Глава 4

Утро выдалось безветренным. На небе, похожем на птичье яйцо — серовато-желтом с темными пятнами облаков на горизонте, серовато-синем в зените, — засияло солнце.

На завтрак, как обычно, подали хлеб из муки грубого помола, соленую рыбу, засахаренные фрукты и терпкий чай. Пассажиры сидели за столом молча, каждый был занят собственными мыслями.

Илин-Илан опоздала к завтраку. Она тихонько проскользнула в салон и заняла свое место, вежливо улыбаясь соседям по столу.

Девушка ела, уставившись в пространство, словно в трансе. Дордолио беспокойно наблюдал за ней.

В салон заглянул капитан.

— Спокойный день. Ночью соберутся облака и будет гроза. Завтра… Кто знает, что будет завтра? Трудно понять. Погода какая-то необычная.

Рейш, чувствуя странное раздражение, старался вести себя как обычно. У нее нет никаких причин для обид: изменился не он, а Илин-Илан. Даже когда они были близки, что-то в ней оставалось для него тайной, словно в девушке было скрыто несколько человек! Недаром у нее столько имен! Рейш заставил себя не думать о бывшей возлюбленной.

Илин-Илан пробыла в салоне недолго; она вышла на палубу, где к ней сразу же подошел Дордолио. Они стояли, перегнувшись через фальшборт. Илин-Илан пыталась в чем-то убедить рыцаря герба Золота и Сердолика, Дордолио то и дело дергал себя за ус и робко вставлял слово.

Матрос, стоявший на верхней палубе, вдруг крикнул и указал куда-то вдаль. Вскочив на тумбу, Рейш увидел на воде какую-то темную фигуру, голова и узкие плечи которой имели очень неприятное сходство с человеческими. Через секунду странное создание нырнуло и исчезло под водой. Рейш повернулся к Анахо.

— Что это было?

— Пнум.

— Так далеко от берега?

— Ну и что? Они такие же, как фунги. Кто может понять, почему фунг поступает так, а не иначе?

— Но что делает Пнум здесь, в открытом океане?

— Ночью, должно быть, он плавает в океане, наблюдая, как восходят и заходят луны.

Утро прошло. Траз бросал дротики в цель вместе с двумя рыжеволосыми девицами. Торговец изучал какой-то толстый том в кожаном переплете. Пало Барба развлекался, фехтуя с Дордолио. Рыцарь, как обычно, принимал эффектные позы, пританцовывал и размахивал руками; его рапира свистела в воздухе.

Скоро Пало Барба устал. Дордолио остановился перед ним, сгибая гибкую рапиру. На палубу вышла Илин-Илан и уселась на крышку люка. Дордолио повернулся к Рейшу.

— Ну, выходи, кочевник, сразимся! Покажи, как владеют оружием в твоих родных степях.

Рейш почувствовал какой-то подвох.

— Я не очень хорошо фехтую, — осторожно ответил он. — К тому же давно не упражнялся. Может быть, в другой раз…

— Брось, брось! — крикнул Дордолио, сверкая глазами. — Я много слышал о твоей ловкости. Ты должен показать свое искусство. Не отказывайся!

— Вам придется извинить меня, я не имею никакого желания…

— Ну же, Адам Рейш! — крикнула Илин-Илан. — Сразись с ним, иначе всех нас очень разочаруешь!

Рейш повернулся к девушке и внимательно оглядел ее. Лицо ее было почти неузнаваемым: заострившееся, изможденное, подергивающееся от скрытого гнева. Это не та девушка, которую он знал в Пере, — в считанные дни она каким-то образом изменилась, стала незнакомой.

Он снова взглянул на Дордолио, без сомнения находящегося под влиянием своей принцессы. Сговор против него!

Вмешался Пало Барба.

— Брось, — сказал он Дордолио, — оставь его в покое. Мы с тобой еще немножко пофехтуем — достаточно, чтобы оставаться в форме.

— Но я хочу сразиться с этим человеком, — заявил Дордолио. — Он ведет себя с потрясающей наглостью, и я считаю, что его следует наказать.

— Если хочешь затеять ссору, — холодно ответил Пало Барба, — это, конечно, твое дело.

— Никакой ссоры, — сказал Дордолио визгливо и немного в нос. — Скажем, я преподам ему урок. Парень, кажется, хочет показать, что высшие касты Кета и грязное простонародье — одно и то же. На самом деле между нами существует большая разница, что я и намерен доказать.

Рейш неохотно поднялся.

— Прекрасно. Ну, какое же оружие вы желаете избрать для вашего «урока»?

— Рапиры, сабли — все, что угодно. Поскольку вам неизвестны правила начала рыцарского боя, сигналом послужит просто слово «начинай» — этого будет достаточно.

— А в конце, очевидно, «стоп»?

Дордолио презрительно улыбнулся в усы.

— Это будет зависеть от обстоятельств.

— Очень хорошо. — Рейш повернулся к Пало Барбе. — Позвольте мне взглянуть на вашу коллекцию.

Пало Барба открыл ящик, где хранились его рапиры и другое оружие. Рейш выбрал пару коротких легких клинков.

Дордолио наблюдал за ним, недовольно подняв брови.

— Детские игрушки — такими у нас сражаются мальчишки.

Рейш взял один из клинков и со свистом рассек им воздух.

— Этот мне подходит. Если вы недовольны, выберите любое другое оружие.

Дордолио, ворча, взял короткий клинок.

— У этого оружия нет жизни, оно мертво и неподвижно…

Рейш поднял свой клинок и его кончиком надвинул Дордолио шляпу на глаза.

— Но удобно и полезно, как вы только что убедились.

Дордолио молча снял шляпу и подвернул манжеты белой шелковой рубашки.

— Вы готовы?

— Всегда к вашим услугам. — Изысканным театральным жестом рыцарь поднял клинок и поклонился зрителям направо и налево.

Рейш отпрянул.

— Я думал, вы хотите оставить всякие церемонии.

Дордолио в ответ лишь оскалил зубы в гримасе, которая должна была изображать свирепость, и сделал один из своих эффектных выпадов, притопнув ногой. Рейш безо всякого труда парировал удар, сделал ложный выпад и опустил острие клинка на одну из пряжек, поддерживающих шаровары противника.

Тот отскочил и снова бросился в атаку; оскал сменился мрачной улыбкой. Он старался прощупать соперника, направляя клинок то в одну, то в другую сторону, выискивая слабые места защиты. Рейш парировал его удары все так же небрежно, не двигаясь с места. Дордолио бросился вперед, отбил в сторону оружие Рейша, но тот отскочил, и рыцарь рассек лишь воздух. Рейш резко опустил клинок и сломал пряжку — шаровары Дордолио спустились с одной стороны.

Рыцарь, нахмурившись, быстро отскочил. Рейш шагнул вперед и разрубил вторую пряжку. Шаровары скользнули вниз.

Багрово покраснев, Дордолио отскочил подальше и бросил оружие на палубу.

— Что за смехотворные игры! Возьмите настоящую саблю или рапиру!

— Сражайтесь любым оружием, которое предпочитаете. А я буду драться своим. Но прежде всего я настаиваю, чтобы вы как-нибудь заставили шаровары держаться на месте — иначе нам обоим будет неудобно.

Дордолио поклонился, стараясь сохранить хладнокровие, и, отойдя в сторонку, прикрепил шаровары завязками к поясу.

— Я готов. Раз вы настаиваете и поскольку в мои намерения входит наказать вас за наглость, я воспользуюсь своим привычным оружием.

— Как вам угодно.

Дордолио извлек из ножен длинную гибкую рапиру и описал ею сверкающий круг — острие со свистом рассекло воздух. Потом кивнул Рейшу и бросился в атаку. Гибкое острие, подрагивая, скользнуло справа налево. Рейш отбил его и небрежно, как будто случайно, похлопал Дордолио по щеке плоской поверхностью сабли.

Дордолио моргнул от неожиданности и бешено бросился на Рейша. Тот отпрянул. Рыцарь наступал, притопывая, делая красивые выпады, размахивая рапирой во все стороны. Рейш снова парировал удар и похлопал рыцаря по другой щеке. Потом сразу отступил.

— Я немного запыхался. Может быть, хватит упражнений в фехтовании на сегодня?

Дордолио стоял, устремив взгляд на Рейша, ноздри его раздувались, грудь высоко вздымалась. Внезапно он отвернулся, поглядел на море, глубоко вздохнул и снова повернулся к Рейшу.

— Да, вы правы, — бесцветным голосом произнес рыцарь, — на сегодня достаточно. — Он посмотрел на свою украшенную драгоценными камнями рапиру и, казалось, был готов бросить ее в море. Но вместо этого сунул клинок в ножны и поклонился Рейшу. — Вы великолепно фехтуете. Я у вас в долгу за то, что вы показали мне свое искусство.

Пало Барба выступил вперед.

— Хорошо сказано — вот настоящий рыцарь Кета! Достаточно стали и клинков, выпьем по утреннему бокалу вина!

Дордолио снова поклонился.

— Минуту! — И направился к себе.

Цветок Кета сидела неподвижно, словно высеченная из камня.

Хейзари поднесла Рейшу бокал вина.

— У меня возникла чудесная идея.

— Например?

— Вам нужно поехать к нам и стать помощником отца в Фехтовальной академии. Беззаботная жизнь, никаких волнений или страхов!

— Очень приятная перспектива, — согласился Рейш. — Если бы я только мог… Но у меня другие цели.

— Забудьте о них! Неужели это так важно? Ведь мы живем только раз! Не отвечайте, — она приложила ладонь к его губам, — я знаю, что вы скажете. Вы странный человек, Адам Рейш; такой серьезный, но почему-то с вами так легко!

— Я не кажусь себе странным. Это Тчаи — странная планета; я же вполне обычный человек.

— А вот и нет, необычный! — засмеялась Хейзари… — А Тчаи… — Она пожала плечами. — Иногда наш мир ужасен, но назвать его странным… Я не знаю другого! Ну хорошо, я налью вам еще вина, и, может быть, выпьем вместе. В такой безветренный день больше нечего делать.

Капитан, проходивший мимо, остановился рядом.

— Наслаждайтесь хорошей погодой, пока она держится; к нам двигается ураган. Посмотрите на север.

На горизонте виднелась полоса темных облаков; вода под ними отливала медным блеском. Когда люди подняли головы, над морем пронесся порыв холодного ветра, словно вздох ледяного великана. Паруса на «Варгазе» захлопали, снасти заскрипели.

Из каюты вышел Дордолио. Он переоделся; на нем был костюм темно-бордового цвета, черные бархатные башмаки и темная бархатная шапка с козырьком. Он спросил, не видел ли кто-нибудь Илин-Илан — интересно, где она может быть?

Девушка стояла на носу судна, облокотившись о фальшборт, и глядела вдаль, потом пошла в свою каюту. Дордолио минуту постоял в нерешительности, потом медленно отвернулся. Пало Барба передал ему бокал с вином, и Дордолио молча уселся под большим медным фонарем.

Полоса облаков двигалась к югу, в ее глубине то и дело сверкали пурпурные молнии, освещая небо мрачными вспышками. Наконец до людей докатилось глухое рычание грома.

На «Варгазе» убрали косые паруса, корабль шел рывками под одним прямым штормовым парусом.

Рейшу никогда не приходилось видеть такого заката на Тчаи: темно-коричневое солнце горело, как остывающий расплавленный металл, под черными тучами. Неожиданно из своей каюты вышла Илин-Илан. Она стояла на верхней палубе, совершенно обнаженная, опустив голову и глядя сверху вниз на пораженных пассажиров.

В одной руке у нее был пистолет, в другой — кинжал; на лице застыла странная бессмысленная улыбка. Рейш, который видел это лицо много раз, никогда не узнал бы его. Дордолио, издав нечленораздельный вопль, бросился вперед.

Девушка навела на него пистолет; Дордолио пригнулся, и пуля просвистела у него над головой. Илин-Илан медленно оглядела палубу, увидела Хейзари и направилась к ней, держа оружие наготове. Хейзари вскрикнула от страха, бросилась к мачте и спряталась за ней. Молнии прочертили небо, гигантские разряды проскакивали между нависшими тучами; в их неверном свете Дордолио бросился к девушке и попытался схватить ее за руки. Она полоснула его кинжалом; Дордолио с криком отпрянул, по груди рыцаря заструилась кровь. Цветок Кета прицелилась в него — он покатился по палубе и скрылся за одной из надстроек. Хейзари побежала к своей каюте. Илин-Илан бросилась за ней. На палубу вышел какой-то матрос и остановился, пораженный ужасом. Цветок Кета рассекла ему лицо кинжалом — он упал, ударившись о палубу затылком, и покатился по трапу в кают-компанию.

Вспыхнула молния, и сразу же прокатился раскат грома. Принцесса Кета вслепую размахивала кинжалом, стараясь поразить соперницу; рыжеволосая фигурка отпрянула, держась за бок. Цветок Кета прицелилась, но Пало Барба, подбежав, выбил у нее из рук пистолет. Илин-Илан замахнулась кинжалом на него, на Рейша, пытавшегося схватить ее, потом взбежала по трапу на нос судна и взобралась на бушприт.

Корабль поднялся на высокой волне, нырнул — бушприт то поднимался, то опускался. Солнце наконец зашло, словно утонуло в океане; девушка окинула его взглядом, будто прощаясь навеки, и повисла на бушприте, держась за него одной рукой.

— Вернись!.Вернись! — закричал Рейш.

Она оглянулась и безучастно посмотрела на него.

— Дерл! — крикнул Рейш. — Илин-Илан!

Девушка словно не слышала его. Рейш стал припоминать все ее имена.

— Цветок Голубого Нефрита! — воскликнул он, потом назвал ее придворное имя: — Шар Зарин!

Она слабо улыбнулось в ответ.

Рейш попытался растрогать девушку.

— Зози… Зози… вернись!

Ее лицо сразу изменилось. Она вцепилась в бушприт.

— Зози! Почему ты не отвечаешь? Иди сюда, будь хорошей девочкой!

Но она неотрывно смотрела вдаль, туда, где садилось солнце.

Тогда Рейш назвал девушку ее тайным именем:

— Лле! Иди, иди сюда! Лле, Ктан зовет тебя! Лле!

Девушка покачала головой, не отводя взгляда от высоко вздымавшихся морских волн.

И тогда Рейш произнес ее последнее имя, неожиданно показавшееся странным и незнакомым — любовное. Он позвал ее, но раздался удар грома, и девушка не услышала. Над горизонтом виднелся лишь небольшой кусочек солнца, переливающийся всеми оттенками коричневого. Разжав руку, Цветок Кета упала в шипящую пену. Рейшу показалось, что в волнах мелькнули ее темные волосы — и исчезли.

Позже, в сумерках, когда «Варгаз» с трудом взбирался на крутые склоны штормовых волн и нырял в ущелья между ними, Рейш задал вопрос Анахо:

— Она что, просто потеряла рассудок? Или это и было «авайле»?

— Это было «авайле». Спасение от позора.

— Но ведь… — начал Рейш, но не смог продолжать и сделал нерешительный жест.

— Ты ухаживал за девушкой с островов Облака. А рыцарь Илин-Илан выставил себя в смешном свете. Унижение навеки омрачило бы ее будущее. Она перебила бы всех нас, если бы только смогла.

— Я совершенно не в состоянии этого понять, — пробормотал Рейш.

— Естественно. Ведь ты не яо. Но для принцессы Голубого Нефрита все это было нестерпимо. В Сеттре ее подвергли бы публичной пытке.

Рейш вышел из каюты на палубу. Медный фонарь мерно покачивался и скрипел. Рейш посмотрел вниз, на бушующее море. Где-то там, в пучине, далеко за кормой скрылось навсегда белоснежное тело Илин-Илан, Цветка Кета.

Глава 5

Шальные ветры не давали покоя до утра. Внезапные порывы — легкие, как вздох, дуновения; бешеные вихри — едва различимые шепотки… С рассветом все внезапно стихло; янтарный диск солнца осветил корабль, покачивающийся на волнах неспокойного моря.

В полдень ужасающий шквал погнал корабль, словно игрушку, на юг; его острый нос рассекал волны, превращая их в дождь сверкающих брызг. Пассажиры сидели в салоне или на средней палубе. Хейзари, бледная, с перевязанным боком, не покидала своей каюты, которую делила с Эдве. Рейш просидел с ней целый час. Девушка могла говорить лишь об испытанном потрясении.

— Но зачем ей было совершать такой ужасный поступок?

— Как видно, яо подвержены подобным приступам.

— Это я слышала, но даже безумие должно иметь какую-то причину…

— Дирдирмен утверждает, что она не смогла перенести унижения…

— Какая глупость! Унижение — красавица вроде нее? Что же довело ее до такого состояния?

— Не будем сейчас говорить об этом, — пробормотал Рейш.

Волны чудовищно выросли, превратились в огромные холмы, то возносившие «Варгаз» на свою вершину, то заставлявшие округлый корпус корабля с грохотом и шипением нестись вниз, к подножию. Так продолжалось несколько суток; наконец утреннее солнце засияло на янтарном безоблачном небе. Море волновалось еще день, затем успокоилось. На «Варгазе» подняли все паруса, подставив их западному бризу.

Спустя три дня на юге показались неясные очертания черного острова. Капитан объявил, что это место служит прибежищем пиратов; он отправил на мачту зоркого матроса, который не спускал глаз с острова до тех пор, пока тот не остался далеко позади, растворившись в рассветной дымке.

Время текло монотонно, то были странно бесцветные дни, над которыми нависла тень неясного будущего. Рейш стал нетерпеливым и нервным. Какими далекими казались события в Пере! Тогда все было просто и ясно… Кет представлялся им олицетворением цивилизации, покоя и безопасности, а сам Рейш пребывал в полной уверенности, что помощь благодарного лорда Голубого Нефрита сделает его планы осуществимыми. Пустые надежды!

Судно приблизилось к Качану: капитан надеялся, что прибрежные северные течения помогут им добраться до Парапана.

Однажды утром, выйдя на палубу, Рейш увидел удивительный остров: небольшой клочок суши — менее четверти мили в диаметре, — окруженный у самой воды стеной черного стекла высотой в сотню футов. За ней виднелась примерно дюжина неуклюжих массивных зданий различной высоты.

Анахо-дирдирмен подошел к Рейшу и встал рядом; его узкие плечи грустно опустились, на лице застыло уныние.

— Перед тобой — цитадель злодейской расы Ванкхов.

— Злодейской? Потому что они воюют с Дирдирами?

— Потому что они не желают окончить войну. Что хорошего приносит им, так же как Дирдирам, подобная конфронтация? И все же, когда Дирдиры предлагают прекратить враждебные действия, Ванкхи неизменно отказываются. Жестокосердные, циничные создания!

— Разумеется, я ничего не знаю об этих делах, — сказал Рейш. — Но зачем стена вокруг острова?

— Чтобы отвадить Пнумов, кишащих по всей Тчаи, словно крысы. Ванкхи — раса, не отличающаяся открытостью и дружелюбием. Более того, они… Вот, взгляни-ка вниз.

Пристально всмотревшись в воду, Рейш увидел там неясные очертания существа размером с человека с металлической конструкцией, прикрепленной к поясу, двигающегося на глубине десяти — пятнадцати футов с помощью какого-то приспособления. Существо резко повернулось, поплыло в противоположную сторону и вскоре исчезло в темных глубинах.

— Ты видел одного из Ванкхов, этих существ-амфибий, использующего миниатюрный двигатель для своих подводных игр.

Рейш поднес к глазам сканскоп. Башни города Ванкхов, как и стены, были сделаны из черного стекла. Круглые темные окна казались светонепроницаемыми; изогнутые хрустальные балконы переходили в мостики, ведущие к видневшимся вдалеке конструкциям. Рейш уловил какое-то движение. Ванкхи? Он вгляделся пристальней. Нет, существа принадлежали к человеческому роду. Без всякого сомнения, это были ванкхмены — люди с мучнисто-белой кожей и плоскими черепами, к которым крепились черные диски. Их гладкие лица с почти неподвижными чертами казались мрачными; одежда состояла из черных накидок с широкими кожаными ремнями, на которых висели различные инструменты и миниатюрные приспособления. Перед тем как войти в одно из зданий, ванкхмены подняли головы, посмотрели на «Варгаз», и в это мгновение Рейшу удалось разглядеть их лица. Он резко опустил сканскоп.

Анахо недоуменно покосился на него.

— Что случилось?

— Я увидел лица ванкхменов… Даже такой диковинный мутант, как ты, по сравнению с ними кажется обычным человеком.

Анахо сардонически улыбнулся и хмыкнул:

— В действительности эти особи весьма схожи с хорошо знакомым нам представителем выродившихся людей.

Рейш не стал спорить; он никак не мог понять, что скрывается за неподвижной белой маской ванкхменов. Он снова осмотрел город, но они уже исчезли. На палубу поднялся Дордолио, и его внимание сразу привлек сканскоп.

— Что это за необычный прибор?

— Электронное оптическое устройство, — безразличным тоном отозвался, Рейш.

— Никогда не видел ничего подобного. — Дордолио повернулся к Анахо. — Его изготовили Дирдиры?

Анахо жестом выразил недоумение.

— Нет, не думаю.

Дордолио удивленно воззрился на Рейша.

— Тогда, может быть, Часчи или Ванкхи? — Он вгляделся в надпись на металлической поверхности прибора. — Чьи это письмена?

Анахо пожал плечами.

— Я не могу прочитать их.

— А вы? — спросил Дордолио Рейша.

— Да, очевидно, смогу. — Повинуясь безотчетному порыву, Рейш громко прочитал: — «Федеральное космическое агентство. Прибор-но-инструментальный отдел. Фотоувеличивающий бинокулярный телескоп типа XI, I-1000; в полной темноте не работает. БАФ-1303-К-29023. В качестве источника энергии использовать только батарейки типа Д-5. При плохом освещении пользоваться переключателем цветовой компенсации. Не направлять на солнце или очень яркий свет; в случае выхода из строя автоматической системы фильтровки возможна травма глаз».

Дордолио недоуменно уставился на прибор.

— Чей это язык?

— Один из множества диалектов человеческой расы, — ответил Рейш.

— Да, но в каком регионе он распространен? Насколько я знаю, люди на Тчаи повсюду говорят на одном и том же языке.

— Чтобы не смущать вас обоих, — сказал Рейш, — я ничего не стану говорить об этом. Продолжайте думать обо мне как о человеке, страдающем потерей памяти.

— Вы считаете нас глупцами? — прорычал Дордолио. — Или мы неразумные младенцы, чтобы вместо внятных ответов выслушивать неуклюжие отговорки?

— Иногда, — произнес Анахо, ни к кому не обращаясь, — истинная мудрость состоит и в том, чтобы не разрушать миф. Знание может стать непосильным грузом.

Дордолио задумчиво покрутил усы и, бросив быстрый взгляд на сканскоп, резко повернулся и ушел.

Впереди, словно встав из моря, появились еше три острова: каждый был окружен стеной, на каждом — странные черные здания. Вдалеке, на горизонте, неясно прорисовывалась темная полоса — континент Качан.

К полудню эта полоса стала четче и наконец превратилась в горную цепь, поднимающуюся из морских глубин. «Варгаз» плыл на север вдоль линии берега, почти полностью находясь в тени высоких гор; вокруг парусов, издавая печальный клекот и щелкая клювами, парили черные ширококрылые коршуны. С приходом темноты горы закончились — открылась бухта. На южном берегу раскинулся невзрачный городишко; словно скопление беспорядочно набросанных черных кристаллов, лежала к северу от мыса крепость Ванкхов. Восточнее, на равнине, находился космопорт — здесь можно было разглядеть ракеты различных конструкций и размеров.

Прижав к глазам сканскоп, Рейш внимательно изучал бухту и горы, которые на востоке подходили вплотную к площадке космопорта. Любопытно, весьма любопытно…

Проходивший мимо капитан сказал, что порт носит название Ао-Хидис; это один из важных опорных пунктов Ванкхов.

— Я вовсе не хотел забираться так далеко на юг, но раз уж мы оказались здесь, попробую продать кожу и дерево, привезенные с Грение, потом закуплю химическую продукцию Ванкхов для Кета. Предупреждаю всех, кто желает побродить по берегу: здесь фактически два города. В первом, который, как я уже говорил, называют Ао-Хидис, живут люди, а во втором — название его невозможно произнести — Ванкхи. В Ао-Хидисе можно найти разные типы людей, включая локхаров, но в основном его населяют черные и пурпурные. Они не смешиваются друг с другом и признают только свой народ. Гуляйте по улицам без всякого страха; можете также смело делать покупки во всех магазинах или лавках с открытой витриной; но не заходите в таверну или магазин, где они закрыты, — не важно, принадлежит ли она черным или пурпурным, — скорее всего вы оттуда больше не выйдете. Общедоступных борделей здесь нет. Если что-то купили в лавке черных, не останавливайтесь потом возле заведений пурпурных: вам будут всячески выказывать презрение, возможно, оскорблять, даже могут напасть. То же самое — с черными. Что касается города Ванкхов, то там делать совершенно нечего — разве что пойти поглазеть на этих созданий. Можете смотреть, пока не надоест, — они к этому, кажется, относятся с полным безразличием. В целом довольно унылый порт, с весьма скудным набором увеселений.

«Варгаз» причалил к небольшой пристани, над которой развевался пурпурный флажок.

— Когда я здесь был в прошлый раз, то имел дело с пурпурными, — пояснил капитан Рейшу, поднявшемуся на ют. — Они хорошо обслуживают за разумную цену — не вижу причин менять партнеров.

Швартовы приняли пурпурные-рабочие: круглолицые, круглоголовые люди с ярким оттенком кожи, придававшим необычность их облику. С соседней пристани, принадлежавшей их соперникам, за происходящим с открытой враждебностью следили черные. Они во всем походили на пурпурных, но отличались серой кожей, усыпанной странными черными пятнами.

— Никто не знает, в чем причина, — заметил капитан, имея в виду разницу в цвете кожи. — Одна и та же мать может родить как пурпурного, так и черного ребенка. Некоторые считают, что во всем виновата здешняя пища; другие говорят о наркотическом зелье, третьи утверждают, что болезнь поражает цветовую железу плода в чреве матери. Как бы то ни было, они рождаются такими, и каждый считает другого отщепенцем и выродком. Если черные и пурпурные сходятся, оплодотворения не происходит — по крайней мере так говорят… Вообще подобная перспектива ужасает представителей обеих рас: они скорее станут совокупляться с бродячими собаками.

— А как же дирдирмен? — спросил Рейш. — Его не будут здесь преследовать?

— Ха! Ванкхи никогда не снисходят до подобных мелочей. Синие Часчи известны своими садистскими забавами, взрывы свирепости у Дирдиров совершенно непредсказуемы. Но, насколько я знаю, Ванкхи — самые уравновешенные из всех существ, обитающих на Тчаи. Безразличные к окружающему миру, погруженные в себя, они редко обращают внимание на людей. Может быть, Ванкхи вершат свои злодейства тайно, как Пнумы, — этого никто не знает. А вот ванкхмены совсем другие — они холодны и бессердечны, как ожившие мертвецы, и лишь глупец с ними свяжется. Ну вот, наконец-то мы пришвартовались. Вы сойдете на берег? Тогда помните, от чего я предостерегал вас: Ао-Хидис — опасный город. Не обращайте внимания ни на черных, ни на пурпурных; ни с кем не заговаривайте, ни во что не вмешивайтесь. В прошлый заход я потерял здесь матроса, который купил платок в магазине черных, а потом решил выпить вина в заведении пурпурных. Он едва приполз на корабль, из его ноздрей валила пена!

Анахо решил остаться на борту «Варгаза», Рейш с Тразом сошли на берег. Миновав причал, друзья оказались на широкой улице, вымощенной кусками слюдяного сланца. По обе стороны тянулись дома, грубо сложенные из бревен и камня, окруженные кучами мусора. Мимо проехало несколько моторных повозок неизвестного Рейшу типа; он решил, что они сделаны Ванкхами.

На севере вдоль берега возвышались черные башни. В том же направлении лежал космопорт.

Кажется, об общественном транспорте здесь ничего не слышали; Рейш и Траз отправились в город пешком. Неказистые хижины сменились более привлекательными строениями, потом друзья вышли на площадь, со всех сторон окруженную магазинами и лавками. Половина горожан были черными, половина — пурпурными. И те и другие вели себя так, словно соперников вообще не существовало: черные общались с черными, лавки пурпурных обслуживали только своих. И те и другие старались толкнуть друг друга, не извиняясь при этом и делая вид, что ничего не происходит. Дух взаимной ненависти и нетерпимости окутывал площадь, словно зловонный туман.

Рейш и Траз отправились дальше на север по дороге, выложенной бетонными плитами, и наконец остановились у ограды из высоких стеклянных прутьев, окружавшей космопорт. Рейш огляделся.

— Я, конечно, не вор, — сказал он Тразу, — но посмотри только на этот маленький корабль! С какой радостью я конфисковал бы его у владельца!

— Это корабль Ванкхов, — мрачно заметил Траз. — Ты не сможешь им управлять.

Рейш кивнул.

— Верно. Но если бы у меня было время — скажем, неделя, — я научился бы. Все звездолеты действуют примерно одинаково.

— Спустись на землю, подумай о трудностях, — увещевал его юноша.

Рейш с трудом скрыл улыбку. Время от времени к Тразу возвращалась безапелляционно строгая и рассудительная манера поведения Онмале — эмблемы вождей племени крушей, которую юноша носил во время их первой встречи, чуть было не ставшей причиной его смерти. Траз с сомнением покачал головой.

— Ты думаешь, что такие дорогие машины стоят здесь без присмотра и в них можно в любой момент забраться и улететь? Маловероятно!

— Но на борту нашего корабля, кажется, никого нет, — возразил Рейш. — Даже большие грузовые ракеты, по-моему, пусты. Да и зачем Ванкхам проявлять осторожность? Кому придет в голову красть их имущество кроме человека вроде меня?

— Ну хорошо, ты забрался внутрь — и что дальше? — упрямился Траз. — Тебя обнаружат и убьют, прежде чем ты научишься управлять ракетой.

— Бесспорно, такое предприятие весьма рискованно, — согласился Рейш.

Они возвратились в гавань, и, когда вновь оказались на борту «Варгаза», корабль показался им маленьким островком разума в океане безумия.

С разгрузкой и погрузкой возились всю ночь. Наутро, не оставив на негостеприимном берегу ни одного из членов команды или пассажиров, «Варгаз» поднял якорь, распустил паруса и продолжил путь по водам Драсчада.

Они плыли на север от мрачных скал побережья Качана. В первый день им встретилось с дюжину цитаделей Ванкхов; вскоре все они скрылись за кормой. На следующий день перед «Варгазом» выросли три гигантских фьорда; когда корабль миновал последний, оттуда вылетел большой моторный катер, позади него яростно клубилась пена. Два матроса были немедленно отправлены к пушке. Катер описал стремительную дугу, чтобы зайти сзади, но капитан поспешил развернуть корабль — его орудие снова нацелилось на противника. Катер отстал и вышел в море; пассажиры и команда еще долго слышали улюлюканье и свист пиратов.

Неделю спустя показался Драган, первый из островов Облака. На следующий день корабль прибыл в Вайнессе; здесь высадились Пало Барба, его супруга и огненноволосые дочери. Траз с грустью провожал их взглядом. Эдве повернулась и помахала рукой, прощаясь со спутниками. Вскоре семейство затерялось в море одеяний из желтого шелка и льняных белых накидок.

Корабль простоял в Вайнессе два дня, разгружаясь, принимая на борт новые партии товаров и обновляя паруса, затем поднял якорь и вышел в море.

Подгоняемые резким западным ветром, они проплыли Парапан. Прошел день, ночь, еще один день… Атмосфера на борту стала напряженной; матросы не отрывали глаз от моря, пытаясь разглядеть на востоке очертания долгожданной земли, континента Чарчан.

Наступил вечер; янтарный круг солнЦа словно растворился в смешении мрачных серых, коричневых и грязно-оранжевых оттенков. Принесли ужин: сушеные фрукты и вяленую рыбу. К еде никто не притронулся — пассажиры и команда упрямо всматривались в темноту. Приближалась ночь, ветер утих… Один за другим пассажиры спускались в свои каюты. Рейш остался на палубе, размышляя над несчастьями, обрушившимися на него. Время текло незаметно. Но вот с капитанского мостика раздались резкие слова команды, зашуршал спущенный парус, и «Варгаз» замедлил ход. Рейш снова повернулся к морю. Вдалеке, сливаясь в яркую линию, сияли огоньки. Это было побережье Кета.

Глава 6

На рассвете стал виден низкий берег, казавшийся черным на фоне янтарного неба. Паруса надул утренний бриз; «Варгаз» вошел в гавань Верводеля.

Солнце осветило еще спящий город. На севере над портом возвышались плоские здания, к югу протянулись верфи и склады.

Корабль бросил якорь, свернул парус. К нему заспешил катер, и «Варгаз» подтянули кормой вперед к доку. На борт поднялись портовые чиновники, переговорили с капитаном, обменялись церемонным приветствием с Дордолио и удалились. Долгое путешествие завершилось.

Рейш попрощался с капитаном и вместе с Анахо и Тразом сошел на берег. На причале к ним подошел Дордолио.

— Здесь мы должны проститься, — небрежно произнес он. — Я немедленно отбываю в Сеттру.

Догадываясь, что рыцарь неспроста принял такое решение, Рейш осторожно спросил:

— Дворец Голубого Нефрита находится в Сеттре?

— Да, разумеется. — Дордолио разгладил пышные усы. — Не стоит беспокоиться по этому поводу; я передам лорду все обстоятельства дела.

— И все же вы многого не знаете, — сказал Рейш. — Собственно, почти ничего.

— Ваша информация вряд ли поднимет настроение лорда, — сдержанно произнес Дордолио.

— Возможно. Но она наверняка заинтересует его.

Дордолио раздраженно покачал головой.

— Немыслимо! Вы ничего не знаете о ритуалах и церемониях! Или надеетесь просто подойти к лорду и проблеять ему свою историю? Невероятная глупость! А ваше одеяние — просто ни в какие ворота! Не говоря уже об этом истукане-дирдирмене и мальчишке-кочевнике.

— Мы надеемся на терпимость и гостеприимство лорда Голубого Нефрита… — сказал Рейш.

— Ха! — сквозь зубы произнес Дордолио. — Никакого стыда! — Но все же рыцарь не спешил уходить, хмуро разглядывая улицу. Наконец он сказал: — Итак, вы твердо намерены посетить Сеттру?

— Да, разумеется.

— Тогда примите добрый совет. Этой ночью остановитесь в одном из местных постоялых дворов — скажем, вон тот, впереди, «Дулван», вполне подойдет, — а завтра или послезавтра нанесите визит к хорошему портному и положитесь на его искусство. Затем, одетый подобающим образом, можете приехать в Сеттру. «Приют путешественников» на Овале предоставит вам подходящие апартаменты. Принимая все это во внимание, надеюсь, вы не откажете мне в небольшой услуге. Кажется, я куда-то задевал свои деньги; буду очень признателен, если вы одолжите мне сотню цехинов на дорогу.

— Конечно, — сказал Рейш. — Но давайте отправимся туда все вместе.

Дордолио раздраженно взмахнул рукой.

— Я тороплюсь. Ваши приготовления к отъезду отнимут драгоценное время.

— О нет, — сказал Рейш. — Мы готовы отправиться в путь немедленно. Показывайте дорогу.

Дордолио окинул Рейша взглядом, полным брезгливой неприязни.

— Самое меньшее, что я могу сделать, дабы потом все мы не испытывали неловкости, это помочь вам приобрести респектабельный внешний вид. Что ж, следуйте за мной. — Он зашагал к центру города.

Рейш, Траз и Анахо двинулись за ним. Юноша кочевник с трудом сдерживал негодование.

— Почему мы должны терпеть его наглость?

— Яо — ветреный народ, — заметил Анахо. — Бессмысленно каждый раз раздражаться.

Когда они отошли от района доков, стал заметен неповторимый облик города. Широкие, почти безлюдные улицы; по обеим сторонам — плоские здания из глазурованного кирпича, с крутыми крышами, выложенными коричневой черепицей. Всюду были видны приметы постепенного упадка. Бурная жизнь, суета, характерные для Коада, здесь полностью отсутствовали; немногочисленные прохожие вели себя сдержанно, с обезличивающей бесстрастностью. Некоторые были облачены в причудливые одеяния, белые льняные куртки, шейные платки, завязанные вычурными узлами и бантами. Другие, явно не обладавшие высоким статусом, носили широкие штаны зеленого или желтовато-коричневого цвета, куртки и блузы блеклых оттенков.

Дордолио привел их к большому ателье, где несколько дюжин мужчин и женщин занимались шитьем одежды. Махнув своим спутникам, рыцарь вошел внутрь. Друзья последовали за ним и остановились в ожидании, пока Дордолио энергично объяснял что-то лысому пожилому владельцу.

Наконец Дордолио подошел к Рейшу.

— Я объяснил, что вам нужно; этот господин подберет одежду из своих запасов, что будет не столь уж обременительно для вашего кошелька.

Появились трое худосочных юношей с вешалками, на которых красовалась готовая одежда. Хозяин быстро выбрал подходящие костюмы и разложил их перед друзьями.

— Ну вот, полагаю, уважаемым господам такое как раз подойдет. Если они пожелают переодеться прямо сейчас, у нас имеется специальная комната.

Рейш критически осмотрел одежду. Она выглядела несколько вульгарно, цвета — слишком грубыми. Он бросил взгляд на дирдирмена; выразительная усмешка Анахо окончательно подкрепила его собственные подозрения. Рейш обратился к Дордолио:

— Ваше одеяние выглядит не столь привлекательно. Не хотите примерить вот этот костюм?

Дордолио отпрянул, негодующе подняв брови.

— Меня вполне удовлетворяет моя одежда.

Рейш отодвинул предложенные костюмы.

— Такое нам не подойдет, — объявил он хозяину. — Принесите каталог или рисунки, по которым вы шьете одежду.

— Как пожелаете, господин.

Рейш с помощью Анахо, с мрачной серьезностью рассматривавшего каталог, стал выбирать подходящий набросок из почти ста цветных рисунков. Наконец он указал на темно-синий костюм консервативного покроя.

— Как насчет этого?

Дордолио нетерпеливо хмыкнул.

— Подобным образом может одеться богатый садовод на похороны близкого человека.

Рейш выбрал другой рисунок.

— А этот?

— Такое подходит вам еще меньше: неформальное облачение пожилого философа, отдыхающего на своей загородной вилле.

— Понятно… Что ж, — обратился Рейш к хозяину, — тогда покажите мне облачение, которое наденет более молодой философ, обладающий безукоризненным вкусом, если решит посетить город.

Дордолио пренебрежительно фыркнул. Он хотел было выразить свое мнение о происходящем, но передумал и повернулся спиной к друзьям. Портной быстро отдал распоряжения помощникам.

Рейш окинул взглядом Анахо.

— Для этого господина приготовьте дорожный костюм представителя высшей знати. — Затем указал на Траза. — Одеяние, приличествующее юноше благородного рода.

Тут же появились новые костюмы, разительно отличавшиеся от тех, которые заказал Дордолио. Друзья переоделись; пока портной подгонял одежду, Дордолио стоял в стороне, молча теребя усы. Наконец он не выдержал и заговорил:

— Без всякого сомнения, прекрасная одежда. Но пристал ли вам подобный вид? Вы только будете сбивать с толку окружающих, когда станет заметно несоответствие между вашим обликом и поведением.

— Вы ведь не хотите, чтобы мы появились в Сеттре, одетые как клоуны? — ядовито осведомился Анахо. — То, что вы выбрали, наводит на весьма нелестные ассоциации.

— Но разве в этом главное? — воскликнул рыцарь звенящим голосом. — Беглый дирдирмен, мальчишка-кочевник, таинственный странник, неизвестно откуда появившийся здесь! Какая нелепость — дурачить добропорядочных людей, обрядившись в костюмы для знати!

Рейш рассмеялся, Анахо похрустел пальцами, а Траз окинул рыцаря полным бесконечного презрения взглядом. Рейш расплатился с хозяином ателье.

— Ну что ж, — пробормотал Дордолио, — а теперь — в аэропорт! Раз вы выбираете самое дорогое и лучшее, наймем воздушный экипаж.

— Не надо торопиться, — заявил Рейш. — Вы опять все понимаете превратно. Наверняка существуют другие, не столь разорительные для нас способы добраться до города.

— Разумеется, — презрительно ухмыльнулся Дордолио. — Однако тот, кто надевает одежду знатного лорда, должен вести себя как лорд!

— Мы будем скромными лордами, — спокойно ответил Рейш и обратился к портному: — Как вы обычно добираетесь до Сеттры?

— Меня не особо заботит престиж или мнение окружающих: я пользуюсь обычным маршрутным транспортом.

Рейш снова повернулся к Дордолио.

— Если вы собираетесь добираться до Сеттры по воздуху, нам придется сейчас расстаться.

— Что ж, прекрасно; но в таком случае одолжите мне пятьсот цехинов.

Рейш покачал головой.

— Нет.

— Тогда поедем вместе.

По дороге к станции Дордолио несколько смягчился.

— Вы увидите, какое огромное значение придаем мы, яо, непрерывности, постоянству и гармоническому сосуществованию всех атрибутов. Вы одеты как уважаемые господа, и ваше поведение непременно придет в соответствие с обликом; обстоятельства сами изменятся так, чтобы воцарилась гармония и равновесие всех элементов.

На станции Дордолио потребовал место в отделении первого класса; вскоре к платформе подошла массивная машина, движущаяся по клинообразному бетонному желобу на двух гигантских колесах. Спутники вошли внутрь, устроились на удобных сиденьях, обитых красным плюшем. Содрогнувшись, машина с лязгом и грохотом тронулась с места; вскоре за окном поплыли сельские пейзажи Кета.

Рейша ставила в тупик конструкция машины. Ее моторы были невелики и мощны, хитроумно и умело сработаны, но почему машина в целом так нелепо сделана? Когда транспорт развивал предельную скорость — примерно семьдесят миль в час, — колеса скользили по воздушным «подушечкам», и они ехали так плавно, что иногда движение было почти незаметным… Но как только натыкались на трещины и выбоины в бетоне, машина дергалась и страшно вибрировала. «Судя по всему, яо — хорошие теоретики, но никуда не годны как практики», — решил Рейш.

Так, ежеминутно подскакивая и грохоча, они двигались по сельской местности. Здесь, на тщательно возделанной, ухоженной земле жили еще в глубокой древности; такого уровня цивилизации Рейшу до сих пор не приходилось видеть на Тчаи. Пейзаж был подернут дымкой, придававшей солнечным лучам янтарно-желтый оттенок; тени ложились пятнами непроницаемой черноты. Они мчались сквозь леса, мимо густых зарослей деревьев с черными листьями, проезжали парки и сельские фермы, полуразрушенные каменные стены, деревни, в которых, казалось, пустовала добрая половина домов. Дорога шла в гору. Добравшись до района болот, машина повернула на юг. Это были мрачные места: трясины и топи, глыбы полурассыпавшегося, покрытого плесенью известняка. Хотя Рейш несколько раз замечал силуэты полуразрушенных замков вдалеке, местность казалась совершенно безлюдной.

— Призрачная страна, обиталище теней, — заметил Дордолио. — Это Ауданские болота — никогда не слышали о них?

— Нет, — признался Рейш.

— Зловещий, пустынный край, как вы, впрочем, сами видите. Здесь прячутся изгнанники и злодеи, иногда забредают даже фунги. С наступлением темноты тут рыщут ночные собаки…

Машина мчалась прочь от Ауданских болот; впереди раскинулась местность чарующей красоты. Повсюду виднелись пруды и ручейки, над водой возвышались могучие деревья с листьями черного, коричневого и красновато-ржавого цвета. На небольших островках стояли высокие здания с изящными фронтонами и изукрашенными балконами.

— Обратите внимание: вот там, на востоке — великолепное поместье на краю леса, — сказал Дордолио. — Это обитель Золота и Сердолика — дворец моего рода. За лесом — но вы, конечно, сейчас ничего не видите — Хомейр, пригород Сеттры.

Машина миновала лес; теперь они ехали по равнине. Здесь были рассыпаны редкие усадьбы и фермы, а на горизонте уже вырисовывались купола и высокие шпили Сеттры. Через несколько минут прибыли на станцию. Машина остановилась; пассажиры вышли на перрон. Здесь Дордолио объявил:

— Теперь я должен расстаться с вами. Пройдя Овал, найдете гостиницу «Приют путешественников», где я уже рекомендовал вам остановиться. Я отряжу туда посыльного с суммой, которую вам задолжал. — Он замолчал и откашлялся. — Если каприз судьбы снова сведет нас вместе в следующем цикле — скажем, вам придет в голову весьма неразумная идея познакомиться с лордом Голубого Нефрита, — в наших общих интересах сделать вид, что мы незнакомы.

— Не вижу причин для этого, — вежливо заметил Рейш.

Дордолио, прищурившись, оглядел его, затем церемонно поклонился.

— Желаю удачи. — И рыцарь удалился, шагая все быстрее и быстрее.

Рейш повернулся к друзьям.

— Отправляйтесь в «Приют», закажите номера. Я иду во дворец Голубого Нефрита; если повезет, успею туда раньше Дордолио, который, как я заметил, вдруг очень заторопился.

Он подошел к выстроившимся в ряд трехколесным моторным повозкам и влез в первую.

— К дворцу Голубого Нефрита, и как можно быстрее, — приказал он водителю.

Повозка стремительно покатилась на юг мимо зданий, выложенных глазурованным кирпичом, с окнами из мутноватого стекла, проехала квартал, застроенный небольшими деревянными коттеджами. Затем показался гигантский открытый рынок — пестрая и яркая картина, характерная для Кета. Повернув, экипаж пересек старинный каменный мост и через ворота в стене въехал на обширную круглую площадь; в лавках, окружавших ее, не было видно ни товаров, ни продавцов. Центр площади занимала круглая платформа, к которой вела небольшая лестница; позади виднелись сиденья для зрителей. На краю платформы возвышалась странная треугольная конструкция, наводившая на неприятные мысли.

— Что это такое? — спросил Рейш водителя.

Тот окинул его удивленным взглядом.

— Разве вы не видите? Это Большой круг, место Трагического откровения! Вы что, впервые в Сеттре?

— Да.

Водитель сверился с желтым календариком-расписанием.

— Так… Следующая церемония назначена на послезавтра: девятнадцатикратный грешник откроет присутствующим всю страшную глубину своего отчаяния. Подумать только, целых девятнадцать! Такого еще не было с тех пор, как Вис, лорд Агатового кристалла, стал двадцатидвухкратным.

— Вы хотите сказать, что он убил девятнадцать человек?

— Ну да, конечно! Правда, четверо из них были детьми, но все же в наши дни, когда люди всегда настороже, опасаясь охваченных «авайле», это немало! Ни один из горожан не пропустит церемонии искупления! Если все еще будете в Сеттре, обязательно придите туда: ничто так не очищает душу!

— Да, вероятно… Далеко еще до дворца Голубого Нефрита?

— Проедем Далмер, и считайте, мы уже там.

— Я тороплюсь, — сказал Рейш, — пожалуйста, побыстрее.

— Как прикажете, господин. Но если я врежусь во что-либо или кого-нибудь покалечу, меня охватит невероятный стыд, я забуду о покое, а мне вовсе не хочется жить с подобным бременем на душе!

— Да, конечно.

Небольшая, верткая моторная повозка промчалась вдоль бульвара, то и дело огибая выбоины. Гигантские черные деревья, окутанные коричневой или оранжево-зеленой листвой, громоздились впереди; и справа и слева, окруженные садами, виднелись роскошные дворцы, поражавшие необычной архитектурой.

Водитель махнул рукой.

— Впереди на вершине холма — дворец Голубого Нефрита. К какому подъезду вас доставить, господин? — Он оценивающе посмотрел на Рейша.

— К парадному, конечно, к какому же еще?

— Как прикажете, ваше могущество! Однако обычно те, кто направляется через парадный вход, не подъезжают к дворцу на трехколесных повозках…

Экипаж прокатил по дорожке и замер у входа. Расплатившись с водителем, Рейш вышел и ступил на шелковую ткань, которую челядь, услужливо кланяясь, расстелила перед ним. Он быстрым шагом прошел во дворец сквозь высокую арку и оказался в комнате, где вместо стен были огромные зеркала. Сверкая, словно сгустки света, издавая мелодичный звон, с потолка на серебряных цепочках спускались тысячи хрустальных подвесок. Мажордом, облаченный в бархатную ливрею желтовато-коричневого оттенка, склонился перед гостем в глубоком поклоне.

— Ваше могущество, чувствуйте себя как дома. Желаете отдохнуть или, быть может, подкрепить силы каким-либо напитком? Лорд Кизант, разумеется, с нетерпением ожидает момента, когда ему будет предоставлена честь лично приветствовать вашу милость.

— Проведи меня к нему немедленно. Меня зовут Адам Рейш.

— Лордом каких областей является ваше могущество?

— Передайте лорду Кизанту, что у меня важные новости.

Мажордом неуверенно посмотрел на Рейша; на его лице одно выражение сменялось другим, отражая внутреннее смятение. Рейш осознал, что уже в самом начале своего визита нарушил массу предписаний придворного этикета. «Не важно, — подумал он. — Лорду Голубого Нефрита придется в данном случае махнуть рукой на условности».

Мажордом, уже без прежней раболепной услужливости, жестом пригласил Рейша следовать за ним.

— Прошу вас.

Рейша отвели в небольшой внутренний двор, посреди которого негромко шелестел миниатюрный искусственный водопад какой-то светящейся зеленой жидкости.

Спустя несколько минут появился молодой человек в зеленых панталонах и элегантном камзоле. Его лицо было таким бледным, словно он никогда не видел солнца; взгляд казался задумчивым и печальным; из-под широкой четырехугольной шелковой шапочки светло-зеленого цвета выбивались пряди густых черных волос. Он выделялся броской, почти неестественной красотой; каким-то образом ему удавалось выглядеть изящно беззаботным и в то же время серьезным и жестким. Он со скептическим любопытством оглядел Рейша и сухо произнес:

— Вы утверждаете, что владеете информацией, которая заинтересует лорда Голубого Нефрита?

— Да. Вы и есть лорд Кизант?

— Я секретарь его могущества. Вы можете доверить свои сведения мне.

— Я хочу рассказать лорду, что случилось с его пропавшей дочерью. Я желаю лично поговорить с его могуществом.

Секретарь странно засеменил ногами и испарился. Затем снова появился в саду.

— Ваше имя?

— Адам Рейш.

— Прошу вас следовать за мной.

Он провел Рейша в комнату, освещенную дюжиной светильников призматической формы, стены которой были обшиты панелями, окрашенными в темно-бронзовый цвет. В дальнем углу стоял, нахмурившись, невысокий человек, облаченный в причудливый наряд из черного и пурпурного шелка. У него было круглое лицо, спутанные темные волосы и широко расставленные черные глаза. Незнакомец избегал смотреть прямо на присутствующих и искоса оглядывал их. «Такое лицо говорит о подозрительном, недоверчивом характере», — подумал Рейш. Человек, плотно сжав губы, окинул его взглядом.

— Лорд Кизант, — объявил секретарь. — Представляю вам господина Адама Рейша, статус и происхождение неизвестны, который, проезжая мимо ваших владений, был рад застать здесь вашу милость.

Воцарилась напряженная тишина. Сообразив, что от него ожидают какой-то формальной приветственной фразы, Рейш сказал:

— Я, разумеется, счастлив увидеть лорда Кизанта. Я только что прибыл сюда из Котана.

Губы Кизанта еще плотнее сжались, и Рейш сообразил, что снова допустил непозволительную бестактность.

— Вот как? — резко произнес лорд Голубого Нефрита. — У вас есть известия о леди Шар Зарин? — Это было придворное имя Цветка Кета.

Рейш ответил таким же холодным тоном:

— Да. Я могу детально описать вам все, что с ней произошло, а также обстоятельства, приведшие к злополучной кончине леди.

Лорд поднял глаза к потолку.

— Судя по всему, вы надеетесь получить вознаграждение?

В комнату вошел мажордом; он прошептал что-то секретарю, а тот в свою очередь вполголоса сообщил новости своему господину.

— Любопытное стечение обстоятельств! — объявил Кизант. — Один из людей Золота и Сердолика, некий Дордолио, явился, дабы также заявить свои права на вознаграждение.

— Прогоните его, — сказал Рейш. — Как вы сами сможете убедиться, Дордолио почти ничего не знает.

— Моя дочь мертва?

— Увы, да. Она бросилась в море и утонула после того, как у нее произошел психический срыв.

Лорд Кизант еще выше поднял брови.

— Ее охватило «авайле»?

— Да, очевидно.

— Где и когда это произошло?

— На борту корабля «Варгаз» три недели назад, на полпути сюда.

Кизант опустился в кресло. Рейш напрасно ожидал приглашения сесть; он подумал, что не стоит делать этого без разрешения. Наконец лорд Голубого Нефрита бесцветным голосом произнес:

— Судя по всему, она перенесла страшное унижение.

— Тут я ничего не могу сказать. Я помог вашей дочери спастись от жриц Тайного женского культа, после чего она находилась под моей охраной и покровительством. Леди Шар Зарин очень хотела вернуться в Кет и убеждала меня отправиться вместе с ней, заверив, что здесь я могу рассчитывать на гостеприимный прием и вашу благодарность. Но, как только мы отправились в путь, она стала мрачной и замкнутой; когда мы пересекали океан Драсчад, как я уже говорил, леди бросилась за борт и погибла.

Пока Рейш говорил, на лице Кизанта отразилось множество различных эмоций.

— И теперь, — произнес он ледяным тоном, — после того, как моя дочь умерла при обстоятельствах, о которых я даже боюсь подумать, вы спешите к ее отцу, чтобы заявить о своем праве на награду!

Рейш ответил также холодно:

— Я не знал и сейчас ничего не знаю о том, что вы называете «наградой». Я приехал в Кет по различным делам, наименее важным из которых было нанесение вам визита. Вижу, что здесь не считают необходимым следовать элементарным нормам вежливости, принятым в цивилизованном мире, и поэтому вынужден немедленно уйти. — Рейш коротко поклонился и направился к двери. Стоя на пороге, он повернулся и добавил: — Если пожелаете узнать еще что-либо относительно вашей дочери, расспросите Дордолио, которого мы подобрали в Коаде.

Рейш покинул комнату. До него донеслись слова лорда, произнесенные вполголоса:

— Вы очень странный субъект, Адам Рейш.

В холле его ожидал мажордом, на этот раз продемонстрировавший Рейшу лишь слабое подобие улыбки. Он махнул в сторону плохо освещенного прохода, выкрашенного в красный и синий цвета.

— Сюда, господин.

Рейш не стал его слушать. Пройдя гигантское фойе, он покинул дворец через парадный вход.

Глава 7

Рейш направился к «Приюту» на Овале, по пути стараясь уловить своеобразный характер города и понять странные особенности в характере его жителей. Он был вынужден признать, что план построить небольшой космический корабль, в далекой Пере казавшийся по крайней мере реальным, теперь выглядел совершенно невероятным. Рейш ожидал встретить благодарность и поддержку лорда Голубого Нефрита, но наткнулся на неприкрытую враждебность. А если говорить о технических достижениях яо, то они тоже не вдохновляли: машины, проезжавшие мимо, подтверждали его мнение. Они работали без сбоев, однако их создателей больше волновала элегантность дизайна и экстравагантная роскошь, чем удачное инженерное решение. Машины черпали энергию из загадочных батареек, производимых Дирдирами, и небрежное соединение двух разных технологий сказывалось на работе механизмов, что говорило о неумении или отсутствии старания у конструкторов. Все машины были разными, словно каждую изготовляли по индивидуальному проекту.

Технология, которой обладали яо, решил Рейш, явно недостаточна для исполнения его замысла. Без стандартного набора компонентов, без компьютеров, тысячи разных приборов, инструментов и датчиков, не говоря уже об умелых и добросовестных инженерах и техниках, сооружение даже самого примитивного межпланетного летательного аппарата становится невероятно трудной задачей — во всяком случае, человеческой жизни на это не хватит…

Рейш дошел до небольшого парка; здесь все покрывала тень, которую отбрасывали величественные, словно колонны, черные деревья с красновато-коричневыми жесткими листьями. В центре парка возвышался массивный монумент. Дюжина мужчин, у каждого в руке зажат странный инструмент, грациозно изгибаясь, исполняли какой-то жутковатый ритуальный танец вокруг женской фигуры, стоявшей с воздетыми руками и запрокинутой головой. Каменное лицо, обращенное к небу, искажено. Что это — горе? Отчаяние и боль? Экстаз? Радость прозрения? Как бы то ни было, монумент производил мрачное впечатление, тревожа потаенные уголки рассудка, словно мышь, шуршащая где-то в стене. Памятник казался очень древним. Сколько он простоял? Тысячи лет? Кто знает…

Из-за деревьев показались девочка и совсем маленький мальчик. Дети остановились, разглядывая Рейша; потом все их внимание поглотили застывшие в странных позах фигуры, сжимавшие зловещие инструменты… Рейш в самом мрачном настроении продолжил свой путь и вскоре добрался до «Приюта путешественников». Траза и Анахо нигде не было видно, однако они сняли номер — четыре комнаты с видом на Овал.

Рейш выкупался, переоделся в свежее белье. К тому времени, как он спустился в просторное фойе гостиницы, Овал уже окутали сумерки; теперь он был окружен кольцом огромных светящихся разноцветных шаров, окрашивавших улицу в разнообразные мягкие тона. На противоположной стороне Овала показались знакомые фигуры долговязого дирдирмена и юноши кочевника. Рейш наблюдал за друзьями, невольно улыбаясь. И по природе, и по воспитанию они отличались друг от друга, как кошка от собаки; но все же, когда обстоятельства связали таких разных людей, они вели себя с несколько настороженным дружелюбием.

Как выяснилось, Анахо и Траз забрели на улицу, которую здесь называли «Большая аллея», где рыцари устраивали поединки, разрешая вопросы, касающиеся задетой чести. Всю вторую половину дня они провели там, посмотрев три дуэли. Презрительно фыркнув, Траз объявил, что бои были фактически бескровными спектаклями.

— Всякие ритуалы и церемонии отнимают всю энергию соперников, — пояснил Анахо. — После церемонных обращений, взаимных приветствий и массы различных смешных условностей на саму схватку не остается ни времени, ни сил.

— Да, что ни говори, яо намного более экстравагантны и непостижимы, чем дирдирмены, — заметил Рейш.

— Ха-ха! Я не согласен с тобой! Ты ведь знаешь всего одного-единственного дирдирмена. Я могу показать тебе сотню, и твои утверждения рассеются как дым! Но хватит об этом… Пойдем скорее; за углом — ресторан. По крайней мере кухня яо весьма неплоха!

Они пообедали в просторной комнате, стены которой украшали гобелены. Как бывало и раньше, Рейш не всегда мог определить, из чего приготовлены яства, да и не стремился выяснить это для своего же спокойствия. Они поглощали желтоватый суп, где плавали кусочки маринованной древесной коры; ели ломти бледно-розового мяса, приготовленного в цветочных лепестках; похожие на сельдерей овощи, усыпанные зернышками острой приправы, обжигающей рот; сладкие лепешки, благоухающие терпким ароматом мускуса и камфары; ягоды, похожие на чернику, отдающие болотным привкусом; пили прозрачное, как слеза, белое вино, от которого пощипывало во рту.

После обеда друзья зашли в таверну возле ресторана. Множество завсегдатаев не принадлежали к яо; очевидно, они использовали это место для встреч. Один из таких посетителей, высокий старик в кожаном берете, явно уже успевший набраться как следует, подошел к ним и наклонился, всматриваясь в лицо Рейша.

— Ах ты, черт, я все-таки ошибся! Решил, что ты Вект Холангара; а потом подумал: «Хорошо, тогда где его щипцы?» И тут я сказал себе: «Нет, это просто один из диковинных чужестранцев, что постоянно торчат здесь в надежде встретить земляка».

— Да, я хотел бы увидеть земляка, — ответил Рейш. — Пожалуй, ничто на свете так не обрадовало бы меня.

— Ага, значит, все верно. Из каких же ты краев? Никак не могу определить…

— Странники, родом из дальних земель.

— Ну уж не дальше моих, а это крайняя оконечность Ворда, где мыс Страха гордо встречает океан Драсчад! Да, много пришлось увидеть за свою жизнь, уж поверь! Набеги на Аркадию! Битвы с морским народом! Помню, однажды мы взобрались высоко в горы и уничтожили банду разбойников… Да, я был тогда молодым и великим воином; а сейчас вот приходится работать, чтобы комфортно жилось этим яо, а заодно и мне. Так что, в общем, не так уж мне плохо!

— Да, наверное… Инженер или техник?

— Да нет, тут ты хватанул! Я поверяю исправность колес на стоянке машин.

— Скажи, ведь в Сеттре работает много чужеземных специалистов-техников?

— Верно. Кет — неплохое место, если не обращать внимания на причуды яо.

— А ванкхмены? Они встречаются здесь?

— Нанимаются на работу? Никогда! Как-то раз я был в Ао-Залиле, что восточнее озера Фалас, и там своими глазами увидел, как у них заведено. Ванкхмены даже на Ванкхов не станут работать. Они тратят силы лишь на то, чтобы произносить всякую всячину в манере Ванкхов, которые изъясняются, вызванивая аккорды! Правда, часто ванкхмены просто исполняют эти самые аккорды на своих чудных маленьких инструментах.

— А кто работает в магазинах Ванкхов? Черные и пурпурные?

— Ну ты скажешь! Да одного из этих нужно силой заставлять взять в руки вещь, которой коснулся другой! В основном там работают локхары иэ сельской местности. Трудятся в поте лица десять, двадцать лет, а то и больше, зато потом возвращаются в свои деревни настоящими богачами. Ванкхмен за прилавком? Шутишь? Да они горды и спесивы, как дирдирмены-Безупречные! Кстати, я вижу рядом с тобой дирдирмена…

— Да, он мой друг.

— Удивительно… Встретить дирдирмена, который бы так запросто общался с окружающими! — Старик прищелкнул языком. — В жизни мне приходилось столкнуться всего с тремя, и все они относились ко мне, как к грязи под ногами! — Старик осушил свою кружку и со стуком поставил ее на стойку. — А теперь я должен идти. Доброго вечера вам всем — и дирдирмену тоже!

Старик исчез за дверью. В то же мгновение в таверне появился новый посетитель: бледный черноволосый молодой человек, облаченный в неприметное широкое одеяние темно-синего цвета. «Где-то я видел его, и совсем недавно, — подумал Рейш. — Но где?» Посетитель не торопясь, словно был поглощен размышлениями, пробирался к стойке по проходу вдоль стены. Он заказал себе кубок крепкого сладкого напитка, повернул голову и встретился взглядом с Рейшем; вежливо кивнул и после недолгих колебаний приблизился. Рейш сразу узнал импозантного секретаря лорда Кизанта.

— Добрый вечер, — поприветствовал их молодой человек. — Вы не узнали меня? Я — Хелссе из дома Исан, секретарь лорда Голубокого Нефрита. Мы ведь сегодня встречались с вами, не правда ли?

— Да, мы с вашим господином действительно обменялись любезностями…

Хелссе отхлебнул свой напиток, брезгливо сморщился и поставил кубок на стойку.

— Давайте пойдем в более уединенное место, где можно спокойно поговорить.

Рейш посоветовался с Тразом и Анахо и повернулся к Хелссе:

— Что ж, показывайте дорогу.

Секретарь лорда оглядел вход, но вывел Рейша с друзьями на улицу через ресторан. Когда они уже покидали таверну, Рейш заметил, как туда ворвался человек, дико озирающий толпу, словно ища кого-то. Дордолио.

Хелссе, кажется, ничего не увидел.

— Вблизи есть небольшое кабаре — не очень респектабельное место, но для наших целей вполне подойдет.

Кабаре располагалось в помещении с низким потолком, освещенном красными и голубыми лампами; вдоль стен стояли кабинки для посетителей, выкрашенные в голубой цвет. На возвышении в центре кабаре сидели два музыканта с небольшими гонгами и барабаном. По сцене изящно скользил в такт музыке танцор. Хелссе выбрал кабинку рядом с входом, как можно дальше от музыкантов, и они удобно раскинулись на голубых подушках. Секретарь лорда Кизанта заказал две порции «лесной настойки».

Танцор покинул сцену, музыканты взяли другие инструменты, напоминавшие флейту, литавры, виолончель и гобой, и заиграли новую мелодию. Рейш невольно прислушался, зачарованный необычной гаммой звуков: неожиданными резкими тревожными трелями флейты, жалобными взвизгами, гулкими ударами литавр.

Хелссе наклонился к нему, словно беседовал с приятелем.

— Вы не знакомы с музыкой яо? Я так сразу и подумал. Это один из традиционных мотивов — элегия.

— Да, ее трудно спутать с чем-либо более жизнерадостным.

— Ну, здесь все зависит от степени и глубины выражения… — И Хелссе стал называть различные музыкальные стили, отражающие, как показалось Рейшу, все оттенки мрачного — от меланхолии до безнадежного отчаяния. — Но не подумайте, что мы, яо, угрюмый народ. Чтобы убедиться в обратном, достаточно побывать на одном из балов, посвященных началу нового сезона.

— Вряд ли меня пригласят туда, — заметил Рейш.

Зазвучала новая композиция: страстная, необузданно мощная мелодия, которая подхватывалась то одним, то другим инструментом, пока, взорвавшись яростным каскадом звуков, не затихла, нервно вибрируя, словно смирившись с неизбежностью финала. Услышанное вызвало в подсознании образы, заставившие Рейша вспомнить мрачную монументальную композицию, стоявшую в парке.

— Скажите, музыка как-то связана с вашими ритуальными казнями?

Хелссе задумчиво улыбнулся.

— Однажды кто-то сказал, что дух Трагического откровения пронизывает все мироощущение яо.

— Вот как…

Рейш замолчал, ожидая, когда собеседник начнет разговор о деле. Секретарь Кизанта привел его сюда не для того, чтобы обсуждать музыкальные традиции своей расы.

— Надеюсь, события сегодняшнего дня не очень вас расстроили?

— Конечно нет; я испытываю лишь досаду и раздражение.

— Значит, вы не ожидали награды?

— Я ничего не знал об этом и ожидал лишь, что вполне естественно, нормального вежливого обращения. Прием, оказанный мне лордом Кизантом, можно назвать по меньшей мере необычным.

Хелссе многозначительно кивнул.

— О, он и в самом деле необычный… удивительный человек. Но сейчас его могущество оказался в весьма щекотливой ситуации. Сразу после вашего ухода перед ним предстал рыцарь Дордолио, который назвал вас мошенником и заявил свои права на награду. Буду абсолютно откровенен: учитывая все нюансы, подобный поворот событий, то есть необходимость подчиниться условиям Дордолио, будет весьма неудобным для лорда. Вам, возможно, известно, что Нефрит и Золото с Сердоликом — соперничающие дома. Его могущество опасается, что Дордолио использует награду, чтобы тем или иным образом унизить Нефрит; последствия трудно даже вообразить.

— Какую же награду пообещал Кизант? — осведомился Рейш.

— На какое-то мгновение чувства победили здравый смысл лорда, — ответил Хелссе. — Он объявил: «Тот, кто вернет мне дочь либо принесет известие о ее судьбе, может просить все, что пожелает; я исполню все, что в пределах моих возможностей». Сильно сказано, не правда ли? Слова предназначались исключительно для слуха приближенных лорда, но, увы, известия распространились по всему Кету.

— Насколько я понимаю, — сказал Рейш, — я окажу немалую услугу лорду Голубого Нефрита, приняв награду вместо Дордолио.

— Именно это нам и следует уточнить, — осторожно произнес Хелссе. — Дордолио сделал в отношении вас ряд одиозных заявлений. Он настаивает, что вы — суеверный дикарь, жаждущий возродить здесь культ. Если вы потребуете, чтобы его могущество превратил свой дворец в храм и сам стал приверженцем культа, лорд Кизант может счесть меньшим злом принять условия Дордолио.

— Несмотря на то что я пришел первым?

— Дордолио уверяет, что стал жертвой ловкого обмана; он вне себя от ярости. Но давайте пока оставим это… Что вы можете потребовать от лорда, принимая во внимание сопутствующие обстоятельства?

Рейш задумался. К сожалению, он никак не мог позволить себе гордо отказаться от награды.

— Не знаю. Сейчас мне очень пригодился бы совет какого-нибудь беспристрастного человека, не заинтересованного в этом деле.

— Вы могли бы обратиться ко мне, — предложил Хелссе.

— Ну, вы-то явно принадлежите к заинтересованной стороне.

— Ошибаетесь — я гораздо более независим в своих суждениях, чем может показаться.

Рейш вгляделся в матово-бледное лицо собеседника: изысканно правильные черты, спокойный блеск черных глаз… Странный человек; особенно сбивает с толку его подчеркнутая отстраненность, безликость — ни холодного недоброжелательства, ни дружеской теплоты. Он не пытался обмануть собеседника, однако ничем не выдавал своего отношения к предмету разговора.

Музыканты ушли. Вместо них на возвышение поднялся человек унылого вида в просторном одеянии до пят. Позади него уселась женщина с длинными черными волосами, державшая в руках лютню. Певец издал серию протяжных стонов; слова сливались в душераздирающий шум.

— Еще один традиционный жанр? — поинтересовался Рейш.

Хелссе пожал плечами.

— Это особая манера пения. И польза от нее не столь уж мала. Если бы все спешили открыть свою душу, случалось бы гораздо меньше «авайле».

Рейш прислушался, стараясь разобрать слова. «О, люди, внемлите! Судите меня сурово, — выл певец. — Я совершил ужасное злодейство; отчаяние — причина и итог…»

— Все же, — произнес Рейш, — мне кажется абсурдным обсуждать, как с наибольшей выгодой распорядиться тем, что предложил лорд Кизант, с его личным секретарем.

— Но ведь то, что выгодно вам, вовсе не обязательно будет невыгодным для его могущества, — сказал Хелссе. — Что касается Дордолио, тут совсем другой случай.

— Лорд Голубого Нефрита оказал мне не очень-то радушный прием, — задумчиво произнес Рейш. — Я не горю желанием оказать ему услугу. С другой стороны, еще меньше мне хочется помочь своим отказом Дордолио, который называет меня суеверным дикарем.

— Лорд Кизант, очевидно, испытал потрясение, увслышав о смерти дочери, — дипломатично заметил Хелссе. — Что касается обвинений Дордолио, то они явно не имеют под собой никакой почвы; не стоит больше говорить об этом.

Рейш невесело улыбнулся.

— Дордолио общался со мной целый месяц, вы — меньше суток. Можно ли оспаривать его слова, руководствуясь впечатлением от такого краткого знакомства?

Но попытка хоть немного смутить Хелссе потерпела полную неудачу. Секретарь растянул губы в бесстрастно вежливой улыбке.

— Обычно я не ошибаюсь в своих оценках.

— А если я буду утверждать совершенно невероятные вещи — например, что Тчаи плоская, как лепешка, что учение культа истинно, а люди могут жить под водой — что тогда?

Хелссе помолчал, обдумывая сказанное.

— Каждое утверждение следует рассматривать отдельно. Если вы скажете, что наша планета имеет плоскую форму, я, разумеется, сразу изменю свое мнение о вас. Если будете отстаивать доктрины культа, я не стану спешить и выслушаю ваши доводы, ибо здесь, насколько мне известно, отсутствуют точные доказательства и возможны разные точки зрения. Что касается способности людей существовать под водой, я бы принял данное утверждение в качестве рабочей гипотезы. В конце концов, мы знаем, что так могут жить Пнумы, а также Ванкхи; вполне логично предположить, что то же доступно и людям — возможно, с помощью специальных приспособлений…

— Тчаи — не плоская, — сказал Рейш. — Люди могут какое-то время находиться под водой, используя разные устройства. Я ничего не знаю о культе или его учении.

Хелссе отпил из своего кубка. Певец наконец покинул сцену; вместо него появилась группа танцоров: мужчины с обнаженным торсом в черных узких сапогах выше колен и длинных перчатках. Несколько секунд Рейш с интересом разглядывал их, затем отвернулся.

— Фольклорные танцы, — объяснил Хелссе, — связанные с обрядами Трагического откровения. Это «предваряющий ход очистителей к страждущему».

— «Очистителями» называются палачи?

— Они изыскивают наилучшие способы добиться абсолютного очищения. Многие становятся народными героями благодаря своему умению и страсти, которую вкладывают в работу. — Хелссе поднялся. — Идемте. В ходе разговора мы проявили, скажем так, определенный интерес к культу. По счастливой случайности, я знаю место, где они собираются — это недалеко отсюда. Если хотите, я отведу вас туда.

— Что ж, если мы не нарушим никаких законов…

— Тут бояться нечего. В Кете нет свода законов, только совокупность обычаев, что вполне удовлетворяет наш народ.

— Странно, — сказал Рейш. — Значит, убийство здесь — не преступление?

— Такие действия идут вразрез с обычаем, по крайней мере при определенных обстоятельствах. Однако профессиональные убийцы из гильдии и компании безопасности работают, не встречая никакого осуждения людей. В общем, уроженцы Кета поступают так, как считают нужным при данном повороте «круга», и периодически страдают от последствий, испытывая унижение. Таким образом, можете спокойно посетить собрание последователей культа; в худшем случае вас ожидает общественное негодование.

Рейш встал.

— Хорошо. Показывайте дорогу.

Они пересекли Овал, прошли длинную извилистую аллею и оказались на плохо освещенной улочке. Небо, озаренное двумя лунами, перечеркивали причудливые силуэты зданий. Хелссе вытащил шар, мерцающий слабым голубым светом, и постучал в дверь. Они безмолвно ждали. Дверь приоткрылась; из дома выглянул длинноносый человек.

— Вы не «братья»? Здесь расположено районное отделение «братства инспираторов великой реверсии».

— Нет, мы не «братья». Этот господин — чужеземец, желающий узнать основы учения культа.

— Что ж, будем рады встретить его, да и вас тоже, поскольку вы, как видно, равнодушны к таким вещам, как «место».

— Совершенно верно.

— Что свидетельствует о том, что вы либо знатнейший из знатных, либо низший из худородных. Прошу вас, входите. Но не ожидайте каких-то необычных вещей: все, что мы предлагаем, — это наши убеждения, немного теории, еще меньше фактов. — «Инспиратор» отодвинул ткань, закрывавшую вход. — Прошу вас.

Хелссе и Рейш оказались в просторной комнате с низким потолком. В одном ее углу пили чай двое мужчин и двое женщин; они казались потерянными и одинокими среди обширного пустого пространства.

«Инспиратор» с утрированной вежливостью взмахнул рукой.

— Смотрите внимательно — перед вами «ужасный» культ, которым запугивают младенцев. Видели вы когда-либо менее кровожадную и зловещую картину?

— Культ, — произнес Хелссе с видом учителя, — осуждают и отвергают не за места их сборищ, а вследствие опасных для общественного спокойствия домыслов.

— Домыслов? Ну нет! — объявил «инспиратор» высокомерно и в то же время жалобно. — Гонители безжалостно преследуют нас повсюду, но «братьям» открыто истинное знание!

— Что конкретно вам известно? — спросил Рейш.

— Люди — чужаки на Тчаи; мы пришли из другого мира.

— Откуда вы это знаете? — осведомился Хелссе. — История человечества скрыта во мраке тысячелетий.

— Это постигаемая интуитивно Истина. Мы также знаем, что настанет день, и «маги», принадлежащие к человеческому роду, призовут семя свое домой! И тогда наступит время великой радости! Дом — блаженная земля, где воздух ласкает легкие, словно сладчайшее вино из Ипсала, что тает во рту! Дома ждут нас златые горы, увенчанные опалами, и густые леса, где таятся мечты! Смерть там — досадная случайность, а не всеобщая участь; и люди беспечально идут бесконечной дорогой жизни, а спутники их — радость и мир в душе. И тому, кто захочет утолить голод, всюду приготовлены сладостные яства.

— Соблазнительная картина, — заметил Хелссе, — но не подчиняется ли все это в определенной степени конъюнктурным соображениям? Или, если выражаться точнее, разве перед нами не оторванная от реальности догма?

— Возможно, — объявил несгибаемый «инспиратор». — Но все же догма — вовсе не обязательно нечто ложное. Мы говорим об открытой «братьям» Истине. Воззрите постигнутый нами интуитивно образ Дома! — С этими словами он указал на глобус диаметром в три фута, парящий в воздухе, на уровне глаз.

Рейш приблизился и внимательно осмотрел его со всех сторон, пытаясь узнать контуры материков и океанов. Отдельные места разительно напоминали детали земного ландшафта, другие не имели ничего общего с реальностью. Хелссе встал рядом.

— Это вам что-нибудь напоминает? — спросил он безразличным тоном.

— Нет, в общем, ничего.

Хелссе издал негромкий возглас, в котором сквозило облегчение и, как показалось Рейшу, доля разочарования.

Одна из женщин оторвала от скамьи свое грузное тело и подошла к ним.

— Присоединяйтесь к «братству»! — пропыхтела она. — Нам нужны новые люди, в культ должна влиться новая кровь, чтобы достойно встретить грядущий прилив. Неужели вы не хотите помочь нам установить контакт с Домом?

Рейш рассмеялся.

— А разве существует какой-нибудь практический способ?

— Ну, конечно! Телепатия! Других методов просто нет.

— Что мешает сделать это с помощью космического корабля?

Женщина была заметно ошарашена; она пристально вгляделась в лицо Рейша, проверяя, не шутит ли он.

— Где же нам раздобыть его?

— Разве нигде нельзя купить? Хотя бы небольшой корабль.

— Никогда не слышала о подобном.

— Я тоже, — бесстрастно подтвердил Хелссе.

— И куда мы на нем отправимся? — В голосе женщины сквозила язвительность. — Дом находится в созвездии Клари, но космос необъятен — мы будем скитаться вечно!

— Проблем здесь много, — согласился Рейш. — Однако, если предположить, что ваши гипотезы верны…

— «Предположить»? «Гипотезы»?! — негодующе ошеломленно вопросила женщина. — Тут следует говорить об Откровении!

— Вполне возможно. Но мистика — плохая практическая основа для космических полетов. Представим себе, что ваши люди тем или иным способом завладели межпланетной ракетой; тогда можно будет очень просто проверить истинность того, во что вы верите. Доберитесь до созвездия Клари, периодически останавливаясь, чтобы проверить, не исходят ли от определенного участка радиосигналы. Если ваша планета действительно существует, рано или поздно вы засечете такие сигналы, используя соответствующую аппаратуру.

— Интересно, — сказал Хеллсе. — Значит, вы предполагаете, что на этой планете, если она не выдумка, цивилизация достигла такого уровня, что может посылать подобные сигналы?

Рейш пожал плечами.

— Раз мы предполагаем первое, почему бы не предположить и второе?

Хелссе не нашелся, что ответить.

— Остроумно, — высокопарно заявил «инспиратор», — но совершенно нереально! Например, где нам достать космический корабль?

— Имея деньги и грамотных техников, вы можете построить небольшую ракету.

— Да, но, во-первых, таких денег у нас нет…

— По-моему, это наименьшая из проблем, — пробормотал Хелссе.

— Другой вариант: приобретите маленький корабль у одной из рас, способных совершать межпланетные перелеты, — у Дирдиров, Ванкхов или даже Синих Часчей.

— Опять все упирается в отсутствие денег. Сколько может стоит ракета?

Рейш вопросительно посмотрела на Хелссе; тот задумчиво поджал губы.

— Если кто-то согласится продать ее — около полумиллиона цехинов.

— Третий способ самый простой и быстрый. Просто-напросто конфискуйте корабль.

— Кража? У кого? Мы члены культа, но не безумцы! — Толстуха неодобрительно фыркнула. — Этот человек — романтик и необузданный фантазер.

«Инспиратор» мягко произнес:

— Мы с радостью примем тебя как брата, но тебе придется признать ортодоксальную методологию. Занятия по контролю над мыслями и проекционной телепатии проходят дважды в неделю. Если будешь посещать их регулярно…

— Боюсь, это невозможно, — сказал Рейш. — Но то, что я услышал, заслуживает внимания. Надеюсь, ваши усилия принесут плоды.

Хелссе церемонно поклонился на прощанье. Рейш вслед за ним покинул место сбора культа…

Они молча шли по длинной улице. Наконец Хелссе спросил:

— Ну, каково ваше мнение?

— Увиденное говорит само за себя.

— То есть вы убеждены, что их учение нелепо?

— Я бы не стал выражаться так категорично. Ученые, несомненно, обнаружили биологическое родство Пнумов, фунгов, ночных собак и других исконных обитателей Тчаи. Синие, Зеленые и Старые Часчи генетически связаны между собой; люди, населяющие планету, также представляют из себя единый биологический вид. Однако Пнумы, Ванкхи, Часчи, Дирдиры и люди являются совершенно разными расами. Что все это значит, по-вашему?

— Да, действительно, тут многое ставит в тупик. У вас есть какое-то объяснение?

— Мне кажется, для ответа необходимо больше фактов. Кто знает, возможно, «инспираторы» станут опытными телепатами и еще удивят всех нас.

Хелссе молча шел рядом. Завернув за угол, Рейш замер и заставил своего спутника остановиться.

— Тише!

Рядом прошелестели чьи-то осторожные шаги; из-за угла показалась неясная фигура. Рейш схватил неизвестного, резко повернул и сжал ему шею и руки. Хелссе, вздрогнув, сделал несколько нерешительных движений. Никому не доверяя в такой ситуации, Рейш не выпускал его из виду.

— Посветите мне, — сказал он своему спутнику. — Посмотрим, что за создание мы поймали.

Хелссе вытащил свой светящийся шар и поднял его. Пленник в панике задергался, стал извиваться, пытаясь вырваться, пнул Рейша ногой и потянул его вперед. Рейш сильнее сжал его и почувствовал, как хрустнула кость. Но неизвестный внезапно повис у него в руках — Рейш потерял равновесие. Раздалось торжествующее шипение: пленник вырвался на свободу. Неожиданно в темноте сверкнула сталь, и шипение сменилось сдавленным стоном.

Хелссе вновь поднял светящийся шар и вытащил свой кинжал, засевший в спине подергивающегося в предсмертной агонии незнакомца. Рейш неодобрительно нахмурился.

— Ловко вы действуете ножом.

Хелссе пожал плечами.

— У таких, как он, есть ядовитое жало. — Секретарь лорда ногой перевернул труп; с негромким звоном по каменной мостовой покатился кусок стекла с заостренным концом.

Они внимательно разглядывали неестественно-бледное лицо, полускрытое необычайно широкими полями черной шляпы.

— Подобные головные уборы носят Прислужники Пнумов, — заметил Хелссе, — а бледны так лишь призраки.

— Либо ванкхмены, — отозвался Рейш.

— Но, по-моему, он не принадлежит ни к тем, ни к другим; правда, не могу сказать, кто это. Возможно, гибрид, некая помесь — такие наилучшим образом подходят для исполнения обязанностей соглядатая.

Рейш снял с головы убитого шляпу, открыв абсолютно лысый, словно яйцо, череп. Правильные черты лица, несколько обвисшая кожа; нос — тонкий, гибкий, как хобот, — заканчивался мясистой округлостью. Полузакрытые глаза казались черными. Наклонившись, Рейш увидел, что голова незнакомца тщательно выбрита.

Хелссе нервно огляделся по сторонам.

— Скорее! Надо уйти отсюда, пока стража не застала нас возле трупа и не подняла тревогу.

— Не стоит нервничать, — сказал Рейш. — Поблизости никого не видно. Посветите мне. Да встаньте так, чтобы заметить, если кто-нибудь появится на улице.

Хелссе неохотно повиновался.

Рейш осматривал труп, то и дело поднимая глаза на секретаря. От одежды незнакомца исходил странный мускусный запах; Рейш почувствовал приступ тошноты. Во внутреннем кармана накидки оказались свернутые бумаги; Рейш отцепил от пояса шпиона небольшую сумку из мягкой кожи.

— Быстрее! — прошипел Хелссе. — Если нас застанут здесь, мы лишимся «места»!

Они вернулись на Овал, пересекли его и остановились у аркады возле входа в «Приют путешественников».

— Вечер прошел интересно, — заметил Рейш. — Я узнал массу нового.

— Хотел бы я повторить это вслед за вами, — отозвался Хелссе. — Что вы нашли у мертвого шпиона?

Рейш показал сумку, где лежала пригоршня цехинов. Затем вытащил стопку листов и вместе с Хелссе углубился в изучение странчных знаков: серии треугольников, по-разному затушеванных и обозначенных.

Хелссе бросил взгляд на Рейша.

— Вам знаком этот язык?

— Нет.

Хелссе коротко рассмеялся.

— Это письмена Ванкхов.

— Да… Что означает подобный поворот событий?

— Просто еще одна загадка. Сеттра кишит различными интригами; повсюду шмыгают соглядатаи.

— А всевозможные шпионские приспособления? Микрофоны? Скрытые камеры?

— Логично предположить наличие всего этого.

— Тогда логично предположить, что за местом сбора «инспираторов» велось наблюдение… Возможно, я наговорил много лишнего.

— Если наблюдение вел убитый шпион, ваши слова не достигнут чужих ушей. Но позвольте мне взять бумаги. Я отдам их переводчику; неподалеку расположена община локхаров, а они владеют языком Ванкхов.

— Пойдем туда вместе, — предложил Рейш. — Завтра вас устроит?

— Да, вполне, — угрюмо произнес Хелссе. Он осмотрел Овал. — Теперь я хочу услышать окончательный ответ: что мне сказать лорду Кизанту относительно награды?

— Еще не знаю. Завтра передам вам свое решение.

— Боюсь, ситуация может проясниться гораздо раньше, — произнес Хелссе. — Вот идет Дордолио.

Рейш резко обернулся: сопровождаемый двумя элегантными рыцарями, к нему спешил Дордолио. Остановившись на почтительном расстоянии и выпятив подбородок, он визгливо вскричал:

— Ты своими подлыми хитростями опозорил меня! Неужели у тебя нет ни капли стыда? — Он сорвал с себя шляпу и бросил ее прямо в лицо Рейшу. Тот отклонился, и изысканная шляпа упала посреди улицы. Дордолио потряс пальцем перед носом Рейша; он отступил. — Теперь твоя смерть неминуема! — закричал рыцарь Золота и Сердолика. — Но тебя не коснется благородная сталь моего клинка! Убийцы из низших каст утопят тебя в нечистотах! Двадцать презренных париев будут топтать твой труп! Шелудивый пес протащит твою голову через весь город за высунутый язык!

Рейш с трудом заставил себя улыбнуться.

— Кизант по моей просьбе обеспечит тебе такой же набор развлечений. В конце концов, почему бы не выбрать подобную награду?

— Кизант, вот еще! Непристойный выскочка, зловонный извращенец! Голубой Нефрит превратится в ничто; падение нечестивого дворца завершит этот «круг»!

Хелссе вышел вперед.

— Прежде чем продолжить, изложение сих весьма примечательных соображений, имейте в виду, что я представляю дом Голубого Нефрита и буду вынужден сообщить лорду содержание ваших речей.

— Не смейте утомлять меня всякими пустяками! — завопил Дордолио. Он яростно махнул рукой в сторону Рейша. — Подай мне шляпу или завтра же будешь трепетать в ожидании первого из «двенадцати прикосновений»!

— Что ж, небольшая услуга, — сказал Рейш, — тем более, если после этого ты уйдешь. — Он поднял шляпу, отряхнул ее и подал Дордолио. — Держи свою шляпу, которую ты швырнул в пыль.

Рейш обошел разъяренного рыцаря и открыл дверь гостиницы. Дордолио сдавленно рассмеялся, хлопнул шляпой по бедру и, подав знак своим товарищам, зашагал прочь.

В фойе гостиницы Рейш спросил у Хелссе:

— Скажите, что такое «двенадцать прикосновений»?

— Через определенные интервалы времени — в течение дня, возможно двух суток — убийца будет колоть жертву миниатюрным дротиком; двенадцатый укол приносит смерть. Чем она вызывается — постепенным введением яда, одной смертельной дозой либо каким-то внушением — знает лишь гильдия убийц. А сейчас я должен вернуться во дворец. Лорд Кизант с интересом выслушает мое донесение.

— Что вы собираетесь сказать ему?

Хелссе засмеялся.

— Вы, самый скрытный из всех, кого я знаю, задаете подобный вопрос! Ну что ж, Кизант услышит от меня, что вы согласились принять награду и скоро покинете Кет…

— Но я не говорил ничего подобного!

— И все же я обязательно упомяну об этом.

Назад: Книга II Слуги Ванкхов

Дальше: Глава 8