Глава 11

Запад-1617524 – более полутора миллионов миров от Базовой Земли, изначальной планеты людей. «Армстронг» и «Сернан» парили в бледно-голубом небе.

Внизу же на зеленом лоскуте посреди засушливой пустыни в этот день в конце января над развалинами города поднимался дым.

Спустя шестнадцать дней путешествия Мэгги была уже далеко от дома. Она пыталась представить себе посредством простого человеческого восприятия, насколько далеко. Например, основную массу населения Долгой Земли они оставили позади всего за несколько часов. После Дня перехода случались отдельные импульсы миграции на Долгую Землю – сначала это были ранние путешественники, затем целенаправленные поселенцы, а когда возникли технологии твенов, поднялась новая волна и до пункта назначения стало возможным лететь, а не идти. После Йеллоустоуна случилось массовое бегство с Базовой – миллионы людей эвакуировались без планов и подготовок, и этот процесс превзошел все, что происходило прежде.

Впрочем, даже после всего этого людское население оставалось относительно концентрированным, с преобладанием в «центре» – на Базовой и в мирах Ближней Земли. За ними тянулся длинный-длинный хвост, включавший цепочки более-менее схожих миров, которым люди дали отдельные названия – Ледяной пояс, Рудный пояс, Кукурузный пояс. Вальгалла, крупнейший город Долгой Земли, находилась почти в полутора миллионах переходов от Базовой и служила еще одним полезным ориентиром. Это место считалось концом великого торгового пути, по которому летали твены, привносившие определенное культурное единство в развитие новых миров. С практической же точки зрения это была самая дальняя точка, на которой мог работать аутернет. Но волна колонизации доставала и дальше, постепенно сходя на нет в более странных и менее знакомых мирах, лежащих за Вальгаллой. Таких, как этот.

Мэгги Кауфман стояла со своими офицерами в научном отделении наблюдательной галереи. Джерри Хемингуэй давал им краткое описание планеты, показывая изображения, сделанные с Земли и наноспутников на орбите, – ориентировочные карты, геологические и атмосферные особенности, классификации и анализы.

И все это время перед носом корабля лежал разрушенный город с остатками стен, грязными дорожками и границами земельных участков. Сверху казалось, будто все это разбито и выжжено, из-за чего на Земле остались лишь обугленные шрамы – пусть и все еще заселенные, как было видно по поднимающимся клубам дыма. Все присутствовавшие на обоих кораблях были ветеранами Йеллоустоуна, спасательных и поисковых операций, поэтому вид разрухи поднял ворох тяжелых воспоминаний.

Внизу были люди. «Армстронг» висел над небольшим скоплением вздувшихся палаток, вокруг которого тянулись следы шин и стояла пара тяжелых внедорожников. Кто-то, должно быть, приехал сюда изучать это место. Но сам город был построен не людьми, а расой разумных пришельцев. Такая мысль казалась Мэгги невероятной, пока она лишь стояла и смотрела на этот город, чье название, если его перевести на человеческий язык, означало что-то вроде «Глаз Охотника». Город был построен так называемой расой биглей.

На палубе находилось три тролля, которые, скучившись вместе, тоже пялились на развалины. Они издавали какие-то свои звуки, которые напоминали Мэгги тихое пение какого-то усложненного варианта погребального гимна «Пребудь со мной».

На это совещание Мэгги собрала всю береговую группу, которую планировала отправить в город. Возглавить ее она намеревалась лично. Ву Юэ-Сай тоже была здесь – в знак межкультурной дружбы с Китаем. Мэгги никогда не встречалась с биглями сама, зато Джо Маккензи, ее главный врач, обладал определенными навыками: после Йеллоустоуна он провел здесь некоторое время, участвуя в биокультурной миссии, о которой почти ничего ей не рассказывал.

Ву, казалось, была всецело охвачена любопытством, ее переполняло честное рвение. Мак, напротив, радостью не лучился и смотрел на город волком, чуть ли не враждебно.

– Эй, – Мэгги дотронулась до его плеча, – все хорошо?

– Не понимаю, почему ты хочешь, чтобы я тоже в этом участвовал?

– Потому что ты здесь работал. Хоть и ничего мне об этом не рассказывал.

Он не смотрел на нее.

– Я тогда тут достаточно повидал. Слушай, вот зачем мы остановились? Мы же идем гораздо дальше. Если бы Льюис и Кларк просидели в чикагском баре, прежде чем…

– Но мы не Льюис и Кларк. У наших миссий разные цели. Сама увидишь.

Хемингуэй уже показывал карту мира – с изображением конкретно этой планеты. Мэгги видела, что положение материков здесь не слишком отличалось от Базовой Земли, но они находились не совсем на своих местах, казались увеличенными и даже кое-где слившимися – например, Австралия соединялась с Юго-Восточной Азией толстым перешейком, а Берингов пролив был закрыт. В сердце каждого из континентов желтели пятна пустынь. Океаны выглядели меньше обычного, и даже полярные шапки потеряли в площади.

– Ряд климатологов называют эти миры Венерианскими или Паравенерианскими, – сообщил Джерри Хемингуэй. – Это все из-за воды. Базовая Земля и Венера находятся на разных концах шкалы возможного содержания воды на планетах такого типа. На нашей Земле воды, конечно, много – в океанах, в воздухе, в разных состояниях в мантии. Венера, возможно, тоже когда-то была такой, но затем, довольно скоро, лишилась своей воды. А мир вроде этого лежит где-то посередине шкалы между ними двумя – он значительно суше Земли, но не такой сухой, как Венера. Здесь есть жизнь, даже сложная и даже разумная, но очень малочисленная и изолированная. Ранние исследователи Долгой Земли, в том числе первая миссия Валиенте, упустили из виду это исключение. И его обитателей. Да и вы упустите, если не задержитесь, чтобы изучить всю планету целиком.

Юэ-Сай покачала головой:

– Мы всегда торопимся, когда путешествуем по Долгой Земле. Так мы и на «Чжэнь Хэ» летали. И на этом чудесном судне так будет! Кому-то интересно, что при этом упускается, но ведь на все это просто нет времени. Столько миров, столько чудес…

– Всего пять лет назад была открыта эта местная разумная культура, – проговорил Хемингуэй. – С тех пор, даже несмотря на Йеллоустоунский кризис, международный консорциум университетов финансировал наблюдательные станции и привлекал специалистов – культурологов, лингвистов… Одну из таких баз вы и видите внизу. И мы связывались с местными. – Он сменил вкладку, и на его планшете засветилась россыпь точек, разбросанных по краям материков, а также вдоль крупнейших рек. – Здесь отмечены основные общины, которые нам удалось обнаружить на данный момент. Большинство из них невелики, но густо заселены. Это, вероятно, обусловлено биологией биглей – им больше по душе жить сплоченными группами. Но они поддерживают связь между общинами и даже ведут торговлю на разных материках.

– И войны, – кисло добавил Мак. – Они и воюют материками.

– Да, войны. Мы несколько изучили их политическую обстановку. Бигли группируются в стаи, примерно соответствующие нашим государствам – или, возможно, расам. Североамериканской стаей руководит Мать, как они ее называют; она живет на западном побережье, недалеко от залива Сан-Франциско. Есть тут и местные… эм-м… вотчины, каждой из которых управляет Дочь или Внучка Матери. То есть, как видите, здесь установлен матриархат. Мужчины служат воинами, рабочими… партнерами для размножения. Они второстепенны. Хотя разницы в интеллекте у представителей разных полов мы не обнаружили. И да, они ведут просто опустошительные войны. Насколько мы можем сказать исходя из первичных раскопок и сведений местных об их истории, войны здесь проходят цикличным образом. Например, война сопровождается эпидемиями и голодом, которые приводят к падению численности населения, но, когда она восстанавливается, начинается новая война. Большинство различных распрей происходит внутри отдельных Стай. К ним чаще всего приводит желание Внучек сместить Дочерей или желание Дочерей сместить Мать. Межстайные войны, судя по всему, менее распространены. Но может захлестнуть и целый материк – черт, да и всю планету, насколько нам известно. Когда все стихает, они просто отстраивают все заново, на тех же местах, прямо поверх дымящихся руин. Последняя война, первая с тех пор, как за ними стали наблюдать люди, судя по всему, оказалась одной из самых тяжелых.

Мэгги ожидала, что Мак как-нибудь выскажется по этому поводу. Но он лишь продолжил смотреть в окно.

– Наверное, ты это уже видел, – тихо проговорила она. – У всех, кто присутствует на этом корабле, есть от меня секреты. У тебя тоже, Мак?

Он по-прежнему молчал. Она отвернулась, чувствуя смутную боль.

– Спасибо, Джерри, – объявила она. – Что ж, ребята, как видите, нам пора приступать к миссии. Так что спускайтесь и беритесь за дело.

Они высадились неподалеку от скопления палаток местных исследователей.

Там их уже поджидал руководитель экспедиции – австралиец по имени Бен Мортон, который был Маку знаком – он не смог скрыть этого от Мэгги. Этот мужчина, солидного возраста, с затравленным взглядом, едва узнал Мака, прежде чем предложить им проехаться на единственном имеющемся здесь транспорте в город биглей – Глаз Охотника.

Они ехали по неровной дороге мимо зарослей низких корявых деревьев, похожих на папоротники, и полей, грубо размежеванных беспорядочными каменными стенами. Нечто напоминавшее траву было объедено животными – не овцами, не коровами, не козами, но кем-то, похожим на жирных оленей, и какими-то мясистыми нелетающими птицами. За некоторыми полями ухаживали рабочие – они ходили прямо, на двух ногах, с посохами в руках, закутанные в лохмотья. Мэгги не могла хорошо их разглядеть – было слишком далеко. На первый взгляд они были похожи на людей – все-таки люди бывали разного телосложения. Но стоило взглянуть на этих рабочих еще раз – и становилось заметно, что они, совсем чуть-чуть, неуловимо, ходили не так уж прямо, головы у них оказывались слишком крупными, талии – слишком низкими, а глаза – расставленными слишком широко.

Ее спутники тоже разглядывали все это; Хемингуэй сидел в нервном молчании; Мак яростно сверкал глазами. У Мэгги росла уверенность, что он скрывал он нее что-то особенное, касающееся его пребывания здесь.

By Юэ-Сай делала заметки на свой маленький планшет. Многие фермы были разграблены, сожжены, разрушены – это Мэгги заметила в самом начале поездки. Но более очевидными свидетельства войны стали, когда они приблизились к сердцу города и въехали за низкие, сильно пострадавшие стены. Она ожидала увидеть здесь здания, деревянные и оштукатуренные, в которых никогда не бывало единообразия и которые даже казались человеческому глазу незавершенными и были странно расставлены вдоль грязных улиц, без какой-либо закономерности. Но теперь они все были разбиты, сожжены и лишь несколько были кое-как отремонтированы.

Местных обитателей они увидели очень мало, особенно учитывая размеры города, и еще меньше удалось разглядеть вблизи. Но один ребенок, когда они проезжали мимо, остановился. Одетая в лохмотья девочка вытянула перед собой пустую миску – ее просьба была очевидна. Такую сцену можно было наблюдать и после любой человеческой войны, подумала Мэгги. Только глаза ребенка блестели, уши были оттопырены, а розовый язык вываливался из широкого рта.

Наконец их фургон подкатил к более богатой руине, имевшей вид почерневшего от огня кратера, окруженного обломками обгоревших стен. Там, в тени одного из фрагментов стены, лежал пес – крупный, крупнее сенбернара. Подняв голову, он проследил за их приближением. Мэгги заметила, что вокруг туловища у него был повязан какой-то пояс.

– Добро пожаловать во Внучкин дворец, – проговорил Бен Мортон.

Тут заговорил пес:

– Ее зов-вут Петр-р-ра. Давно умер-р-рла. – Речь оказалась вполне понятной, но говорил он с рычанием, будто хриплым шепотом, исходившим из глубины глотки.

Разумная собака. Мэгги об этом рассказывали, она даже видела видеозаписи. Но увидеть такое вживую, как оказалось, была не готова. Даже несмотря на то, что в ее собственной каюте жила говорящая кошка – ведь та была явно искусственной, просто хитроумной технологической игрушкой. Но это…

Но еще более сильный культурный шок она испытала, когда пес встал. Он поднялся на задние лапы, будто дрессированное животное. Но затем его движения стали плавнее, тело словно бы как-то перестроилось, и вот он уже уверенно стоял на двух ногах, не хуже самой Мэгги; пояс находился у него ниже, но ноги, тем не менее, держали его без видимых усилий. Он был одет в короткий килт, и на поясе, как она теперь заметила, висели какие-то инструменты. Лицо его не выглядело очевидной проекцией собачьей морды – оно было плоским, с пропорциями примерно как у человека, но широким носом и раздувающимися черными ноздрями. Острые уши прижимались к голове, а глаза, широко раскрытые, не моргая, смотрели на нее. Это был взгляд хищника. Мэгги чувствовала, что пес был очень старый – по слегка неуклюжей стойке и седым волоскам вокруг широкого рта. Старый и раненый – одна рука выглядела почти иссохшей, и он прижимал ее к груди.

Это был не пес. Он был гуманоидом, как и сама Мэгги, но как бы вылепленным из собачьей глины, а не обезьяньей, как она.

Она сама хотела этой встречи. Но сейчас, уже не в первый раз, задалась вопросом, сохранит ли она рассудок до конца путешествия, останется ли при ней сила воображения, позволяющая выдерживать все странности ее долгой миссии, если уже первая встреча с инопланетянином настолько ее ошеломила.

– Вы бигль, – проговорила она.

– Так нас назыв-вают в-ваши. В-вы назыв-вайте меня Бр-р-райан. – Он раздвинул губы, показав совершенно собачьи зубы, очень приблизительно изобразив ухмылку. – Я сид-дел и жд-дал в-вас, как хор-роший песик. Д-да? Сейчас позов-ву. – Он запрокинул голову и завыл, неожиданно и совсем по-волчьи. Мэгги услышала, как от останков зданий отразилось эхо.

Мортон поднял бровь, глянув на посетителей.

– Брайан у нас здесь один из главных связных. Один из многих, м-м, очеловеченных местных биглей. И у него особое чувство юмора. Можно сказать, колкое.

– К-колк-к-ое? Не знаю так-кого слов-ва. Потом в-выуч-чу.

– Мы дали ему словарей, всяких книг для начальной школы и разных пособий. И теперь можем многое от него узнавать.

– И я т-тоже узнаю, – сообщил Брайан гостям. Они были так изумлены, что Мэгги представилось, будто они увидели вторую часть странного номера дрессированного животного. – Моя р-работа в-всегда была уч-читься, пок-ка Петр-р-ра была ж-жива. В-внуч-чка. Ее уб-били на в-войне. Ей мое уч-чение б-было полезно. Я уч-чил пр-ро коб-больд-дов, уч-чил пр-ро люд-дей. Но она в-все р-равно меня пр-резир-рала, – рассказал он и, повесив свою тяжелую голову, покачал ею. – Б-бед-дный Бр-р-райан.

Мак с отвращением фыркнул:

– Иисусе. Он будто чего-то выпрашивает.

– Не обращайте внимания, – посоветовал Мортон. – Он просто выделывается. Он полезный, но иногда бывает настоящим засранцем. Правда, Брайан?

Брайан засмеялся удивительно похоже на человека.

– Засранцем? А т-ты меня понюхай, Б-бен. Ты ж-же этого хоч-чешь. Засранцем? Пр-равда. В-все бигли засранцы. Ты ж-же в-вид-дишь, как мы уб-бив-ваем др-руг др-руга на в-войне. Снов-ва и снов-ва.

В этот момент прибыл еще один пес, еще крупнее Брайана, явно по его зову. Он прибежал на четырех лапах, но затем встал на задние – высокий, изящный, гибкий, он замедлил шаг перед Мэгги. У него были чистые голубые глаза и развитые мышцы. Бигль встал прямо, почти по стойке «смирно», подумала Мэгги и глянула на Мортона:

– Это он?

– Мы нашли добровольца, который, думаю, вам подходит, – Мортон пожал плечами, словно говоря: «Скорее уж вы, чем я». – Он весь ваш.

Набравшись смелости, Мэгги сделала шаг вперед и встала перед биглем. От того пахло мускусом, пылью и мясом – как от обычного животного. Но взгляд был ясный и прохладный.

– Они называют тебя Снежком, – проговорила Мэгги.

– Д-да, – отчетливо произнес бигль. – Мое наст-тоящее имя… – Он издал глубокое гортанное рычание.

– Ты понимаешь, почему я искала добровольца? Ты понимаешь, что с тобой будет, если пойдешь с нами?

– Полеч-чу в неп-пахнущие мир-р-ры. – Он поднял взгляд на изящно выглядящий «Армстронг» и усмехнулся.

– Ой, я поняла! – сказала Ву. – Бигль будет членом экипажа. Чудесный эксперимент.

– Все наше путешествие – один сплошной эксперимент, лейтенант, – заметила Мэгги. – Этот можно назвать экспериментом по развитию понимания между разумами.

Мак уставился на Мэгги:

– Ты, наверное, шутишь.

– Мак, я не говорила тебе, потому что знала, что ты станешь возражать…

– У нас и так на борту полно китайцев, – перебил он. – И троллей. А теперь еще и эта шавка!

– Не обращай на него внимания, – сказала Мэгги биглю. – Добро пожаловать на корабль ВМС США «Нейл О. Армстронг-2», временный курсант… э-э… Снежок.

– Сп-пасиб-бо, – поблагодарил он и, запрокинув голову, завыл.

Когда они начали отходить, Брайан поманил Мэгги, совсем как человек.

– Под-дожд-дит-те. Посмотр-р-рите на мое сокр-ров-вище. – Он отбежал в свое укрытие и вернулся с предметом, в котором Мэгги узнала картину – скорее всего, напечатанную. Она была потерта и запачкана – вероятно, пережила войну. Но разглядеть то, что на ней было изображено, не составило труда.

Мак хмыкнул.

– «Собаки играют в покер». Со старой рекламы сигарет.

– Под-дар-рок от Салли Линд-дси. Хор-рошая шутка, – сказала она.

– Хор-рошая шутка, д-да? – И он рассмеялся, так сымитировав человека, что Мэгги почувствовала себя неуютно.

– Давайте отсюда уходить, – сказала Мэгги.

– В-вы в-возвращайт-тесь. Пр-рив-возите еще карт-тины. Поигр-раем в покер-р-р?

– Что ж, капитан, – проговорил Мак, когда они поехали назад к кораблям, – а Эд Катлер знает, что вы везете на борт чертового бигля?

– Пока нет…

Когда Снежок взобрался по трапу на корабль, Шими, которая обычно выходила встретить Мэгги, когда та возвращалась с прогулок по поверхности, хватило лишь одного взгляда, чтобы выгнуть дугой спину и убежать обратно в гондолу, после чего ее не было видно еще несколько дней.