Дорога в Эвронт запомнилась только разговорами, пираты нам больше не попадались. И началось все, как ни странно, с Фьерделина. Он некоторое время крутился вокруг меня, наконец решился, подошел и попросил поговорить наедине. Ладно, судя по эмоциям, на меня кидаться не собирался, а делать реально нечего. Самое время для разговоров. По крайней мере, послушать можно. Пригласил к себе в каюту.

– Ты, наверное, знаешь, что мои отец и дед были коннетаблями Лавардии?

– Про отца слышал, про деда не интересовался. Ты это к чему?

– Как к чему? – Огаст даже как-то обвиняюще ткнул пальцем в мой меч. – Ты снял с отца меч коннетабля! Государственную регалию. А теперь носишь, как будто имеешь на это право!

Так вот почему меня герцог Гальбар, коннетабль Валиссии, коллегой назвал! А я-то недоумевал. Что же, одной загадкой меньше.

– Как ты помнишь, группа вооруженных людей, не представившись, напала на мой замок. Перебила там всех, кроме меня, и все разграбила. Вообще-то это называется разбоем. Мне повезло убить некоторых из нападавших, и их амулеты и оружие я взял в качестве трофеев. Согласись, я в своем праве. А то, что разбоем занялся коннетабль, свидетельствует, что в королевстве Лавардия не действуют ни закон, ни порядок.

– Закон в Лавардии – слово ее короля.

– Был письменный приказ короля уничтожить мирный замок и его обитателей? Без предъявления обвинений и суда? Сильно сомневаюсь. Все-таки мои родители – дворяне. Но хотя бы постфактум король подписал какой-нибудь документ, оправдывающий эти деяния?

– Нет, он просто приказал мне разрушить до основания твой замок и замки напавших на вас соседей и вернуть меч коннетабля.

– Которого там не было. Но за информацию спасибо. А то Клеона мне про судьбу моего замка ничего говорить не пожелала. Так чего ты хочешь? Сам понимаешь, после произошедшего считать себя подданным короны Лавардии я не могу. И меч коннетабля уже сделался военным трофеем, возвращать его поступившему со мной столь подло королю я не буду. Если ему нужна подобная регалия, пусть изготовит новую. Но это ваши проблемы. Я ответил на твой вопрос?

Некоторое время Фьерделин мялся:

– Я не прошу, чтобы ты вернул меч королю Альзену. Я хочу, чтобы ты сделал меня коннетаблем Лавардии.

– Это как? – удивился я. – Отдав тебе меч? Во-первых, он мне самому нравится и много раз меня выручал, во-вторых, коннетабля назначает король. То, что я сейчас ношу этот меч, меня коннетаблем не сделало.

Молодой аристократ снова замялся, но потом выпалил, как бросился в ледяную воду:

– Нет. Если ты сам станешь королем Лавардии.

Я хотел рассмеяться, но тут явно было не до шуток. Фьерделин говорил серьезно. У него с чувством юмора как-то не очень. С мозгами, я считал – тоже. Но совсем тупым солдафоном его не назовешь. Что-то, хотя бы частично компенсирующее отсутствие острого ума, у него было. Чутье, что ли? Нет, не случайно он ко мне подошел с такой странной просьбой и не случайно он стал первым, кто завел со мной такой разговор.

– Так, что случилось с королем Альзеном?

И Фьерделин рассказал мне подробности, которых я не услышал от Бертана Хольтского. Король был очень сильным магом, и, примчавшись в Эвронт с гвардией и магами, которых успел собрать в столице, сразу же решил показать хавингам свою мощь. Послав гвардию вперед, гнать пиратов обратно на их корабли, оставил рядом с собой только пятерку солдат. А десять магов объединил в круг. Каким образом он собирался уничтожить корабли хавингов, осталось неизвестным. В момент накачки заклинания маной какой-то мелкий шкет кинул ему прямо под ноги плод Пустыни. Маги попадали без сознания. И сразу же на них выскочила откуда-то толпа пиратов.

Оказавшиеся рядом гвардейцы подхватили короля, остальные кинулись на помощь. Но хавинги и не пытались унести магов. Они почти молниеносно обобрали их и, отступая от гвардейцев, всех зарезали. Двух архимагов и восемь магистров! Из лучших аристократических родов королевства! Чудовищная, невосполнимая потеря, вину за которую их родственники возложили на Альзена V.

В довершение несчастий короля с ним произошло то же самое, что и с Ортом Зейманом, – каналы пошли вразнос и фактически он утратил магические способности. В результате Альзен V застрял в Эвронте, в Лавардэ собрался Совет пэров, и остаться на троне у короля не получится. Сам он хочет ввести регентство до своего выздоровления, предлагает сделать регентом Клеону. Возможно, вариант и прошел бы, но королева-мать попыталась уговорить Совет сделать регентом или сразу же королем своего младшенького. Но, глянув на магический потенциал Отона, пэры возмутились, и теперь последствия непредсказуемы. Регентство? Новый король? Смена династии? Среди прочих кандидатов на трон прозвучало и мое имя. Дети, участвовавшие в нашем походе, успели связаться с родней, среди которой были и пэры. Так что Совет в курсе моего происхождения, магической силы в шестнадцатилетнем возрасте и заслуг перед страной. Шансы у меня есть. Фьерделин, конечно, не пэр, но род у него уважаемый, в коннетабли просто так не попадают. Так что он считает, что наши интересы совпадают.

Смелое заявление. И перспективы – голова кружится. Похоже, все, чего я опасался, стало сбываться. Меня, не спрашивая моего согласия, двигают в короли. А оно мне надо? Как бы не оказаться в положении Генриха Валуа, выбранного в короли поляками. Добравшись до Кракова и поняв, что его там ждет, бедный король рванул бегом в родную Францию, а ясновельможные паны гнались за ним с собаками, чтобы вернуть обратно на трон.

Впрочем, пошла игра такого уровня, что резкие высказывания стали недопустимыми. Я вежливо улыбнулся:

– Грустная ситуация возникла в королевстве, можно только посочувствовать. Вы правы, положение надо спасать. Но я совершенно не уверен, что являюсь реальным и уж тем более лучшим кандидатом на трон. Хотя за лестное мнение – спасибо. Но при любых условиях ты должен понимать, что, не зная подробностей, а ты их тоже не знаешь, давать какие-либо серьезные обещания было бы безответственно. Но я понимаю твое желание сохранить родовой пост коннетабля, и ты, несомненно, станешь основным кандидатом.

Во как сказал! После чего добавил:

– Надеюсь, все недоразумения между нами остались в прошлом?

И даже слегка приобнял Фьерделина, прощаясь.

После чего сел медитировать и думать.

Итак, что мы имеем? Король Альзен – больше не может быть правящим королем. Это факт. Если его накрыло, как в свое время Зеймана, прежнюю силу ему уже не вернуть. Даже если я ему начну помогать, используя заклинания и методики Витадхоциуса. А я буду? Помогать человеку, который приказал разрушить мой замок и несет ответственность за смерть родителей моего тела? Как ни странно, при определенных условиях – это возможно. Матильду и Бриана-старшего жаль, но родителями я их не ощущаю. Для меня они просто хорошие люди, наследником которых я волею обстоятельств стал. Их непосредственным убийцам я уже отомстил, а из королевской семьи реальный враг у меня – королева-мать. Королю, скорее всего, вся эта история была безразлична, вот он и дал Теодоре карт-бланш. Это его, конечно, характеризует не с лучшей стороны, но по большому счету всем политикам наплевать на жизни простых людей. Не думаю, что остальные монархи тут намного лучше.

Важно другое. Полностью восстановить силы, чтобы снова претендовать на трон, Альзен по-любому не сможет. И если я и буду ему помогать, то небескорыстно. Простым восстановлением баронства он не отделается.

Другие варианты?

Поддержать Теодору? Не рассматривается. Максимум, в чем я готов ей помочь, это – повеситься.

Смена династии или регентство как более мягкий вариант?

Скажем прямо, хреново мне будет в этом случае. Даже если за отказ от притязаний на корону получу какое-нибудь приличное имение, сидеть мне там придется под домашним арестом и вечно находиться под подозрением. А там и до покушений недалеко, если вообще не сфабрикуют обвинение в измене. Оставлять в живых дееспособного представителя старой династии – слишком большая роскошь, на которую ни один нормальный политик не пойдет.

К тому же смена династии – дело непростое, грязное и кровавое. Про доминирующий род среди местных пэров я что-то не слыхал, тут такая грызня поднимется, что от гражданской войны не сильно будет отличаться.

Если же все-таки все пойдет по этому сценарию, придется брать деньгами и гарантиями неприкосновенности в письменном виде, уматывать к тому же князю Свантинскому и потом все равно всю жизнь следить, что происходит за спиной. Не скажу, что весело.

Самый смешной вариант – самому стать королем. В моем случае это означает согласиться быть чьей-то марионеткой. Королевский домен – это, как я понимаю, земли Виттингов. Которые я вместе с короной не получу, ибо есть старший в роду и их текущий владелец – Альзен. Если как король он недееспособен, то как герцог – вполне. Так что ни землевладений, ни вассалов у меня нет и не будет. То есть будут – вся страна, но это то же самое, что ничего.

К тому же официально мне только через пару месяцев исполнится шестнадцать, наверняка в помощь малолетнему королю назначат либо регентский совет, либо канцлера, либо всех вместе. Так что будет кому проследить, чтобы я не прибрал власть к рукам.

Есть еще вариант с женитьбой. Например, на Эгрейн. Ха-ха! И не хочется, и не дадут. На местной аристократке? С учетом того, что своих сил и подданных у меня нет, моя женитьба де факто будет равносильна смене династии. Со всеми вытекающими. Только в этом случае отсидеться в стороне не удастся. Наоборот, для всех недовольных главной мишенью окажусь я.

А если без смены династии? Тогда надо жениться на Клеоне? Совместить приятное с полезным? Что врать, нравится мне эта девушка. Сильно нравится. Но не настолько, чтобы положить голову на плаху.

В общем, как ни крути, наименее рискованный, но все равно далеко не безопасный для меня вариант – линять отсюда подальше, пока в цене мои знания о Пустыне. Так чего я еду в Лавардию?

Во-первых, мой хомяк меня загрызет, если я за просто так откажусь от короны. Мне и за баронство спросить с Альзена с Теодорой хочется, а тут целое королевство. Как минимум надо попытаться получить компенсацию.

Во-вторых, с королевой-матерью все-таки хочется посчитаться. Если не самому, так хотя бы поприсутствовать при том, как у нее рушатся все планы, а ведь именно к этому и идет. Ну и свой камешек в нее бросить, если удастся. Слишком много она мне гадостей сделала, чтобы об этом забыть.

В-третьих, банальное любопытство. Оно, конечно, кошку сгубило, но никто его не отменял. Тем более что моя интуиция по этому поводу молчит. Шерсть дыбом не поднимается, а вот состояние некоторого предвкушения присутствует. Так что наложу-ка я пока на себя руну исполнения желаний Ансуз, глядишь, чего-нибудь интересное и выгорит.

И, наконец, хотя не хочется в этом сознаваться даже самому себе, проблемы у меня с Клеоной возникли. Единственная тут девушка, с которой мне, как ни странно, комфортно. Хотя неприятностей из-за нее немало. Но чем больше впрягаюсь ей помогать, тем больше она мне нравится. Это любовью, называют, что ли? Угораздило! Умом понимаю, что лучше бы отойти в сторону, но вместо этого наоборот подхожу поближе.

Вот и сейчас, пойду-ка я с ней побеседую. Может, какие-то общие интересы найдем?

Как всегда, сказать оказалось легче, чем сделать. Принцесса заперлась в своей каюте. Одна. И никого к себе не пускала, хотя некоторые из лавардских магистров пытались с ней поговорить. Даже крутились где-то поблизости. В результате, стоило мне туда сунуться, они переключились на меня. Еле отбился, уйдя в полную несознанку. У нас же здесь не Совет пэров, так что вы хотите от простого провинциального барона? Который, в отличие от вас, ни с кем по магосвязи не разговаривал и информацией не владеет?

Прибытие в Эвронт ожидалось на следующий день. Ночью почему-то не спалось, что мне совсем не нравилось. Обычно я сразу же отрубаюсь, как только голову на подушку положу, и потом меня из пушки не разбудишь, если сам себе установку на чуткий сон не сделал. Добро бы мысли какие тяжелые спать не давали, так вроде все возможные варианты развития событий продуманы, алгоритмы действий намечены. Да и не чувствую я никакого волнения из-за решения Совета пэров. Вот честное слово, по большому счету мне все равно, предложат мне корону или нет. Самолюбию бы, конечно, немного польстило, но я не обольщаюсь. Если предложат, значит, нашли рычаги, как мной управлять, а не потому, что я такой замечательный. Так что придется от короны отказываться. Вежливо. А лучше и вовсе до получения такого предложения дело не доводить. Но это меня почему-то почти совсем не волновало. Интуиция что-то совсем другое подсказать хотела, только я не понимал.

Не заснул, вышел на палубу, поднялся на кормовую надстройку. И обнаружил там еще одну фигурку, смотрящую на воду. Только спутники у этой планеты куда меньше земной Луны, так что света дают совсем мало и видно плохо. Но фигурку я, разумеется, узнал. Клеона.

Подошел, встал рядом.

– Тоже не спится? А тут что делаешь? – спросил, в общем-то, не ожидая ответа.

– Тебя жду. Что-то ты задержался.

Тут уж я не выдержал, схватил ее в охапку и крепко прижал к себе. Хотел поцеловать, но она голову мне на плечо положила. Так что, пожалуй, целовать преждевременно.

– Переживаешь за Альзена?

– И за Альзена, и за себя, и за тебя, кстати, тоже. – Принцесса немного отстранилась, и я не стал ее удерживать. Только за руку взял.

– Альзену, конечно, хуже всех, – согласился я с ней. – Падать с высоты всегда очень больно. Но я слышал, что он надеется на регентство до своего выздоровления.

– Не будет никакого регентства. Его и раньше не очень-то любили, а теперь самые сильные роды злы на него из-за гибели своих магов, другие просто рады пнуть упавшего. И не верит никто, что он сможет восстановиться. Даже он сам. Ты же видел, что было с Ортом? У Альзена, говорят, ситуация еще хуже.

– Тогда что? Новый король? Или королева?

– У нас не Леида. У меня есть только шанс быть соправительницей вместе с мужем. А тут… во-первых, противно замуж выходить за того, кого мне Совет пэров назначит. Во-вторых, все равно соправительницей я стану чисто номинально, это будет та же смена династии. И в-третьих, кандидатуру моего мужа пэры будут согласовывать еще очень долго, а стране нужна власть прямо сейчас. После такого удара от хавингов срочно надо наводить порядок и восстанавливать разрушенное. Так что все плохо и противно.

Что на это можно сказать? Встал рядом и обнял ее за плечи. Помолчали.

– У тебя, кстати, даже больше шансов стать королем, чем у меня королевой, – продолжила Клеона. – Был бы ты законным сыном, уже все за тебя проголосовали бы.

– В моих нынешних условиях мне это неинтересно. Корона – это ответственность за страну, но делать что-нибудь полезное можно, только имея реальную власть. А меня к ней и близко не подпустят. Даже если я стану сильным архимагом – я один, у меня нет ни родни, ни команды. И то и другое мне пэры «назначат» и проследят, чтобы я ничего не мог изменить. Те же проблемы, что и у тебя. Смена династии через женитьбу. На династию мне, ты прости, наплевать. А вот жениться на ком прикажут – я не хочу. Ты ведь тоже не хочешь?

– Не хочу. Тем более уверена, что никого достойного не предложат. Какого-нибудь старого властолюбца и, упаси меня от этой напасти, сластолюбца. Которого терпеть будет невмоготу.

И после небольшой паузы продолжила:

– Братик! Вот ты сказал, что хотел бы жениться на такой, как я. – Во как! Любое сказанное вслух слово немедленно делается известным всем, даже если рядом никого нет. – Ну почему мы с тобой такие близкие родственники? Я вот тоже теперь любого жениха с тобой сравнивать буду.

После такого заявления промолчать и просто отпустить Клеону было выше моих сил.

– А если я тебе скажу, что мы совсем не родственники? И что к твоему отцу я не имею ровно никакого отношения? Тут же все мое происхождение по магической силе определили. А я просто специальные техники знаю, как магию развивать. И еще некоторые вещи, про которые больше не знает никто. Откуда – не скажу, не проси. Но научить этому родного для себя человека я бы мог. Так как, пойдешь замуж за простого барона?

– Да ну тебя! Я тебе не верю. Даже если ты сам в это веришь, это не доказательство.

– А ты поверь. Я ведь не вру. Ты же знаешь, что я не люблю это делать. У вас нет никакого артефакта, который определял бы родство?

– Нет, такого нет. Есть в сокровищнице артефакт Параментоса, который позволяет отличать правду от лжи. Альзен его иногда доставал, когда придворных попугать хотел. Не часто, боялся, что все разбегутся. Но в данном случае он не поможет. Ты не врешь. Но и сам можешь всего не знать.

– Не было у Стонбергов никаких хитрых планов, и в детстве я был очень слаб в магии. Я же говорю, есть специальные техники для развития этих способностей. На детей они намного сильнее действуют, чем на взрослых. У меня даже ни одной инициации не было, не нужны они. Но это мы как-нибудь в другой раз обсудим. Вот если у нас с тобой будут дети, то с этими техниками они такими архимагами станут, про каких ты даже и не слышала.

Я сделал паузу, чтобы обнять Клеону двумя руками за талию.

– Так что за детей можешь не беспокоиться. И люблю я тебя отнюдь не братской любовью. А ты?

Клеона ничего не сказала, так как я ее просто поцеловал. В губы. И она мне ответила! Так мы и стояли, наверное, несколько минут, не отрываясь друг от друга.

– Что ты со мной делаешь, развратник малолетний, – пробормотала она вполне ласково. Ее эмоции хоть и содержали определенную долю растерянности, нежности и радости в них было с избытком.