Умы Земли
(повесть)
На далекой планете Айксекс долгие годы шла война между читуми и таупту, которые почти не различаются между собой. Отличие их лишь в отношении к странным существам-паразитам. Читуми не верят в их существование, тогда как таупту считают их главным злом родной планеты. Для окончательной победы над нопалами (это и есть враги-паразиты) таупту должны очистить планету Нопалгарт.
Глава 1
Даже в самые лучшие времена Айксекс была довольно унылой планетой.
Ураганные ветры, насквозь продувая бесконечные горные цепи, иззубрили вершины, а ледяная крупа и проливные дожди, которые они приносили, стремились смыть последние остатки почвы в океан. Скудным был и растительный мир: к склонам гор кое-где лепились рощицы чахлых деревьев, из трещин в горных породах пробивались пучки восковой травы, за травы цеплялись лишайники, окрашивая их в грязно-синие и зеленые тона. Зато дно океана укрывал роскошный ковер водорослей, которые вместе с микроорганизмами играли решающую роль в процессе фотосинтеза на планете.
Несмотря на суровость среды обитания, а может быть, именно благодаря ей, одно из местных животных, относящихся к двоякодыщащим земноводным, в процессе эволюции стало человекоподобным существом. Интуитивное ощущение математической точности и гармонии, пространственное восприятие мира предопределили создание ксексианами технической цивилизации.
Через четыре столетия после их выхода в космическое пространство они обнаружили странных существ — нопалов, из-за которых началась война, самая страшная в истории Айксекса. Длившаяся более столетия, эта война вконец опустошила и без того небогатую планету. Поверхность океана покрылась толстым слоем пены, жалкие остатки почвы были отравлены сыпавшимися с неба желтовато-белыми хлопьями. Немногочисленные города превратились в развалины, являя собой груды почерневших камней и осколки красно-коричневой черепицы, горы битого стекла и бесформенные комья гниющего мяса.
Оставшиеся в живых представители воюющих сторон — и читуми, и таупту (так, пожалуй, можно передать звуками человеческой речи щелчки и дребезжание, с помощью которых общаются между собой ксексиане) — обитали в подземных жилищах. Жители Айксекса разделились на два непримиримых лагеря: таупту, которые знали о существовании нопалов и пытались стереть их с лица планеты, и читуми, которые не признавали самого факта существования этих невероятных существ. Таупту и читуми питали друг к другу чувство, похожее на людскую ненависть, но в десятки раз более сильное.
После первых ста лет войны в ходе боевых действий наступил определенный перелом в пользу таупту. Читуми оказались заперты в их последней твердыне под Северными горами. Вооруженные отряды таупту медленно, но уверенно продвигались вперед, взрывая один за другим выходы на поверхность планеты и отправляя в подземные глубины снабженных ядерными бомбами механических кротов.
Читуми, понимая неизбежность своего поражения, все же упорно сопротивлялись. Все громче становился шум, вызываемый приближающимися кротами, вот уже прорвана передняя линия ловушек и пришел черед внутреннего кольца туннелей, предназначенных для запутывания противника.
Описывая одну за другой концентрические спирали, из шурфа, углубленного на десять миль, в помещение силовой установки вломился чудовищных размеров крот, сделав бессмысленным дальнейшее сопротивление читуми. Коридоры твердыни погрузились в непроглядную тьму, но и натыкаясь в темноте друг на друга, последние читуми были готовы драться до последней капли крови.
Кроты таупту тем временем все глубже вгрызались в скалы, и скрежет их буров резонировал в опустевших туннелях. Вот в одной из стен образовался пролом, в который тут же заполз грохочущий металлический хобот машины.
Через несколько мгновений стены твердыни рухнули, и внутрь устремились потоки анестезирующих газов… Так была поставлена точка в войне, длившейся сто лет.
Освещая себе путь прожекторами, по грудам камней вниз стали спускаться таупту. Раненых и больных читуми они добивали на месте, остальных связывали и отправляли на поверхность, в плен.
* * *
Главнокомандующий Кхб Тэкс возвращался в древнюю столицу Миа. Пролетая на небольшой высоте сквозь сплошную завесу дождя, он видел грязное море, сушу, изрытую гигантскими кратерами, черные горные хребты. Впереди показались обугленные развалины Миа. Среди них уцелело лишь одно здание: совсем недавно возведенная вытянутая приземистая коробка из серого базальта.
Кхб Тэкс посадил свой летательный аппарат и, не обращая внимания на дождь, направился к зданию. Пятьдесят-шестьдесят читуми, сгрудившихся в тесном загоне, медленно повернули в его сторону головы, учуяв приближение врага особыми органами чувств, заменявшими глаза. Кхб Тэкс отнесся к их импульсам ненависти с тем же безразличием, что и к лившему с неба дождю, не обратил он внимания и на исступленный скрежет, который говорил о невыносимых мучениях тех, кто находился внутри здания. На читуми же эти звуки производили ужасное впечатление: при каждом звуке они съеживались, будто мучения были их собственными.
Кхб Тэкс, войдя в здание, направился в специально для него отведенное помещение. Здесь он снял шлем, кожаный плащ, устало вытер с лица капельки дождя. Освободившись от остальной одежды, он вычистил всего себя щеткой с очень жестким ворсом, удаляя с кожи омертвевшие частицы ткани и крошечные отслоившиеся чешуйки.
За дверью послышалось робкое поскребывание связного.
— Вас ждут.
— Сейчас иду.
Привычными движениями главнокомандующий облачился в свежее обмундирование, пристегнул фартук, натянул сапоги, перебросил через спину гладкую, как хитин жука, длинную накидку. Случайно оказалось, что все предметы его одежды оказались одинаково черными, хотя к цвету ксексиане были абсолютно равнодушны, отличая одну поверхность от другой по особенностям ее строения или шероховатости материала. Кхб Тэкс взял в руки увенчанный медальоном шлем из плотно пригнанных друг к другу металлических пластин. Углубления на поверхности медальона составляли слово таупту — «прошедший очищение». Гребень шлема венчали шесть высоких выступов: три из них соответствовали костным наростам, расположенным вдоль головы ксексианина, а три оставшихся обозначали его ранг. Подумав, Кхб Тэкс отсоединил медальон и снова надел шлем на серый голый череп.
Степенно прошествовав по коридору к двери из расплавленного кварца, он вошел в комнату идеально круглой формы со стеклянными стенами и высоким параболическим куполом. За круглым столом из полированного базальта восседали четверо ксексиан в шлемах с шестью выступами. Они сразу же заметили отсутствие медальона на шлеме Кхб Тэкса и поняли, что он хотел этим сказать: с падением Великой Северной Твердыни отпала необходимость в различии между читуми и таупту. Собравшаяся здесь пятерка представляла собой высшее руководство таупту. Среди членов пятерки не было четкого разграничения обязанностей, за двумя исключениями: Кхб Тэкс — главнокомандующий — определял военную стратегию, Птиду Эпиптикс командовал кораблями, оставшимися в составе космического флота.
Кхб Тэкс занял свое место за столом и доложил о подробностях падения твердыни читуми. Его соратники слушали бесстрастно, потому что радость или волнение были им незнакомы.
Новое положение дел сухо подытожил Птиду Эпиптикс:
— Нопалы продолжают существовать, как и прежде. Мы одержали победу чисто местного значения.
— Тем не менее, победу, — заметил Кхб Тэкс.
Его поддержал третий ксексианин:
— Мы уничтожили читуми, а не они нас. Мы начали борьбу практически с нуля, а в их распоряжении было все, но все-таки победили мы.
— Мы одержали скорее моральную победу, — продолжал упорствовать Птиду Эпиптикс. — Мы не знаем, что последует дальше. Нопалы продолжают досаждать нам.
— Что было, то было, — торжественно провозгласил Кхб Тэкс. — Сделан лишь первый шаг, основную борьбу нужно перенести на Нопалгарт.
Все пятеро погрузились в раздумье: эта мысль уже неоднократно приходила в голову каждому из них, но ее отвергали, не зная, какие последствия она вызовет.
В разговор вступил четвертый ксексианин:
— Мы совершенно обескровлены и больше не в состоянии вести войну.
— Сейчас кровью будут истекать другие, — возразил Кхб Тэкс. — Мы заразим своей ненавистью Нопалгарт, как в свое время Нопалгарт заразил нопалами Айксекс, после чего за нами останется лишь общее руководство борьбой.
— Насколько осуществим этот план? — задумчиво произнес четвертый ксексианин. — Любой из нас рискует головой, стоит ему только показаться на Нопалгарте.
— За нас там будут действовать наши агенты. Мы должны привлечь на свою сторону кого-нибудь такого, в ком не заподозрят смертельного противника Нопалгарта — например, кого-нибудь из жителей этой планеты.
— В таком случае совершенно очевидно, кому следует отдать предпочтение, — заметил Птиду Эпиптикс…
Глава 2
Голосом, дрожащим то ли от волнения, то ли от страха — от чего именно, дежурная в Вашингтоне так и не смогла разобрать, — неизвестный просил связать его с кем-нибудь из «большого начальства». Девушка спросила у неизвестного, по какому вопросу он звонит, объяснив, что учреждение, в котором она работает, состоит из множества секторов и отделов.
— Дело сугубо секретное, — произнес незнакомец. — Мне обязательно нужно поговорить с кем-нибудь повыше, с тем, кто связан с наиболее важными научными проблемами.
«Какой-нибудь псих», — решила девушка, уже собираясь переключить звонок на сектор связей с общественностью, но как раз в это время в вестибюле показался Пол Бек, заместитель заведующего исследовательским отделом, долговязый мужчина лет тридцати семи, внешне ничем не примечательный, успевший уже раз жениться и развестись. Большинство женщин находили его привлекательным, и дежурная не составляла исключения, поэтому решила лишний раз обратить на себя внимание.
— Мистер Бек, — проворковала она, — может быть, вы поговорите с этим человеком?
— Кто это?
— Не знаю. Похоже, он очень взволнован, хочет поговорить с кем-нибудь из руководства.
— Позвольте узнать, какую вы должность занимаете, мистер Бек? — Голос говорившего на другом конце провода тотчас же вызвал образ пожилого человека, искреннего, но знающего себе цену, взволнованно переминающегося с ноги на ногу.
— Заместитель заведующего исследовательским отделом, — сказал Бек.
— Это должно означать, что вы ученый? — осторожно спросил неизвестный.
— Дело у меня такое, что я не могу обсуждать его с кем-нибудь из рядовых сотрудников.
— О чем же вы хотите мне сообщить?
— Мистер Бек, вы ни за что не поверите, если рассказывать по телефону.
— Голос говорившего задрожал. — Я и сам не очень-то в это верю.
Такой поворот событий заинтриговал Бека, взволнованность говорившего передалась и ему. Тем не менее, интуиция подсказывала, что лучше не связываться с неугомонным стариком.
— Мне обязательно нужно увидеться с вами, мистер Бек, — с вами или с каким-нибудь другим ученым, специалистом в своем деле. — Голос говорившего зазвучал несколько тише, будто он на мгновение отвернулся от микрофона.
— Если вы объясните трудности, с которыми вам пришлось столкнуться, то я постараюсь помочь.
— Нет, — возразил старик. — Вы скажете, что я сошел с ума. Вам нужно непременно побывать у меня. Я покажу вам нечто такое, что не могло привидеться вам в самых нелепых и страшных снах.
— Это уж слишком, — возмутился Бек. — Хоть намекните, о чем идет речь!
— Вы подумаете, что я сумасшедший, хотя я уже не исключаю и такой версии… — Говоривший неожиданно рассмеялся. — Очень хотелось бы, чтобы именно так и было.
— Что вы хотите этим сказать?
— Так вы навестите меня?
— Пошлю к вам кого-нибудь из помощников.
— Нет, так дело не пойдет. Вы пошлете ко мне полицию, и тогда… вот тогда-то и начнутся неприятности! — Последние слова он прошептал буквально на одном дыхании.
Бек прикрыл трубку рукой и попросил дежурную проследить, откуда звонят.
— С вами приключилась какая-нибудь беда? Вам кто-то угрожает?
— Нет, что вы, мистер Бек! Ничего подобного! Только скажите, вы сможете навестить меня прямо сейчас? Мне обязательно нужно это знать!
— Совершенно исключено, пока я хоть что-нибудь не узнаю о цели своего визита.
Старик тяжело вздохнул.
— Ладно, тогда слушайте и не говорите потом, что я вас не предупреждал.
Я… — Голос в трубке сменился короткими гудками.
Бек посмотрел на трубку со смешанным чувством облегчения и неприязни, затем повернулся к дежурной.
— Чем порадуете?
— Я не успела выполнить вашу просьбу, мистер Бек. Он слишком быстро повесил трубку.
Бек недоуменно пожал плечами.
— Скорее всего, какой-то чокнутый… И все же… — Он отвернулся.
Непонятно отчего вдруг возникшее чувство страха не проходило, в затылке все так же продолжало покалывать. Он направился в свой кабинет, где к нему присоединился доктор Ральф Тарберт, математик и физик, для своих пятидесяти лет весьма подтянутый и импозантный, с копной совершенно белых волос, чем он очень гордился. В противоположность Беку, который любил носить помятые твидовые пиджаки и широкие фланелевые брюки, Тарберт носил элегантные костюмы темно-синего или серого цвета. Он и не думал умерять свойственный ему снобизм, наоборот, он выставлял его напоказ, принимая позу закоренелого циника, что частенько раздражало Бека.
Неожиданно прервавшийся разговор с неизвестным не шел у Бека из головы, и он вкратце рассказал о нем Тарберту, который, как и следовало ожидать, лишь отмахнулся.
— Он был очень напуган, — задумчиво произнес Бек.
— Скорее всего, на дне его пивной кружки хихикал зеленый чертик.
— Нет, впечатление было такое, что он трезв как стеклышко. Вы знаете, Ральф, у меня чувство, будто я зря не повидался с этим человеком.
— Примите что-нибудь успокоительное и давайте-ка лучше обсудим вопрос истечения электронов…
Вскоре после полудня посыльный занес в кабинет Бека небольшой пакет.
Бек расписался в регистрационной книге и внимательно осмотрел сверток. Имя и адрес были написаны шариковой ручкой, ниже была приписка: «Не вскрывать при посторонних».
Бек, развернув пакет, обнаружил внутри картонную коробку с металлическим диском размером с долларовую монету. Когда он вытряхнул диск себе на ладонь, тот показался ему и легким, и тяжелым одновременно, массивным и в то же время невесомым. Удивленно вскрикнув, Бек отдернул руку, но диск не упал, а завис в воздухе, затем начал медленно подыматься.
Бек изумленно уставился на него и потянулся к нему пальцами.
— Дьявольщина, да и только! На него не действует сила тяжести?
Зазвонил телефон. Уже знакомый голос встревоженно спросил:
— Вы получили пакет?
— Минуту назад.
— Теперь вы навестите меня?
Бек сделал глубокий вздох.
— Как вас зовут?
— Вы придете один?
— Да, — ответил Бек. Он принял решение.
Глава 3
Сэм Гиббонс был вдовцом. Два года назад он оставил процветающую торговлю подержанными автомобилями в городке Бьюэллтон, штат Виргиния, в семидесяти пяти милях от Вашингтона. Двое его сыновей учились в колледже, а он жил один в небольшом кирпичном доме на вершине холма в двух милях от городка.
Гиббонс встретил Бека у ворот — представительный мужчина лет шестидесяти с похожим на грушу туловищем и добродушным лицом, которое от волнения покрылось морщинками и слегка подрагивало. Прежде всего он удостоверился в том, что Бек прибыл один, а затем признался:
— Я навел о вас справки. Вы признанный ученый, дока по части космоса и всяких там лучей и занимаете достаточно крупную должность в заведении, в котором работаете. Поймите меня правильно, — нервничая, пояснил Гиббонс, — иначе было нельзя, вы в этом убедитесь через несколько минут. Слава тебе.
Господи, что я сам-то здесь совсем ни при чем. — Тяжело и часто дыша, он глянул в сторону дома.
— Что же здесь все-таки происходит? — спросил Бек. — К чему такая конспирация?
— Сейчас вы все поймете, — хрипло сказал Гиббонс. Только теперь Бек заметил, что старик едва держится на ногах от усталости, что вокруг его глаз залегли темные круги. — Мне нужно завести вас в дом. Вот и все, что от меня требуется, а дальше разбирайтесь сами.
Бек посмотрел на дорожку, ведущую к дому.
— В чем разбираться?
Гиббонс похлопал его дрожащей ладонью по плечу.
— Все нормально, вы просто…
— Я не сдвинусь с места, пока не узнаю, кто меня ждет в доме.
Гиббонс глянул украдкой через плечо.
— Это человек с другой планеты, — неожиданно выпалил он. — Марсианин, что ли. Не знаю точно, откуда, он велел мне позвонить по телефону кому-нибудь, с кем он мог бы переговорить, вот я и связался с вами.
Бек присмотрелся к фасаду дома: за занавеской в одном из окон явно кто-то скрывался. Беку почему-то даже в голову не пришло не поверить Гиббонсу, и он только смущенно рассмеялся.
— Рехнуться можно!
— А что же тогда говорить обо мне? — закивал Гиббонс.
Бек почувствовал, как ноги у него стали ватными, и желание зайти в дом пропало без следа.
— Откуда вам известно, что он с другой планеты?
— Он мне так сказал, и я ему поверил. Вот погодите, вы сами его увидите.
Бек глубоко вздохнул.
— Ладно, пойдемте. Он говорит по-английски?
Некое подобие улыбки на мгновение смягчило лицо Гиббонса.
— Из коробки. Он держит у себя на животе коробку, вот она-то и разговаривает.
Они подошли к дому. Гиббонс распахнул входную дверь, Бек переступил через порог и как вкопанный остановился.
Существо, которое его дожидалось, было человеком, но стало им, пройдя совершенно иной путь эволюции, чем тот, которому следовали предки Бека.
Человек этот был на четыре дюйма выше Бека; кожа серая, грубая, напоминающая слоновью шкуру; голова узкая и вытянутая; глаза, похожие на необработанные желтые стекляшки, ничего не выражали и, скорее всего, ничего не видели. Вдоль всего черепа как продолжение позвоночного столба проходил костяной гребень, увенчанный тремя наростами. Круто обрываясь вниз в районе лба, этот гребень становился тонким, как лезвие сабли, носом. Грудь существа была узкая, но выпуклая, вдоль рук и ног обозначались тугие мышцы.
Совершенно ошарашенный таким зрелищем, Бек долго не мог прийти в себя.
Его беспокоило, что к пришельцу он испытывает неприязнь и недоверие — чувства, которые он старался в себе подавить всей душой. Но ведь иначе и не может быть, подумалось ему, — существа с различных планет не могут не испытывать стесненности в общении друг с другом. В попытке скрыть охватившие его чувства Бек заговорил с такой искренностью, что она показалась фальшивой даже ему самому.
— Меня зовут Бек. Пол Бек. Насколько я понимаю, вы знакомы с нашим языком.
— Мы изучаем вашу планету вот уже много лет. — Аппарат, висевший на груди инопланетянина, выговаривал слова медленно, но четко, приглушенная синтезированная речь сопровождалась щелчками и шипением, вызванными колебаниями особых пластин, заменяющих пришельцу голосовые связки.
Машина-переводчик, отметил про себя Бек, скорее всего осуществляет и обратный перевод с английского на тот скрежет и треск, которые являются речью инопланетянина.
— Мы давно уже хотели посетить вашу планету, но это сопряжено для нас с крайней опасностью.
— С опасностью? — удивленно переспросил Бек. — Не понимаю почему, ведь мы не варвары. С какой планеты вы сюда прибыли?
— Наша планета находится на очень большом расстоянии от Солнечной системы. Мы называем нашу планету Айксекс. Меня зовут Птиду Эпиптикс. Вы — один из ученых вашей планеты?
— Да. Физик и математик. А в настоящий момент я состою на высокой административной должности.
— Прекрасно. — Птиду Эпиптикс, вытянув руку вперед, повернул ладонь в направлении Сэма Гиббонса, который стоял, нервно переминаясь с ноги на ногу, в дальнем конце комнаты. Небольшой угловатый предмет, который пришелец держал в руке, издал звук, похожий на удар бича, рассекающего воздух. Гиббонс захрипел и стал оседать на пол бесформенной грудой, будто в одно мгновение исчезли все кости, поддерживающие его тело.
У Бека от ужаса захватило дух.
— Эй, эй! — ловя ртом воздух, закричал он. — Что вы делаете?
— Нельзя допустить, чтобы этот человек что-то рассказал кому-нибудь.
Слишком важна выполняемая мной функция. Я должен осуществить свою миссию.
— Черт побери вашу миссию! Вы нарушаете наши законы! Здесь вам не…
Птиду Эпиптикс оборвал его на полуслове:
— Иногда нельзя обойтись без убийства. Вам придется переменить свою точку зрения, так как в мои намерения входит привлечение вас к содействию в осуществлении моей миссии. Если вы откажетесь, то я убью вас и буду искать другого помощника.
Бек на мгновение потерял дар речи, потом решительно тряхнул головой.
— Что вам от меня нужно?
— Мы отправляемся на Айксекс. Там вы обо всем узнаете.
Бек попытался было протестовать.
— Я не могу отправиться на вашу планету, у меня по горло работы.
Давайте лучше вместе съездим в Вашингтон… — Он запнулся, пораженный злобно-насмешливой терпеливостью инопланетянина.
— Мне безразличны ваши проблемы и ваша работа.
Почти доведенный до истерики, Бек задрожал всем телом и подался вперед, но остановился, увидев в руке пришельца страшное оружие.
— Не давайте эмоциям взять верх над собой. — Рот инопланетянина исказила гримаса, по сторонам носа пробежали складки — единственное изменение выражения лица инопланетянина, которое заметил Бек. — Следуйте за мной, если хотите остаться в живых. — Он попятился в дальний угол комнаты.
Бек последовал за ним на одеревеневших ногах. Они вышли через черный ход на задний двор, где Гиббонс соорудил для себя плавательный бассейн и веранду для гостей.
— Подождем здесь, — произнес Эпиптикс и застыл в неподвижности, наблюдая за Беком с холодным безразличием насекомого.
Прошло минут пять. Мрачные предчувствия и не находящий выхода гнев словно парализовали Бека. Десятки раз он подавался телом вперед и десятки раз вспоминал страшное оружие в серой руке…
С неба опустился металлический предмет правильной цилиндрической формы размером с автомобиль. Эпиптикс сделал повелительный жест в сторону открытой секции. Бек на негнущихся ногах вошел внутрь летательного аппарата, следом за ним шагнул и Эпиптикс, после чего проем в корпусе тотчас же закрылся. На какое-то мгновение у Бека возникло ощущение быстрого движения.
— Куда вы меня везете? — спросил Бек, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно спокойнее.
— На Айксекс.
— Зачем?
— Чтобы вы узнали, чего мы от вас ждем. Я вполне разделяю ваш гнев, прекрасно понимаю, что вы недовольны нашими действиями. Тем не менее, я хотел бы, чтобы вы поняли, насколько изменилась ваша жизнь. — Эпиптикс отложил в сторону оружие. — Теперь для вас не имеет смысла…
Бек, не в силах более удерживать клокотавшую в нем ярость, бросился на ксексианина, но тот крепко схватил его мгновенно напрягшейся мускулистой рукой. Глаза Бека ослепила вспышка ярко-пурпурного света, и на какое-то мгновение возникло ощущение, будто череп его раскалывается. Затем Бек потерял сознание…
Глава 4
Очнулся он в совершенно незнакомом месте — в темном помещении, остро пахнущем влажными камнями. В густой темноте ничего не было видно, но под собой он обнаружил некое подобие эластичного мата и, просунув под него пальцы, нащупал холодный твердый пол.
Приподнявшись на локте, Бек прислушался: ни единого звука, всюду царила полнейшая тишина. Бек ощупал лицо, пытаясь по длине отросшей щетины выяснить, сколько же времени он тут находится. Скулы покрывала щетина длиной по меньшей мере в четверть дюйма — значит, он находится в этом каменном мешке примерно неделю.
Вдруг Бек почувствовал, что к нему кто-то приближается. Как ему удалось почувствовать это? Ведь никаких звуков он не услышал… просто нахлынуло ощущение исходящего откуда-то зла.
Стены внезапно стали люминесцировать, высветив продолговатую узкую камеру с изящным сводчатым потолком. В дверях показался Птиду Эпиптикс или кто-то на него очень похожий. Шатаясь от голода и усталости, Бек попытался выпрямиться во весь рост. Страшное напряжение сдавило ему грудь.
— Где я? — превозмогая застрявший в горле комок, сиплым голосом спросил он.
— Мы на Айксексе, — ответила коробка на груди Эпиптикса. — Следуйте за мной.
— Нет. — Колени подкосились, и Бек грузно осел на пол.
Птиду Эпиптикс исчез в коридоре. Вскоре он вернулся с двумя другими ксексианами, катившими металлический шкаф со множеством выдвижных ящиков.
Они схватили Бека, затолкали ему в горло гибкий шланг и стали вливать в желудок какую-то теплую жидкость, затем столь же бесцеремонно вынули шланг и удалились.
Эпиптикс продолжал стоять, сохраняя молчание. Так прошло несколько минут. Все это время Бек лежал без движения, изредка поглядывая на своего мучителя из-под опущенных век. Несмотря на жестокость инопланетянина невозможно было не признать его сверхъестественного великолепия. Голову и часть спины этого существа прикрывал роскошный шлем, состоящий из узких металлических полосок, с шестью зловещими шипами. Бек съежился и закрыл глаза, испытывая крайне неприятное чувство собственной немощи и бессилия в присутствии этого законченного воплощения зла.
Прошло еще пять минут, в течение которых тело Бека снова постепенно наполнилось жизненной силой. Он пошевелился, открыл глаза и раздраженно спросил:
— Полагаю, вы наконец расскажете, зачем меня сюда поместили?
— Когда вы будете готовы, — сказал Птиду Эпиптикс, — мы выведем вас на поверхность. Тогда и узнаете, что от вас требуется.
— Что вам требуется и что удастся получить — разные вещи, — уныло пробурчал Бек и уткнулся головой в мат.
Птиду Эпиптикс вышел, а Бек яростно ругал себя за никчемное упорство и глупое бездействие — ничего не изменится, пока он будет вот так валяться в темноте.
Через час Птиду Эпиптикс вернулся.
— Вы готовы?
Бек ничего не ответил, он просто поднялся и последовал за инопланетянином в коридор, который вел к лифту. В кабине лифта они стояли очень близко друг к другу, и у Бека возникло ощущение, будто он сжался, превратившись в комок обнаженных нервов. Ксексианин по всем данным принадлежал к тому типу существ, который описывается универсальным понятием «человек», почему же тогда Бек испытывал к нему непреодолимое отвращение? Из-за проявленной ксексианином жестокости? Причина серьезная, и все же…
Ход мыслей Бека неожиданно прервал Эпиптикс:
— Возможно, вы задаетесь вопросом, почему мы живем глубоко под землей.
— Меня волнует и ряд других вопросов.
— Война загнала нас под землю — война такая, какую на вашей планете даже трудно представить.
— Она продолжается и сейчас?
— Война на Айксексе закончилась, мы завершили очищение читуми. Теперь можно снова выйти на поверхность планеты.
Кабина лифта остановилась. Бек неохотно последовал за ксексианином в коридор, лихорадочно перебирая в уме десятки отчаянных, но неосуществимых планов своего освобождения. Вряд ли можно было ожидать милосердия со стороны Птиду Эпиптикса, но любого рода действие было бы все же предпочтительнее покорной уступчивости. Нужно найти хоть какое-нибудь средство самозащиты — годится любое, пусть даже придется драться, бежать, прятаться, хитрить… Только не сдаваться!
Эпиптикс неожиданно повернулся лицом к нему и поднял руку.
— Сюда, — раздалось из переводчика на его груди.
Бек всем телом подался вперед. Ну! Смелее!.. И тут же уныло расслабился. Легко сказать — действуй! Как действовать? Пока что ксексиане не причинили ему вреда, и все же… Звуки, которые он вдруг услышал, заставили его встрепенуться: ужасный прерывистый скрежет, переходящий в хрип. Совсем не нужно было напрягаться, чтобы понять природу этих звуков — язык боли универсален.
Ноги у Бека подкосились, он схватился рукой за стену. Громкий скрежет распался на отдельные щелчки, звуки задрожали, повисли в воздухе, стали едва слышными.
Ксексианин продолжал бесстрастно смотреть на Бека.
— Сюда, — повторил голос переводчика.
— Куда это? — прошептал Бек.
— Сейчас увидите.
— Я не тронусь с места.
— Идите — в противном случае вас понесут.
Бек стоял, не зная, как поступить. Ксексианин сделал шаг в его сторону, и ему ничего не осталось как подчиниться.
Металлическая дверь отъехала в сторону, в образовавшийся проем с оглушительным воем ворвался холодный сырой ветер. За всю жизнь Беку не приходилось видеть более унылого пейзажа. Островерхие вершины, словно зубы крокодила, обрамляли линию горизонта, по небу неслись, сталкиваясь и нагромождаясь друг на друга, черные и свинцовые тучи, проливающиеся траурными завесами дождя. Равнина внизу — сплошные развалины. Высоко в небо вздымались искореженные, насквозь проржавевшие стальные фермы и балки, обваливавшиеся стены и крыши превратились в груды почерневших кирпичей и грязной черепицы. Те участки стен, которые продолжали стоять, покрывали уродливые зловещие пятна плесени. Во всей этой безрадостной картине не ощущалось никаких признаков жизни, никакого намека на какие-нибудь перемены к лучшему — всюду царили запустение и безнадежность.
Глядя на это, Бек невольно испытал сострадание к ксексианам, независимо от грехов, которые они совершили… ведь ксексиане тоже хотели счастья и мира.
Бек и Птиду Эпиптикс стояли на пороге единственного уцелевшего сооружения и глядели на темные силуэты внутри открывшегося перед ними загона. Кто это? Люди? Ксексиане?
На этот, еще не произнесенный вслух вопрос, ответил голос переводчика:
— Это последние из Читуми. Остались только таупту.
Бек медленно направился к загону. На сгрудившихся в кучу, чтобы защититься от холодного ветра, читуми было невозможно смотреть без сострадания. Подойдя вплотную к защитному заграждению, Бек заглянул внутрь. Читуми, повернувшие головы в его сторону, казалось, скорее чувствовали, чем видели его приближение. Вид у них и в самом деле был жалкий: лохмотья едва прикрывали обтянутые кожей скелеты несчастных существ. Они принадлежали, безусловно, к той же расе, что и таупту, но несходство между ними было разительным: несмотря на позор пребывания в загоне, на царившее в нем убожество, эти существа буквально излучали одухотворенность. Древняя, как мир, история: торжество варварства над цивилизацией. Бек бросил ненавидящий взгляд в сторону Эпиптикса, в котором видел средоточие зла и порока. Приступ внезапно вспыхнувшей ярости заставил его позабыть обо всем на свете, в исступлении он бросился вперед, неистово размахивая кулаками. Читуми одобрительно загудели, подбадривая его, но толку от этого было мало. К Беку бросились находившиеся поблизости таупту и, прижав его к стене, держали, пока он не прекратил сопротивления и не обмяк.
Все тем же бесстрастным голосом Птиду Эпиптикс произнес:
— Вот это и есть читуми. Их осталось совсем немного, и скоро они будут полностью уничтожены.
До Бека донесся еще один душераздирающий скрежещущий звук.
— Пытаете читуми да еще заставляете других слушать?
— Ничего не делается без особой на то причины. Следуйте за мной и посмотрите.
— Я уже достаточно нагляделся.
Бек посмотрел вдаль, пробежался взглядом вдоль линии горизонта. Помощи было ждать неоткуда. Эпиптикс дал знак. Двое таупту поволокли его назад, в здание. Бек сопротивлялся, брыкался ногами, пытаясь высвободиться, но все было тщетно. Таупту внесли его в помещение, залитое ярко-зеленым светом.
Бек тяжело и часто дышал, двое таупту стояли рядом с ним.
— Если вам удастся обуздать ваши агрессивные устремления, — раздался бесчувственный голос переводчика, — вас освободят.
Поток бешеных ругательств застрял в горле у Бека. Бороться было бесполезно. Он выпрямился и коротко кивнул. Таупту отступил. Бек стал разглядывать комнату, в которую его затолкали. Вокруг громоздились шкафы с электроаппаратурой, в дальнем конце комнаты стояла металлическая рама с решеткой. У самой стены в оковах стояли четверо ксексиан. Что-то подсказало Беку, что это были читуми. Вперед вышел Эпиптикс, неся в руках какой-то предмет, оказавшийся очками без стекол.
— В данный момент вы еще многого не понимаете, — сказал, обращаясь к Беку, Эпиптикс. — Здешние условия сильно отличаются от земных. На Айксексе есть две разновидности людей: таупту и читуми. Они различаются наличием нопала.
— Нопала? А что такое нопал?
— Вот это вам и предстоит узнать. Прежде всего мне необходимо выяснить, насколько у вас развита так называемая псионическая чувствительность. — Он показал на очки с почти незаметными для глаза стеклами. — Этот несложный прибор изготовлен из очень необычного материала — вещества, вам неизвестного. Попробуйте посмотреть с его помощью.
Чувство отвращения ко всему, чего касалась рука таупту, заставило Бека непроизвольно отпрянуть назад.
— Нет.
Эпиптикс протянул Беку очки. Лицо его, казалось, исказилось в насмешливой гримасе, хотя ни один мускул на нем не дрогнул.
— Мне снова придется прибегнуть к силе.
Превозмогая себя, Бек надел очки. Не произошло ничего такого, никаких зрительных искажений.
— Поглядите внимательно на читуми, — сказал Эпиптикс. — Линзы очков добавляют, скажем так, некое новое измерение к вашей способности видеть.
Бек взглянул на читуми. На какое-то мгновение перед ним что-то мелькнуло. Что? Этого он уже не мог вспомнить. Он посмотрел еще раз, но теперь линзы только мешали. Контуры читуми затуманились, верхнюю половину их тел прикрывали расплывшиеся черные кляксы, похожие на гусеницу. Бек посмотрел на Птиду Эпиптикса и удивленно заморгал, увидев снова черную кляксу — или нечто иное? Но что же именно? Пятно было как бы фоном, на котором просматривалась голова Эпиптикса, оно состояло из какой-то сложной субстанции, не поддающейся объяснению, но чем-то безмерно опасной. И еще послышался какой-то странный звук, этакое скрежещущее гортанное урчание:
«ггер, ггер». Откуда оно исходило? Бек снял очки, быстро осмотрелся.
Непонятный звук исчез.
Раздалось щелканье и гудение в гортани Эпиптикса.
— Что вы увидели? — произнес голос из коробки.
— Ничего такого, чтобы можно было описать, сказать что-нибудь определенное, — в конце концов был вынужден признаться Бек, хотя в глубине сознания осталось смутное ощущение, что что-то все-таки не так… — А что я должен был увидеть? — спросил он.
Негромкий ответ, произнесенный переводчиком, захлебнулся в клокочущем скрежете непереносимой боли, раздавшемся в дальнем конце комнаты. Бек обнял ладонями голову и стал раскачиваться из стороны в сторону, чувствуя, что вот-вот упадет. На читуми это тоже очень подействовало: тела их стали оседать, двое упали на колени.
— Что вы делаете? — хрипло закричал Бек. — Для чего вы меня сюда привели? — Он не мог заставить себя посмотреть на страшную решетку в конце комнаты.
— В связи с крайней необходимостью. Пройдите туда и посмотрите.
— Нет! — Бек рванулся к двери, но его задержали. — Не желаю больше ничего видеть!
— Вы должны.
Ксексиане бесцеремонно развернули Бека и, несмотря на его отчаянное сопротивление, потащили через комнату к таинственным механизмам. На металлической решетке лицом вниз лежал ксексианин. Голову его стягивали два полуобруча замысловатой конструкции, а руки, ноги и туловище облегали стальные рукава. Над головой и плечами свободно висела тончайшая пленка из какого-то материала, прозрачного, как целлофан. К большому удивлению Бека, жертва была не читуми. На мужчине была одежда таупту, на столике рядом покоился такой же шлем, какой венчал голову самого Эпиптикса, только с четырьмя зубцами. Удивительный парадокс! В замешательстве Бек наблюдал за тем, как продолжается процесс — чем бы он ни был: пыткой, наказанием или испытанием силы духа.
К решетке подошли двое таупту в белых перчатках и плотно со всех сторон прикрыли голову жертвы прозрачной пленкой. Тотчас ноги и руки ее судорожно задергались, повинуясь безусловным рефлексам, обручи внезапно озарились бледно-голубым сиянием — произошел разряд какой-то энергии. Жертва издала скрежещущие звуки, и Бек напрягся в крепких руках ксексиан.
Мучители поправили пленку на голове у жертвы, кое-где подтянули ее, чтобы она плотнее облегала голову, следуя всем изгибам черепа. Еще раз вспыхнуло голубое мерцание, снова несчастный издал жалобные звуки, затем тело распростертого ксексианина совершенно обмякло. Один из мучителей сдернул прозрачный мешок с головы жертвы и поспешно унес его прочь. Двое других таупту бесцеремонно сбросили беднягу на пол, затем схватили одного из читуми и с размаху швырнули на решетку. Ноги и руки новой жертвы были уже связаны, однако он продолжал извиваться на решетке, пуская пену изо рта. В комнату внесли едва различимую пленку, которая, казалось, не имела веса, затем плотно закрыли этой пленкой голову и плечи читуми. Началась очередная пытка…
Через десять минут тело читуми, голова которого безвольно свешивалась вниз, отнесли к одной из боковых стен.
Эпиптикс вручил дрожащему всем телом Беку очки.
— Поглядите на очищенного читуми. Что вы сейчас видите?
— Ничего, — ответил Бек, глянув в сторону решетки. — Абсолютно ничего.
— А теперь посмотрите вот сюда. Быстро!
Бек повернул голову и уставился в зеркало. Над его головой витало нечто. Огромные выпуклые глаза горделиво и в то же время бесстрастно глядели из-за его затылка. Видение это мелькнуло лишь на какую-то долю секунды, затем совершенно исчезло. Зеркало затуманилось. Бек сорвал очки.
Зеркало было очень чистым, и в нем он увидел только свое бледное лицо.
— Что это было? Я увидел нечто такое…
— Это и был нопал, — сказал Эпиптикс. — Вы спугнули его.
Он забрал у Бека очки, после чего землянина схватили двое таупту и потащили к решетке, не обращая внимания на сопротивление. После того как его руки и ноги просунули в стальные рукава, он не мог шевельнуть даже пальцем. Голову ему накрыли таким же прозрачным мешком. Последнее, что увидел Бек, — исполненное лютой ненависти лицо Птиду Эпиптикса. Затем острая боль пронзила позвоночник.
Бек, закусив губу, напрягся, чтобы пошевелить головой. Еще одна вспышка голубого света, еще один приступ невыносимой боли… Бек закричал. Он никогда не думал, что страдание может быть таким чудовищным.
Голубое мерцание прекратилось, остались только ощущение упругого прикосновения пальцев в белых перчатках да сосущая боль под ложечкой. Еще один удар голубой энергии уничтожил последние остатки его воли и душевной стойкости. Бек ощутил последний, мучительный рывок, будто из его тела вырвали позвоночный столб, затем последовал приступ бессильной ярости, после чего Бек потерял сознание.
Глава 5
Голова слегка кружилась, будто после принятия наркотика. Через несколько мгновений Бек обнаружил, что лежит примерно на таком же эластичном мате, на каком лежал раньше. Ему вспомнились последние мгновения, муки, которые он испытал… Он приподнялся на локте, терзаемый воспоминаниями. Дверь помещения, где он сейчас находился, была открыта и не охранялась. Бек лихорадочно стал обдумывать планы побега, но вдруг услышал шаги. Все пропало. Он снова принял прежнюю позу.
В дверях показался Птиду Эпиптикс, бесстрастный и несокрушимый, как всегда. Бек неторопливо поднялся на ноги, готовый к чему угодно.
Птиду Эпиптикс сделал несколько шагов ему навстречу. Бек не спускал с него глаз, следя за каждым движением с враждебной настороженностью.
Но неужели это Птиду Эпиптикс? На первый взгляд, все тот же человек, но что-то изменилось: исчезли злоба и ненависть, исходившие от него раньше.
— Ступайте за мной, — раздалось из пульта на груди Эпиптикса. — Сначала мы вас накормим, а затем я многое вам объясню.
Слова застряли в горле у Бека. Как изменилась личность ксексианина!
— Вы удивлены? — спросил Эпиптикс. — На это есть своя причина. Следуйте за мной.
В полнейшей растерянности Бек прошел в большую комнату, служившую, по всей видимости, столовой. Эпиптикс предложил ему сесть, сам же направился к раздаточному лотку и вскоре вернулся с похлебкой и лепешками из какого-то темного вещества, внешне напоминающими прессованный изюм. Только вчера этот человек подвергал меня пыткам, подумал Бек, а сегодня выступает в роли радушного хозяина. Бек внимательно посмотрел на похлебку: он не был привередлив, но еда, приготовленная из неизвестных продуктов, не вызывала у него особого аппетита.
— Наша пища сплошь синтетическая, — сказал Эпиптикс. — Мы не можем позволить себе употреблять настоящие продукты. Но не бойтесь отравиться — у нас совершенно одинаковый обмен веществ.
Превозмогая тошноту, Бек попробовал содержимое своей миски — оно оказалось просто безвкусным. За все время, пока они ели, никто не произнес ни слова. Бек думал о том, что никакая внешняя перемена в Эпиптиксе не заставит его иначе к нему относиться, факты говорили красноречивее слов: он оставался убийцей, похитителем, палачом.
Эпиптикс разделался с едой очень быстро, вряд ли она и ему доставляла удовольствие. Ксексианин погрузился в мрачное раздумье, и Беку вдруг вспомнился фотоснимок головы слепня, сделанный под большим увеличением: у ксексиан были точно такие же глаза, пронизанные множеством жилок и разделенные тканями на совершенно одинаковые выпуклые участки, такие же абсолютно ничего не выражающие глаза — даже не глаза, а огромные пузыри.
— Ваша реакция вполне естественна, — заметил Эпиптикс. — Вы сбиты с толку и испытываете неловкость. Вы не можете разобраться, что с вами произошло, не можете понять, почему я сегодня воспринимаюсь вами совершенно иначе, чем вчера. Разве не так?
Бек был вынужден признаться, что ксексианин не ошибается.
— Разница не во мне, она в вас самом. Вот, взгляните-ка. — Он повел рукой у них над головами. — Присмотритесь получше.
Бек пристально уставился в потолок, пока перед глазами не поплыли какие-то бесформенные пятна. Несколько раз закрыв и открыв глаза, он попытался освободиться от них. Так ничего и не увидев, он вопросительно посмотрел на Эпиптикса.
— Что вы увидели? — спросил Эпиптикс.
— Ничего.
— Посмотрите снова, — ксексианин показал рукой, — вот сюда.
Как ни всматривался Бек в пространство над головой, перед уставшими глазами плыли только пятна и ленты.
— Ничего не вижу… — Он запнулся. У него возникло ощущение, будто смотрят на него самого.
— Продолжайте смотреть, — сказал Эпиптикс. — У вашего мозга нет должной подготовки. Пройдет совсем немного времени — и вы начнете различать их совершенно отчетливо.
— Кого? — растерянно спросил Бек.
— Нопалов.
— Но здесь совершенно ничего нет.
— Неужели вы не видите этакие едва различимые силуэты? Зрение у землян развито гораздо лучше, чем у ксексиан.
— Я вижу только пятна, ничего больше…
— Приглядитесь повнимательнее. Например, вот к этому пятну.
Удивляясь в душе, как это Эпиптиксу удается видеть пятна перед чужими глазами, Бек внимательно вгляделся. Ему вдруг показалось, что пятна начинают собираться вместе, сосредоточиваться, и вот уже на него зловеще глядят два огромных глазных яблока, совершенно ни с чем не связанные, как бы вынутые из глазниц. Теперь он даже разглядел игру света, отражаемого ими.
— Что это?! Гипноз?
— Это нопал. Айксекс наводнен нопалами, несмотря на все наши усилия. Вы закончили еду? Тогда пойдемте, вам непременно нужно посмотреть на не прошедших очищение читуми.
Выйдя из здания, они сразу оказались под мощными потоками ливня, который, казалось, шел не переставая на этой планете. Всюду среди развалин светились рассеянным светом лужи, мертвенно-бледные, как ртуть.
Птиду Эпиптикс, не обращая внимания на дождь, твердой походкой направился к загону, где находились читуми. Их там оставалось всего десятка два, не больше, и все с ненавистью смотрели на Птиду Эпиптикса, но теперь эта ненависть распространилась и на Века.
— Последние из читуми. Приглядитесь к ним еще раз.
Бек подошел к самой сетке загона и заглянул внутрь. Контуры голов и верхних частей туловищ показались ему размытыми. Как будто… Он в изумлении вскрикнул. Теперь он увидел все совершенно четко, без помех.
Каждый читуми был словно оседлан ужасным всадником, прицепившимся к его затылку с помощью студнеобразной присоски. Над головой у каждого из читуми гордо вздымался роскошный султан, состоящий из множества продолговатых щетинок и выраставший из комка темного пуха, напоминающего, футбольный мяч, а между человеческими глазами и плечами в воздухе висели две сферы, по-видимому, выполняющие функцию глаз. И эти глаза обдавали Бека такой же вызывающей ненавистью и презрением, что и пленные читуми.
Огромным усилием воли Беку удалось обрести дар речи.
— Что это за существо? — сиплым голосом спросил он. — Нопал?
— Да. Это и есть нопал. Один из мерзких паразитов. — Он показал рукой на небо. — Вы еще многих увидите. Они непрерывно парят над нами, вечно голодные, в надежде оседлать кого-нибудь из нас. Все наши усилия направлены на то, чтобы очистить планету от гнусных тварей.
Бек посмотрел на небо. Если там и парили нопалы, то в дождь, видимо, они были незаметны. И вдруг ему почудилось, что он видит одну из этих тварей, плывущую в толще воздуха, как медуза в воде. Нопал был небольшой и не до конца оформившийся, щетинистый гребень был довольно редкий, глаза — не больше лимона.
Бек, прищурившись, потер лоб. Нопал исчез, над головой свистел лишь ледяной ветер и проносились рваные тучи.
— Эти существа материальны?
— Они существуют — следовательно, природа их материальна. Если же вы спросите, из какого вещества слагается их оболочка, я не смогу вам ответить. Война настолько поглощала все наши силы в течение ста лет, что у нас не было возможности заниматься исследованиями.
Втянув голову в плечи, Бек снова повернулся к пленным читуми. Как все изменилось… Если вчера он расценивал их открытое неповиновение как проявление благородства, то теперь оно казалось ему бессмысленным. И таупту, к которым он питал отвращение… Тут было над чем поразмыслить.
Взять, например, Птиду Эпиптикса, который, нарушив нормальное течение его жизни, втянул в эту историю, убил ни в чем не повинного Сэма Гиббонса.
Вряд ли такая личность может вызвать к себе симпатию, и все же отвращение, которое питал к нему Бек еще вчера, сменилось невольным восхищением.
Неожиданная мысль пронзила мозг Бека: неужели он стал жертвой искусно проделанной промывки мозгов, которая превратила ненависть в уважение и породила в его сознании иллюзию существования паразитов материального свойства?
Он еще раз обернулся к читуми и поймал точно такой же, как и раньше, лютый взгляд нопала. Стало даже трудно мыслить под этим взглядом, но, тем не менее, что-то прояснилось.
— Нопалов привлекают не только ксексиане? — спросил он Птиду Эпиптикса.
— Совершенно верно.
— Один из них пристроился и ко мне?
— Да.
— И вы поместили меня на ту решетку, чтобы соскрести с меня нопала?
— Да.
Это признание повергло Бека в такие тяжелые раздумья, что он даже перестал обращать внимание на дождь, на холодные струи, стекающие по спине.
— Уже скоро вы почувствуете, насколько реже станут возникать у вас непроизвольные приступы ярости и неосознанные побуждения. Для того чтобы сотрудничать с вами, нам прежде всего нужно было подвергнуть вас очищению.
Бек удержался от вопроса о будущем сотрудничестве, потому что, запрокинув голову, увидел парящего над собой нопала, глаза-пузыри с вожделением взирали на Бека.
— Почему нопалы снова не пристраиваются ко мне? — спросил он.
На лицо Эпиптикса легла тень.
— Они еще успеют это сделать, и тогда вас снова придется подвергнуть очищению. Примерно в течение месяца они держатся в стороне. Возможно, их что-то отпугивает. Может быть, мозг не может отгонять их более длительное время. Для нас пока это загадка. Однако рано или поздно они спускаются — и тогда любой из нас снова делается читуми и подлежит очищению.
В нопале было нечто такое, что вызывало к нему болезненное влечение — Бек никак не мог отвести взгляд от этого существа. И одна из таких тварей была его неразлучным спутником! Бек ощутил прилив благодарности к таупту за то, что они освободили его от этой гадости, хотя им пришлось забрать его с Земли на Айксекс.
— Идите за мной, — сказал Эпиптикс. — Сейчас вы узнаете о том, что от вас требуется.
Насквозь промокший и продрогший, хлюпая ногами в мокрых ботинках, Бек понуро поплелся за Эпиптиксом в столовую, чувствуя себя несчастным как никогда. Эпиптикс, которому, казалось, ни стужа, ни дождь были нипочем, пригласил Бека присесть.
— Я расскажу вам кое-что из нашей истории. Сто двадцать лет назад Айксекс была совершенно другой. Тогда наша цивилизация по уровню развития напоминала вашу, хотя в некоторых отношениях мы продвинулись несколько дальше. К тому времени мы давно путешествовали в космосе и хорошо знали вашу планету. Сто лет назад группа ученых… — Тут он заметил, что Бек дрожит. — Вам холодно?
Не дожидаясь ответа, он что-то протрещал служителю, и тот принес массивную стеклянную кружку с горячей синей жидкостью.
Бек попробовал жидкость, горячую и горькую — по всей вероятности, алкогольную. Не прошло и несколько минут, как он почувствовал, что взбодрился, даже стал каким-то беспечным, хотя вода по-прежнему стекала с него, образуя на полу лужицу.
— Сто лет назад, — продолжил свой рассказ Птиду Эпиптикс, — один из наших ученых в процессе исследования явления, которое вы называете псионической активностью, совершенно случайно напал на след существования нопалов. Неизвестно, по какой причине Мауб Киамкагх — так звали этого ученого, — человек с необычайно развитыми телетактильными способностями, в течение нескольких часов никак не мог выбраться из нагромождения высокочастотной электронной аппаратуры, в которой почему-то что-то разладилось, и все это время его омывали и пронизывали потоки высокочастотной энергии. В конце концов его спасли, и ученые возобновили свои эксперименты, спеша выяснить, каким образом повлияла на телетактильные способности Киамкагка приключившаяся с ним история.
Мауб Киамкагх стал первым таупту. Когда коллеги к нему приблизились, он в ужасе отпрянул. Ученые, в свою очередь, тоже почувствовали к нему необоснованную неприязнь. Сам Мауб никак не мог разобраться со своими ощущениями. Он чувствовал вокруг себя присутствие нопалов, но поначалу приписывал их существование своему воображению, вернее, своим телетактильным ощущениям. На самом же деле он был таупту — очищенным. Он описал нопалов ученым, но те ему не поверили. «Почему вы не замечали этих ужасных существ раньше?» — говорили они.
И тогда Мауб Киамкагх выдвинул гипотезу, которая привела нас к победе над читуми и их нопалами: «Энергия силового генератора убила паразитировавшее на мне существо. Таков вывод, к которому я пришел».
Был поставлен соответствующий эксперимент, в ходе которого очищению подвергли преступника. Мауб провозгласил его таупту. Ученые, в свою очередь, стали испытывать ненависть уже к двоим первоочищенным, однако, побуждаемые жаждой понимания истинного положения вещей, они подвергли очищению еще двоих из своей среды. Мауб и их объявил таупту, тогда прошли очищение и остальные ученые группы, образовав первоначальное ядро таупту.
Вскоре вспыхнула война, кровопролитная и ожесточенная. Таупту стали жалкой группой беглых преступников, жить им пришлось в толще льда, в естественных кавернах, ежемесячно подвергая себя энергетическим пыткам, а заодно очищая тех читуми, которых удалось взять в плен. Однако со временем таупту стали выигрывать эту войну, и вот, всего лишь месяц назад, она закончилась. Последние читуми ожидают своей очереди подвергнуться очищению.
Такова наша история. Мы победили на этой планете, сломили сопротивление читуми, но нопалы на ней так и остались, поэтому нам приходится ежемесячно подвергать себя пытке на энергетической решетке, и мы не прекратим войны до тех пор, пока не будет уничтожен последний нопал. Так что война для нас не закончена, она просто вступила в новую фазу. Нопалов на Айксексе не так уж много. Все дело в том, что их родина — не наша планета. Их цитаделью является Нопалгарт. Именно с Нопалгарта полчища нопалов устремляются на Айксекс со скоростью мысли, чтобы упасть нам на плечи. Вы должны отправиться на Нопалгарт и поднять его обитателей на борьбу с тварями — такова следующая стадия нашей войны с нопалами, в которой мы непременно когда-нибудь победим.
Какое-то время Век молчал, не находя слов.
— Почему вы сами не отправитесь на Нопалгарт?
— На Нопалгарте ксексиане сразу же вызовут отвращение и ненависть, нас станут убивать и преследовать, не дав возможности даже приступить к осуществлению своей миссии.
— Но почему вы избрали именно меня? Какой от меня прок, если даже я и соглашусь помогать вам?
— Потому что вы не будете вызывать подозрений, а значит, добьетесь большего.
Нехорошие предчувствия закрались в душу Бека.
— Обитатели Нопалгарта такие же люди, как и я?
— Да. Они — люди, и это неудивительно, поскольку слово «Нопалгарт» употребляется нами для обозначения планеты Земля.
Бек скептически улыбнулся.
— Скорее всего, вы заблуждаетесь. На Земле нет нопалов.
— Вы просто не осознаете, что ваш мир кишмя кишит этими тварями.
От мрачных предчувствий у Бека похолодело внутри.
— Для меня это совершенно непостижимо.
— Такова истина.
— Значит, нопал был со мной еще до того, как я попал сюда?
— Он был с вами всю вашу жизнь.
Глава 6
Бек присел и затих, едва не захлебнувшись в водовороте сумбурных мыслей, потоками нахлынувших на него, а тем временем ксексианин продолжал:
— Земля и есть Нопалгарт. Нопалы кишат в воздухе над вашими больницами, поднимаясь с покойников, теснясь над новорожденными. С самого первого мгновенья, когда вы вступаете в мир, и до самой смерти нопал всегда с вами.
— Мы бы, безусловно, узнали об этом, — невнятно бормотал Бек. — Мы бы узнали, так же, как и вы…
— Наша история на многие тысячи лет старше вашей, и все равно только благодаря чистейшей случайности нам стало известно о существовании нопалов…
Бек погрузился в угрюмое молчание, ощущая, как стремительно разворачиваются трагические события, предотвратить которые он не в силах.
В столовую вошли несколько ксексиан и расселись так, что Бек видел их чуждые, слепые глаза.
— Почему вы говорите мне это? — неожиданно спросил он у Эпиптикса. — Ради чего доставили меня сюда?
Птиду Эпиптикс устало вздохнул:
— Мы очистили свою планету, дорого заплатив за это. Пока нопалам не найти здесь пристанища. В течение месяца мы свободны, затем нопалы с Нопалгарта устремляются на нас, и нам опять приходиться претерпевать ужасные муки, чтобы очиститься.
Бек задумался.
— И вы хотите, чтобы мы очистили Землю от нопалов?
— Вы обязаны это сделать. — Больше Птиду Эпиптикс уже ничего не говорил. Он и его соплеменники молча откинулись на спинки своих сидений, ожидая ответа.
— Работенка предстоит немалая. Слишком уж велика она для одного человека, даже если он посвятит ей оставшуюся жизнь.
— А разве может быть легкой такая работа? Нам удалось очистить Айксекс, но какой ценой? — в процессе выполнения этой миссии была разрушена почти вся планета.
Бек ничего не ответил.
— Вас одолевают сомнения: не является ли лекарство опаснее самой болезни, — сказал Эпиптикс, предчувствуя реакцию Бека.
— Да, я подумал об этом.
— Через месяц нопал снова пристроится к вам. И вы позволите, чтобы он так и остался с вами?
Беку вспомнился процесс очищения — хоть сколько-нибудь приятным его не назовешь. Предположим, он не даст подвергнуть себя очищению. Тогда к нему снова возвратится нопал и, благополучно пристроившись к затылку, опять станет невидимым, но Бек будет знать, что тот сидит у него на шее, гордо расправив свой султан, как павлиний хвост, и совиные глаза-пузыри злобно выглядывают из-за его плеч. Тончайшие волокна-щупальца, проникнув в его мозг, будут направлять любые эмоции… Бек тяжело вздохнул.
— Нет, не допущу, чтобы он остался.
— Столь же решительно настроены и мы.
— Вот только как очистить всю Землю от нопалов…
Бек запнулся на полуслове, полный нерешительности, ошеломленный масштабом задачи, затем сокрушенно покачал головой, чувствуя свое бессилие.
— Я даже не представляю, как это может быть сделано… на Земле живет очень много самых разных людей: различной национальности, вероисповедания, расовой принадлежности — миллиарды людей, которые ничего не знают и не захотят знать о нопалах, которые ни за что не поверят мне, когда я расскажу об этом!
— Я вас прекрасно понимаю, — согласился Птиду Эпиптикс. — Точно такое же положение сложилось на Айксексе сто лет назад. Только миллион моих соплеменников пережил ужасную войну, но мы, не задумываясь, начали бы новую. Если народы Земли не очистятся от этой скверны сами, тогда мы за них это сделаем.
Наступила гнетущая тишина. Когда Бек заговорил, его голос звучал угрюмо, как колокол под водой.
— Вы угрожаете нам войной.
— Я угрожаю войной против нопалов.
— Если нопалов изгнать с Земли, они переберутся на какую-нибудь другую планету.
— Мы будем преследовать их и там, пока не уничтожим всех до единого.
Бек сокрушенно покачал головой. Такие настроения ксексиан казались ему проявлением обыкновенного фанатизма. Да и насколько откровенны были с ним ксексиане? Все ли они рассказали ему из того, что им известно? Не находя ответов на эти вопросы, он произнес почти безнадежно:
— Я не могу брать на себя такие огромные обязательства! Я просто не могу принять столь ответственное решение, не располагая более полной информацией!
— Что бы вы еще хотели узнать?
— Намного больше того, чем вы мне рассказали. Например, что из себя представляют нопалы? Какова их материальная основа?
— Эти вопросы не относятся к сути проблемы. Тем не менее, я постараюсь удовлетворить ваше любопытство. Нопалы представляют собой совершенно особый вид жизни, нечто вроде сгустка мысленной энергии в ее чистом, оторванном от материального содержания виде, в нашем понимании материи.
Кроме этой, чисто умозрительной теории, нам больше ничего не известно о нопалах…
— Вы располагаете только умозрительными представлениями? — ошеломленно спросил Бек. — В вашем понимании, это материальное воплощение мысли?
Ксексианин долго молчал, с трудом подбирая слова, чтобы выразить непривычные для человеческого ума понятия.
— Термин «мысль» для нас имеет несколько другое значение, он наполнен другим содержанием, но я попытаюсь объяснить вам ситуацию, пользуясь термином «мысль» в том смысле, какой в него вкладываете вы. Нопал перемещается в пространстве со скоростью мысли. Нам неведома истинная сущность и природа мысли, поэтому нам ничего не известно о природе нопала.
Остальные ксексиане взирали на Бека с бесстрастной сдержанностью, похожие на ряд античных статуй.
— В их поведении есть определенная логика? Они являются разумными существами?
— Разумными? Вы используете термин «разум» для обозначения такого рода мышления, который свойствен вашим соплеменникам. «Разум» — это созданная живущими на Земле людьми концепция. Нопал тоже мыслит, но не так, как люди. Если вы подвергнете нопала какому-нибудь тесту на определение «уровня интеллектуального развития», то его коэффициент будет удивительно низким, однако ему удается манипулировать вашим сознанием более легко и умело, чем вам самим. Ваши мыслительные процессы и ваше восприятие зрительных образов гораздо быстрее наших, им свойственна большая гибкость и большая податливость к внушению со стороны нопалов. Нопалы прекрасно понимают, что вы ужаснетесь, узнав об их существовании, поэтому стараются лучше спрятаться. Они понимают, что таупту — враги, поэтому внушают читуми ненависть к таупту. Это очень хитрое существо, ничем не брезгующее в борьбе за существование, не обделенное изворотливостью и инициативностью.
В наиболее общем смысле нопал — вполне разумное существо.
Несколько задетый снисходительным, как ему показалось, тоном ксексианина, Бек ответил по возможности лаконичнее:
— Ваши представления об интеллекте не лишены логики, хотя и не все в них мне кажется бесспорным. Ваши же представления о природе нопалов кажутся мне весьма несуразными, а методы очищения — абсолютно примитивными. Неужели никак нельзя обойтись без пыток?
— Нам другие способы неизвестны. Вся наша энергия была направлена на ведение военных действий. У нас не было времени для научных исследований.
— Ваша система может оказаться несостоятельной на Земле.
— Вы должны позаботиться о том, чтобы она сработала!
Бек наигранно рассмеялся.
— Да стоит мне только прибегнуть к ней, как меня упекут за решетку.
— В таком случае вам придется создать особую организацию, чтобы не допустить подобного исхода и замаскировать свою деятельность.
Бек медленно покачал головой.
— Вас послушать — все так просто, проще даже быть не может. Я же один-одинешенек, и даже не знаю, с чего начать.
Эпиптикс пожал плечами — точно как землянин.
— Сейчас вы один, а завтра вас должно стать двое. Двое должны стать четырьмя, и так далее, пока не будет очищена вся Земля. Так мы очистили Айксекс от читуми и поэтому надеемся на успех на другой планете. Со временем восстановится численность вашего населения, отстроятся города.
Война — всего лишь миг в истории планеты.
Бека это не очень убедило.
— Если Земля наводнена нопалами, то ее нужно освободить от них — здесь и спорить не о чем. Но мне совсем не хочется поднимать паники, всеобщего брожения умов, а о войне и говорить не приходится.
— Не хотел этого и Мауб Киамкагх. Война началась только тогда, когда читуми обнаружили таупту. Нопалы возбудили ненависть в них, и они принялись уничтожать таупту. Таупту сопротивлялись, ловили читуми и очищали их. Такой была война. Такой же оборот события могут принять и на Земле.
— Надеюсь, что нет, — коротко бросил Бек.
— Пока нопалы на Нопалгарте будут уничтожаться, и притом быстро, нас не будут интересовать методы, с помощью которых это делается.
Вновь воцарилась тишина. Ксексиане сидели неподвижно, как каменные изваяния. Бек устало вздохнул. Будьте все вы трижды прокляты — и ксексиане, и нопалы, и вся эта кутерьма, с ними связанная! Но раз уж он оказался вовлеченным в нее…
— Я сделаю все, что в моих силах.
Эпиптикс, казалось, ждал такого ответа, поэтому не выразил ни удивления, ни восхищения.
— Я поделюсь с вами всем, что знаю о нопалах, — поднявшись, сказал он.
— Идемте со мной.
Пройдя по коридору, они вернулись в помещение, которое Бек в уме называл камерой денопализации. Работа в ней шла полным ходом. Чувствуя, что внутри у него сжался комок, Бек смотрел, как на решетку поместили извивающуюся всем телом женщину. Теперь его зрение и чувства обострились настолько, что он явственно видел нопала: залитая ярким светом тварь тряслась всем своим естеством, щетинки султана в ужасе расширились в разные стороны, нервно пульсировали глаза-пузыри, беспомощно трепетала покрытая пухом грудная клетка.
Бек повернулся к Эпиптиксу.
— Неужели никак нельзя использовать обезболивающие средства? — недовольно спросил он. — Разве обязательно доставлять такие страдания?
— До вас так и не дошла суть процесса, — ответил ксексианин. — Энергия сама по себе не приносит никакого вреда нопалу, его ослабляет и заставляет покинуть жертву сумятица, которая творится в ее сознании. В данном случае это абсолютная уверенность читуми в тех муках, которые придется терпеть, поэтому их и помешают рядом с камерой, откуда слышны крики соплеменников.
Это ужасно, но это ослабляет нопала. Возможно, со временем вам на Земле удастся разработать более совершенную методику денопализации.
— Очень надеюсь, — пробормотал Бек. — Мне не под силу терпеть такие муки.
— Вам никуда от них не деться, — с обычной бесстрастностью констатировал переводчик.
Бек сделал попытку отвернуться от страшной картины, но она притягивала его. Тело женщины сотрясалось, как в лихорадке, из груди непрерывно раздавалось неистовое клокотание. Нопал отчаянно цеплялся за череп женщины, но в конце концов его удалось отодрать, и он был унесен в прозрачном мешке.
— А что дальше? — спросил Бек.
— В конечном счете становится полезным и сам нопал. Возможно, вы уже задумывались над тем, из чего сделан мешок и как в нем удается удерживать совершенно бесплотное существо?
Это действительно очень интересовало Бека.
— Вещество мешка — мертвый нопал. Тепло, кислоты, электричество — ничто из нашего физического мира на него не действует. Это вещество не обладает ни массой, ни инерционностью, оно не сцепляется ни с каким веществом, кроме себя. Поэтому-то нопал не может проникнуть через пленку из вещества, полученного при умерщвлении нопала. Едва отсоединив нопала от читуми, мы сразу же хватаем его и давим, превращая в тончайшую пленку. Сделать это совсем нетрудно, так как нопал крошится даже от малейшего соприкосновения с пленкой из мертвого нопала. — Он посмотрел в сторону решетки, и к нему прямо по воздуху подплыл обрывок нопалона — пленки, полученной из уничтоженного нопала.
— Как вам это удалось?
— Телекинез.
Бек, не очень удивленный ответом, присмотрелся к нопалону внимательнее.
Материал показался ему волокнистым, как будто сотканным из тончайшей паутины… Но тут снова заговорил Эпиптикс, прервав ход мыслей Бека.
— Из нопалона же изготовлены линзы очков, сквозь которые вы смотрели вчера. Нам непонятно, почему читуми могут иногда чуять присутствие нопала, когда свет проходит через пленку. Мы много над этим рассуждали, но законы природы, действующие в нашем пространстве, неприменимы к тому роду материи, из которого состоит нопал. Возможно, вы добьетесь большего, мы же — лишь уставшие воины.
С тоской вспомнилась Беку его мирная, безоблачная жизнь, которая безвозвратно канула в прошлое. Вспомнились друзья: доктор Ральф Тарберт, Маргарет — энергичная, жизнерадостная Маргарет Хэвен. Ему представились их лица — и их нопалы. Получившаяся картина была одновременно несуразной и трагической. Теперь ему была понятна непреклонная беспощадность таупту, на их месте он бы действовал так же. На их месте? Да ведь он уже и есть на их месте.
Печальную вереницу мыслей прервал Эпиптикс.
— Смотрите.
Бек увидел отчаянно сопротивлявшегося читуми, которого волокли к денопализационной решетке. Нопал возвышался над ним, как фантастический боевой шлем.
— Сейчас вы являетесь свидетелем великого события, — сказал Эпиптикс. — Это последний из читуми, их не осталось больше ни одного. Айксекс очищен полностью.
Бек лишь тяжело вздохнул, помня об огромной ответственности, которая легла на его плечи.
— Со временем и Земля будет такой же… Со временем, со временем…
Таупту прикрепили последнего читуми к решетке. Бек отвернулся — смотреть он просто не мог.
— Сейчас я вам покажу, что станется с нопалом, — сказал Эпиптикс.
Они вошли в длинное, тускло освещенное помещение, заставленное рядами верстаков. Примерно сотня ксексиан напряженно трудилась, собирая какой-то механизм.
— Крепко сожмите эту сумку, — велел Беку Эпиптикс.
Бек осторожно сдавил сумку. Нопал внутри раскрошился при первом же прикосновении.
— Он такой же ломкий, как высушенная яичная скорлупа, — заметил Бек.
— Не странно ли? — спросил Эпиптикс. — Не обманываетесь ли вы? Как можно ощущать неосязаемое?
Бек изумленно поглядел на Эпиптикса, затем на сумку. Он уже больше не ощущал сумку в своих пальцах, она проходила сквозь них, как струйка дыма.
— Она не ощущается, — упавшим голосом признался он.
— Определенно ощущается, — возразил Эпиптикс. — Она здесь, никуда не делась, вы можете ее чувствовать, как уже удалось раньше.
Бек снова протянул руку. Поначалу сумка показалась ему еще менее ощутимой, чем раньше, но она была здесь. И по мере роста этой уверенности, он все более чувствовал ее в своей руке.
— Может быть, мне все только кажется? — спросил Бек. — Сумка в самом деле реальна?
— Это нечто такое, что вы ощущаете не пальцами, а разумом.
Бек стал так и этак вертеть сумку.
— Я перемещаю ее руками. Сжимаю ее. Чувствую, как нопал крошится у меня под пальцами.
Лицо Эпиптикса стало насмешливо-лукавым.
— Разве ощущение не является реакцией вашего мозга на поступление нервных импульсов? Так, насколько я понимаю, действует мозг у землян.
— Я понимаю различие между ощущением, которое испытывает моя рука, и чисто мысленным ощущением, — холодно заметил Бек.
— В самом деле?
Бек хотел было ответить, но воздержался.
— Вы заблуждаетесь. Вы ощущаете сумку разумом, а не пальцами, а вот руки ваши чувствуют только чисто механическое движение, которым сопровождается ощущение сумки. Вы протягиваете руку и прикасаетесь пальцами к сумке — у вас создается впечатление, будто вы к ней прикоснулись. Когда вы не протягиваете руку к сумке, вы ничего не ощущаете, потому что вы не ожидаете получить какое-либо ощущение.
— В таком случае, — заметил Бек, — я мог бы почувствовать нопалов без помощи рук.
— Вы чувствовали бы что угодно, не прибегая к помощи рук.
Телеосязание, отметил про себя Бек. Ощущение прикосновения без помощи чувствительных нервных окончаний. А разве ясновидение не было зрением без помощи глаз? Он снова повернулся к сумке. Нопал внутри нее злобно смотрел в его сторону. Он мысленно представил себе, как берет сумку в руку, сжимает между пальцами. Всего лишь едва различимое ощущение коснулось его рассудка, не более того, — всего лишь какой-то намек на хрупкость и легкость.
— Попробуйте переместить сумку с одного места на другое.
Бек сосредоточил все свое внимание на сумке. Сумка и нопал в ней чуть переместились без всяких усилий с его стороны.
— Непостижимо! — пробормотал он. — У меня, выходит, способности к телекинезу?!
— С этим материалом проявить их довольно несложно, — пояснил Эпиптикс.
— Нопал представляет собой мысль, сумка — мысль, что же еще можно передвинуть с помощью разума?
Считая вопрос риторическим, Бек ничего не ответил и стал смотреть, как операторы, швырнув сумку на верстак, разгладили ее так, что она стала совершенно плоской. Нопал, рассыпавшись в мельчайший порошок, смешался с материалом сумки.
— Здесь больше нечего смотреть, — сказал Эпиптикс. — Пошли.
Они вернулись в столовую. Бек угрюмо плюхнулся на скамью, от его недавнего рвения не осталось и следа.
— Вас одолевают сомнения, — посочувствовал Эпиптекс. — Спрашивайте.
Бек задумался.
— Совсем недавно вы вскользь упомянули о том, как действует мозг землян. Не значит ли это, что у ксексиан иной механизм мышления?
— Да. Ваш мозг проще, а его составляющие более гибки и универсальны.
Наш мозг устроен куда сложнее. В одних случаях это оборачивается для нас преимуществом, в других — наоборот. Ваш мозг наделен способностью создавать мысленные представления, которые вы называете воображением. Мы этого лишены, как лишены способности открывать новое, сопоставляя неизмеримые и неисчислимые величины между собой. Большая часть вашей математики для нас непостижима, выводы кажутся нам бессвязными, несуразными и даже бессмысленными. Но наш разум располагает и определенными механизмами, компенсирующими эти недостатки: встроенными калькуляторами, которые мгновенно производят вычисления, для вас кажущиеся сложными и утомительными. Вместо того чтобы создавать мысленный образ, то есть воображаемый предмет, мы конструируем подлинную модель этого предмета в особой полости у себя в черепной коробке. Некоторые из нас в состоянии создавать очень сложные модели. Такой процесс полезен, но обременителен.
Мы постигаем мир так: сначала формируем у себя в мозгу модель, а затем ее изучаем с помощью своего внутреннего осязания.
После небольшой паузы Бек спросил:
— Когда вы приравниваете нопала к сгустку мысли, вы имеете в виду мысль землянина или мысль ксексианина?
Птиду Эпиптикс ответил не сразу.
— Это слишком общее сравнение, я применил его в довольно широком смысле. Что такое мысль? Мы не знаем. Нопалы невидимы и неосязаемы и, когда лишены свободы передвижения, могут без особого труда подвергаться телекинетическим манипуляциям. Они питаются умственной энергией. Являются ли они воплощением мысли, мы не знаем.
— Почему вы не можете просто снимать нопала с мозга? Неужели для этого так необходимы мучения?
— Мы именно так и пытались поступать, — сказал Эпиптикс. — Мы страшимся физической боли ничуть не меньше, чем вы. Но это оказалось невозможным: нопал в последнем отчаянном приступе злобы убивает читуми. На денопализационной решетке мы подвергаем его таким мучениям, что он сам извлекает из разума жертвы корешки, с помощью которых к ней присосался, и только после этого его можно отодрать от жертвы.
— Хотелось бы мне знать, как можно денопализировать Землю, не нажив врагов?
— Процесс уничтожения нопалов не может быть легким. Я передам вам чертежи и схемы денопализатора, вы должны будете построить такую установку и начать очищение своих соплеменников. Почему вы качаете головой?
— Слишком уж громоздкое начинание. Меня не покидает чувство, что существует более простой способ. — Бек задумался, затем произнес:
— Нопал, безусловно, мерзкое существо, но если абстрагироваться от этого, какой еще от него вред?
Птиду Эпиптикс застыл, устремив на Бека глаза-самоцветы, формируя внутри себя, как теперь догадался Бек, модель его головы.
— Не исключено, что они препятствуют свободному развитию у нас парапсихических или, как вы называете, псионических способностей, — продолжал рассуждать Бек. — Разумеется, мне ничего не известно, однако впечатление такое…
— Выбросьте из головы все подобные опасения. Существует один неоспоримый факт: мы сейчас таупту и ни за что не станем снова читуми.
Запомните: у нас нет ни малейшего желания ежемесячно подвергать себя мучительнейшим пыткам; мы хотим, чтобы вы сотрудничали с нами в войне против нопалов, но можем обойтись и без вас, мы сами уничтожим нопалов на Нопалгарте, если этого не сделаете вы.
Бек снова про себя отметил, что питать дружеские чувства по отношению к ксексианам довольно трудно.
— Может случиться, что мне не удастся разобраться в чертежах денопализатора.
— Они будут адаптированы к вашей системе единиц и к возможности применения стандартных комплектующих компонентов. Вы не столкнетесь с трудностями.
— Мне понадобятся деньги.
— В них недостатка не будет. Мы снабдим вас золотом в таком количестве, в каком сами пожелаете, вам только придется позаботиться о том, чтобы сбыть его. Что еще вы хотите знать?
— Для отсоединения нопала вы пользуетесь материалом, полученным из мертвого нопала. А откуда к вам попал первый кусок нопалона?
Слепые стеклянные глаза Эпиптикса застыли, из пульта на груди проклокотало что-то совершенно неразборчивое, после чего Эпиптикс поднялся во весь рост.
— Идемте, сейчас вы отправляетесь на Нопалгарт.
— Но вы так и не ответили на мой вопрос.
— Я не знаю на него ответа.
Беку почудилось, что последнюю фразу его собеседник произнес как никогда холодно и резко.
