподвижности замерли даже языки пламени, клубившегося в гуще разрывов.
Опережая ударную волну, Немез бросилась к девочке. Решено, она отрубит головы обоим. Голову девчонки отдаст хозяевам, а вторую сохранит на память.
До Энеи оставалось не больше метра, когда из облака пара, что собралось над руслом реки, вырвался Шрайк. Он атаковал слева, Немез промахнулась на считанные сантиметры и покатилась по земле, сдирая плодородный слой. Под тяжестью тел хрустели ветки. Наконец противники врезались в каменную стену. С панциря Шрайка сыпались искры. Огромные челюсти сомкнулись на горле Немез.
— Ах ты… ублюдок… — выдавила она. — Ты… верно… шутишь… — Быть съеденной заживо каким-то оборотнем устаревшей модели в ее планы никак не входило. Немез превратила руку в острие, которое вонзила глубоко в грудь Шрайка. Тем временем зубы сжимались все сильнее. Четыре пальца Радаманты пронзили панцирь, выдернули что-то, показавшееся на ощупь внутренними органами; на деле это оказались похожие на проволоку сухожилия и осколки панциря. Шрайк пошатнулся, замахал руками, точно серпами, и клацнул зубами, будто не веря, что противник еще жив.
— Ну давай, сука! — Немез шагнула вперед. — Давай! — Ей вдруг захотелось уничтожить эту груду металлолома (как говорят люди, взыграло ретивое), но она по-прежнему отдавала себе отчет в том, что у нее другая задача. Нужно всего-навсего отвлечь Шрайка или обездвижить его, чтобы он больше не встревал. А когда девчонка расстанется с головой, про него можно будет забыть. Или поместить в клетку и время от времени «выпускать на природу» — чтобы воинам Легионов было на кого поохотиться. — Давай! — повторила Немез.
Шрайку все же досталось: он переключился на медленный режим, не убрав поля. Если бы не поле, Немез прикончила бы его в два счета, а так, стоит ей сделать шаг в сторону, как Шрайк тут же окажется за спиной… Радаманта тоже переключилась на медленный режим. Нет худа без добра: можно поэкономить энергию.
* * *
— Иисусе! — воскликнул я. Энея глядела в ту же сторону из-под моей руки.
Все происходило одновременно. Истошно верещал медпакет, воздух был таким горячим, словно вырывался из доменной печи, в рощице гремели взрывы и полыхало пламя, над рекой клубился пар и летали щепки, а в трех метрах от нас Шрайк сражался с серебристой скульптурой.
Энея выползла из-под меня и подобралась к А.Беттику. Я пополз следом, не сводя глаз со сражающихся монстров, которые то возникали из ниоткуда, то вновь куда-то пропадали. Сыпались искры, в камни и почву вонзались молнии.
— Искусственное дыхание! — крикнула девочка. Я посмотрел на монитор. Сердце А.Беттика остановилось добрую минуту назад. Андроид потерял слишком много крови.
Серебристая тень метнулась к Энее. Я хотел было прыгнуть на перехват, но меня опередили: металлическое чудище отвело угрозу, послышался скрежет и лязг.
— Давай я! — Я заставил Энею отодвинуться и принялся массировать грудь андроида. Монитор показывал, что нашими стараниями к мозгу А.Беттика начала поступать кровь. Андроид задышал — правда, не самостоятельно: его легкие сокращались и расширялись благодаря усилиям Энеи. Я продолжал массаж, то и дело оглядываясь на металлических монстров, бившихся невдалеке. Пахло озоном.
— На следующий год, — крикнула Энея, перекрывая шум (несмотря на чудовищную жару, зубы девочки стучали), — мы будем отдыхать в другом месте!
Я решил, что она спятила. Поднял голову. Глаза девочки сверкали, но взгляд был вполне осмысленным. Медпакет заверещал снова, и я сосредоточился на андроиде.
Раздался грохот, с которым не шли ни в какое сравнение ни треск пламени, ни шипение пара, ни лязг металла о металл. Не прекращая массировать грудь А.Беттика, я обернулся.
Воздух словно загустел. Там, где совсем недавно сражались две серебристые фигуры, теперь стояла одна. Внезапно металлический блеск исчез, и я увидел ту самую женщину. Судя по всему, схватка ничуть ее не утомила.
— Итак, — произнесла она, делая шаг вперед, — на чем мы остановились?
Загнать Шрайка в ловушку оказалось не так-то просто. Немез приходилось непрерывно отбиваться от пальцелезвий. Она будто сражалась с дюжиной пропеллеров. Ей доводилось бывать на планетах, где использовались воздушные суда с пропеллерами. На одной такой планете двести лет назад она убила Консула Гегемонии.
Глядя в пламенеющие алые глаза, Немез слегка попятилась. «Прошло твое время», — подумала она. Руки и ноги действовали словно по собственной воле — наносили удары, парировали, делали выпады. Улучив момент, Немез пробила силовое поле Шрайка и сорвала с одной из рук многочисленные шипы. Кисть рухнула наземь, но в живот Радаманте вонзились целых пять скальпелей, не сумевших, впрочем, преодолеть силовой экран.
— Ну-ну, — процедила она и поставила Шрайку подножку, — не так быстро.
Шрайк пошатнулся, и в ту самую секунду, когда он стал на мгновение уязвим, Немез на миг отключила свой экран, схватила игровой компьютер и насадила его на шип, торчавший из перевитой проволокой шеи Шрайка.
— Вот и все. — Она отпрыгнула, переключилась на боевой режим, чтобы помешать Шрайку снять компьютер, и активировала устройство, представив себе красный кружок.
Возникло гиперэнтропийное поле, и многорукая туша перенеслась на пять минут в будущее. Пока поле существует, вернуться Шрайк ни за что не сможет.
Радаманта Немез убрала силовой экран. Горячий ветерок показался ей восхитительно прохладным.
— Итак, — сказала она, наслаждаясь впечатлением, которое произвела на людей, — на чем мы остановились?
— Стреляйте, сэр! — воскликнул Ки.
— Не могу, — ответил де Сойя, палец которого лежал на тактической гашетке. — Подземные воды. Если я выстрелю, произойдет взрыв, в котором погибнут все.
Приборы показывали, что для залпа задействована вся возможная энергия.
Ки поднес к губам микрофон и навел луч на мужчину с девочкой, внимательно следя за тем, чтобы луч не коснулся Немез.
— Бесполезно, — проронил де Сойя. Еще ни разу в жизни он не чувствовал себя столь беспомощным.
— Камни! — кричал Ки. — Бегите на камни!
Я встал, прикрывая собой Энею и горько жалея о том, что у меня нет ни пистолета, ни фонаря с лазером. Женщина приближалась. Плазменная винтовка лежала в мешке, который валялся у кромки воды. Всего-то и дел, что прыгнуть в ту сторону, схватить винтовку, снять ее с предохранителя, прицелиться и выстрелить. Но я знал, что такой роскоши мне не позволят. Даже если я успею все это проделать, Энея наверняка погибнет.
В этот миг у меня на запястье завибрировал комлог. Помните, раньше были такие беззвучные будильники? Вот-вот, было очень похоже. Когда я не обратил на него внимания, в кожу словно вонзилась иголка. Я поднес чертову штуку к уху.
— Беги на камни, — прошептал комлог. — Бери девочку и беги на камни.
Чушь какая-то! Я посмотрел на А.Беттика. Зеленых огоньков на медпакете становилось все меньше. Я подтолкнул Энею, и мы начали пятиться.
— Куда же вы? — с улыбкой проговорила женщина. — Это не слишком вежливо. Энея, если ты послушаешься меня, твой приятель останется жив. И ваш андроид тоже выживет, если, конечно, его откачают.
Я поглядел на Энею, испугавшись, что она примет это предложение. Девочка стиснула мою руку. Страха в ее пристальном взгляде по-прежнему не было.
— Все будет в порядке, детка, — прошептал я, продолжая пятиться влево. Позади была река, а слева, метрах в пяти, начинались камни.
Женщина шагнула вправо, перекрывая дорогу.
— Слишком все это затянулось, — произнесла она вполголоса. — У меня осталось четыре минуты. Куча времени. Целая вечность.
— Бежим! — Я потащил Энею к камням. Никакого плана у меня не было. Я действовал по подсказке, полученной от комлога, который вдобавок говорил не своим голосом.
Мы так и не добрались до камней. В лицо ударил горячий воздух. Металлическая фигура возникла метрах в трех впереди.
— Прощай, Рауль Эндимион, — сказал монстр, лицо которого оставалось неподвижным, и занес металлическую руку.
Внезапно мне обожгло брови, рубашка вспыхнула, нас с девочкой швырнуло в разные стороны. Мы плюхнулись наземь, покатились прочь от нестерпимого жара. Заметив, что волосы Энеи дымятся, я накрыл руками голову девочки. Медпакет верещал не переставая, но этот звук утонул в чудовищном грохоте. Я скинул рубашку, и мы с Энеей поползли обратно, так быстро, как только могли. Впечатление было такое, будто мы вдруг очутились в кратере вулкана перед самым извержением.
Схватив в охапку А.Беттика, мы подтащили его к реке и не задумываясь бросились в кипящий поток. Я удерживал над водой голову андроида, Энея же цеплялась одной рукой за камни, а другой за меня, чтобы нас не унесло течением. Над самой поверхностью воды — точнее, над слоем речного ила — воздух был более или менее прохладным.
На лбу вспухли волдыри. Должно быть, бровей у меня уже не осталось. Я осторожно поднял голову.
Хромированная фигура стояла в центре огненного круга около трех метров в диаметре. Пламя тянулось к небесам, исчезая в неведомой дали. Над объятой пламенем фигурой мерцало марево.
Женщина попыталась было сделать шаг, но луч с небес словно пригвоздил ее к земле. Хромовое покрытие сделалось сначала красным, потом зеленым, наконец, стало ослепительно белым. Женщина погрозила кулаком небу. Камень плавился у нее под ногами, ручьи, нет, настоящие реки лавы текли вниз, к лужайке. Некоторые стекали прямо в Тетис, по счастью, довольно далеко от нас; над потоком вновь с шипением заклубился пар. Признаюсь, в тот миг я впервые в жизни чуть было не поверил в Бога.
По всей видимости, женщина заметила опасность на несколько секунд позже, чем следовало. Она исчезла, потом возникли размытые очертания фигуры, которые пропали опять… В конце концов она попросту утонула в озере лавы у себя под ногами.
Луч утюжил камни добрую минуту. Смотреть на него было невозможно. Чувствуя, что со щек начинает слезать кожа, я вновь уткнулся лицом в ил. Течение так и норовило увлечь нас за собой, туда, где кипела лава и была натянута проволока.
Вскинув голову, я успел заметить поднятый кулак. Воздух задрожал, замерцал — и все кончилось. Лава мгновенно начала остывать. К тому времени, когда мы с Энеей выбрались из реки и снова принялись массировать А.Беттику грудь, каменная масса успела затвердеть, остались лишь немногочисленные тлеющие «щупальца». В воздухе кружились искры, которые ветерок приносил из рощицы, где по-прежнему полыхал пожар. Улыбчивой женщины видно не было.
Медпакет, как ни удивительно, продолжал функционировать. Красные огоньки понемногу сменялись янтарными по мере того, как нашими стараниями к А.Беттику возвращалась жизнь. Кровотечение из руки наконец-то остановилось. Когда андроид начал дышать самостоятельно, я посмотрел на девочку, которая сидела на корточках напротив, и спросил:
— Что теперь?
За спиной раздался негромкий хлопок. Я обернулся и увидел Шрайка.
— О Боже, только не это.
Энея покачала головой. Лицо девочки было покрыто волдырями, волосы местами выгорели, рубашка превратилась в лохмотья. В остальном, кажется, с ней все было в порядке.
— Не волнуйся, — сказала она.
Я встал, добрел до мешка и сунул руку внутрь, нащупывая плазменную винтовку. Тщетно. Винтовка расплавилась, не выдержав опаляющего жара. Просто чудо, что не взорвались заряды. Я бросил мешок и повернулся к Шрайку, сжимая кулаки. Иди сюда, сволочь, ну иди же сюда.
— Не волнуйся, — повторила Энея, погладив меня по плечу. — Он с нами.
Мы вернулись к А.Беттику. Ресницы андроида затрепетали.
— Я пропустил что-то интересное? — осведомился он хриплым шепотом.
Никто не засмеялся. Энея притронулась к щеке андроида, потом посмотрела на меня. Шрайк стоял неподвижно, у него над головой кружились искры, на панцирь оседала копоть.
А.Беттик закрыл глаза. Индикаторы медпакета снова замигали.
— Ему нужно выспаться, — прошептал я. — Иначе мы его наверняка потеряем.
Девочка кивнула. По-моему, она прошептала что-то в ответ. Правда, не своим голосом.
Я поднял левую руку, всю в пятнах ожогов. На ней не осталось ни единого волоска.
Мы прислушались. Из комлога доносился знакомый голос.
Глава 56
Когда Энея все-таки отозвалась, капитан отец де Сойя не сумел скрыть удивления. Он не ожидал, что древний комлог способен воспринимать направленный луч. Имелось даже изображение — над главным экраном возникла чуть искаженная голографическая проекция двух перепачканных сажей лиц.
— Разрази меня гром, — произнес капрал Ки, глядя на капитана.
— Да уж, — отозвался де Сойя и прибавил, обращаясь к лицам над экраном: — Говорит капитан отец де Сойя. Я нахожусь на борту звездолета «Рафаил»…
— Я вас помню, — перебила девочка. Де Сойя сообразил, что компьютер передает не только речь, но и голографические образы. Должно быть, над комлогом плавает миниатюрная копия его собственной головы, как бы отороченной высоким воротником.
— Я тебя тоже помню. — Иного ответа у капитана не нашлось. Погоня продолжалась много дней. Де Сойя посмотрел в черные глаза Энеи, отметил про себя волдыри на лице девочки. Как она близко…
— Кто это был? — спросил Рауль Эндимион. — То есть что это было?
Капитан покачал головой.
— Не знаю. Ее звали Радаманта Немез. К нам она попала несколько дней назад. Утверждала, что является воином Легиона и прошла специальную подготовку… — Де Сойя умолк. Подумать только, он делится с врагами секретной информацией! Поймав усмешку капрала Ки, де Сойя вдруг сообразил, что это уже не важно: им все равно не избежать трибунала. — Скорее всего это была ложь. По-моему, Немез не была человеком.
— Аминь, — подытожил Рауль Эндимион, бросил взгляд в сторону, затем вновь повернулся к де Сойе. — Капитан, наш друг умирает. Вы можете чем-нибудь помочь?
Де Сойя снова покачал головой.
— Нам до вас не добраться. Немез забрала катер и вывела из строя дистанционное управление. Мы не можем даже выйти с ним на связь. Но на катере есть автохирург, так что если вы его отыщете…
— Где он? — справилась девочка.
Капрал Ки подался вперед, чтобы оказаться в поле зрения.
— Радар показывает, что катер находится в полутора километрах к югу от вас. В холмах. Он замаскирован, но вряд ли вы пройдете мимо. Мы вас проводим.
— Комлог говорил вашим голосом! — воскликнул Эндимион. — Это вы требовали бежать к камням.
— Ну да, — согласился Ки. — Мы зарядили орудие на полную мощность, если не ошибаюсь, гигаватт восемьдесят, предел для здешней атмосферы, но прикинули, что, когда начнут испаряться подземные воды, вы наверняка погибнете. А на камнях у вас был шанс…
— Нас туда не пустили, — криво усмехнулся Рауль.
— Попытка не пытка, — откликнулся Ки.
— Спасибо вам, — поблагодарила Энея.
Ки смущенно кивнул и откинулся на спинку кресла.
— Как сказал капрал, — произнес де Сойя, — мы проводим вас до катера.
— Чего ради? — поинтересовался Рауль. — Кстати, почему вы убили своего солдата?
— Это был не мой солдат.
— Но она служила Ордену и Церкви.
— Надеюсь, Церковь тут ни при чем, — тихо проговорил де Сойя. — А если нет… значит, моя Церковь стала исчадием ада. — Наступило молчание, которое нарушал только треск статических разрядов. — На вашем месте я бы не медлил. Скоро стемнеет.
Рауль и девочка огляделись по сторонам, что выглядело довольно комично: они словно забыли, где находятся.
— Между прочим, — сообщил Рауль, — ваш луч расплавил мой фонарь.
— Если хотите, могу посветить, — отозвался де Сойя без улыбки. — Одного залпа с вас хватит?
— Пожалуй, обойдемся без света, — ответил Рауль. — Я отключу камеру. Вы не против? Комлог настроен на вашу частоту — если что, вызывайте.
Глава 57
На то, чтобы преодолеть полтора километра, потребовалось больше двух часов. Не так-то просто пробираться по застывшим потокам лавы, тем паче — с А.Беттиком на спине: того и гляди упадешь и переломаешь ноги. Вокруг царил непроглядный мрак, не было даже звезд — их скрывали облака. Честно говоря, мы бы вряд ли добрались до катера, если бы Энея не нашла в траве мой фонарик с лазером.
— Откуда он, черт побери, тут взялся? — Насколько я помнил, фонарик был у меня в руке и я целился из него в женщину-убийцу. Потом он попросту исчез… Ну да ладно. Не день, а сплошные загадки; одну из них мы оставили на лужайке — я разумею неподвижно застывшего Шрайка, который не обратил на наш уход ни малейшего внимания.
Энея шагала впереди, освещая дорогу фонариком. В конце концов мы пересекли нагромождение лавы и углубились в холмы. Вполне возможно, мы бы двигались быстрее, если бы не А.Беттик.
Медпакет израсходовал на него все свои скромные запасы антибиотиков, стимуляторов, болеутоляющего и прочих препаратов. Андроид выжил исключительно стараниями медпакета. Однако его состояние по-прежнему внушало серьезные опасения. Он потерял слишком много крови: моя затея с ремнем оказалась не очень удачной, кровотечение остановилось, только когда Энея наложила А.Беттику настоящий жгут. Время от времени мы делали андроиду искусственное дыхание, чтобы поддержать хотя бы приток крови к мозгу; медпакет исправно оглашал окрестности пронзительным писком. Из комлога доносился голос капрала; я решил, что, даже если они замышляют заманить нас в ловушку и захватить Энею, мы все равно чертовски им обязаны. И всю дорогу, когда луч фонаря падал на потоки лавы или на обугленные деревья, мне казалось, что меня вот-вот схватит за ногу зловещая женщина-убийца…
Капрал привел нас прямиком к катеру. Энея поставила было ногу на ступеньку металлического трапа, но я заставил девочку спуститься.
— Не стоит рисковать, детка. Вдруг они нас обманули? Вдруг дистанционное управление в полном порядке? Заберешься, а катер возьмет и взлетит — и поминай как звали.
Энея опустилась на землю. Мне еще не доводилось видеть ее такой усталой.
— Я верю им. Они сказали…
— Давай все же не будем рисковать. Оставайся здесь, а я поднимусь наверх и посмотрю, есть ли там автохирург.
Пока я карабкался по трапу с андроидом на плечах, меня одолевали мрачные мысли. Что, если дверь заперта, а ключи в кармане у той металлической стервы?
Рядом с люком находился крошечный светящийся пульт.
— Шесть-девять-девять-два, — сообщил комлог голосом капрала Ки.
Я набрал комбинацию цифр, и люк скользнул в сторону. На борту катера и впрямь имелся автохирург, который ожил, стоило мне прикоснуться к кнопке. Я осторожно, стараясь не задеть обрубок левой руки, положил андроида на операционный стол, убедился, что хирург начал действовать, и закрыл колпак — словно задвинул крышку гроба.
Показания приборов оптимизма не внушали. Какое-то время я тупо глядел на монитор, потом вдруг сообразил, что буквально сплю стоя. Потер глаза и подошел к открытому люку.
— Детка, если хочешь, заберись на трап. Но если заработает двигатель, немедленно прыгай.
Энея поднялась на пару перекладин, выключила фонарь. Темноту с грехом пополам рассеивали мониторы автохирурга и огоньки на панели управления катера.
— И что потом? — спросила девочка. — Я спрыгну, а вы с А.Беттиком улетите, и что мне делать?
— Искать второй портал, — ответил я.
— Вы нам не доверяете, — произнес комлог голосом капитана де Сойи. — Что ж, ничего удивительного.
Я сел, прислонился спиной к переборке, послушал, как ветер шелестит листвой в набросанных поверх катера ветвях, и поинтересовался:
— Что случилось, капитан? Вас послали захватить Энею. Почему вы помогли нам?
Мне вспомнились стычка у Парвати, наша встреча на Возрождении-Вектор…
— Рауль Эндимион, — ответил капитан, — у меня ваш ковер-самолет.
— Правда? — Интересно, когда я видел ковер в последний раз? А, на Безбрежном Море. — Мир тесен, капитан. — Я постарался не выдать волнения, хотя, откровенно говоря, отдал бы что угодно, чтобы мне вернули ковер прямо сейчас. Энея внимательно слушала, то и дело поглядывая в сторону автохирурга — проверяя, не отступился ли тот от пациента.
— Совершенно верно, — отозвался де Сойя. — Друзья мои, мне кажется, я начал понимать ваш образ мыслей. Быть может, однажды вы начнете понимать меня.
— Может быть. — В ту пору я и не подозревал, что его слова окажутся пророческими.
— Мы считаем, что капрал Немез повредила автопилот катера, — тон капитана сделался деловым, почти резким, — но вас убеждать ни в чем не станем. Можете располагать катером как вам заблагорассудится. Кстати, Энее ничто больше не угрожает.
— То есть? — Обожженные места болели все сильнее. Пожалуй, надо порыться в рундуках, поискать медпакет. На катере, предназначенном для посадки на планеты, его просто не может не быть.
— Мы улетаем, — объявил капитан.
Я выпрямился.
— Как мы в этом убедимся?
Капитан хмыкнул.
— Вообще-то корабль, идущий на реактивной тяге, заметить несложно. Приборы показывают, что облаков над вами почти нет. Вы нас увидите.
— Мы увидим, как вы покидаете орбиту, — уточнил я. — Но как мы узнаем, что вы покинули систему?
Энея потянула меня за руку и проговорила в комлог:
— Капитан, куда вы летите?
— На Пасем, — помолчав, отозвался де Сойя. — В распоряжении Ордена всего три таких корабля, как «Рафаил», включая и наш… Мы с капралом уже прикидывали, не махнуть ли нам… куда-нибудь, но нельзя забывать, что мы — солдаты. Мы служим Ордену и Христу. Поэтому мы возвращаемся на Пасем, навстречу своей судьбе…
Жуткая тень священной инквизиции дотянулась даже до Гипериона. Я поежился, и не только потому, что со стороны Мирового Древа вдруг подул холодный ветер.
— Кроме того, — продолжал де Сойя, — нам необходимо вернуться на Пасем, чтобы тамошние специалисты позаботились о нашем товарище, которого не сумели воскресить автоматы.
Я бросил взгляд на автохирурга и неожиданно поверил в то, что капитан больше нам не враг.
— Отец де Сойя, — сказала Энея, — что они с вами сделают? С вами и с капралом?
— Если нам повезет, — из комлога донесся смешок, — нас казнят, а потом отлучат от Церкви. Если нет, второе произойдет первым.
Лицо Энеи оставалось серьезным.
— Капитан де Сойя, капрал Ки… присоединяйтесь к нам. Пускай ваш корабль возвращается на Пасем, а мы все вместе пойдем искать портал.
Молчание затянулось. Я уже решил, что связь прервалась, но тут раздался негромкий голос капитана:
— Искушение велико. Очень велико. Мне хочется испытать, каково это — путешествовать по нуль-Т, и еще больше хочется познакомиться с тобой. К сожалению, милая, мы оба — слуги Церкви и должны выполнить свой долг. Я искренне надеюсь, что капрал Немез — ошибка, что подобного не повторится. Но чтобы выяснить, нам необходимо вернуться.
Внезапно в глаза брызнул яркий свет. Я высунулся из люка: в разрывах облаков сверкала бело-голубая колонна плазменного выхлопа.
— И потом, — чувствовалось, что сила тяжести на корабле возросла: капитан словно задыхался, — мы попросту не можем спуститься, Немез повредила не только автопилот катера, но и боевые скафандры. Так что увы…
Плазменный выхлоп удлинялся и становился все ярче. Господи, когда-то и мы летали на своем корабле… Внезапно мне в голову пришла мысль, от которой я покачнулся, как от удара.
— Капитан, а вы уверены, что эта… Немез мертва? Мы увидели, как она утонула в лаве, но…
— Ничего не могу сказать. Мой совет — улетайте отсюда как можно скорее. Катер — наш подарок, возможно, он вам пригодится.
Я окинул взглядом местность. Ветер шелестел листвой, поднимая клубы пепла, а мне казалось, будто к нам приближается женщина-убийца.
— Энея, — окликнул де Сойя.
— Да, капитан.
— Связь скоро прервется… Мне хотелось бы кое-что тебе сказать.
— Я слушаю.
— Дитя мое, если мне вновь прикажут найти тебя… именно найти, а не… Понимаешь, я — офицер флота, слуга Церкви…
— Понимаю. — Энея не сводила глаз с мало-помалу тускневшего плазменного следа. — Прощайте, капитан. Прощайте, капрал Ки. Спасибо вам за все.
— Прощай, доченька, — ответил де Сойя. — Благослови тебя Господь. — Связь прервалась, и воцарилась тишина.
— Пошли, — сказал я. — Мы улетаем. Немедленно.
Задраить люки не составило труда. Мы проверили автохирург — огоньки были оранжевыми, но не мигали, — расположились в креслах и пристегнулись ремнями. Сквозь лобовое стекло виднелось поле лавы, над которым сверкали редкие звезды.
— Итак. — Я поглядел на панель. Неужели кто-то способен разобраться в этом скопище кнопок, переключателей, мониторов, проекционных пластин и тому подобного? Между креслами располагался пульт с двумя штурвалами, причем на каждом имелись углубления для пальцев. Кроме того, на пульте находилась по меньшей мере дюжина портов для прямого подключения к автопилоту. — Итак, — повторил я. — Есть идеи?
— Может, выйдем и пойдем пешком? — предложила девочка. В огромном кресле она казалась совсем крохотной.
Я вздохнул.
— Мысль хорошая, но… — Я ткнул пальцем в сторону гудящего автохирурга.
— Знаю. — Энея будто обмякла. — Я пошутила.
Я погладил ее по руке. Как всегда, меня словно ударило током — это было нечто вроде физического déjà vu.
— Черт возьми! Я думал, что чем совершеннее технология, тем она проще, а ощущение такое, будто мы попали в кабину старинного истребителя.
— Просто нам нужен профессионал, — объяснила Энея. — Профессиональный пилот.
— У вас он есть, — чирикнул комлог (на сей раз — своим собственным голосом).
— Ты умеешь управлять кораблем? — недоверчиво спросил я.
— Позвольте напомнить, что я и есть корабль, — гордо заявил комлог. Одно из звеньев браслета вдруг открылось. — Пожалуйста, подсоедините красный контакт к красному интерфейсу.
Я послушался. Панель управления ожила — засветились мониторы, заработали датчики, загудели вентиляторы, штурвалы встали в исходное положение. Экран центрального монитора сделался желтым.
— Куда вы хотите отправиться, месье Эндимион и мадемуазель Энея? — осведомился комлог.
— К следующей арке, — ответила девочка. — К последнему порталу.
Глава 58
Мы вылетели в день, на несколько секунд зависли над рекой, затем медленно двинулись дальше. Комлог передоверил нам штурвалы, предварительно объяснив, как ими пользоваться; контроль за бортовыми системами он взял на себя, а кроме того, отслеживал наши действия, дабы не допустить глупых ошибок. Переглянувшись с Энеей, я направил катер над макушками деревьев. Похоже, мы в безопасности — если, конечно, капрал Немез не проникнет за катером через портал.
Без плота было как-то непривычно, оставалось утешаться тем, что от него все равно не было бы толку. Река превратилась в крохотный ручеек глубиной не более десяти сантиметров и около трех-четырех метров шириной; с обеих сторон его стискивали высокие лесистые берега. Деревья казались смутно знакомыми; преобладали лиственные породы, чем-то напоминавшие челму или плотинник, только с развесистыми, как у полудуба, кронами. Широкие ярко-желтые листья чередовались с огненно-красными; казалось, берега реки устилает роскошный ковер.
Небо было голубее, чем на большинстве тех миров, на которых мы побывали, но с гиперионским все же в сравнение не шло. Солнце светило ярко, но не припекало. Лучи светила, проникая сквозь лобовое стекло, падали нам на колени.
— Интересно, каково снаружи? — проговорил я.
Комлог — или корабль (кто его разберет) — решил, по-видимому, что я обращаюсь к нему, и на экране центрального монитора высветилось:
Атмосфера: N2 — 0,77
O2 — 0,21
Ar — 0,009
CO2 — 0,0003
H2O — переменная (-0,01)
Давление у поверхности: 0,986 бар
Плотность: 5518 кг/м³
Магнитное поле: 0,318 Гаусс
Масса: 5,976 х 1024 кг
Скорость убегания: 11,2 км/с
Ускорение: 9,8 м/с²
Угол наклона магнитной оси: 11,5
Дипольный момент: 7,9 х 1025 Гаусс/см³
— Очень странно, — заявил комлог. — Совпадение невозможно…
— Что ты имеешь в виду? — Спрашивая, я уже знал ответ.
— Данные практически совпадают с теми характеристиками, которые относятся к Старой Земле. Еще не случалось такого, чтобы параметры двух планет…
— Стоп! — перебила Энея, тыкая пальцем в лобовое стекло. — Пожалуйста, приземлись.
Если бы мы садились на ручном управлении, я бы поломал множество деревьев, но комлог взял управление на себя и посадил катер на скалистой площадке метрах в двадцати от ручья, да так, что не задел ни единой ветки. Пока я пялился на видневшуюся за деревьями плоскую крышу дома, Энея успела открыть люк.
Девочка спрыгнула наземь. Я проверил монитор автохирурга, с удовольствием отметил, что некоторые огоньки стали зелеными, и сказал:
— Наблюдай за А.Беттиком. И учти — может случиться так, что нам понадобится срочно взлетать.
— Учту, месье Эндимион, — пообещал комлог.
По берегу ручья мы подошли к дому. Описать его будет не так-то просто, но я попробую.
Он стоял рядом с водопадом: вода срывалась с обрыва высотой около трех метров и летела в естественную заводь, где плавала желтая листва. Время от времени течение подхватывало пригоршню листьев и увлекало за собой. Сразу бросались в глаза прямоугольные террасы, нависавшие над заводью и водопадом, как бы опровергая закон всемирного тяготения. По всей видимости, дом выстроили из камня, стекла, бетона и стали. Слева от террас возвышалась каменная стена с тремя окнами, расположенными друг над другом. Затейливые металлические рамы были окрашены в оранжевый цвет.
— Свободнонесущая конструкция, — заметила Энея.
— Что?
— Так в архитектуре называются подобные террасы, — объяснила девочка. — Они как бы повторяют известняковые пласты, залегавшие здесь миллионы лет назад.
Я остановился и пристально поглядел на Энею. Катера за деревьями видно не было.
— Это твой дом. Тот, о котором ты грезила еще до рождения.
— Да. — Губы девочки дрогнули. — Я даже знаю, как он называется. «Водопад».
Я кивнул и принюхался. Пахло прелой листвой, землей, водой — и чем-то еще. Совсем не так, как на Гиперионе, но почему-то казалось, что я вернулся домой.
— Старая Земля, — прошептал я. — Неужели это возможно.
— Просто Земля, — поправила Энея и взяла меня за руку. — Пойдем.
Мы пересекли ручей по невысокому мостику, прошли по усыпанной гравием дорожке, миновали террасы и поднялись на крыльцо. Когда я переступил порог, мне почудилось, будто мы очутились в пещере.
В просторной гостиной мы остановились и окликнули хозяев, но никто не отозвался. Энея шагала словно в трансе, водила рукой по камню и дереву, восхищенно восклицала, когда натыкалась на что-нибудь любопытное.
Большую часть каменного пола устилал ковер. В нише виднелись полки с книгами: названий я издалека не разобрал, а подходить ближе не хотелось. Вдоль стен тянулись металлические карнизы — должно быть, они служили украшением. У дальней стены возвышался громадный очаг, занимавший пространство от пола до потолка.
В очаге, несмотря на солнечный день, потрескивали дрова. Я снова окликнул хозяев, и снова мне ответила тишина.
— Нас ждали. — Это была шутка, но в ней, судя по всему, присутствовала доля истины. А я был вооружен всего-навсего карманным лазером.
— Да, — подтвердила Энея. Она приблизилась к очагу, положила обе ладони на металлическую сферу, что помещалась в нише слева от очага. Диаметр сферы составлял около полутора метров; она была выкрашена в красный цвет и с расстояния казалась ржавой. — Котел, в котором греют вино. Так сказал архитектор… Его использовали только один раз, а потом принесли с кухни сюда. Краска может быть ядовитой.
— Говоришь, архитектор? Тот, которого ты ищешь? У которого хочешь учиться?
— Он самый.
— Я думал, он гений. Но с какой стати гению отливать такой котел и покрывать его вдобавок ядовитой краской?
Энея улыбнулась. Нет, ухмыльнулась.
— Рауль, и на гениев порой находит. Хочешь доказательств — вспомни наше путешествие. Пошли дальше.
С террас открывался замечательный вид: ты словно выглядывал из уютной пещеры в поражающий буйством красок мир. Мы вернулись в гостиную, поднялись по складной лесенке, крепившейся шарнирами к потолку, на второй этаж и очутились на площадке над еще одной заводью, которую ручей образовывал выше водопада.
— Бассейн, — обрадованно воскликнула Энея.
— Для чего он служит?
— Так. — Девочка пожала плечами. — Но мой архитектор считал — я цитирую, — что «бассейн необходим со всех точек зрения».
Я тронул девочку за плечо. Она обернулась, улыбнулась — не отстраненно, как можно было бы предположить. Нет, улыбка буквально осветила ее лицо.
— Где мы, Энея?
— Водопад. Медвежья Тропа. Западная Пенсильвания.
— Это государство?
— Провинция. То есть штат. Территория бывших Соединенных Штатов Америки. Северная Америка, планета Земля.
— Земля, — повторил я, оглядываясь по сторонам. — Но где хозяева? Где твой архитектор?
Девочка покачала головой.
— Не знаю. Думаю, скоро объявится.
— И сколько мы тут пробудем, детка? — Мне бы хотелось запастись оружием и провиантом. Пожалуй, этим я и займусь, пока А.Беттик будет поправляться.
— Несколько лет. Шесть-семь, не больше. По крайней мере так мне кажется.
— Лет? — Я замер у верхнего пролета лесенки. — Ты сказала «лет»?
— Рауль, мне надо набраться опыта. Я должна учиться.
— Чему? Ремеслу архитектора?
— Не только.
— Ладно, ты будешь учиться. А я?
— Я знаю, тебе кажется, что с тобой поступили несправедливо. — Я пристально поглядел на девочку: она и не думала насмехаться. — Если не ошибаюсь, для тебя найдется подходящее занятие. — Я молча ждал продолжения. — Землю надо изучить. Мои родители бывали здесь… Мама считала, что львы, медведи и тигры — ну, те силы, которые похитили Землю из-под носа у Техно-Центра, — что они проводят тут эксперименты…
— Какие еще эксперименты?
— С гениальностью. Или, точнее, с человечностью.
— Что-то я не понимаю.
Энея повела рукой.
— Этот дом построен в 1937 году.
— От Рождества Христова?
— Да. Разрушили его в двадцать первом веке, во время восстания, если не раньше. Те, кто переправил Землю на новое место, восстановили дом точно так же, как восстановили для моего отца Рим девятнадцатого столетия.
— Рим? — переспросил я, чувствуя себя полным идиотом оттого, что приходится уточнять едва ли не каждое слово девочки. Знаете, бывают такие деньки.
— Тот Рим, в котором провел свои последние дни Джон Китс. Но это другая история.
— Ага. Я помню ее из «Песней» твоего дядюшки Мартина. Признаться, я ничего в ней не понял.
Энея махнула рукой.
— Я тоже не понимаю, Рауль. Но те, кто перенес Землю, не только восстанавливают древние города и здания, они воскрешают людей. Создают… динамику.
— Таким-то образом? — с сомнением в голосе справился я.
— Дело в том, что… Мой отец был кибридом, помнишь? Тело человека, а личность — матрица ИскИна.
— Но ты же не кибрид.
Энея покачала головой. Мы двинулись дальше. Под нами шумел водопад.
— Пока я буду учиться, тебе предстоит кое-что сделать.
— Например?
— Изучить Землю, выяснить, что замышляют… существа, которые ее похитили, и привести наш корабль.
— Наш корабль? — В конце концов, мысленно прикрикнул я на себя, хватить строить идиота. — То есть мне придется воспользоваться нуль-Т?
— Да.
— И привести сюда корабль Консула?
Девочка вновь покачала головой.
— На это уйдет несколько столетий. Нет, мы встретимся с тобой в другом месте, на каком-нибудь из миров Сети.
Я потер небритую щеку.
— Что-нибудь еще? Давай выкладывай, что ты для меня припасла, какую маленькую одиссею?
— Еще нужно слетать на Окраину и повидать Бродяг. Но это мы сделаем вместе.
— Хорошо. Надеюсь, больше ничего? Знаешь ли, я уже не так молод…
Я попытался обратить все в шутку, но Энея оставалась убийственно серьезной. Она взяла меня за руку.
— Нет, Рауль, это только начало.
Запищал сигнал вызова.
— Что стряслось? — Естественно, первая моя мысль была об А.Беттике.
— Мне сообщили координаты, — озадаченно произнес комлог.
— Как насчет видео?
— Только координаты и крейсерская высота.
— Куда летим?
— Координаты соответствуют точке в трех тысячах километров к юго-западу отсюда.
Я посмотрел на Энею.
— Что сие означает?
— Точно я не знаю, — ответила девочка, — но кое-какие догадки у меня есть. Пускай это будет сюрпризом.
Держа друг друга за руки, мы вышли из дома и по залитому солнечным светом ковру палой листвы направились к катеру.
Глава 59
Я уже говорил: зря вы это читаете. Теперь я понимаю, что следовало выразиться иначе: зря я это пишу.
На протяжении бесчисленных дней и ночей я заполнял гладкие веленевые страницы воспоминаниями об Энее, Энее-девочке, и ни словом не обмолвился о той, кого вы знаете как мессию и кому, быть может, ошибочно поклоняетесь. Но я писал не для вас — и, как выяснилось, не для себя. Своими воспоминаниями я оживил Энею-ребенка потому, что хотел, чтобы ожила Энея-женщина — ожила вопреки логике, вопреки истории, вопреки безнадежности и отчаянию.
Каждое утро, когда автоматически вспыхивают лампы, я просыпаюсь в кошачьем ящике Шредингера, три на шесть метров, и с изумлением обнаруживаю, что еще жив, что так и не почувствовал ночью миндального привкуса.
Каждое утро я сражаюсь со страхом и отчаянием, пишу воспоминания и аккуратно складываю в стопку веленевые странички. К сожалению, здешняя система переработки далека от совершенства: больше дюжины страниц зараз она не выдает. Вот и получается, что мне приходится запихивать в рециркулятор первые страницы рукописи. Они выходят чистенькими и свежими, садись и пиши. Змея, которая гложет собственный хвост. Настоящее безумие. Либо — истинная сущность здравомыслия.
Вполне возможно, процессор в текстовой палете запоминает все, что я пишу. Он запомнит и то, что мне еще предстоит написать, — если, конечно, судьба будет благосклонна. Но, честно говоря, чихал я на процессоры и на судьбу. Меня интересует лишь та дюжина страниц — невинно чистых поутру и заляпанных чернилами, заполненных мелким, бисерным почерком к вечеру.
На этих страницах каждый день оживает Энея.
Прошлой ночью, когда огни в камере погасли и от вселенной меня отделяла разве что статико-динамическая капсула застывшей энергии, в которой хватало места и флакону с цианидом, и таймеру, и счетчику радиации, — так вот, прошлой ночью я услышал, как Энея окликает Рауля Эндимиона по имени. Я сел. Царил непроглядный мрак, но я настолько разволновался, что позабыл включить свет; я был уверен, что сплю, но тут ее пальцы коснулись моей щеки. Это были ее пальцы, уж мне ли не знать. Я целовал их, еще когда Энея была ребенком. Поцеловал и в ту ночь, на прощание.
Ее пальцы коснулись моей щеки. Пахнуло знакомым ароматом. К моим губам прильнули милые губы.
— Рауль, хороший мой, мы уходим отсюда, — прошептала она. — Не сейчас. Когда ты закончишь свою историю. Как только все вспомнишь и все поймешь.
Я потянулся к ней, но она словно отступила. Когда зажглись огни, в камере никого не оказалось.
Я расхаживал по своему эллипсоиду, пока огни не вспыхнули вновь, уже утром. В те бесконечные месяцы я боялся вовсе не смерти — Энея научила меня относиться к ней как к неизбежности, — я боялся безумия. Почему? Потому что безумие лишило бы меня воспоминаний об Энее.
Внезапно мне бросилось в глаза, что текстовая палета включена. На миг я застыл как вкопанный. Перо высовывалось из-под крышки… Когда мы путешествовали по вселенной с Энеей, я заметил у нее привычку засовывать перо меж страниц дневника, который она вела. У меня задрожали руки. Я рециркулировал то, что написал вчера, и включил принтер.
Из устройства выползла одна-единственная страница. Я сразу узнал почерк Энеи.
Это был своего рода поворотный пункт. Либо я действительно обезумел, либо спасен и воскрес для новой жизни.
Читайте и судите сами. Скажу лишь, что прочел ее с надеждой на спасение. Не на духовное, а на физическое — на телесное воссоединение с той, кого помню и люблю больше всех на свете.
Иначе, на мой взгляд, читать и не стоило.
Глава 60
Рауль, можешь считать, что это постскриптум к твоим воспоминаниям, которые я прочла сегодня ночью. Господи, сколько минуло лет… Помнишь последние три часа, которые мы провели вместе на катере — ты, мой милый Рауль, наш добрый А.Беттик и я? Катер летел по направлению к Талиесин-Уэст, где меня ожидали долгие годы ученичества. Мне так хотелось все тебе рассказать — поведать о снах, в которых мы были любовниками и поэты слагали песни о нашей любви; о видениях грядущих опасностей, о встречах с новыми друзьями и о тягостных прощаниях, о еще не испытанной скорби и еще не свершившемся торжестве.
Но я промолчала.
Помнишь? Мы дремали, сидя в креслах. До чего же странная штука жизнь… Последние часы наедине, завершение одного из самых запоминающихся промежутков нашей близости, конец моего детства, начало иных отношений — а мы дремали. И ладно бы в одном кресле, а то в разных… Жизнь чертовски жестока. Бесценные воспоминания теряются среди повседневных мелочей.
Но мы устали. Нам было даже не до разговоров.
Когда катер пошел на снижение над пустыней, я вырвала страничку из своего бедного дневника, уцелевшего в воде и в огне, и написала тебе записку. Ты спал, опустив голову на подлокотник кресла, по подбородку текла струйка слюны. У тебя не было ни бровей, ни ресниц, на макушке, там, где волос коснулось пламя, виднелась проплешина. Выглядел ты забавно — этакий клоун, которого сморил сон. (Помнишь, мы с тобой говорили о клоунах, когда летели к Бродягам? Ты видел клоунов в цирке Порт-Романтика, а я наблюдала за ними в Джек-тауне на ежегодной ярмарке в канун праздника Первопоселенцев.)
Ожоги. Пятна мази на щеках и на висках, под глазами и на верхней губе — ни дать ни взять клоунский грим. Белое на красном. Ты был прекрасен, Рауль. Я полюбила тебя. Пойми, я любила тебя в прошлом и будущем и за пределами пространства-времени.
Ну вот, я написала записку, сунула ее в карман твоей наполовину истлевшей рубашки и тихонько поцеловала тебя в губы, отыскав необожженный уголок. Ты пошевелился, но не проснулся. На следующий день ты не сказал мне ни слова насчет записки, вообще о ней не упоминал, и я долго гадала, нашел ты ее или нет — может, она выпала из кармана или ты выкинул ее заодно с рубашкой в Талиесине…
Строки принадлежали моему отцу. Он написал их столетия назад. Потом умер, воскрес, если можно так выразиться, кибридом и умер снова, уже как человек. Умер — и продолжал жить: его личность скиталась по метасфере. Вместе с Консулом покинул Гиперион, проникнув в ДНК бортового компьютера. Что бы там ни плел в своих «Песнях» дядюшка Мартин, о чем отец говорил, прощаясь с моей матерью, известно только им двоим. Но когда мама проснулась на следующее утро, она обнаружила эти строки — и сохранила распечатку до конца жизни. Я знаю… Когда мы жили в Джектауне, я прокрадывалась в ее комнату и читала выцветшие строчки на пожелтевшем веленевом листе. Каждую неделю, начиная с того дня, когда мне исполнилось два года.
Милый Рауль, эти строки я подарила тебе с прощальным поцелуем в последний день нашего первого путешествия. Эти строки я оставила тебе сегодня с поцелуем надежды. Эти строки я потребую у тебя при следующей встрече, когда ты закончишь свои воспоминания и начнется наша дорога в вечность.
Прекрасное пленяет навсегда.
К нему не остываешь. Никогда
Не впасть ему в ничтожество. Все снова
Нас будет влечь к испытанному крову
С готовым ложем и здоровым сном.
А сейчас, Рауль Эндимион, я говорю тебе «прощай» до той поры, когда мы снова встретимся на страницах твоих воспоминаний, в яростном экстазе…
Дитя в безвестье канувших времен,
Молчунья, на которой старины
Красноречивый след запечатлен!
О чем по кругу ты ведешь рассказ?
То смертных силуэты иль богов?
Темпейский дол или Аркадский луг?
Откуда этот яростный экстаз?
Что за погоня, девственный испуг,
Флейт и тимпанов отдаленный зов?
А пока, любовь моя, желаю тебе испытанного крова, готового ложа и здорового сна.
