Эпилог

Прошло двадцать три года… Как отзываются внутри и как страшно звучат эти слова. Прошло двадцать три года. Двадцать три года – это вот тот высокий спортивный парень на мотоцикле, это та красивая девушка, ого, да у нее уже двое детей! Двадцать три года… Бесконечно долгое и невероятно быстрое путешествие. В жизни Нефедова за это время произошло немало изменений. На волне демократических перемен девяностых былые проступки Ивана были забыты, а некоторые неожиданно превратились из неудач в победы. Цунами перемен снесло высоченной волной всю кадровую верхушку Конторы, и Иван стал одним из тех, кто заполнил собой свободные места. Шрамы былых ран огрубели, память стерла многое и многих. Лишь иногда, как правило, по ночам, эти полузабытые образы возникали в голове Ивана, словно из ниоткуда появлялись в его пустой тихой квартире на Патриарших и смотрели на него, пока он спал. Он чувствовал эти взгляды, но упорно отказывался просыпаться, хотел махнуть рукой, прогнать, как назойливых мух. А утром холодный душ и крепкий кофе стирали остатки этих ночных визитов.

Единственное, что Иван взял с собой из прошлой жизни в свой новый кабинет – Андрей Черданцев. Мальчик из «Пьяного дворика» для Ивана, не имевшего не то что детей, а вообще каких-либо живых родственников, стал по сути родным человеком. Сам Нефедов давно превратился в машину, робота, выполняющего приказы и отдающего приказы, но этот парень оставался маленькой искрой в его душе, маленьким смыслом в его серой жизни. И хотя он его не видел с августа девяносто первого года, он продолжал издали следить за ним и даже иногда умудрялся помогать ему. Не прошло и недели после знакомства, Нефедову пришлось вытаскивать Андрея и его друзей из неприятнейшей истории с убитым банкиром и плохими ментами. Собственно, это и был последний раз, когда они виделись. И таким Нефедов его навсегда и запомнил, а после и представлял – юным, с непослушной челкой, мечтателем, верящим в любовь и чудеса, стремящимся покорить весь мир, а заодно сделать его лучше. Полная противоположность одинокого разведчика. Ивану казалось, что, когда он помогает Андрею Черданцеву, он помогает и себе. И когда тот угодил в переплет с убийством директора казино в Питере, и когда Нефедов помог ему избежать преследования за непредумышленное убийство бандита Арсена. Возможно, Андрей и не знает, что Арсен Кудасов скончался. Оно и к лучшему. «Он чище и светлее меня, – думал Нефедов, – незачем омрачать ему путь. Тем более когда речь шла о каком-то подонке, да еще и самозащите».

Иван, пользуясь служебным положением и связями, закрыл пару созревающих и набухающих налоговых дел против рекламного агентства подопечного, когда тот уже перебрался в Москву… В общем, добросовестно и неотступно исполнял роль ангела-хранителя, уверовав в то, что этот мальчишка послан ему небом для защиты и искупления.

Прошло двадцать три года. Очередное бесцветное утро в прокуренном кабинете. Нефедов что-то подписал, кому-то влепил выговор, кого-то наградил, провел пару длинных, скучных, но государственно важных совещаний, выпил кофе с молоком и включил компьютер. Пресс-служба подготовила обзор самых интересных мировых событий. Нефедов обладал информацией почти по каждому из них, следил за развитием и читал между строк. Ему нравились эти шахматы. Редкие минуты, когда пожилой разведчик получал удовольствие. Часы на стене пробили шесть раз.

В массивную дверь Нефедова постучали, по форме попросили разрешения войти и доложили ситуацию по делу о деятельности опасной диверсионной группы, на которую давно шла охота. Наконец-то им удалось выйти на распространяющую компромат и агитацию, подрывающие государственные устои, команду. Штаб-квартира экстремистской группы находится в самом центре Москвы, под носом у Конторы. А возглавляет ее не кто иной, как Андрей Константинович Черданцев. «Да-да, Иван Андреевич, тот самый, налоговое дело против которого мы недавно по вашей просьбе закрыли». Тогда и зацепились. Налоговики уперлись, слили информацию о больших денежных средствах, припрятанных подозреваемым, почти пять миллионов долларов в наличной валюте. «Мы установили наблюдение, на всякий случай (Нефедов недовольно взметнул бровь), Иван Андреевич, только чтобы подстраховать вас! Короче, оказалось, что это не просто негодяй, а еще и двойной агент. Уникальный злодей. Работает и на наших по поручению (произнося высокопоставленную фамилию, майор, как и полагается в таких случаях, перешел на шепот), и на СБУ. Страшно подумать, сколько крови из-за него пролилось. Помните, когда в Сети появились фамилии и адреса людей, выступивших против майдана? И это капля в море. Надо брать, Иван Андреевич!»

Нефедов откинулся в кресле, посмотрел на часы:

– Ну что ж. Утром накроем всю веселую компанию. Сейчас рабочий день заканчивается. Чтобы не бегать за ними всеми по городу… Готовьте мероприятие.

– Слушаюсь.

– И оставьте папку с отчетом по Черданцеву, пробегусь еще.

Иван листал увесистую папку с отчетами, справками, выводами, списками жертв… Он не мог поверить, что речь идет о том самом пареньке, который должен был стать его спасением. Он взглянул на свежее фото подозреваемого. В нем ничего не осталось от того образа, который бережно хранился в памяти Нефедова. Иван остро ощутил пустоту внутри. Черная дыра бессмысленности собственного существования поглощала маленькие островки разума и светлых воспоминаний. Он снова облажался. Впрочем, было ли в этом что-то неожиданное или удивительное? Нефедов вдруг понял, что вина за все, что натворил его никчемный подопечный, лежит исключительно на нем. Вся кровь, весь ужас, который Черданцев посеял на полях жадности – на совести Ивана. И Нина, и Фарбер, и многое другое – все лишь его вина. Нефедов мог бы оставить светлый след, о котором мечтал всю жизнь. И он думал, что для этого необходимо что-то сделать. А истина оказалась обезоруживающей и простой и всегда была рядом, но Иван отказывался ее замечать. Чтобы совершить нечто хорошее, Нефедову надо было лишь не совершать ничего! Полное бездействие Ивана – вот что ждали от него небеса. Не сдавать Фарбера, не помогать Андрею, которого он считал своим путем к спасению. Не вытащи он этого милого паренька из первой же неприятности на его пути, возможно, и не выросло бы это циничное чудовище, положившее на алтарь алчности столько жизней. Следующий вывод, открывшийся Нефедову, был еще проще и оттого еще болезненнее. Мир стал бы намного лучше, если бы его, Нефедова, попросту не было бы. И это то, что Нефедов мог исправить сам, и обязан был сделать уже давно. Старый разведчик открыл нижний ящик стола, достал пистолет. Видимо, никому не удастся спастись, не в этот раз. Эта мысль даже доставила Нефедову удовольствие. Он еще какое-то время смотрел в пустоту перед собой. Нет. Это слишком просто и малодушно. Ошибку мало признать. Если ее еще можно исправить, он обязан это сделать. Из того же ящика Иван извлек глушитель, оделся и вышел из своего кабинета в последний раз.