Глава 9

* * *

Спала она очень плохо. На следующий день все валилось у нее из рук. В понедельник Маргарет попыталась связаться с Ральфом, но его не оказалось дома. Что-то подсказывало ей, что завтрашний день будет каким-то особенным. Маргарет провела еще одну бессонную ночь, но под утро, наконец, уснула, а когда проснулась, ее снова начали одолевать мучительные сомнения. Она попыталась связаться с Тарбертом — опять безуспешно.

Побуждаемая ничем не объяснимым беспокойством, Маргарет направилась к гаражу и через некоторое время уже подъезжала к серым заводским корпусам «Электродин Инжиниринг». Снедаемая тревогой, она свернула на первую попавшуюся проселочную дорогу и остановилась на обочине, собираясь с мыслями. Она вела себя безрассудно, вопреки всякой логике и здравому смыслу. Почему она позволяет, чтобы ею владели совершенно безумные побуждения? И что это за странные звуки у нее в голове, что за странные видения?

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Маргарет направилась в сторону шоссе, у перекрестка остановилась в нерешительности, а затем, заскрипев зубами от непонятного смятения, направилась прямо к «Электродин Инжиниринг».

На стоянке перед проходной виднелись только старый черный «плимут» Бека с откидным верхом и «феррари» доктора Тарберта. Маргарет припарковалась и еще с полминуты сидела в нерешительности, рассуждая, пройти ли через административный корпус или проникнуть через складскую дверь.

В конце концов Маргарет обогнула здание завода и направилась к складу.

Отворив дверь, которая оказалась в том же состоянии, в каком ее позавчера оставила Маргарет, девушка вошла в тускло освещенное помещение склада.

Шаги гулким эхом отдавались в пустом помещении, несмотря на все ее усилия подкрасться к мастерской как можно незаметнее.

Из мастерской послышался приглушенный говор, и вдруг раздался хриплый отчаянный крик — кричал доктор Тарберт. Маргарет, тихонько подбежав ближе, заглянула внутрь.

Она была права. Бек и в самом деле сошел с ума: привязав Тарберта к прутьям своей дьявольской машины и прикрепив к голове какие-то массивные контакты, он что-то говорил своей жертве с искаженным в дьявольской усмешке лицом. До нее доносились обрывки фраз…

— …В гораздо менее приятном окружении на планете Айксекс… нопал, как вы сами убедитесь… а теперь расслабьтесь — и очнетесь уже таупту…

— Отпустите меня, — ревел Тарберт. — Не хочу! Не надо мне этого!

Бек, лицо которого стало белым, как снег, не обращая уже на Тарберта никакого внимания, решительно повернул ключ на пульте. Сполохи синевато-лилового света озарили стены комнаты. Изо рта Тарберта вырвался нечеловеческий вопль, все тело напряглось в попытке разорвать связывавшие его путы и избавиться от мучительной боли.

Пораженная ужасом, Маргарет не могла отвести глаз от происходящего. Бек поднял со стола скомканный лист какой-то прозрачной пленки и набросил его на голову и плечи Тарберта. Что-то явно мешало плотно прижать пленку к плечам Тарберта, не давало возможности завернуть голову, раздувало пленку под пальцами Бека, однако Бек, не обращая внимания на частые вспышки, сопровождаемые громким треском электрических разрядов и отчаянными воплями Тарберта, энергично орудовал руками, разглаживая пленку вокруг головы и плеч своей жертвы.

Постепенно Маргарет пришла в себя. Ггер, ггер, ггер!!! Она стала искать глазами что-нибудь, что могло бы послужить оружием: стальной прут, гаечный ключ… Но ничего такого не попадалось на глаза. Она уже почти решилась наброситься на Бека с голыми руками, как вспомнила, что в конторе есть телефон.

К счастью, он оказался подключен — в трубке раздались продолжительные ровные гудки.

— Полиция! Полиция, — взахлеб кричала она в микрофон. — Здесь сумасшедший! Он убивает доктора Тарберта! Пытает его!

Ей ответил не очень любезный мужской голос, потребовав сообщить адрес.

Запинаясь, Маргарет объяснила, куда надо ехать.

— Сейчас пришлем патрульную машину. «Электродин Инжиниринг», Леггорн-Роуд, верно?

— Да. Быстрее, быстрее…

Слова застряли у нее в горле. Каким-то шестым чувством она ощутила, что в комнате есть кто-то еще. Ей стало так страшно, что все тело ее онемело.

Медленно, с большим трудом она повернула голову:

В дверях стоял Бек. Он сокрушенно покачал головой, затем развернулся и медленно пошел туда, где в страшных конвульсиях билось тело Ральфа Тарберта. Снова взяв в руки пленку, он принялся обтягивать ею голову несчастного.

Ноги Маргарет подкосились. В потрясенном ее сознании никак не укладывалось, почему Бек не сделал ей ничего плохого, ведь он маньяк, он должен был слышать, что она звонила в полицию… Откуда-то издалека раздался вой сирены. С каждой минутой он приближался, становясь все громче, все надежнее…

Бек выпрямился во весь рост. Он тяжело дышал, его и без того изможденное лицо теперь совершенно осунулось. Он казался Маргарет воплощением зла, и, окажись у нее в руках пистолет, она выстрелила бы, не задумываясь. Более того, не будь она сейчас так слаба, она разорвала бы его голыми руками… Бек держал в руках пленку, будто это был кулек, в который удалось что-то запихнуть. Внутри прозрачного кулька ничего не было, но, тем не менее, он, казалось, трепетал у Бека в руках и даже сам по себе передвигался, что никак не укладывалось в сознании девушки. Затем она увидела, как черная дымка окутала кулек… А потом Бек стал топтать кулек ногами, как бы оскверняя его невидимое содержимое. Это показалось Маргарет совершенно омерзительным.

Прибыла полиция. Бек поворотом ключа остановил свою дьявольскую машину.

В немом оцепенении Маргарет проводила взглядом полицейских, осторожно приближавшихся к Беку, который покорно ждал, измученный и побежденный.

Затем они заметили Маргарет.

— Все в порядке, барышня?

Маргарет только кивнула, и вдруг осела на пол, разразившись рыданиями.

Ее перенесли в кресло и попытались успокоить. Вскоре прибыла «скорая помощь». Санитары вынесли находящегося без сознания Тарберта, Бека увезли в одной патрульной машине, Маргарет — в другой.

Бека определили в федеральную психиатрическую больницу для душевнобольных с преступными наклонностями. Его поместили в небольшую палату с побеленными стенами и бледно-голубым потолком, с окнами из каленого стекла, зарешеченными снаружи.

Психиатры считали Бека человеком, способным четко формулировать свои мысли и хорошо воспитанным, хотя их смущала мрачноватая насмешливость, с которой он относился к различным тестам, картам, диаграммам и играм, предназначенным для установления точного диагноза.

С диагнозом у них так ничего и не вышло. Умственное расстройство Бека отказывалось проявляться каким-то объективным образом, поэтому психиатры, оказавшись на редкость единодушными, решили отнести заболевание к «крайней степени паранойи». Они охарактеризовали Бека как «способного маскировать свои навязчивые идеи за вводящей в заблуждение ясностью мышления». Они докладывали, что Бек замкнут и апатичен, не проявляет особого интереса ни к чему, кроме местонахождения и состояния своей жертвы, доктора Ральфа Тарберта, о встрече с которым неоднократно просил, но в чем ему, естественно, было неоднократно отказано. Врачи затребовали для обследования Бека дополнительное время.

Шли дни, и с каждым следующим днем состояние Бека ухудшалось.

Курировавший его психиатр выявил у него манию преследования: Бек все чаще исступленно оглядывался по сторонам, как бы провожая взглядом какие-то проплывающие в воздухе предметы, отказался от еды, похудел, стал так бояться темноты, что у него в палате перестали выключать свет. Были отмечены два случая, когда он просто молотил воздух руками.

Бек страдал не только душевно, но и физически, испытывая постоянную болезненную пульсацию в голове и острые спазмы — примерно те же ощущения, которыми сопровождается первоначальная денопализация, но, к счастью, не такие мучительные. Ксексиане предупредили его об этих болях. Если им приходилось терпеть такое ежемесячно вдобавок к пыткам самой денопализации, то Бек теперь уже вполне разделял их решимость ликвидировать нопалов во всей Вселенной.

Тем временем какая-то непонятная деятельность внутри его мозга становилась все более интенсивной. Он все больше опасался в самом деле сойти с ума. Психиатры с умным видом задавали Беку заковыристые вопросы, делали большие глаза, выслушивая его ответы, а восседавшие на их плечах нопалы почти с таким же всепонимающим благодушием взирали на Бека. В конце концов палатный врач назначил ему успокоительное, но Бек категорически отказался от укола, страшась уснуть. Один из нопалов уже завис непосредственно у него над головой, нагло заглядывая ему в глаза. Врач вызвал санитаров, Бека схватили, насильно сделали инъекцию, и, несмотря на отчаянную решимость не засыпать, он в изнеможении свалился на постель.

Проснулся он через шестнадцать часов и еще долго лежал, вперившись безразличным взглядом в потолок. Головная боль прошла, но состояние оставалось вялым, как при простуде. Память возвращалась медленно, фрагментарно. Обведя взглядом пространство, Бек не увидел ни одного нопала.

Дверь отворилась, вошел санитар и вкатил тележку с едой. Бек приподнялся на локтях и присмотрелся к санитару — нопала не было, пространство за его плечами не было заполнено ничем. Бек все понял… плечи его обмякли. Медленно подняв руку, он тщательно ощупал затылок — ничего, кроме кожи и колючих волос.

Санитар, глядя на него, задержался в дверях. Бек показался ему значительно более спокойным, почти нормальным. Такое же впечатление сложилось во время обхода и у палатного врача. Перебросившись несколькими фразами с Веком, врач пришел к выводу, что пациент выздоровел. Памятуя об обещании, данном Маргарет Хэвен несколькими днями раньше, он позвонил ей и сообщил, что она может посетить Бека в специально отведенные часы.

Во второй половине дня Беку сообщили, что его пришла навестить мисс Маргарет Хэвен. В сопровождении санитара Бек проследовал в уютную приемную, обманчиво похожую на вестибюль провинциальной гостиницы.

Маргарет кинулась к нему навстречу, схватила за руки, оглядела с ног до головы, заглянула в глаза, и ее лицо, бледное и осунувшееся, радостно засветилось.

— Пол! Ты снова такой, как раньше! Поверь мне! Я знаю, что говорю!

— Да, — сказал Бек. — Я вернулся к своему прежнему состоянию. — Они присели. — Где Ральф Тарберт?

Блеск в глазах Маргарет угас.

— Не знаю. Он потерялся из виду, как только выписался из больницы. Она сжала руки Бека. — Меня просили не говорить с тобой на эту тему: врач опасается, что мое посещение разволнует тебя.

— Уважим его просьбу. И сколько меня намерены здесь содержать?

— Не знаю.

— Гм. Они не имеют права держать меня здесь без официального заключения.

Маргарет отвела глаза.

— Насколько я понимаю, полиция сняла с тебя всякую вину за случившееся.

Доктор Тарберт отказался выдвинуть обвинение против тебя, он утверждает, что вы с ним проводили совместный эксперимент. Полиция считает, что он такой же… — она прикусила язык.

Бек отрывисто рассмеялся.

— Такой же сумасшедший, как и я, верно? Так вот, Тарберт — никакой не сумасшедший. В данном случае он говорит чистую правду.

Маргарет вся подалась вперед, тень сомнений и тревог снова легла на ее лицо.

— Что происходит, Пол? Ты взялся за очень странную работу, это никакой не правительственный заказ, я уверена!

Бек тяжело вздохнул.

— Не знаю… Все снова переменилось. Возможно, я действительно был не в своем уме, возможно, я был жертвой самых странных галлюцинаций… Мне трудно разобраться сейчас.

Маргарет опустила глаза и тихо сказала:

— Меня все время мучает мысль, правильно ли я сделала, вызвав полицию.

Я думала, ты убиваешь Тарберта. Но теперь… — Она нервно дернула рукой. — …Я вообще ничего не понимаю.

Бек не ответил.

— Ты не хочешь со мной об этом говорить?

Бек невесело улыбнулся и покачал головой.

— Ты сочтешь меня действительно сумасшедшим.

— Ты на меня сердишься?

— Конечно же нет.

Раздался звонок — время свидания истекло. Маргарет встала, Бек поцеловал ее.

— Когда-нибудь я тебе все расскажу — скорее всего, сразу же, как только выберусь отсюда.

— Обещаешь, Пол?

— Да, обещаю.

На следующее утро к Беку заглянул доктор Корнберг, главный психиатр больницы.

— Ну, мистер Бек, как вы себя чувствуете? — добродушно спросил он.

— Очень неплохо, — ответил Бек. — Я подумываю о выписке.

Как обычно при таких вопросах, выражение лица психиатра стало неопределенно вежливым.

— О, как только мы доподлинно установим, что же с вами происходит.

Честно говоря, ваш случай, мистер Бек, заставляет нас изрядно поломать головы.

— Разве вы не убедились, что я вполне нормален?

— Мы не можем позволить себе принимать решение, поддаваясь сиюминутным впечатлениям. Некоторые из наших неизлечимых больных временами кажутся обезоруживающе нормальными. Это, разумеется, не относится к вам, хотя у вас и сейчас проявляются некоторые озадачивающие симптомы.

— Какие?

Психиатр рассмеялся.

— Какое же я имею право раскрывать профессиональные секреты? «Симптомы»

— это, возможно, слишком громко сказано. — Он задумался. — Что ж, попробую быть с вами откровенным, как мужчина с мужчиной. Почему вы часто, да еще минут по пять подряд, изучаете себя в зеркале?

Бек криво улыбнулся.

— Наверное, мне свойствен нарциссизм.

Психиатр отрицательно покачал головой.

— Сомневаюсь. Почему вы пробуете воздух у себя над головой?

Бек задумчиво потер подбородок.

— Видимо, вы застали меня, когда я выполнял упражнение йоги.

— Понятно. — Психиатр поднялся, чтобы уйти.

— Минуточку, доктор. Вы не верите мне, считаете меня то ли фигляром, то ли хитрым притворщиком, но в любом случае параноиком. Позвольте мне задать вам один вопрос: себя вы считаете материалистом?

— Я не признаю догматов ни одной из основанных на слепой вере религий, что подразумевает — или исключает — абсолютно все, насколько мне известно, религии. Вас устраивает такой ответ?

— Не совсем. Меня интересует вот что: вы допускаете возможность существования явлений и ощущений, которые являются, скажем так, неординарными?

— Да, — настороженно произнес Корнберг, — до определенной степени.

— Значит, всякого, кто имеет какое-то отношение к экстранеординарным явлениям и описывает их, нельзя расценивать как не в своем уме?

— Безусловно, — сказал Корнберг. — Тем не менее, если вы поведаете мне, что недавно видели голубого жирафа на роликовых коньках да еще играющего на аккордеоне, я просто вам не поверю.

— Конечно, не поверите, потому что это просто совершенная нелепица, карикатура на действительность. — Бек задумался в нерешительности. — Не стану пускаться в дальнейшие подробности, поскольку хочу поскорее выбраться отсюда. Но те мои действия, свидетелем которых вы стали: изучение себя в зеркале, прощупывание воздуха, — все они обусловлены обстоятельствами, которые я считаю не совсем, скажем так, обыкновенными.

Корнберг рассмеялся.

— Вы явно осторожничаете.

— Естественно, ведь я разговариваю с психиатром в сумасшедшем доме.

Корнберг неожиданно поднялся и направился к двери.

— Пора продолжать обход.

Бек совершенно прекратил глядеть на себя в зеркало, перестал щупать воздух у себя за плечами. Через неделю его выписали из больницы. Отпали все обвинения против него, он снова стал свободным человеком.

Перед уходом из больницы доктор Корнберг на прощание пожал ему руку.

— Меня весьма заинтриговали те «обстоятельства», на которые вы намекнули.

— Меня они тоже интересуют, — ответил Бек. — Я намерен произвести их тщательное исследование. Не исключено, что мы скоро здесь встретимся.

Корнберг сокрушенно покачал головой. Маргарет взяла Бека за руку и повела к автомобилю. В кабине она обняла его и нежно расцеловала.

— Вот ты и вышел! Ты теперь на свободе, ты совершенно здоров, ты…

— Безработный, — закончил за нее Бек. — А теперь мне нужно незамедлительно встретиться с Тарбертом.

На лице Маргарет проступило недовольство.

— О, давай не будем беспокоить доктора Тарберта, — с откровенно фальшивой беззаботностью произнесла она. — Ему хватит своих неприятностей.

— Мне нужно повидаться с Ральфом Тарбертом.

— Т-только не подумай… — заикаясь, начала Маргарет, не зная, что говорить. — Давай лучше поедем в другое место.

Бек криво ухмыльнулся. Очевидно, Маргарет посоветовали — или она сама решила — держать Бека подальше от Тарберта.

— Маргарет, — нежно сказал он, — ты многого не понимаешь.

— Не хочу, чтобы ты снова попал в беду, — в отчаянии вскричала Маргарет. — Предположим, ты разволнуешься…

— Я разволнуюсь куда больше, если не встречусь с Тарбертом. Пожалуйста, Маргарет. Сегодня я тебе все объясню.

— Дело не в тебе одном, — горестно призналась девушка, — дело в докторе Тарберте. Он переменился! Раньше он был такой… воспитанный, а теперь — колючий, такой ожесточившийся. Пол, поверь, я очень боюсь его. Мне кажется, что он просто источает зло!

— Уверен, это совсем не так. Мне нужно с ним встретиться.

— Ты обещал рассказать, как попал в такое жуткое положение.

— Вот именно, жуткое, — тяжело вздохнув, сказал Бек. — Мне очень не хотелось впутывать сюда и тебя, но я обещал. Однако прежде давай увидимся с Тарбертом. Где он?

— В «Электродин Инжиниринг». Там, где раньше обосновался ты. Он стал очень странным.

— Меня нисколько это не удивляет. Если все реально, если я в самом деле не маньяк…

— Сам ты не можешь разобраться?

— Нет. Я выясню это у Тарберта, и надеюсь, что я чокнутый. Будь оно так, у меня отлегло бы от души.

По Леггорн-Роуд они ехали совсем медленно, Маргарет хотелось отсрочить развязку, да и сам Бек попытался отыскать любую причину, чтобы отменить встречу. То и дело у него в голове раздавалось назойливое шипение, переходящее в рокот. «Ггер, ггер» — как тогда, на Айксексе. Или Айксекс был лишь иллюзией, а сам он помешанным? Все, что с ним произошло, никак не укладывалось в его сознании. Побуждаемый каким-то нелепым наваждением, он привязал беднягу Тарберта к самодельной машине для пыток, едва не погубил его… Да, Тарберт пережил мучительные минуты. Теперь у Бека определенно не было никакого желания встречаться с Тарбертом. Чем ближе они подъезжали к корпусам завода, тем сильнее становилось его нежелание и тем громче раздавался скрежет у него в голове: «Ггер-ггер-ггер». Мозг как будто взрывался интенсивными вспышками света, перед глазами поплыли какие-то видения: какое-то огромное черное пятно, очертаниями напоминающее утопленницу с развевающимися волосами, плавающую в черно-зеленой толще океана… восковые водоросли, покрытые цветами-звездами… что-то типа вспушенного спагетти из сине-зеленого стекла… Бек вздохнул и протер глаза тыльной стороной ладони.

С надеждой Маргарет наблюдала за каждым его движением, однако Бек только упрямо поджимал губы. Когда он встретится с Тарбертом, он узнает всю правду. Обязательно узнает.

Маргарет заехала на стоянку. Машина Тарберта стояла здесь. На одеревеневших ногах Бек подошел к входной двери — урчание в мозгу стало откровенно угрожающим. Внутри здания таилось нечто враждебное, зловещее.

Такие же ощущения, подумалось Беку, испытывал первобытный человек перед входом в темную пещеру, откуда пахло кровью и мертвечиной…

Он попробовал открыть дверь в контору, но та оказалась запертой. Тогда он постучал…

Таившееся где-то зло пошевелилось. Беги, покуда есть время! Еще не поздно!

В дверях появился Тарберт — надменный и способный на любую подлость и злодейство.

— Привет, Пол, — глумливым голосом сказал Ральф. — Вас в конце концов отпустили?

— Да… Ральф, я в своем уме или нет?! Вы его видите?

Так и есть, Тарберт глядит на него, как голодная акула.

— Вижу.

Бек задохнулся, словно кто-то железной рукой пережал ему горло. Сзади послышался испуганный голос Маргарет:

— Что он видит? Скажи мне. Пол! Что?

— Непала, — проскрежетал Бек. — Он восседает на моей голове, высасывая у меня мозг.

— Нет! — вскричала Маргарет, хватая его за руку. — Посмотри на меня.

Пол. Не верь ему, он лжет! Тут ничего нет, я же вижу!

— Значит, я не сумасшедший. Ты не видишь его, потому что он есть и у тебя. Это он не дает тебе его увидеть, это он заставляет нас питать отвращение к Тарберту — точно так же, как заставлял тебя ненавидеть меня.

Лицо Маргарет перекосилось от ужаса, она никак не могла поверить в такое.

— Я не хотел тебя впутывать в эту историю, но, раз уж так вышло, тебе не помешает узнать, что же все-таки происходит.

— Что такое нопал? — прошептала Маргарет.

— Вот именно, — сказал Тарберт, — мне тоже хотелось бы узнать, кого я ношу на собственных плечах.

Бек взял Маргарет за руку, провел в контору.

— Присядь. — Маргарет робко села, Тарберт прислонился к дверному косяку. — Чем бы ни был нопал на самом деле, от него нельзя ожидать ничего хорошего. Злой дух, вредный симбионт, паразит сознания — всего лишь жалкие слова, не передающие сути этих тварей. Они способны оказывать на нас воздействие. Вот сейчас, Маргарет, они убеждают нас ненавидеть Тарберта. Я даже сам не предполагал, насколько они могущественны, пока мы не свернули на Леггорн-Роуд.

Маргарет прикоснулась руками к голове.

— На мне он тоже сейчас есть?

Тарберт кивнул:

— Зрелище не из приятных.

Маргарет плюхнулась в кресло и, дрожащими руками обхватив колени, робко спросила Бека:

— Ты шутишь, верно? Ты просто решил напугать меня?

Бек успокаивающим жестом погладил ее руки.

— Я бы с радостью, но это, к сожалению, серьезно.

— Почему же их не видит никто другой? Почему о них не знают ученые?

— Сейчас все объясню.

— Давайте, — сухо произнес Тарберт. — Мне будет интересно послушать, ведь я до сих пор абсолютно ничего не знаю, кроме того, что у каждого есть свое чудовище, восседающее у него на голове.

— Простите, Ральф, за нескромность, — улыбнулся Бек, — но хотелось бы знать: вы были поражены, увидев такое?

Тарберт упрямо мотнул головой.

— Этого вы никогда не узнаете.

— Ну что ж, история такова…

Глава 10

Наступил вечер. Все сидели в мастерской, в кругу света, поблизости от денопализатора. На верстаке булькал кофе в электрическом кофейнике.

— Положение просто ужасное, — заключил Бек. — Не только для нас лично, но для всех и для каждого. Мне нужна была помощь, Ральф, и не оставалось другого выхода, как вовлечь вас в эту историю.

Тарберт повернул голову в сторону денопализатора. В помещении воцарилась тишина. Хотя Тарберт продолжал казаться воплощением всяческих опасностей, но Бек, отчаянно сопротивляясь, убеждал себя, что Ральф его друг и союзник, однако не решался встретиться с ним взглядом.

— У вас пока все еще есть выбор, — в конце концов сказал Бек. — Ведь вы совершенно не обязаны принимать участие в этом деле. Впрочем, как и я сам.

Но теперь вам известно, что происходит, и если вы не захотите иметь с этим что-нибудь общее, я вас пойму.

Тарберт грустно улыбнулся.

— Я нисколько не жалуюсь. Раньше или позже, но я все равно окажусь вовлечен в это, поэтому пусть уж лучше будет в самом начале.

— Как и я, — с облегчением произнес Бек. — Сколько времени я провел в психушке?

— Около двух недель.

— Примерно через две недели вас снова оседлает попал. Спокойно заснете, а проснувшись, сочтете случившееся ужасным кошмаром, вот как я сейчас.

Забываешь, однако, обо всем без всякого труда, так как нопал помогает сделать это.

Тарберт окинул взглядом нопала, сидящего на плечах Бека.

— Постоянно жить вон с той штукой, которая на меня сейчас смотрит? — Он отрицательно покачал головой. — Не понимаю, как вы можете терпеть присутствие паразита…

Бек скривился.

— Нопал делает все возможное, чтобы подавить отвращение к нему… Он заглушает в человеке мысли, которые ему не угодны, тем самым достигая контроля над своим «хозяином», но он может и поощрять таящуюся в каждом враждебность. Очень опасно быть таупту в мире, населенном читуми.

— Что-то не пойму, что вы намерены сделать, — робко вмешалась Маргарет.

— Дело не в том, что мы намерены сделать, а в том, что мы обязаны сделать. Ксексиане объявили нам ультиматум: или мы сами очистим планету, или они за нас это сделают. Они способны на такое!

— Я разделяю их решимость: они исстрадались, — убежденно сказал Тарберт.

— Но ведь они обрекают нас на такие же страдания! — возмутился Бек. — Я считаю их жестокими, бессердечными и деспотичными.

— Вы встречались с ними в наихудших обстоятельствах, — подчеркнул Тарберт. — И все равно у меня сложилось впечатление, что они обходились с вами настолько любезно, насколько могли. Нужно воздержаться от категорических суждений до тех пор, пока мы не узнаем их лучше.

— Я знаю их достаточно хорошо, — возразил Бек. — Не забывайте, что мне пришлось стать свидетелем… — Он запнулся на полуслове, поняв, что это нопал побуждает его очернять ксексиан. Сдержанность Тарберта — рациональный подход, и все же…

Тарберт перебил ход его мыслей:

— Есть еще многое, чего я совершенно не понимаю. Взять хотя бы такой пример. Они называют Землю Нопалгартом, то есть считают, будто Земля является очагом этой заразы. Но ведь Вселенная огромна, в конце концов бесконечна, и в ней должно быть множество других планет, пораженных нопалами. Неужели они рассчитывают перевернуть вверх дном всю Вселенную?!

Невозможно уничтожить всех комаров, посыпав дустом одну лужу на болоте.

— Как мне было сказано, это и является их главной целью, — ответил Бек.

— Они объявили крестовый поход против нопалов, и мы оказались первыми неофитами. Они возлагают на нас огромную ответственность, но я не вижу возможности отвертеться.

— Но ведь если такие твари существуют на самом деле, — неуверенно произнесла Маргарет, — и вы честно признаетесь людям…

— А кто нам поверит? Мы ведь не можем просто взять и начать денопализацию с первого встречного. Если же мы отправимся на какой-нибудь отдаленный остров и организуем там колонию таупту, развяжется такая же война, как и на Айксексе.

— В таком случае… — начала было Маргарет, но Бек прервал ее.

— Если мы будем бездействовать, ксексиане уничтожат нас. Они умертвили миллионы читуми у себя на планете, что же им помешает здесь сделать то же самое?

— Давайте успокоимся и поразмыслим на трезвую голову, — сказал Тарберт.

— Я один готов выдвинуть десяток вопросов, которые следует хорошенько обдумать. Например, имеется ли какой-нибудь иной способ борьбы с нопалами, кроме этой страшной машины? Не может ли быть, что нопал является частью человеческого организма — вроде так называемой души — или просто отражением мыслительных процессов? Или, может быть, подсознания?

— Если они являются частью нас самих, — рассудил Бек, — то почему они кажутся такими омерзительными?

Тарберт рассмеялся.

— Если я разложу ваши кишки у вас перед носом, вам покажется, что более мерзкого зрелища просто не существует.

— Что правда, то правда, — вздохнул Бек, — и снова задумался. — Отвечу на первый ваш вопрос: ксексианам неведомы другие способы очищения читуми, кроме денопализатора. Это, разумеется, вовсе не означает, что другого способа не существует вообще. Что же касается того, могут ли нопалы являться частью человеческого организма, то они, определенно, не могут играть никакой роли в процессе его функционирования: они с голодным видом парят над головами людей, пересекают межзвездное пространство, чтобы очутиться на других планетах, — словом, поступают, как совершенно независимые существа. Если даже предположить симбиоз нопала и человека, то он явно только в пользу нопала. Насколько мне известно, они не предоставляют своим «хозяевам» каких-то выгод, хотя, должен признаться, ничего не могу сказать и о вреде.

— Почему в таком случае ксексиане столь рьяно решили избавиться от них, очистить от нопалов всю Вселенную?

— Потому что они, вероятно, очень уж омерзительны, — пожал плечами Бек.

— Ксексианам достаточно одной этой причины.

Маргарет вдруг вся задрожала.

— Со мной, наверное, что-то не так… Если эти твари на самом деле существуют, то я должна питать к ним отвращение, но я его не испытываю.

— Твой нопал прищемляет соответствующий нерв в нужное время, — пояснил Бек.

— Этот факт, — сказал Тарберт, — может означать, что нопалу присущ определенный разум, отсюда вытекает вопрос: понимает ли нопал слова или питается сырыми эмоциями? По-видимому, он не меняет «хозяина» до самой его смерти и в таком случае имеет возможность изучить язык. Но, с другой стороны, есть ли у него память?

— Но если нопал остается с человеком до самой его смерти, то в таком случае в интересах нопала продлить жизнь своего «хозяина», — резонно заметила Маргарет.

— Похоже, что так.

— Возможно, именно этим и объясняются интуитивные предчувствия опасности, всякие прозрения…

— Вполне возможно, — согласился Тарберт.

Со стороны входной двери раздался повелительный стук. Тарберт поднялся, а Маргарет резко повернулась к мужчинам, приложив палец к губам.

Тарберт направился было к двери, но его остановил Бек.

— Лучше я пойду. Я такой же читуми, как и все остальные.

Он пересек тускло освещенный цех, превозмогая трусливое нежелание, природа которого показалась ему очень знакомой. Стук повторился. Взглянув в ночную тьму через стеклянную панель двери, он увидел тусклый полумесяц, прятавшийся за кронами высоких кипарисов, а в тени — очертания какого-то темного массивного предмета.

Бек медленно отворил дверь. В отблесках фар проезжавших по Леггорн-Роуд автомобилей четко была видна грубая серая кожа вошедшего, далеко выступающий гребень носа, напоминающий согнутый лук, затянутые пленкой слепые глаза. Это был Птиду Эпиптикс. За ним в темноте неясно виднелись еще четыре зловещих силуэта ксексиан. На всех были черные плащи и металлические шлемы с высокими шипами вдоль гребней.

Эпиптикс обдал Бека незрячим взглядом. Вся ненависть и страх, которые ощущал Бек в присутствии таупту вырвалась наружу. Он отчаянно пытался побороть эти чувства.

Птиду Эпиптикс надменно ступил внутрь, но тут на шоссе, метрах в тридцати от них, раздался визг тормозов автомобиля. Взвыла сирена, ярко замигала красная полицейская вертушка на крыше машины, в сторону завода качнулся сноп прожектора.

Бек прыгнул вперед.

— Прячьтесь за деревьями, быстро! Дорожный патруль!

Ксексиане нырнули в тень, выстроившись там, как шеренга античных статуй. Из патрульной машины послышались звуки переговаривающихся по рации голосов, дверь машины открылась, и оттуда вышли двое полицейских.

С замиранием в сердце Бек двинулся им навстречу. Луч карманного фонарика играл на его лице.

— В чем дело? — спросил Бек.

— Ничего особенного, обычная проверка. В помещении кто-нибудь есть?

— Друзья.

— У вас есть разрешение на использование помещения?

— Разумеется.

— Не возражаете, если мы заглянем на минутку? — Они решительно двинулись вперед.

— Что вы ищете?

— Ничего особенного. Просто за этим местом водится дурная слава, уж больно оно подозрительное. Совсем недавно тут уже были неприятности.

Бек, затаив дыхание, следил за каждым их шагом. Дважды он попытался предупредить их, и дважды слова застревали у него в горле. Да и что сказать? Близость ксексиан действовала на них угнетающе, это чувствовалось по нервной дрожи их фонариков. Беку четко были видны силуэты спрятавшихся в тени деревьев ксексиан. Лучи фонариков подбирались к ним все ближе… В дверях показались Тарберт и Маргарет.

— Кто там? — окликнул Тарберт.

— Дорожный патруль, — отозвался один из фараонов. — А вы кто?

Тарберт ответил. Патрульные повернули назад, к шоссе. Один из лучей запрыгал прямо возле кипарисов. Нерешительно заколебался, замер.

Патрульный удивленно вскрикнул. В руках у обоих копов мгновенно появились пистолеты.

— Ну-ка, выходите, кто там прячется?

Вместо ответа ночную тьму прорезали две вспышки розового света, две трассирующие очереди. Объятых пламенем полицейских отшвырнуло на несколько метров, они повалились наземь и сплющились, как пустые мешки.

Бек что-то крикнул, спотыкаясь, рванулся вперед, но тут же остановился.

Птиду Эпиптикс, на мгновение повернув голову в его сторону, направился к двери.

— Давайте пройдем внутрь, — произнес переводчик.

— Но ведь это же люди! — срывающимся голосом закричал Бек. — Вы убили их!

— Успокойтесь, трупы исчезнут, автомобиль тоже.

Бек взглянул в сторону полицейской машины, где надрывалась рация.

— Вы, похоже, не понимаете, что натворили! Нас всех арестуют, казнят…

Он притих, осознав, какую чушь несет. Эпиптикс, не обращая на него внимания, прошел внутрь. Двое его соплеменников последовали за ним, не отставая ни на шаг, оставшиеся двое занялись трупами полицейских. Бека бросило в холодный пот, Тарберт и Маргарет попятились назад при виде приближающихся к ним серых силуэтов.

Ксексиане остановились у самого края светового круга. Глядя на Тарберта и Маргарет, Бек с горечью произнес:

— Если вы раньше сомневались в глубине души…

Тарберт кивком головы оборвал его.

— Все предельно ясно.

Эпиптикс подошел к денопализатору, осмотрел его, затем повернулся к Беку.

— Этот человек, — он указал на Тарберта, — единственный таупту на Земле. За то время, которым вы располагали, можно было организовать целый полк.

— Почти все это время меня продержали в сумасшедшем доме, — с нескрываемой злобой огрызнулся Бек. Неужели та ненависть, которую он сейчас испытывал к Птиду Эпиптиксу, была целиком внушена ему нопалом? — Кроме того, я далеко не уверен, что денопализация как можно большего числа лиц является наилучшим средством для достижения поставленной цели.

— Вы можете предложить что-нибудь другое?

— Мы считаем, что необходимо более тщательно изучить природу нопала.

Возможно, существуют более простые способы денопализации. — Он вопросительно посмотрел на ксексианина. — Сами-то вы пробовали другие средства?

— Мы — воины, а не ученые, — равнодушно сказал Эпиптикс. — На Айксекс нопалы перешли с Нопалгарта. Раз в месяц мы выжигаем их из своего мозга.

Земля — главный очаг заражения этими паразитами. Вы должны принять меры для их уничтожения.

Тарберт кивнул. Что-то уж очень быстро согласился он с доводами ксексианина, с возмущением подумал Бек.

— Мы понимаем ваше нетерпение.

— Нам нужно время! — воскликнул Бек. — Вы можете подождать еще месяц или два?!

— Зачем вам столько времени? Денопализатор готов, остается только пустить его в ход.

— Нужно еще очень многое выяснить! — продолжал возмущаться Бек. — Что из себя представляют нопалы? Да, они кажутся отвратительными, но, может быть, они благотворно влияют?

— Совершенно нелепая мысль. — В словах Птиду Эпиптикса прозвучала ирония. — Нопалы приносят только вред, они превратили Айксекс в руины, став причиной войны.

— Являются ли они разумными существами? — не унимался Бек. — Способны ли они общаться с людьми? Вот что мы хотим выяснить.

— Откуда у вас возникла такая мысль? — удивился Эпиптикс.

— Временами мне кажется, что нопал пытается что-то мне сказать.

— На чем основано ваше впечатление?

— Трудно сказать что-то определенное, но, когда я близко подхожу к таупту, у меня в голове возникает странный звук: «ггер, ггер, ггер».

— По правде говоря, мы действительно мало что знаем, — поддержал Тарберт. Не забывайте, в наших традициях сначала понять, а затем уже действовать.

— Что такое нопалон? — настаивал Бек. Он может быть получен из чего-то еще, кроме нопала? И откуда взялся первый кусок нопалона? Даже если допустить, что в самом начале какой-то человек сам себя денопализировал, то совершенно непонятно, как он мог собственными силами изготовить пленку из нопалона?

— Это не относится к делу, — сухо передал переводчик.

— Как сказать, — скептически заметил Бек. — Нам, как и вам, многое непонятно. Все-таки ответьте: вы знаете, откуда взялся первый образец нопалона и каким образом?

— Не добивайтесь бесполезного знания, оно не поможет вам в деле уничтожения нопалов, поэтому действуйте согласно нашим инструкциям.

В этих словах, произнесенных ровным, механическим голосом, отчетливо проступало что-то зловещее, однако Бек, призвав на помощь всю свою храбрость, продолжал упорствовать:

— Мы просто не можем действовать вслепую. Машина убивает нопалов, а это не самый лучший способ решения задачи. Ваша планета в руинах — вы хотите, чтобы то же произошло с Землей? Дайте нам хоть немного времени на изучение, и тогда мы доберемся до сути проблемы!

Какое-то время ксексианин хранил молчание.

— Землянам свойственна изворотливость. Для нас же уничтожение нопалов — смысл и цель. Не забывайте, мы можем обойтись и без вашей помощи, мы уничтожим нопалов вместе с Нопалгартом. Хотите знать, как это произойдет?

— Не дожидаясь ответа, он подошел к столу и взял кусочек нопалона. — Вы уже пользовались этим материалом и знаете, что он лишен массы и инерционности, что он поддается телекинезу, что его растяжимость почти безгранична и что он непроницаем для нопалов.

— Знаем.

— В случае необходимости мы обернем всю Землю цельным куском нопалона.

Нопалы останутся на Земле, как в ловушке, и по мере движения планеты их будут отделять от мозга их «хозяев». Мозги будут кровоточить, и все население Земли погибнет.

Все молчали.

— Такое решение жестоко, — продолжал Эпиптикс, — но зато прекратятся все наши мучения. Я объяснил, что нужно сделать. Или вы сами уничтожите нопалов, или мы это сделаем вместо вас. — Он развернулся и вместе со своими спутниками направился к выходу.

Охваченный смятением, но пытаясь сохранить спокойствие, Бек бросил им вслед:

— Нельзя требовать от нас чуда! Нам нужно время!

— Вам дается еще неделя.

Ксексиане вышли из здания. Бек и Тарберт последовали за ними. Трупов и патрульной машины не было. На глазах землян корабль ксексиан бесшумно оторвался от Земли, мгновенно набрал скорость и исчез в пространстве среди звезд.

— Как им это удается? — удивился Тарберт.

— Понятия не имею. — У Бека кружилась голова, он в изнеможении опустился на ступеньку перед заводской проходной.

— Какой энергичный народ! — воскликнул Тарберт. — Мы по сравнению с ними просто улитки.

Бек посмотрел на него подозрительно.

— Энергичный и кровожадный, — буркнул он. — Даже сейчас они впутали нас в историю. Полиция налетит сюда, как саранча.

— Не думаю, — возразил Тарберт. — Трупы и автомобиль исчезли.

Несчастный случай…

— Особенно для фараонов.

— Вам достаточно неприятностей принесет ваш собственный нопал, — заметил Тарберт.

Маргарет дожидалась их в конторе.

— Они ушли?

Бек коротко кивнул.

— Никогда мне не было еще так страшно. Как будто плаваешь в море и вдруг видишь, что прямо на тебя плывет акула.

— Нопал искажает твои ощущения, — сказал Бек, — мои мысли тоже путаются. — Он посмотрел на денопализатор. — Ничего не поделаешь. Видно, придется помучиться. — Острая боль внезапно сжала голову. — Нопал, однако, так не считает.

— Не думаю, что вам следует очищаться. Один из нас должен вербовать новобранцев для создания полка — так, кажется, выразился ксексианин?

— А что потом? — спросил упавшим голосом Бек. — Пулеметы? Коктейли Молотова? Бомбы?

— Все это мерзко и бессмысленно, — проговорила Маргарет.

Бек согласился.

— Положение отвратительное, но у нас нет выбора.

— Они целое столетие искореняли нопалов, — сказал Тарберт, — они должны знать о них все!

— Нет, — возразил Бек. — Они сами ничего толком не знают или не хотят поделиться опытом. Они хотят, чтобы мы потеряли голову. А почему?

Несколькими днями раньше, несколькими позже — не все ли равно? События принимают очень странный оборот!

— Вашими устами сейчас говорит нопал. Ксексиане суровы, но кажутся искренними. Они не такие безжалостные, как заставляет думать нопал. В противном случае, они просто уничтожили бы Землю, даже не предупредив.

Бек сделал попытку причесать свои мысли.

— Или это действительно так, или им по какой-то причине выгодно, чтобы Земля осталась заселенной, но денопализированной. Они фактически не оставили нам времени на исследования.

— В нашем распоряжении неделя. — Тарберт не собирался сдаваться. — Неделя на то, чтобы создать и развить совершенно новую науку.

— Вовсе нет, нужно остановиться на каком-то одном способе решения задачи. Мы просто сосредоточим все усилия в одном определенном направлении — быстрой денопализации Нопалгарта, а после того как разложим по полочкам свои идеи, можно будет использовать оставшуюся часть недели для передышки.

— Что ж, за работу, — сухо произнес Тарберт. — В качестве отправной точки возьмем факт существования нопалов. Начнем с того, что это абсолютно не укладывается в наши прежние представления о мире, в котором мы живем.

Кто они? Призраки? Духи? Демоны? Кем бы они ни были, вещество, из которого они состоят, не имеет аналогов в окружающем нас мире. Это какой-то новый вид материи, только односторонне различаемый нашим зрением, неосязаемый, не обладающий массой и инерционностью. Жизнь такого существа поддерживается мозгом «хозяина», его мыслительными процессами, а мертвые тела нопалов поддаются телекинезу — свойство, более других наводящее на размышления.

— Оно предполагает, что мышление является процессом, имеющим гораздо более существенную материальную подоплеку, чем мы до сих пор считали, — заметил Бек. — Или, лучше сказать, существуют такие материальные процессы, которые соотносятся с мышлением, но как это происходит — мы пока не знаем.

— На то же самое указывают телепатия, ясновидение и другие им подобные так называемые псионические явления, — задумчиво продолжил мысль Тарберт.

— Вполне возможно, что нопалон является промежуточной, как бы проводящей средой. Когда что-нибудь — мысль или яркое впечатление — передается от одного разума другому, эти разумы становятся физически связаны друг с другом. Чтобы уяснить, что же из себя представляет нопал, мы должны прежде всего разобраться с механизмом собственного мышления.

Бек устало покачал головой.

— О природе мысли нам известно ничуть не больше, чем о нопалах. Даже меньше. Энцефалографы записывают побочные продукты мышления. Хирурги утверждают, что определенные секции головного мозга связаны с определенными сферами мышления. Как мы полагаем, телепатия передается мгновенно, если не быстрее…

— Что может быть быстрее мгновенного? — удивленно спросила Маргарет.

— Если какая-то информация принимается до того, как она начала передаваться, такая ее переработка в мозгу называется предвидением.

— Вот как!

— В любом случае, похоже, мысль обладает определенными материальными свойствами, но резко отличается от того, что мы обычно называем материей.

Мысль подчиняется определенным законам, действует в совершенно иной среде, в другой системе измерений. Короче говоря, существует в особом пространстве, что подразумевает отличную от нашей Вселенную.

Тарберт нахмурился.

— Вас занесло. Вы несколько легкомысленно обращаетесь с такими понятиями, как мысль и мышление. А ведь что такое мысль? Насколько нам известно, это слово означает совокупность электрических и химических процессов в нашем мозге, процессов необыкновенно сложных, но, в сущности, не более загадочных, чем те, что происходят в электронных цепях компьютера. И я не могу понять, как мысль способна творить метафизические чудеса.

— В таком случае, — язвительно спросил Бек, — что вы сами можете предложить?

— Для начала хотя бы некоторые новейшие разработки в области ядерной физики. Вам, разумеется, известно, как открыли нейтрино: энергия частиц перед взаимодействием друг с другом оказалась больше, чем после взаимодействия, и объяснить такой феномен можно только за счет какой-то новой, образовавшейся в ходе проведения эксперимента частицы. Вскоре выяснились и новые, более трудно уловимые противоречия. Осталось только предположить, что это результат действия новых и неожиданных «слабых» сил.

— Какой нам толк от этих умозрительных гипотез? — едва не сорвавшись на грубость, спросил Бек, но усилием воли взял себя в руки. — Прошу прошения.

Тарберт взмахом руки дал понять, что не обижается.

— Мне прекрасно видна реакция вашего нопала… А какой от всего этого толк? Нам известны два так называемых «сильных» взаимодействия: энергия внутриядерного сцепления, а также энергия бета-распада. Кроме того, существует одно «слабое» взаимодействие: сила тяготения, энергия гравитационного поля. Четвертая сила значительно слабее гравитационной, еще менее ощутима, чем нейтрино. На основании сказанного выдвигается предположение, что Вселенная должна или, по меньшей мере, может иметь свою тень: во всем подобную ей призрачную копию, в основе которой лежит эта самая четвертая сила. Естественно, в совокупности это одна и та же Вселенная, тут и речи быть не может о новых измерениях или о чем-нибудь сверхъестественном. Просто-материальная Вселенная имеет, по крайней мере, еще один аспект в виде вещества, или поля, или структуры — называйте, как вам заблагорассудится, — неощутимый для наших органов чувств или датчиков приборов.

— Что-то похожее я читал в одном из журналов, — сказал Бек, — но тогда не обратил особого внимания… Уверен, вы на правильном пути. Эта Вселенная «слабых» взаимодействий, или паракосмос, скорее всего, и является средой обитания нопалов, а также средой, где проявляются парапсихические феномены.

— Но вы же сами утверждали, что этот паракосмос четвертой силы никак нами не воспринимается! — воскликнула Маргарет. — Если телепатия необнаружима, то откуда нам знать, что она существует?

Тарберт рассмеялся.

— Очень многие говорят, что она не существует, однако мне доводилось видеть нопалов. — Он сделал кислую мину, глядя в пространство над головами Бека и Маргарет. — Факт тот, что этот паракосмос не такой уж неосязаемый.

Будь он совершено необнаружим, то никогда не были бы зарегистрированы те противоречия, которые привели к открытию четвертой силы.

— Приняв все это во внимание, — сказал Бек, — приходим к заключению, что четвертая сила, будучи должным образом сконцентрирована, может воздействовать на материю. А если точнее, то четвертая сила воздействует на материю, но только тогда, когда она настолько сконцентрирована, что мы замечаем произведенный ею эффект.

Ничего не поняв из объяснений Бека, Маргарет спросила:

— Телепатия является проекцией этой четвертой силы или ее концентрированным излучением?

— Ни то, ни другое, — ответил ей Тарберт. — Не забывайте, наш мозг не в состоянии быть источником четвертой силы. Нам нет смысла отходить от традиционной физики для объяснения псионических явлений, как только мы допустим, что параллельная Вселенная существует.

— Все равно ничего не понимаю, — призналась Маргарет. — Телепатия ведь, как полагают, распространяется мгновенно? Если параллельная Вселенная абсолютно подобна нашей, то, значит, аналогичные события в ней должны протекать с точно такой же скоростью?

Тарберт на несколько минут задумался.

— Существует еще одна интересная гипотеза, я бы даже сказал — «индуктивное умозаключение». То, что нам известно о телепатии и о нопалах, наводит на мысль, что идентичные нашим частицы в этой паравселенной обладают более существенной степенью свободы — как, например, воздушные шары в сравнении с кирпичами. Иными словами, параллельный мир своим рисунком подобен нашему, но в пространственном отношении он совершенно другой. По сути, само понятие пространственной протяженности лишено в нем какого-либо смысла.

— Если так, то и скорость будет бессмысленным понятием в этом мире, а следовательно, и время. На этом принципе, возможно, основано перемещение ксексианских космических кораблей. Как вы думаете, не могут ли они каким-то образом проникать в паравселенную? — Бек поднятием руки остановил Тарберта, собиравшегося незамедлительно ему ответить. — Знаю, знаю, они наверняка уже в этой паравселенной. Нас не должны сбивать с толку наши собственные привычные представления о пространственно-временном мире, привычные четыре измерения.

— Верно, — согласился Тарберт. — Но вернемся к механизму связи между этими Вселенными. Мне нравится аналогия между воздушным шаром и кирпичом.

К воздушному шару привязан кирпич. Кирпичи существенно влияют на свободу перемещения воздушных шаров, а вот обратное влияние выявить очень нелегко.

Давайте рассмотрим, как такая аналогия может быть применена к телепатии.

Импульсы тока в моем мозгу генерируют соответствующий поток импульсов в имеющемся в паракосмосе аналоге моего мозга — в моем, так сказать, отраженном мозге. Это соответствует случаю, когда кирпичи резко тянут вниз воздушные шары. Посредством какого-то неизвестного механизма — возможно, с помощью созданных моим двойником в паравселенной аналогичных колебаний, которые воспринимаются другим двойником, — воздушные шары дергают кирпичи.

Нервные импульсы отправляются назад — в мозг-приемник. Если имеются подходящие для этого условия.

— Такими условиями, — без особого энтузиазма заметил Бек, — могут быть нопалы.

— Вот именно. Нопалы, по-видимому, являются существами паравселенной, по какой-то причине жизнеспособными в обеих Вселенных.

— А вот по-моему, нопалы, что ни говорите, в нашей Вселенной существовать не могут.

— Но ведь я вижу их! — воскликнул Тарберт.

— Возможно, вам только кажется, будто вы видите их. Предположим, что нопалы живут в другой Вселенной и терзают только наши эквиваленты. Вы же видите их при помощи ясновидения или, что даже вероятнее, их видит ваш аналог — и так ярко и четко, что вы считаете нопалов реальными материальными существами.

— Но моя дорогая юная леди…

— Вывод Маргарет не лишен смысла. Я тоже видел нопалов, — перебил его Бек, — и знаю, насколько реальными они могут казаться, но они не отражают свет и не излучают его. Будь иначе, их можно было бы увидеть на фотографии. Я не убежден в том, что они вообще связаны с реальностью какой-либо из Вселенных.

Тарберт пожал плечами.

— Если они позволяют нам их видеть в естественном состоянии, то они то же самое могут сделать, когда мы рассматриваем фотографии.

— Во многих случаях фотографии сканируются чисто механическими способами.

Тарберт бросил взгляд на плечи Бека.

— Если так, то почему этого не понимают ксексиане?

— Ну, они же признаются, что ничего не знают о нопалах.

— Вряд ли они могли оставить без внимания такие основополагающие факты, — возразил Тарберт. — Едва ли можно сказать, что ксексиане простодушны.

— Я не очень-то с вами согласен. Сегодня Птиду Эпиптикс вел себя просто неблагоразумно. Если только не…

— Если только что? — спросил Тарберт, как показалось Беку, слишком резко.

— Если только ксексиане не руководствовались какими-то скрытыми побуждениями. Я понимаю, что это нелепо, потому что видел их планету и знаю, как они страдают, и все же…

— Мы в самом деле еще многого не понимаем, — признался Тарберт.

— Мне бы дышалось гораздо легче, если бы на моей шее не рассиживал нопал, — сказала Маргарет. — Если бы в действительности он докучал только моему аналогу…

Тарберт быстро подался вперед всем телом.

— Не забывайте, ваш аналог — часть вас самой. Вы не видите своей печени, но она там, где ей положено быть, и она функционирует. Вот так и ваш аналог.

— И все-таки Маргарет, возможно, права, — осторожно сказал Бек. — Что, если нопалы существуют только в паракосмосе?

— Это предположение ничуть не лучше других, — недовольно ответил Тарберт. — Взять хотя бы вот эти два контраргумента: во-первых, имеется нопалон, который я могу перемещать своими собственными руками; во-вторых, налицо контроль, который нопалы осуществляют над нашими эмоциями и восприятиями.

Бек, сорвавшись с места, размашистыми шагами забегал по комнате.

— Нопалы могут оказывать свое влияние через аналогов, так что, считая, что притрагиваюсь к нопалону, я лишь хватаю пальцами воздух, то есть на самом деле это за меня делает мой аналог в паравселенной. По сути, это укладывается в гипотезу Маргарет.

— В таком случае почему я не в состоянии с помощью создаваемых в моем сознании образов изрубить нопала воображаемым топором?

Беку вдруг стало до боли тревожно.

— Это мне кажется совершенно бессмысленным.

Тарберт смерил оценивающим взглядом обрывок нопалона.

— Ни массы, ни инерционности — по крайней мере, в базовой для нас Вселенной. Если мои телекинетические способности приложимы к этому материалу, то я бы имел возможность воздействовать на него. — Пленка из нопалона медленно поднялась в воздух. Бек с нескрываемым отвращением не отрывал от нее глаз, материал вызывал у него особую брезгливость: заставлял думать о смерти…

Тарберт резко повернулся в его сторону.

— Вы сейчас противодействуете мне?

Он становился совершенно невыносимым. Бек посмотрел на Маргарет и обнаружил, что та смотрит на Тарберта с ненавистью, не меньшей, чем его собственная. Вдвоем они, пожалуй, могли бы…

Бек испугался самого себя. Это нопал направляет его мысли по своему усмотрению, теперь у него не осталось ни малейшего сомнения. Но, с другой стороны, Тарберт и ксексиане — злостные враги Земли! Надо нарушить их планы, иначе все будут уничтожены. Бек неотрывно следил, как сосредоточивает свою волю Тарберт на обрывке нопалона.

— Работенка не из легких… В паравселенной этот материал, наверное, очень жесткий. Не угодно ли попробовать?

— Нет, — хрипло ответил Бек.

— Нопал досаждает? Он крайне возбужден, — произнес Тарберт.

— Что вы придрались к моему нопалу, — как бы со стороны услышал Бек свои слова. — Неужели нет других поводов для беспокойства?

Тарберт поглядел на него искоса.

— Да, весьма забавно такое слышать.

Бек перестал шагать, потер пальцем подбородок.

— Вот, вот, теперь, когда вы об этом сказали…

— Так, значит, нопал руководит вами, это он говорил за вас?

— Да нет… — Бек и сам не очень был уверен:

— Но что-то на меня действительно нашло, какое-то интуитивное прозрение. Благодаря нопалу мне открылось нечто неожиданное…

— Что именно?

— Не знаю, не успел ухватить, промелькнуло и исчезло.

Тарберт, пробурчал что-то невнятное, снова сосредоточил внимание на куске нопалона, заставляя его подниматься и падать, изгибаться и вращаться в воздухе. Вдруг он неожиданно метнул ткань стрелой через комнату и мерзко расхохотался.

— Ну и досталось же нопалу от меня! — Тарберт резко повернул голову в сторону Бека, глядя в пространство над его головой.

Бек неожиданно для себя самого вскочил с места и, шатаясь из стороны в сторону, стал медленно надвигаться на Тарберта, а в голове у него звучало теперь уже такое привычное утробное «ггер, ггер, ггер»…

Тарберт попятился назад.

— Не позволяйте этой дряни командовать вами, Бек. Она охвачена ужасом, она в отчаянии.

Бек остановился.

— Если вам не удастся ее одолеть, мы потерпим поражение в битве с нопалами еще до того, как она начнется.

Бек тяжело вздохнул.

— Вы правы, — севшим голосом произнес он. — Я должен сдерживаться. Ваши манипуляции с нопалоном как-то странно повлияли на меня. Вам ни за что этого не понять.

Тарберт ухмыльнулся и снова сосредоточил внимание на куске нопалона.

— Это весьма интересный процесс. Если хорошо поработать, то я научусь мысленно сворачивать непроницаемые для нопалов оболочки из нопалона… А теперь попробую образовать две половинки мешка из нопалона. Вот ловлю между ними нопала. Прижимаю половинки друг к другу… Чувствую сопротивление. И вот тварь обмякла, перестала биться… Ощущение такое, будто раздавил орех.

Бек поморщился. Тарберт с интересом на него поглядел.

— Вы, разумеется, ничего не почувствовали?

— Непосредственно? Нет.

— Ведь все происходило не с вашим собственным нопалом, — размышляя вслух, произнес Тарберт.

— Верно, всего лишь на мгновение я ощутил какую-то боль, страх. Который час?

— Почти три часа, — ответила Маргарет и с тоской посмотрела на дверь.

Она, как и Бек, чувствовала себя усталой и опустошенной.

Тарберт же, всецело поглощенный уничтожением нопалов, выглядел свежим, будто только что прекрасно выспался. Отвратительнейшее занятие он себе нашел, подумалось Беку. Сейчас он был похож на противного мальчишку, получающего удовольствие от ловли мух. Тарберт бросил взгляд в его сторону, нахмурился, и Бек выпрямился в своем кресле, чувствуя, как снова все в нем напряглось. Он постепенно выходил из состояния безучастного неодобрения, проявляя все растущий интерес к игре, пока не обнаружил, что его сила воли мобилизована для противодействия манипуляциям Тарберта с нопалоном. Он сделал свой выбор, и враждебность, которую мужчины испытывали друг к другу, стала очевидной. Оба были крайне напряжены, а кусок нопалона метался в воздухе…

И тут Беку пришло в голову, что это вовсе не праздное состязание двух умов, а нечто большее! Постепенно первоначальная догадка переросла в убеждение, что счастье, мир, сама возможность жить дальше зависят от исхода этой борьбы. Просто удерживать нопалон в неподвижном состоянии было уже недостаточно, он должен полностью овладеть им, хлестать им по Тарберту, перерубить ту незримую нить, что их связывала. Нопалон метался из стороны в сторону под напором воли Бека, но, тем не менее, неумолимо приближался к Тарберту. И вдруг случилось нечто непредвиденное и страшное:

Тарберт как бы взорвался ментальной энергией, нопалон вырвался из мысленной хватки Бека и больше уже ему не подчинялся.

Игра подошла к завершению. То же самое можно было сказать и о состязании двух умов. Бек и Тарберт смущенно переглянулись, но оба были в равной степени ошеломлены.

— Что случилось? — устало спросил Бек.

— Не знаю. — Тарберт стал растирать лоб. — Что-то нашло на меня… Я почувствовал себя несокрушимым великаном. — Он невесело рассмеялся. — Ощущение было такое…

На какое-то время воцарилось молчание. Затем Бек произнес с дрожью в голосе:

— Ральф, я больше не могу доверять самому себе. Мне нужно освободиться от нопала, прежде чем он сделает что-то совершенно невероятное.

Тарберт надолго задумался.

— По всей вероятности, вы правы, — сказал он в конце концов. — Если мы и дальше будем пикироваться, то ничего не достигнем. — Он медленно выпрямился. — Ладно, денопализирую вас. Если Маргарет сможет стерпеть два воплощения дьявола вместо одного.

— Я сумею выдержать, если надо.

— Вот и не будем дольше мешкать. — Бек встал и заставил себя направиться к денопализатору. Тарберт посмотрел на Маргарет.

— Вам лучше бы выйти.

Она отрицательно мотнула головой.

— Позвольте мне остаться.

Тарберт пожал плечами, а Бек был настолько взволнован, что не стал настаивать. С каждым шагом к денопализатору неистовство нопала возрастало, перед глазами Бека поплыли огненные круги, затем гулким набатом в голове загремело: «ггер, ггер, ггер».

Бек остановился, чтобы отдышаться. Цветные узоры перед глазами начали принимать причудливые очертания. О, если б он мог разобраться…

Тарберт, наблюдая за ним, нахмурился:

— Что-то стряслось?

— Нопал пытается показать мне что-то или дать возможность что-то разглядеть… У меня все смешалось… — Он прикрыл веки, пытаясь успокоить беспорядочное движение темных бесформенных пятен, золотистых колец, мотков синей и зеленой пряжи.

Откуда-то донесся раздраженный голос Тарберта:

— Давайте, Пол, смелее! Давайте разделаемся с этим.

— Погодите, — попросил Бек. — Я сейчас приноровлюсь… Весь фокус в том, чтобы научиться видеть с помощью мысленного зрения — глазами своего разума. Глазами своего аналога в паравселенной. Тогда становится видно…

Голос Бека звучал все тише, пока не угас, перейдя в размеренное дыхание. Пляска пятен прекратилась, и его мысленному взору представилась упорядоченная картина. Перед ним развернулась совершенно необычная панорама из налагающихся друг на друга черных и золотистых пейзажей, и, как картина в стереоскопе, она было отчетливой и двоящейся, привычной и фантастической. Он увидел звезды и космическое пространство, черные горы, зеленые и синие сполохи, бесцветное дно какого-то моря, движущиеся молекулы, переплетение нервных волокон. Он увидел нопалов, здесь их вещественная основа проявлялась гораздо отчетливее, здесь они не были созданиями из эфирной пены, как казалось ему раньше. Но здесь, в этом паракосмосе, они были явлением несущественным, вторичным в сравнении с чем-то поистине огромным и бесформенным, занимающим добрую половину обозримого космоса, они плавали, наполовину невидимые, как золотистые ядра, подобно луне за облаками. Из темной бесформенной массы, затмевающей нопалов, произрастало неисчислимое количество длинных и тонких ресничек, которые, струясь и колеблясь, протягивались во все уголки этого замысловатого мира. На кончиках ресничек Бек различил какие-то предметы, свободно болтающиеся, как куклы на шнурках, как повешенные на виселице.

Тончайшие волоконца проникали во все, самые отдаленные места. Одно из них шло внутрь заводского корпуса «Электродин Инжиниринг», где крепилось к голове Тарберта с помощью чувствительного пальца, как резиновая присоска.

Вдоль всей этой нити гроздьями теснились нопалы, которые, казалось, пытались перегрызть эту нить. Бек понял, что, если им это удастся, щупальце отодвинется, оставив череп открытым. Непосредственно над своей головой он увидел такой же предмет, заканчивающийся пустым колпачком-присоской. Бек проследил взглядом начало волоконца и увидел место, откуда оно исходило, — место, которое было столь же отдаленным, как край Вселенной, и столь же близким, как стена. Вот здесь-то он и увидел самое сердце ггера. Стекловидное желтое ядро изучающе разглядывало его с такой алчной, такой решительной и коварной злобой, что Бек стал что-то лепетать и запинаться.

— Тебе нехорошо, Пол? — услышал он встревоженный голос Маргарет.

Ее он тоже видел. Да, ошибиться он не мог, это была она, хотя черты ее были размытыми, колеблющимися. Вот он видит уже очень многих. При желании Бек мог бы даже поговорить с каждым из них, но они были так близко и одновременно так далеко…

— С тобой ничего не случилось? — спросил зрительный образ Маргарет, не издав ни звука.

Бек открыл глаза.

— Все нормально, — поспешил успокоить Маргарет Пол.

Видение длилось лишь секунду-две. Бек взглянул на Тарберта, и их глаза встретились. Вот оно что: ггер осуществлял контроль над Тарбертом, ггер осуществлял контроль над ксексианами. Он осуществлял контроль и над Беком, пока нопал не перегрыз щупальце. Нопалы — маленькие надоедливые паразиты — в борьбе за существование раз за разом одолевали своего грозного противника!

— Начнем, пожалуй, — предложил Тарберт, посмотрев на Бека приторно ласково, и от этого взгляда у Бека пошел мороз по коже — ггер как бы наставлял исполнителя своей воли. Глаза его, как показалось Беку, источали едва уловимый золотистый блеск.

Бек встал и направился к Тарберту, ему хотелось сохранить объективность, но он лишь испытывал ненависть и страх.

— Ральф, — произнес он как можно спокойнее, — нам придется еще здорово попотеть. Я знаю, что такое ггер. Он управляет вашими эмоциями так же, как нопал — моими.

Тарберт покачал головой и осклабился.

— Вашими устами говорит нопал.

— А вами управляет ггер.

— Я в это не верю. — Тарберт и сам всей душой стремился быть как можно объективнее. — Пол, вы недооцениваете коварства нопалов!

Бек невесело рассмеялся.

— Мне это напоминает спор между христианством и мусульманством: каждый считает своего соперника заблудшим язычником. Ни один из нас не переубедит другого. Что же делать?

— По-моему, нужно срочно денопализировать вас.

— Ради пользы ггера?

— Что вы предлагаете?

— Сам не знаю. Нужно во всем разобраться.

— Давайте посмотрим, к какому же общему знаменателю мы сможем прийти, каким бы он малым ни оказался, — предложил Тарберт. — Насколько я понимаю, нашей главной задачей является денопализация Земли.

Бек отрицательно покачал головой.

— Наш первейший долг…

— Вот что!

Тарберт не стал мешкать. Кусок нопалона рванулся, изогнулся и накрыл голову Бека. Высокие иглы султана нопала встопорщились, как парус, затем обмякли. Голову Бека ощутимо сдавило, он почувствовал, что ему стало нечем дышать, и сделал попытку отодрать ненавистную материю от головы, но у Тарберта было преимущество в стремительности нападения. Нопал вдруг затрепетал, затем раскрошился, как яичная скорлупа. Встряска, которую при этом испытал Век, была так велика, что он чуть не потерял сознание. Сноп ярко-синих молний резанул по глазам, рассыпался мириадами огненных искр, но уже через мгновение исчезла сила, сдавливающая голову, потухли угольки в глазах. Несмотря на всю ярость, которую в нем вызвало вероломство Тарберта, несмотря на боль, Бек сразу почувствовал невыразимое облегчение, как будто после удушья его легкие снова наполнились воздухом.

Однако сейчас не время заниматься самоанализом — нопал уничтожен, но что теперь делать с ггером? Бек сконцентрировал свое мысленное зрение.

Повсюду кишели нопалы, возбужденно раздувая плюмажи, а щупальце ггера зависло у него над головой. Почему же оно мешкает? Но вот оно стало медленно опускаться… Бек пригнул голову, схватил клочья, оставшиеся от уничтоженного нопала, и натянул их себе на голову. Присоска снова опустилась, ощупывая пространство вокруг себя. Бек еще раз увернулся, поправив защитную оболочку вокруг черепа. Маргарет и Тарберт в изумлении наблюдали за его действиями. Нопал по соседству задергался и взволнованно затрепетал. Где-то угрожающе маячил ггер — как огромная гора, закрывая ночное небо.

Бек пришел в бешенство: он был свободен — так почему же теперь надо подчиняться ггеру?! Он схватил обрывок нопалона, мысленно вложил его в руку своего аналога и стал хлестать по присоске, по щупальцу. Щупальце подалось назад, как губа рычащего пса, качнулось несколько раз и раздосадованно убралось.

Бек разразился хохотом.

— Что, не нравится? А ведь я только начал!

— Пол, — вскричала Маргарет, — Пол!!!

— Минутку, — ответил Бек, не переставая хлестать по щупальцу.

Вдруг он почувствовал, что ему мешают. Оказалось, что рядом стоит Тарберт, вцепившись в кусок нопалона, зажатый в руке Бека, и не давая тем самым отгонять чудовищную присоску. Бек потянул нопалон на себя, но безрезультатно. Стоп… Тарберт ли это? Бек прищурился. Тарберт сидел, развалясь в кресле и полуприкрыв глаза… Два Тарберта? Нет, один из них, естественно, аналог, повинующийся сознанию Тарберта. Но каким образом аналогу удалось отделиться от оригинала? Или он самостоятельное существо?

А может быть, это разобщение — результат искажения восприятии в паракосмосе? Бек пристально всмотрелся в осунувшееся лицо друга.

— Ральф, вы меня слышите?

Тарберт пошевелился.

— Да, слышу.

— Вы верите тому, что я вам рассказывал о ггере?

Ответ он услышал не сразу.

— Да, верю. Только вот что-то — сам не пойму что — владеет мной.

— Я мог бы справиться с ггером, но вы мне помещали.

— И что тогда? Снова нопал? Или хуже?

— Ггер.

Тарберт закрыл глаза.

— Я не могу ничего обещать, но попытаюсь.

Бек снова заглянул в паракосмос. Где-то вдалеке — а может быть, и совсем рядом — в огромном глазном яблоке ггера мелькнула тревога. Бек, взяв кусок нопалона, попытался сделать из него нечто похожее на дубину, но в руках аналога нопалон был жестким и непокорным материалом. Только после невероятных усилий Беку удалось соорудить довольно корявую дубину, и с этим оружием он попытался противостоять огромной черной массе. Чтобы напасть, надо было перекрыть огромное пространство, разделяющее их. Бек прищурился. В самом ли деле так далеко? И так ли огромен ггер? Перспектива стала совсем иной, и ггер неожиданно стал просматриваться как бы зависшим в воздухе всего метрах в тридцати от Бека. А может, и того меньше — метрах в трех… Бек даже отпрянул в изумлении, но тут же замахнулся дубиной и ударил по черной бесформенной массе, которая сразу опала, как пена. Однако ггер никак не прореагировал, и это безразличие было куда более оскорбительным, чем враждебность. Бек с ненавистью взглянул на чудовище.

Из черных глубин всплыл на поверхность огромный глаз, и Бек увидел, как в нем серебристым блеском отсвечивались мириады тянувшихся через пространство капилляров. Бек нашел волоконце, присосавшееся к голове Тарберта, протянул к нему руку, обхватил пальцами и изо всех сил дернул.

Щупальце явно не собиралось отделяться от головы ученого, но в конце концов не выдержало, и присоска, судорожно извиваясь, отскочила. Значит, это существо уязвимо! Теперь к ничем не защищенной голове Тарберта устремилось целое полчище нопалов, но Бек преградил им путь обрывком нопалона, которым тут же обернул голову Тарберта. Нопал разочарованно отпрянул, выпучив глаза. Да и ггер не благодушествовал: его золотой глаз полностью выкатился на поверхность массы и теперь разъяренно барахтался.

Внимание Бека переключилось на Маргарет. Ее нопал с нескрываемой злобой глядел на него, сознавая грозившую ему опасность. Тарберт поднял руку, чтобы предостеречь Бека от поспешных действий.

— Лучше подождать — нам может кто-нибудь понадобиться в качестве прикрытия. Ведь она все еще читуми.

Маргарет облегченно вздохнула, и ее нопал успокоился. Бек сел в кресло и налил себе чашку кофе. Сейчас его больше всего интересовал Тарберт, который смотрел отрешенным взглядом куда-то вдаль.

— Вы его видите?

— Да. Значит, вот он каков, этот ггер.

— А кто это? — встрепенувшись, спросила Маргарет.

Бек описал ей чудовище и то загадочное окружение, в котором он обитает.

— Нопалы — враги ггера. Они обладают зачаточным разумом, а вот у ггера обнаруживается то, что я бы назвал мудростью зла. Нопалы более активны, у них, похоже, месяц уходит, чтобы перегрызть волоконце и отбросить присоску ггера. Я попытался его убить, но безуспешно: он очень стоек к воздействиям — по-видимому, из-за огромного количества энергии, к которой имеет доступ.

Маргарет, потягивая кофе, критически посмотрела на Бека.

— Я считала, что освободиться от нопала можно только с помощью этой машины. А вот теперь…

— Теперь, когда у меня нет нопала, ты снова ненавидишь меня.

— Несильно, — сказала Маргарет. — Я в состоянии обуздать свои эмоции.

Но как тебе удалось…

— Ксексиане были со мной откровенны. Они сказали, что нопала нельзя оторвать от мозга. Это им внушил ггер. А вот Тарберт оказался слишком проворным даже для ггера.

— Чистая случайность, — скромно произнес Тарберт.

— Почему ксексианам ничего не известно о ггере? — спросила Маргарет. — Почему нопалы не позволили им увидеть его или не показали, как они это сделали для вас?

— Не знаю. Возможно, ксексиане невосприимчивы к оптическим раздражителям, так как у них отсутствует зрение в том смысле, в каком понимаем его мы. Они образуют трехмерные модели у себя в мозге, которые обследуют с помощью тактильных нервных окончаний. Нопалы, не забывайте, — эфирные создания и не в состоянии манипулировать тяжеловесными ментальными процессами ксексиан. Ггер допустил ошибку, послав ксексиан для денопализации Земли. Он не учел нашей восприимчивости к видениям и галлюцинациям, поэтому нам и повезло, по крайней мере, временно. В первом раунде преимущества не добились ни ггер, ни нопалы. Они только привели нас в состояние боевой готовности.

— Вот-вот начнется второй раунд, — заметил Тарберт. — Троих людей убить нетрудно.

Бек поднялся.

— Если бы нас было больше… — Он скосил глаза на денопализатор. — По крайней мере, можно оставить без внимания эту зверскую машину.

Маргарет в тревоге посмотрела на дверь.

— Нам бы лучше куда-нибудь уйти, где ксексиане нас не найдут.

— Я не прочь затаиться, — согласился Бек. — Вопрос только — где? От ггера нигде не спрятаться.

Тарберт снова устремил взгляд куда-то вдаль.

— Довольно жуткое создание, — произнес он.

— И что оно нам может сделать? — дрожащим голосом спросила Маргарет.

— Он не может причинить особого вреда из паракосмоса, — ответил Бек. — Каким бы он ни был, воздействие его чисто мысленное.

— Размеров он прямо-таки ужасающих, — сказал Тарберт.

— Дело не в размерах, они относительны. Дело в том, сколько энергии он сможет на нас обрушить.

Маргарет вдруг заерзала на кресле, подняв руку.

— Чш…

Бек и Тарберт удивленно посмотрели на нее и прислушались, но ничего не услышали.

— Что ты там обнаружила? — спросил Бек.

— Ничего, но мне вдруг стало как-то непривычно холодно… По-моему, возвращаются ксексиане.

Ни Бек, ни Тарберт не усомнились в достоверности ее ощущений ни на секунду.

— Давайте выйдем через черный ход, — предложил Бек. — Вряд ли от них можно ожидать чего-нибудь хорошего.

— По правде говоря, я думаю, они придут сюда, чтобы нас убить, — сказал Тарберт.

— Пойду взгляну наружу, — прошептал Тарберт. — Они могут подкарауливать нас у выхода.

Тарберт растворился во тьме. Бек приложил глаза к щелке. Входная дверь в дальнем конце мастерской медленно приоткрылась. Бек увидел еще какое-то движение, затем все помещение озарила беззвучная фиолетовая вспышка.

Бек, шатаясь, отпрянул от щелки. Фиолетовые языки последовали за ним.

Маргарет схватила его под руки, не давая упасть.

— Пол! Что с тобой?

— Я ничего не вижу, — еле слышно прошептал Бек, растирая лоб, — а в остальном все в порядке.

Он решил прибегнуть к зрению своего аналога. Понемногу сцена начала проясняться: стали видны здание, заслон из кипарисов, зловещие очертания четырех ксексиан. Двое из них стояли в конторе, один караулил снаружи проходной, еще один кружил у входа на склад. От каждого тянулось щупальце к ггеру. Тарберт стоял у двери, что вела со склада наружу. Если бы он открыл ее, то напоролся бы на ксексианина.

— Ральф! — прошипел Бек.

— Я его вижу, — услышал он голос Тарберта. — Я закрыл дверь на засов.

Со стороны двери донесся негромкий звук — кто-то пробовал открыть ее снаружи. Пульс Бека грохотал, как отбойный молоток.

— Может, они уйдут, — прошептала Маргарет.

— Вряд ли, — произнес Бек.

— Но ведь они…

— Они убьют нас, если мы не помешаем им сделать это с нами.

— А как мы можем им помешать?

— Нарушить их связь с ггером. Это может заставить их отказаться от первоначального решения.

Скрипнула дверь.

— Они знают, что мы здесь, — прошептал Бек и снова устремил взгляд в пустоту, принуждая себя смотреть глазами своего аналога.

В мастерскую вошли двое ксексиан. Один из них, Птиду Эпиптикс, сразу же направился к двери, ведущей на склад. Пристально всматриваясь в паракосмос, Бек отыскал нить, связывающую мозг Эпиптикса с ггером.

Выставив вперед руку аналога, он схватился за нить и резко дернул. На этот раз борьба была более ожесточенной. Ггеру удалось уплотнить свое волоконце, заставить его вибрировать, в результате чего Бек ощутил приступ страшной боли, но нить не отпускал и дергал все сильнее. Птиду Эпиптикс, хватаясь руками за голову, в бешенстве изрыгал потоки проклятий. Нить оборвалась, щупальце соскочило, однако на увенчанную гребнем голову ксексианина тут же шлепнулся нопал, самодовольно растопырив плюмаж, а Эпиптикс только горько застонал в отвращении.

Громко задребезжала наружная дверь склада. Бек отвернулся и увидел Тарберта, с силой выкручивающего другую нить. Она оборвалась — и еще один ксексианин потерял связь с ггером.

Бек снова прильнул к щелке двери. Эпиптикс застыл недвижимо, будто пораженный молнией. В мастерскую вошли еще двое ксексиан, в недоумении остановились. Бек вытянул руки своего аналога и оборвал одно щупальце, Тарберт другое. Теперь все ксексиане застыли как вкопанные. Нопалы незамедлительно опустились им на головы.

У Бека в голове все перепуталось. Ксексиане не повинуются больше ггеру, но теперь они читуми, а он таупту, значит, желания убить не убавилось.

Маргарет потянула Бека за рукав.

— Выпусти меня отсюда.

— Нет, мы не должны им доверять.

— Они ничего плохого мне не сделают. Я чувствую.

Не дожидаясь ответа, Маргарет вышла вперед.

— Почему вы хотели убить нас?

— Потому что вы не выполнили наших наставлений, — проскрежетал переводчик на груди у Эпиптикса.

— Не правда! Вы дали нам неделю на приготовление, а прошло всего лишь несколько часов.

Птиду Эпиптикс в явном замешательстве повернулся к двери.

— Мы уходим.

— Вы все еще намерены нас уничтожить?

— Я стал читуми. Мы теперь все читуми. Нам нужно подвергнуться очищению.

Бек, покинув свое убежище, прошел в мастерскую. Примостившийся на голове Птиду Эпиптикса нопал рассерженно вздыбил плюмаж. Эпиптикс вздернул руку вверх, но Бек оказался быстрее. Держа в руке кусок нопалона, он накрыл им голову ксексианина. Нопал хрустнул в пальцах Бека и скатился с увенчанной гребнем серой головы. Эпиптикса затрясло от боли, пошатываясь, как пьяный, он воззрился на Бека.

— Вы больше не читуми, — пояснил Бек. — И больше уже не подвластны ггеру.

— Ггеру? — повторил механический голос переводчика. — Мне непонятно, что такое ггер.

— Всмотритесь в другой мир, мир мысли, — и вы увидите ггера, — сказал Бек.

Птиду непонимающе уставился на Бека. Когда тот рассказал ему обо всем, ксексианин прикрыл глаза чешуйчатыми перепонками, заменяющими ему веки.

— Ощущаю какие-то странные контуры. В них не чувствуется вещественной основы. Только какая-то податливость…

На какое-то время в мастерской воцарилась тишина. Ее нарушил вошедший Тарберт.

Нагрудные пластины ксексианина вдруг задребезжали, как будто на них посыпался град. В пульте-переводчике что-то забулькало, заклокотало — в его словаре, очевидно, не хватало нужных понятий.

Затем все-таки голос зазвучал снова:

— Вижу ггера. Вижу нопалов. Они живут в пространстве, которое мой мозг не может смоделировать… Что они из себя представляют?

Бек устало плюхнулся в кресло, налил себе кофе, оставив пустым кофейник, и, Вздохнув поглубже, принялся обсуждать с ксексианином то немногое, что знал о паракосмосе, включая и чисто умозрительные заключения — свои и Тарберта.

— Ггер для таупту то же, что нопалы для читуми. Сто двадцать лет тому назад ггеру удалось удалить нопала с одного из ксексиан…

— Ставшего первым таупту.

— Ставшего первым таупту на Айксексе. Ггер и дал ему первый образец нопалона — откуда ему еще взяться? Таупту ггер уготовил роль воинов, которые, сражаясь за торжество его дела, крестовым походом должны пройтись по планетам Галактики.

— Именно ггер дослал вас сюда, на Землю, чтобы изгнать нопалов и сделать беззащитным мозг землян. Со временем все нопалы должны были быть уничтожены, ггер стал бы владыкой паракосмоса.

— Я должен вернуться на Айксекс, — сказал Птиду Эпиптикс. Даже механическому голосу переводчика не удалось скрыть, как сильно он пал духом.

Бек невесело рассмеялся.

— Вас схватят и возьмут под стражу, как только вы там появитесь.

— На моей голове шестизубый шлем. Я — повелитель космоса, — гордо произнес Эпиптикс.

— Для ггера это не имеет никакого значения.

— Значит, война разгорится с новой силой? Мы снова разделимся на таупту и читуми… — голос задрожал.

Бек пожал плечами.

— Куда более вероятно, что или нопалы, или ггер уничтожат вас до того, как вы начнете такую войну.

— Тогда давайте убьем их первыми.

Бек издал язвительный смешок.

— Очень хотел бы знать — как!

Ральф уже приготовился было что-то сказать, но снова погрузился в состояние отрешенности.

— Ральф, что вы там видите?

— Ггера. Похоже, он очень возбудился.

Бек перенесся в пара-космос. Ггер, дрожа и дергаясь из стороны в сторону, висел в воздухе на фоне неба-аналога, в окружении огромных пляшущих звезд. Центральное глазное яблоко выкатилось наружу. Бек завороженно всматривался в паракосмос, ему даже показалось, что где-то на заднем плане виднеется необычный пейзаж.

— Все, что есть во Вселенной, имеет аналог в паракосмосе и наоборот: все, что есть в паракосмосе, имеет свою копию в базовой Вселенной, — размышлял вслух Тарберт. — Какой предмет или существо в нашей Вселенной представляет собой оригинал, копией которого является ггер?

Тарберт продолжал рассуждать. Бек, встрепенувшись, внимательно слушал.

— Если б нам удалось отыскать оригинал ггера…

— Вот именно.

— Если это окажется верным в отношении ггера, то будет справедливым и в отношении нопалов, — забыв про усталость, закричал Бек.

— Да.

— Денопализируйте моих спутников, — вдруг вмешался в разговор Птиду Эпиптикс. — Мне хотелось бы увидеть вашу методику.

Даже в самой приятнейшей обстановке от ксексиан исходило не больше душевного тепла, чем от ящериц, подумалось Беку. Не произнося ни слова, он схватил кусок нопалона и одного за другим искрошил трех нопалов, покрыв пудрой из их субстанции увенчанные гребнем черепа ксексиан, затем без всякого предупреждения проделал то же с Маргарет. Та удивленно вскрикнула и рухнула в кресло.

Эпиптикс не обратил на нее никакого внимания.

— Эти люди ограждены от дальнейших неприятностей?

— По-моему, да. Ни нопалы, ни ггер не могут проникнуть сквозь эту оболочку.

Птиду снова замер, очевидно, всматриваясь в паракосмос. Через некоторое время скрежет грудных пластин дал знать, что он раздосадован.

— Мне не дано увидеть ггера достаточно четко. Вам он хорошо виден?

— Да, — ответил Бек. — Когда я концентрирую свою волю в желании его увидеть.

— И вы можете определить направление, откуда он вам видится?

Бек показал вверх и чуть в сторону.

Птиду повернулся к Тарберту:

— Вы согласны с этим?

Тарберт кивнул.

— Я тоже вижу его в этом направлении.

Снова заскрипели пластины на груди ксексианина.

— Ваша система восприятия в корне отличается от моей. Мне кажется, что он… — Здесь переводчик сбился на нечленораздельный лепет. — …Просматривается со всех направлений. — Помолчав немного, Птиду добавил:

— Ггер обрек мой народ на тягчайшие испытания.

Весьма сдержанное высказывание, отметил про себя Бек.

Эпиптикс повернулся к Тарберту.

— Вы что-то сказали по поводу ггера, смысла чего я не уловил. Вы не могли бы повторить?

Тарберт снова изложил свою версию об обязательном наличии аналогов.

Эпиптикс стоял недвижно, как бы постигая смысл сказанного.

— Я согласен с вами. Мы должны отыскать чудовище и уничтожить его.

Затем то же самое сделаем с нопалами.

Бек отвернулся от окна.

— Не думаю, что это будет благодеянием для жителей Земли. Подумайте, что произойдет, если все будут ясновидцами и телепатами?

— Хаос и разводы, — подытожил Тарберт.

— Все это несущественно, — сказал Эпиптикс. — Пройдемте.

— «Пройдемте?» — ошеломленно спросил Бек. — Куда?

— В наш космический корабль. Быстрее. Уже светло, как днем.

— Мы не хотим, — сказал Тарберт, — и зачем это нужно?

— Так как своим мозгом вы в состоянии видеть в сверхмире, вы поведете нас к ггеру.

— Но мы…

— Идемте, иначе вы будете убиты.

Бек, Тарберт и Маргарет поспешили покинуть здание.

Глава 11

Троим землянам отвели такие же каюты, как и остальным членам экипажа.

За все время полета Эпиптикс только раз заговорил с ними:

— В каком направлении расположен ггер?

Тарберт, Бек и Маргарет сошлись во мнении, что его надо искать где-нибудь в направлении созвездия Персея.

— И на каком удалении?

Никто не осмелился назвать что-то определенное, ограничившись лишь предположением.

— В таком случае мы будем двигаться, пока ггер не станет просматриваться отчетливее.

С этими словами ксексианин удалился.

— Увидим ли мы когда-нибудь Землю? — с горечью заметил Тарберт.

— Самому хотелось бы знать.

— Не дали взять даже зубной щетки, даже смены белья! — запротестовала Маргарет.

— Можешь позаимствовать что-нибудь у ксексиан. Вот Эпиптикс, например, одалживает Тарберту свою электробритву.

— Твой юмор неуместен, — кисло улыбнулась Маргарет.

— Хотелось бы знать, как работает эта штука, — сказал Тарберт, разглядывая силовую установку. Он жестом подозвал Эпиптикса. — Объясните нам, пожалуйста, принцип действия двигателей.

— Мне ничего не известно, — категорично заявил Эпиптикс. — Корабль очень стар, он был сооружен до начала великих войн. Что же касается того, чтобы мы поделились с вами нашими технологическими достижениями, об этом не может быть и речи. Ваша раса переменчива и склонна к удовлетворению собственных капризов. Не в наших интересах предоставлять вам шанс расселиться по всей Галактике.

— Грубые варвары, — пробурчал Тарберт, когда ушел Эпиптикс.

— Да, обаятельными их не назовешь, — согласился Бек, — зато они не ведают о некоторых свойственных людям пороках.

— Очень утешает, — хмыкнул Тарберт. — Вы хотели бы, чтобы ваша сестра вышла замуж за кого-нибудь из них?

Разговор прекратился.

Бек попробовал заглянуть в паракосмос, но увидел лишь размытые контуры корабля, ничего более.

А путешествие продолжалось. Дважды ксексиане выводили корабль в нормальное межзвездное пространство и предоставляли землянам возможность уточнить расположение ггера, после чего производилась корректировка курса и корабль снова устремлялся вперед. Во время этих остановок складывалось впечатление, что ггер как бы расслаблялся после злобной настороженности, в которой пребывал. Желтый глаз плавал на поверхности бесформенной массы, как яичный желток в чаше с молоком. Что касается расстояния до него, то определить его было все так же невозможно. В паракосмосе расстояние не поддавалось точному измерению, и Бек с Тарбертом тревожно задумывались о том, не обитает ли он в какой-нибудь удаленной Галактике. Но во время третьей остановки ггер больше не висел прямо перед ними, а сдвинулся в направлении кормы и располагался на том же азимуте, что и одинокая тусклая красная звезда. Теперь он был огромен и выглядел угрожающе, желтое глазное яблоко неуклюже ворочалось в студенистой массе, будто бы пытаясь занять наиболее удобное положение. Трудно было отделаться от ощущения, что оно является неким органом восприятия.

Ксексиане развернули корабль, и когда он в следующий раз вынырнул из квазикосмоса, красная звезда висела точно под ним в сопровождении единственной холодной планеты.

Сконцентрировав органы чувств. Век различил размытые контуры ггера, наложенные на диск планеты. Она-то и была родным домом ггера. На заднем плане просматривался пейзаж: темная причудливая равнина, испещренная фосфоресцирующими топями, с обширными участками, покрытыми засохшей грязью. Ггер занимал центральное место на планете, раскинув щупальца во всех направлениях.

Корабль вышел на околопланетную орбиту. Поверхность планеты при наблюдении в телескоп оказалась ровной, лишенной каких-либо образований, покрытой коркой черных маслянистых болот. Ничто не указывало на наличие на планете разумной жизни, и на ней не было искусственных сооружений, руин или источников света. Единственно достойной внимания оказалась трещина в высоких широтах — борозда, похожая на трещину в старом шаре для игры в крокет.

Бек, Тарберт, Птиду Эпиптикс и еще трое ксексиан, облачась в скафандры, заняли места в корабельной шлюпке. Бек и Тарберт, медленно сканируя равнину, в конце концов пришли к убеждению, что ггер находится в озерке, расположенном в центральной части планеты. Шлюпка с воем пронзила верхние слои атмосферы и совершила посадку на невысоком бугре в полумиле от озера.

Все шестеро вышли наружу. В нескольких метрах от них виднелась черного цвета поросль, напоминающая какой-то чудовищный лишайник из мельчайших кристалликов, похожих на обугленную капусту. Над головой простиралось пурпурное небо, постепенно меняющее цвет до грязно-зеленого у горизонта.

Озеро казалось угрюмым пространством, окрашенным лучами звезды в темно-лиловый цвет. Почва до самого горизонта была влажной и черной, постепенно переходя в болотную слизь и в центре превращаясь в большую лужу. Над поверхностью жидкости торчал невысокий» бурдюк из черной кожи.

— Вот это и есть ггер, — сказал Тарберт, показывая на бурдюк.

— Не очень-то смотрится в сравнении со своим аналогом, — заметил Бек.

Эпиптикс сморщился, пытаясь проникнуть в паракосмос.

— Он знает, что мы здесь.

— Да, поэтому так и встревожен.

Эпиптикс приготовил оружие и зашагал вниз по склону. Бек и Тарберт последовали за ним, но вдруг остановились в изумлении. В паракосмосе ггер вздулся и задергался в судорогах, затем из всех его пор повалил пар, и он превратился в огромную тень, принявшую почти человеческие очертания.

Реальный ггер при этом как будто обмяк, в то время как субстанция все больше сгущалась, контуры тени становились все более четкими, а она сама обрела жесткость материального мира. Бек и Тарберт окликнули Эпиптикса.

Тот обернулся.

— В чем дело?

Бек показал рукой на небо.

— Ггер сооружает какое-то орудие нападения.

— В паракосмосе? Разве оно может нас поразить?

— Не знаю, если ему удастся сконцентрировать достаточное количество пусть самой слабой энергии…

— Именно это он сейчас и делает, — вскричал Тарберт. — Смотрите!

В ста метрах от них возникло мощное двуногое существо, напоминающее безголовую гориллу двух с половиной метров. Ее огромные передние лапы заканчивались клешнями, пальцы ног — острыми когтями. Огромными прыжками чудовище двинулось вперед. Ксексиане, прицелившись из своего оружия, открыли огонь. Багровая вспышка озарила созданное ггером чудище, но оно не только не пострадало, но, совершив очередной огромный прыжок, обрушилось на стоявшего впереди ксексианина. То ли в приступе ярости, то ли в силу безрассудной смелости, ксексианин храбро встретил атаку чудовища, схватившись с ним в рукопашном бою. Результат был ужасным: чудовище разорвало ксексианина на куски, разбросав внутренности по черной болотной грязи. Тарберт подхватил валявшееся оружие ксексианина и, прокричав прямо в ухо Беку «Ггер!!!», побежал, спотыкаясь, к воде.

Чудовище стояло, раскачиваясь на черных ногах; его торс ярко пылал, поливаемый пламенем излучателей ксексиан. Затем оно развернулось и бросилось за Тарбертом и Беком, которые, скользя по липкой грязи, бежали к воде.

Окутанное клубами дыма, продырявленное, как решето, чудовище догнало Бека и обрушило на него удар такой силы, что он кувырком отлетел в сторону, а затем пустилось в погоню за Тарбертом, с огромным трудом преодолевающим цепкую трясину. Чудовище, хотя тяжелое и неповоротливое, барахтаясь в болотной жиже, все-таки продолжало сокращать расстояние, отделяющее его от Тарберта. Оправившись после удара, Бек приподнялся и, как безумный, обшаривал взглядом почву вокруг себя.

Тем временем Тарберт, теперь уже находящийся достаточно близко от настоящего ггера, целился в него из непривычного оружия, а черная горилла приближалась к человеку сзади. Тарберт, продолжающий возиться с оружием, сделал попытку увернуться, но его ноги разъехались в скользкой грязи, и он упал. Горилла, прыгнув вперед, подмяла под себя Тарберта, а затем потянулась к нему клешнями. Бек, успевший подбежать к месту схватки, вцепился в чудовище сзади, изо всех сил толкнул твердое и тяжелое, как камень, тело, и, потеряв равновесие, горилла тоже повалилась в болотную грязь. Подняв оружие, Бек судорожно стал искать спусковой механизм, а чудовище, тем временем снова вставшее на ноги, уже тянуло к Беку свои отвратительные клешни. Прямо над ухом Бека с оглушительным треском вырвался сноп ярко-красного пламени, и реальный ггер, торчащий из лужи посреди болота, перестал существовать. В тот же миг безголовое черное чудовище, казалось, стало ноздреватым, затем расползлось, как туча, на рваные клочья. Паракосмос беззвучно взорвался, выбросив мощные потоки энергии. Когда Беку удалось восстановить свое экстрасенсорное видение, ггер бесследно исчез.

Подойдя к Тарберту, Бек помог подняться ему на ноги, и они заковыляли по направлению к более твердой почве.

— Крайне своеобразное существо, — тяжело дыша, сказал Тарберт, — и далеко не из приятных.

Они обернулись, чтобы посмотреть на озерцо, которое без ггера потеряло всю свою значительность, стало пустым и ненужным.

— Похоже, он был очень старым. Прожил, наверное, добрый миллион лет, — заметил Бек.

— Миллион? Гораздо больше.

— Мне кажется, в далеком прошлом наступил такой период, когда это существо больше не могло поддерживать свою жизнедеятельность, и оно создало паракосмос, став там паразитом.

— Весьма странный тип эволюции, — заметил Тарберт. — Развитие нопалов, возможно, происходит подобным же образом.

— Нопалы… На первый взгляд такие ничтожные создания… — Пока Бек рассматривал нопалов, пытаясь разгадать их структуру и происхождение, он вдруг услышал голос Тарберта:

— У вас не сложилось впечатления, что где-то здесь есть пещера?

Бек вгляделся в паракосмос.

— Вижу отвесные скалы… нагромождения камней… Расщелина? Та самая, на которую мы обратили внимание при посадке?

Тут их окликнул Эпиптикс.

— Пошли. Мы возвращаемся на корабль. — Настроение у него было самое мрачное. — Ггер уничтожен. Таупту больше нет. Одни читуми. Они победили, но мы изменим это.

Бек повернулся к Тарберту.

— Сейчас или никогда. Они готовы взяться за уничтожение нопалов, и мы их должны удержать.

Тарберт задумался в нерешительности.

— Мы можем предложить что-нибудь другое?

— Несомненно. Без нас ксексиане не отыскали бы ггера, не найдут и нопалов. Вот нам и карты в руки. Если не удастся убедить их с помощью логики, придется прибегнуть кое к чему другому.

— К чему же именно?

— Пока еще не знаю.

Они последовали за ксексианами к шлюпке.

— Есть идея. — Бек, наклонясь к Тарберту, что-то сказал ему.

— А что, если сценические эффекты не произведут впечатления? — возразил Тарберт.

— Должны оказать, а аргументацию я беру на себя.

Тарберт мрачно усмехнулся.

— Я постараюсь придать ей максимальную убедительность.

Птиду Эпиптикс взмахнул рукой в их сторону.

— Пошли. Нас ждет главная задача — уничтожение нопалов.

— Ее не так-то просто осуществить, — уклончиво сказал Бек.

Ксексианин, сжав кулаки, поднял руки до уровня плеч — это был, как уже знали земляне, ликующий жест, жест триумфа, однако голос, прозвучавший из пульта, был ровным и спокойным:

— Как и у ггера, у нопалов должен быть материальный носитель в базовой Вселенной. Ггера вы отыскали без труда, теперь то же самое сделаете в отношении нопалов.

Бек покачал головой.

— Ничего не выйдет. Придется придумать что-нибудь другое.

Эпиптикс уронил кулаки, и его незрячие глаза вперились в Бека.

— Я вас не понимаю. Мы должны победить в этой войне.

— Здесь замешаны интересы двух планет, и ни одна не может быть ущемлена. Для Земли внезапное уничтожение нопалов обернется бедствием.

Наше общество построено на уважении к личности, на тайне мыслей и намерений. Если каждый обнаружит у себя псионические способности, наша цивилизация погибнет, а у нас нет ни малейшего желания навлечь беду на родную планету.

— Нас не интересуют ваши желания! Не вы, а мы терпели страдания, и вы должны следовать нашим наставлениям.

— Но не тогда, когда они нелогичны и безответственны.

— Вы ведете себя дерзко, хотя должны понимать, что я могу вас заставить подчиняться своей воле.

Бек пожал плечами.

— Возможно.

— И вы согласны терпеть этих паразитов?

— Какое-то время. Через несколько лет мы уничтожим их или научимся извлекать пользу для себя из сосуществования с ними. Но прежде чем это произойдет, у нас будет время, чтобы приспособиться к псионическим реалиям.

— Но, как вы старались подчеркнуть, здесь замешаны интересы двух планет, — в голосе слышалась издевка. — Как же быть с Айксексом?

— Уничтожение нопалов вашей планете принесет не меньший ущерб, чем нашей.

Эпиптикс с удивлением дернул головой.

— Чушь! Вы хотите заставить нас отказаться от борьбы, когда мы уже практически у цели?

— Вы одержимы идеей уничтожения нопалов, — сказал Бек, — все время забывая, что втянул вас в эту войну ггер.

— Ггер мертв, нопалы же существуют.

— И очень хорошо, потому что их можно использовать в качестве защиты.

Измельченный нопал служит защитой от себя самого и от всех других паразитов паракосмоса.

— Ггер мертв. Мы уничтожим нопалов, и тогда нам не нужна будет никакая защита.

Бек издал язвительный смешок.

— Не знаю, кто сейчас говорит чушь. — Он показал рукой на небо. — Таких планет, как эта, миллионы. Неужели вы полагаете, что ггер и нопалы уникальны в своем роде и что в паракосмосе нет других паразитов?

Эпиптикс втянул голову в плечи, как встревоженная черепаха.

— В самом деле?

— Взгляните сами.

Эпиптикс вытянулся и напрягся, пытаясь проникнуть разумом в паракосмос.

— Действительно, какие-то образы формируются. Каких-то существ… Одно из них явно злонамеренное. — Эпиптикс посмотрел на Тарберта, затем снова обернулся к Беку. — А вы видите это существо?

Бек тоже стал всматриваться в небо.

— Вижу что-то очень напоминающее ггера… Раздутое бесформенное тело, два огромных глаза, хищный клюв, длинные щупальца…

— Да, именно это я и вижу. Вы правы, нопалы нужны нам для защиты. По крайней мере, на какое-то время. Идемте. Мы возвращаемся.

Он решительно двинулся вверх по склону. Век и Тарберт шли слегка позади.

— Спроецированный вами осьминог был как живой, — признался Бек. — Мне самому стало как-то не по себе.

— Я пытался создать китайского дракона, — обиженно возразил Тарберт. — А осьминог был бы в самом деле уместнее.

Бек остановился и опять посмотрел в паракосмос.

— А ведь мы не очень-то погрешили против истины. Почему бы нопалам и ггеру не иметь родственников? Мне кажется, что я их даже вижу, очень-очень далеко, — вроде клубка дождевых червей.

— На сегодня с нас, пожалуй, довольно злоключений, — неожиданно весело отозвался Тарберт.

— Не забывайте, — засмеялся Бек, — что у нас в багажнике машины лежит сто килограммов золота.

— Зачем нам теперь золото? Все, что отныне потребуется, — это ясновидение и дубовые столы Лас-Вегаса. Никому не устоять против нашей системы.

Они сели в шлюпку, которая, оторвавшись от поверхности старой планеты, быстро пошла вверх, наискосок пересекая грандиозную расселину, уходившую вниз неизвестно на какую глубину. Заглянув туда, Бек различил в поднимающихся воздушных потоках знакомые силуэты, увенчанные плюмажами.

Один за другим устремлялись они в межзвездное пространство к тому месту в паракосмосе, где ярко светился зеленовато-голубой, пусть искаженной формы, но такой родной шарик.

— Дорогая старушка Нопалгарт, — тихо произнес Бек. — Вот мы и возвращаемся.

Назад: Глава 7

Дальше: Дома Исзма (повесть)