LXXXVI
Горячка, которую диагностировали как простуду, перешла в тиф.
Лич. Там же.
Тиф развивается медленно и жестоко на протяжении недель, лишая жертву пищеварительной функции, вызывая прободение кишечника, кровотечения и перитонит.
Эпштейн. Там же.
Подрывающие его силы симптомы болезни делали свое дело – высокая температура, диарея, мучительные боли, внутреннее кровотечение, рвота, изнеможение, бред.
Гудвин. Там же.
Болеутоляющие могли облегчать мучительные брюшные боли; бредовые состояния могли уносить ребенка в райские кущи сладких снов, а возможно – в лабиринт кошмаров.
Эпштейн. Там же.
Пациент бредил и не узнавал страдающее любящее лицо высокого человека, который склонялся над ним.
Кунхардт и Кунхардт. Там же.
Президент возвращался домой после очередного дня служения стране и принимался расхаживать по комнате, он сжимал голову руками, когда слышал мучительные стоны свего несчастного мальчика.
Флагг. Там же.
«Добрые короткие слова, у которых та же суть, что и у великих и святых деяний», постоянно срывались с его губ.
Источник:
«Линкольн, каким я его знал».
Гарольд Холцер. Свидетельство
Элизабет Тодд Гримсли.
У Линкольна было нежнейшее сердце для всех, кто попадал в беду, будь то человек, животное или птица.
Холцер. Там же.
Свидетельство
Джошуа Фрайя Спида.
Он обладал большим и добрым сердцем. Он был полон нежных чувств, был очень человечен.
Уилсон и Дэвис. Там же.
Свидетельство Леонарда Суэтта.
Я никогда в жизни не встречал человека, который, казалось, был так готов служить другим.
Холцер. Там же.
Свидетельство
Джона Х. Литтлфилда.
Он определенно не умел ненавидеть.
Источник:
«Авраам Линкольн:
Истинная история великой жизни».
Уильям Херндон и Джесс У. Уэйк.
Как страдания любимого ребенка, вероятно, мучили этого столь чувствительного от природы человека.
Флагг. Там же.
Уилли Линкольн бился и стонал, и сделать ничего было нельзя.
Хильярд. Там же.
Свидетельство
Д. Стрампхорта, дворецкого.
Горящие щеки, безумные блуждающие глаза, тихие стоны отчаяния, казалось, говорили о сильных мучениях и желании избавиться от них, снова стать самим собой – счастливым маленьким мальчиком.
Хонер. Там же.
Маленький Уилли ужасно метался, он сбросил с себя золотую с алым простыню. И она комом легла на пол.
Стернлет. Там же.
Желтые бордюры, золотые кисточки и бахрома не могли рассеять мрак королевского декора, напротив, напоминали посетителям, что темнота и смерть приходят даже к принцам.
Эпштейн. Там же.
Теперь глаза затуманились, всякое беспокойное движение закончилось. Эта неподвижность казалась самой страшной из всего. Теперь он был сам по себе. Никто не мог помочь ему или замедлить его уход в самое последнее земное путешествие, которое вроде бы уже началось.
Хонер. Там же.
На его лбу выступил предсмертный пот.
Кекли. Там же.
В комнате Смерти, перед тем как пресечься дыханию, время, кажется остановливается совсем.
Стернлет. Там же.
Президент мог только стоять и смотреть широко раскрытыми глазами, не имея никакой власти в этой новой жестокой реальности.
Хонер. Там же.
