Глава 11
Блины со сметаной на завтрак — это, конечно, супер. Но блины приготовила Инна, которая уже одним своим видом вызывает оскомину. Хорошо, Шуршур подъехал, забирает его. Прохор готов был хоть к черту на рога, лишь бы поскорее убраться отсюда.
— Когда тебя ждать? — спросила Инна, с грустью глядя на него.
— Я откуда знаю?
— Но ты постарайся поскорей.
— Уже стараюсь, — кивнул он, обуваясь. — Раньше сяду, раньше выйду.
— Типун тебе на язык!
— Ну так это уже.
— Что уже? — не поняла она.
— Ну, типун… Я типа пошел, да? Ты типа не грусти, ага!
Инна улыбнулась, обняла его за шею:
— Я знаю, ты меня не любишь… Но ты все равно возвращайся. Я очень-очень тебя жду.
— Вернусь, — кивнул он, улыбаясь через силу.
Прохор вздохнул с облегчением, закрывая за собой дверь. Наконец-то он избавлен от ее присутствия. Но ведь рано или поздно он к ней вернется. А почему нет? С Инной удобно, она — это обустроенный быт. К тому же не устраивает сцен ревности. А еще он сказал родителям, что живет с девушкой, и это их почему-то успокоило. Как будто с девушкой он не накуролесит.
Шуршур уныло улыбнулся, пожав ему руку.
— Что-то не так? — спросил Прохор.
— Завхоз нас вызывает.
— И что?
— Да предчувствие нехорошее. — Шуршур рывком тронул машину с места.
— Чего?
— Михеевские по норам забились, выкуривать их оттуда надо.
— Так в чем же дело?
— А почему мы?
Шуршур сказал одно, а Прохор услышал: «А почему я?» Выкуривать медведя из берлоги — дело опасное. Тут и самому под раздачу можно попасть. А если медведь сзади зайдет, так и вовсе беда.
— Да все нормально, — усмехнулся он. — Ты, главное, мушку с пистолета спили.
— Зачем?
— А я тебе потом расскажу.
Ему и самому не улыбалось рубить вражьи головы, но, если скажут, он пойдет и сделает все как надо. Еще и премию получит. А почему нет? Афоныч за счет братвы реальные деньги поднимает, и скупердяем его не считают.
— К Завхозу после обеда, — сказал Шуршур. — А сейчас давай к шашлычнику.
Шашлычная «У Вахтанга» находилась сразу за городом, на берегу реки. Лес подступал к ней вплотную. Шуршур уже пытался взять Вахтанга за жабры, но тот сбежал. Увидел подъехавший джип и рванул в лес, только его и видели.
Но сегодня они подошли к шашлычной со стороны леса. Оставили машину, совершили небольшой марш-бросок по пересеченной местности и выросли перед самым носом у Вахтанга. А нос у него длинный, может, потому он и не сразу их увидел.
— Здорово, братан! — За этот нос Шуршур его и схватил.
А Прохор взял с мангала шампур с нанизанным на него мясом. Посетителей в кафе не было, кормить некого, значит, Вахтанг решил побаловать шашлычком себя и своего повара. А для себя только отборное мясо.
— Я отдам, я все отдам! — канючил Вахтанг.
— Ты хоть знаешь, сколько там уже настучало? — спросил Шуршур и тут же и врезал должнику кулаком в солнечное сплетение.
От боли Вахтанг скорчился, опустился на колени и проскулил:
— У меня записано.
— То, что там у тебя записано, умножай на два.
— У меня столько нет!
— Давай сколько есть!
Прохор ничуть не жалел Вахтанга. Взял в долг, будь добр отдать. Но он молчал, не вмешивался. Его дело — следить по сторонам, контролировать ситуацию. Вдруг кто-то на выручку должнику бросится. А если с оружием? Ствол у Прохора был под рукой. Две-три секунды, и он готов будет открыть огонь.
Тут откуда ни возьмись появился худощавый паренек в кожаной куртке. Вынырнул из-за вагончика и рванул к столикам под навесом, где стояли Прохор и Шуршур. Вслед за одним появился и второй. И оба с пистолетами.
Паренек на ходу поднял руку, нацеливая ствол на Прохора. Их разделяло всего три-четыре шага. А до выстрела оставалось не более секунды.
Но Прохор не растерялся. Он метнул в паренька шампур, и тот не нашел ничего лучшего, как отбить его рукой, в которой находился пистолет. И отбил шампур прямо на своего дружка, которому также пришлось сделать лишнее движение. А Прохор за это время успел вырвать из-за пояса пистолет и нырнуть под стол.
Послышался выстрел, но пуля прошила пустоту. Пока парень брал его на прицел, Прохор принял положение для стрельбы и в тот же миг выстрелил.
Он опередил врага на какую-то долю секунды. Но именно эта доля и была в его распоряжении. Стреляя в одного, он держал в уме другого, который также целился в него.
Бах!.. Бах!..
Прохор стрелял на поражение, но худощавого паренька он всего лишь ранил. Пуля вошла куда-то под ключицу. Зато второго уложил точным выстрелом в голову. Только тогда он глянул на Шуршура, который сидел на полу и лихорадочно, с дикими от страха глазами передергивал затвор своего пистолета. Вахтанг же «вернулся к своему репертуару» — зайцем скакал в сторону леса.
— Козлы! Уроды! — визгливо выл Шуршур.
Прохор посмотрел на паренька, который корчился на земле от боли. Пистолет лежал на земле в шаге от него, другого оружия у него не было, поэтому добивать его не обязательно.
Но Шуршур так не думал.
— Козлы! Уроды! — С этими воплями он подскочил в раненому и в упор выстрелил в него дважды.
— Ты что делаешь, дебил! — ошалело посмотрел на него Прохор.
Одно дело, застрелить врага в бою, и совсем другое, добить раненого.
— А что я делаю? — уставился на него Шуршур.
— Зачем?
— Так это же михеевские.
— И что?
— Приказ был, мочить всех!
— За машиной давай! Бегом! — заорал Прохор.
По дороге неподалеку от них проезжали машины, у реки возились какие-то люди. Тот же Вахтанг все видел. И повар у него был, который сейчас и носу не выказывал. А Прохор и без того под следствием, поэтому трупы нужно вывозить и закапывать. Или топить.
Шуршур бросился к дороге, но Прохор его остановил:
— Не так! Давай за мной!
Он схватил одного покойника за ноги, поднатужился и что есть мочи рванул с ним в сторону леса. Шуршур побежал следом за ним, взяв на буксир второе тело.
Их хватило ненадолго. Метров через пятьдесят Шуршур устало опустился на траву. Да и Прохор едва стоял на ногах. Тела сами по себе тяжелые, а тащить их приходилось волоком по земле, сплошь усеянной корнями, валежником. И кусты очень сильно мешали.
— Давай, давай, еще чуток!
До машины оставалось совсем немного, да и местность уже позволяла подогнать ее к трупам.
Тела загрузили в багажник, машина повезла их в последний путь. А Прохор стал думать, где раздобыть лопату… Он снова убил человека, снова совершил преступление. Но желания напиться и забыть у него не возникало. Как ни страшно это было осознавать, но стрельба с трупами превратилась для него в рутину.
Афоныч неторопливо мешал в чашке чайной ложкой. Тихонько позвякивал фарфор, но Прохор почему-то слышал стук, с каким топор мясника разрубает кости. Только страха он не чувствовал. Что-то устал он бояться.
— Значит, из-под земли, говоришь, выросли? — уточняя, спросил Афоныч.
В глазах у него живой блеск, щеки розовые. Не похож он был на человека, которого совсем недавно выписали из больницы после пулевого ранения.
— Выслеживали нас, — сказал Прохор. — По нашему следу шли. След в след вышли.
— Но ты выстрелил раньше.
— Ну, повезло…
— Повезти может только один раз. Ну, два… А у тебя целый набор…
— Так учили же стрелять.
— Тут не только наука, тут хватка нужна… Ты хоть понимаешь, что ты мне жизнь спас?
Не трудно было догадаться, о каких событиях шла речь.
— Я себя спасал.
— И с Михеем ты нас выручил.
— Пушкарь сказал — я сделал.
— Куда Пушкарь делся? — пронизывающе посмотрел на Прохора Афоныч.
Тот мотнул головой, давая понять, что не знает. И брови нахмурил, выражая свое недовольство. Увы, но его все еще подозревали в смерти Пушкаря. Правда, серьезного расследования на этот счет никто не назначал, а могли бы на Инну насесть, вытряхнуть из нее правду. Она обещала молчать, и Прохор в нее верил, но все равно на душе неспокойно.
— Хороший был пацан, толковый.
— Может, я за него сегодня отомстил.
Афоныч долго смотрел на него, что-то нашептывая про себя, наконец кивнул, будто соглашаясь с ним:
— Это хорошо, что ты прибрался за собой.
— Нет потерпевшего, нет и дела… Их, этих дел, и без того хватает.
— Да уж, огород ты нагородил…
— Спасибо, что со свидетелем разобрались.
— Ты должен понимать, что у нас по-другому быть не может.
— Понимаю.
— Что там у тебя с Корольком за проблемы? — спросил вдруг Афоныч.
— С Корольком? — опешил Прохор.
— Это правда, что он на твоей подруге женился?
— Лида не просто подруга, она меня из армии ждала…
— А ведь ждала… — кивнул Афоныч. — Но ты же понимаешь, что поезд уже ушел. И не надо его догонять. Ты меня понимаешь?
— А я пытался?
Афоныч лишь усмехнулся себе под нос, давая понять, что ему известно все.
— Пацан ты еще молодой, найдешь себе бабу и покрасивей… Или уже нашел?
Прохор кивнул. Инна его не устраивала как женщина, с которой можно было бы прожить всю жизнь, но ни к чему вдаваться в подробности.
— Насчет ментов не переживай, — сказал Афоныч. — Пока мы в силе, свидетель будет молчать… Главное, чтобы ты сам рта не раскрывал.
— Я — могила.
— Да, я в курсе, на допросе ты не раскололся… Это хорошо… Такие люди нам нужны.
Прохор молчал. Он чувствовал, что разговор подходит к концу, и не хотел затягивать его.
— А мы нужны тебе, — добавил Афоныч.
— Не сомневаюсь.
— И уходить не собираешься?
— Куда?
— В бега.
— Зачем?
— Ты у михеевских на особом счету. Они теперь не успокоятся, пока с тобой не решат.
— Сколько их там осталось?
— Немного. Но тебе и одной пули хватит.
— Если отстреливаться не буду.
— Легче сбежать.
— Не собираюсь.
— Уверен?
— Клянусь, — тихо, но четко ответил Прохор.
— Очень хорошо.
Афоныч подал знак своему телохранителю, и тот положил на стол пистолет «ТТ». В самую пору было спросить, сколько ж в арсенале у братвы этого добра.
— Будешь отстреливаться, — сказал босс.
Прохор кивнул, подтверждая свое намерение и одновременно благодаря за оказанное доверие.
Конверт с деньгами Афоныч достал из своего кармана.
— Здесь три тысячи. Заслужил.
На этот раз Прохор поблагодарил его на словах. А выходя из кафе, заглянул в конверт. Да, речь действительно шла о долларах, а не о рублях. На такие деньги новую «Ладу» можно было купить.
Не успел он спрятать конверт, как появился Шуршур.
— Ну как? — почему-то не очень весело спросил он.
— К Вахтангу надо ехать, — немного подумав, сказал Прохор.
— Зачем?
— Как зачем? Хочешь, чтобы он нас сдал?
— Ну да.
— Через лес пойдем. Вдруг там из карманов что-то выпало.
— А если на ментов нарвемся? — Шуршур бросил взгляд по сторонам.
— Давай в машину! — строго глянул на него Прохор.
Тот, кивнув, направился к своему джипу, говоря на ходу:
— А я в машине уже прибрался, багажник вычистил, ничего не осталось.
— Хорошо, — кивнул Прохор.
Он молчал всю дорогу, но в лесу дал волю своим чувствам. И ударил Шуршура наотмашь, от души. Падая, пацан головой врезался в дерево. Сознания он не потерял, но попытка подняться оказалась неудачной.
— За что? — возмущенно спросил Шуршур.
— Ненавижу стукачей! — Прохор презрительно сплюнул себе под ноги.
— Кто стукач?!
— Информаторов ненавижу еще больше.
— С дуба рухнул?
— А диверсантов еще и убиваю.
— Ну, ты в натуре…
— Это же ты Афонычу про меня и про Лиду рассказал.
— Кто тебе такое сказал?
— Я с тобой как с человеком, душу тебе открыл, а ты в нее наплевал.
— Наплевал? Да я тебе жизнь, можно сказать, спас!
— Ты?! Жизнь?!
— Ты даже не знаешь, что было…
— А что было?
— Они тебя завалить хотели.
— Кто они?
— Ну, Завхоз… Он от Афоныча тогда вернулся. — Шуршур пугливо глянул по сторонам и пояснил: — Ну, еще до того, как менты тебя замели. Знаешь ты очень много, а они тебе не доверяют.
— И что я знаю?
— А кто Пухлого завалил? А Михея кто заказал? Да и Пушкарь куда-то делся…
— А чего ж не завалили?
— Так я за тебя поручился!
— Ух ты!
— Ты же мне жизнь тогда, на даче, спас. Я что, по-твоему, добра не помню?
— Короче.
— Что короче? Завхоз спросил у меня, как быть, я сказал, что ты нормальный парень… И еще сказал, что буду присматривать за тобой.
— В смысле, следить и стучать.
— В смысле, отвечать за тебя головой… Если бы ты Лиду похитил, мне бы потом башку открутили.
— И чем ты меня подпоил? Что там в пиве было?
— Просто снотворное.
— Может, и мне тебя усыпить? — Прохор вынул из-за пояса пистолет, передернул затвор.
— Тебе не для того «пушку» дали! — мотнул головой Шуршур.
— А для чего?
— От михеевских отстреливаться.
— Я в курсе.
— Да ничего ты не знаешь, — вздохнул Шуршур. — Я реально тебя сдал… Думал, просто скажу, что у тебя непонятки с Корольком, а они…
— Что они?
— Ну, решили, что тебя все-таки нужно того. Я снова слово за тебя сказал… А ты тут на меня наехал. — Шуршур глянул на Прохора с обидой и разочарованием.
— Но ты же реально меня сдал.
— Да, но после того как поручился…
— Может, и поручился, но ничего не сказал.
— Так нельзя было говорить…
— Значит, Завхоз нас сегодня к себе звал? — Прохор решил вернуться к началу разговора.
— Ну, звал, да…
— Михеевских из нор выкуривать?
— Ну да.
— Или меня в землю загонять?
— Ну, не знаю, — Шуршур отвел глаза в сторону.
— А что знаешь?
— Знаю, что у тебя с Афонычем разговор был. И теперь тебе бояться нечего.
— Совсем нечего?
— А зачем ему такого бойца терять, который михеевских только в путь мочит?.. Это у меня теперь с тобой проблема, — вздохнул Шуршур.
— Ну да, михеевские на меня охотятся, — усмехнулся Прохор. — Как бы тебе под раздачу не попасть, да? Кстати, за мной еще и менты охотятся.
— А что менты?
— Ментов не боишься? — Прохор удивленно повел бровью. — А кто сегодня михеевского замочил?
— Э-э, так это ж ты его завалил! — задергался Шуршур.
— Что-то я не понял. Ты на меня этого жмура свалить решил?
— Так это, никто ж ничего не знает… Ну, в смысле, жмуров нет…
— Жмуров нет, а язык твой остался. Может, мне тебя пристрелить? Чтобы ты меня ментам не сдал.
— Да не сдам я, мамой клянусь! — не на шутку испугался Шуршур.
— Ты же стукач. И я это знаю. Кому на меня дальше стучать будешь, Завхозу или сразу Афонычу?
— Да не буду я стучать!
— А если я сейчас к Корольку разбираться поеду? Кого-то же ты должен будешь проинформировать.
— Ну, не знаю… — замялся Шуршур. — А зачем тебе на него наезжать? — Оставил бы ты его в покое. Зачем тебе непонятки с Афонычем?
— А если у меня любовь?
— Любовь… Ты же знаешь, что с Пухлым было.
— А что было с Пухлым?
— Голову не туда сунул… А ты свою любовь не туда суешь. Отрубят тебе эту самую любовь по самое не балуй.
Прохор кивнул. Да, с Афонычем шутки плохи. Он сам видел, с каким удовольствием этот маньяк рубил мясо. Наверное, с тем же удовольствием он отсек Пухлому голову… Пожалуй, не нужно лезть к Корольку, тем более что жизнь Прохора и без того висит на волоске. Сегодня Афоныч его помиловал, а завтра передумает. Тот же Королек может стать последней каплей, которая переполнит чашу его терпения.
А без Афоныча Прохору никак. Без Афоныча менты снова насядут на свидетеля и получат нужные показания. Уж лучше бандитствовать здесь, чем жить в розыске где-то там.
И с Шуршуром все понятно. С таким другом и врагов не нужно. Но в то же время Прохор знал, с кем имеет дело, и не строил никаких иллюзий на его счет. Поэтому нужно держать язык за зубами. И делать вид, что нет в этом мире более почетной обязанности, чем служение бандитскому делу.
