Наконец приехали студенты из Лавардии, и наша группа собралась в полном составе. Добавилось всего три человека: два графа, Варрош и Тиссель, и шевалье Лятен. Графы были на год-два старше меня (вернее, моего тела), но выглядели более взрослыми. Этакие зеленоглазые красавцы-гвардейцы, лихие рубаки и погибель для женщин. Внешне, по крайней мере. Это – при магическом уровне крепкого бакалавра. А вот шевалье оказался тощ, мелок и бесцветен. Бледные губы, водянистые глаза, тусклые светлые волосы. И магический уровень у него был слабенький – алхимик, одним словом.

Магистров, как слышал, приехало вдвое больше, но я их пока не видел. Среди них еще одна принцесса – Клеона – и пятеро молодых аристократов. И эта принцесса, как Эгрейн, предпочитает, чтобы вокруг нее вились парни? Или братец-король таким способом обеспечил ей охрану? Не мое дело. Но, получается, не так уж плохи отношения между Леидой и Лавардией, если сюда приезжают на стажировку принцессы. Или это такой хитрый политический ход? Никогда в этих вопросах не разбирался.

Наконец начались регулярные занятия. В прежней жизни я – Дима Бершов – получил высшее образование, так что ничего принципиально нового не увидел. Только группа непривычно маленькая и форма общения с преподавателями на изумление свободная. Лекции здесь во многом похожи на семинары, можно преподавателя прерывать, задавать вопросы, обсуждать рассматриваемый материал, общаясь с лектором, как с одним из собеседников. Иерархия тут не академическая, по ученому званию или научному авторитету, а общепринятая, по реальному положению в обществе. То есть по родовитости и магической силе.

Вместо семинаров проводятся практические занятия как для всей группы, так и индивидуальные. В принципе, тоже ничего необычного, хотя, конечно, из-за магии занятия идут совершенно по-другому. Но и на Земле медиков и химиков учат разному, хотя сами принципы организации учебного процесса различаются мало. Видимо, методика оптимальная и к ней прибегают в разных мирах.

Еще одна особенность занятий – вели их в основном специально отобранные молодые магистры. Преподаватели часто менялись. Редко кто-нибудь проводил больше двух занятий подряд. Для магистров это практика и учеба одновременно. Они к своему занятию готовили что-то вроде реферата по теме. А темы им «спускали» ректор и завкафедрами.

Приходили эти магистры на наши занятия толпой, в сопровождении кого-нибудь из старших преподавателей. Один занятия ведет, остальные сядут среди студентов и слушают. Чтобы потом обсудить и оценить работу преподавателя. Но иногда это делали прямо на занятии. Тогда возникал бардак и вмешивался старший преподаватель.

Такая вот система. Возможно, не самая глупая.

Далеко не все предметы меня порадовали, хотя расписание выглядело вполне привычно.

Общая теория магии. К сожалению, оказалась чистой болтологией вроде философии, но без морализации, чисто в практическом плане. Общая картина мира в здешнем представлении. Сюда и гелиоцентрическую систему впихнули, и планету в разрезе, и даже «состав вакуума как формы материи». По здешним представлениям весь мир заполнен почти невидимым эфиром. И именно через этот эфир идет гравитационное взаимодействие тел, по нему бегут электромагнитные волны, по нему распространяется свет. Одной из составных частей эфира является мана, которую маги умеют извлекать и направлять в свои заклинания или собирать в накопители.

Все замечательно, поговорить можно много о чем, но все это – гипотезы. И почему наполнение заклинаний маной дает такой эффект, никто не знает. Но приходилось слушать и кое-что даже записывать, в конце полугодия зачет придется сдавать.

Основы магического конструирования. Наверное, самая толковая из всех изучаемых дисциплин, но тут я столкнулся с серьезными трудностями. Не учебного, а конспирологического характера. Рунный алфавит, использовавшийся Витадхоциусом и вызубренный мною до автоматизма, временами довольно прилично отличался от местного. Руны вроде те же, но форм различного их начертания у Витадхоциуса оказалось намного больше. А некоторые руны с одинаковыми функциями имели на первый взгляд незначительные отличия в начертании, причем известные мне варианты были эффективнее.

Самый простой пример. Здесь при построении заклинаний активно использовалась пустая руна Вирд. Эта руна ничего не делает сама, но позволяет построить к ней энергоканал от любой другой руны. В сложных заклинаниях, когда одна руна должна взаимодействовать с несколькими другими, часто возникает ситуация, когда без помощи Вирд правильно подключить ее в конструкцию (которую все равно почему-то называют «цепочкой рун») не получается. Это здесь. А Витадхоциус прекрасно умел немного менять начертание рун, и они без потери свойств спокойно соединялись с другими. В результате у меня заклинание «молнии» состоит из пяти рун, а здесь к нему приходится добавлять еще две руны Вирд. Руна несложная, но скастовать такое заклинание все-таки труднее, чем в моей версии. И, кстати, мое заклинание (вернее, Витадхоциуса) эффективнее. Запитывание каждой руны требует дополнительных затрат.

И что мне с этим делать? Показать, как лучше? Но сразу же возникнет вопрос, откуда я это знаю? Из тайной книги графов Видрских? Так ведь проверить могут. А в результате родня Матильды точно забеспокоится. Но, пожалуй, важнее то, что мне совершенно не хочется делиться ценными знаниями. Если бы меня в Леиде встретили с распростертыми объятиями, сделали вассалом и пожаловали приличным имением-феодом, я бы, наверное, не всем, но кое-чем поделился. Так ведь нет этого! Сначала, мол, стань архимагом. Когда я архимагом стану, меня любое королевство с радостью примет. Так что не будет у меня для местных бесплатных откровений.

Тем более что с приехавшими из Лавардии молодыми талантами я никаких дел иметь не желал. Конечно, не они конкретно захватили мой замок, а потом устроили на меня охоту, но друзей, с которыми следует делиться знаниями, у меня там точно нет. И недавнее нападение – почти наверняка их инициатива.

То есть показывать нестандартные знания крайне нежелательно. Но заучивать неправильное мне тоже не хотелось! Заклинание – не просто набор рун, который ты воспроизводишь по памяти, его целиком почувствовать надо, можно сказать, «полюбить его милый образ», чтобы потом формировать и целиком запитывать маной. Тут каждая точка, каждая черточка или закорючка должны стать родными, иначе никогда автоматизма не добьешься. Зачем вносить в заклинания уродующие их искажения?! Так можно вообще никогда ничего не выучить!

В результате стал я, когда спрашивают, запинаясь, описывать местный вариант заклинания. А на демонстрациях быстро кастовать уже вариант Витадхоциуса. Но голова от этого болела, выглядел я очень уж косноязычным и вызывал презрительные или снисходительные улыбки. В принципе, плевать, но настроение почему-то портилось. Хорошо, что на концентрацию это уже не влияло.

Следующая дисциплина, на которой я столкнулся с теми же проблемами, каллиграфия. Сам предмет очень интересный. Руны плоские – только в простейшей форме, уже в среднем варианте некоторые черточки под разными углами пересекают плоскость основной руны. В наиболее сложных (и сильных) вариантах имеются динамические фрагменты. А в заклинаниях руны ориентированы относительно друг друга вообще по-всякому.

А вы думали! Потому так сложно выучить заклинания.

Вот каллиграфия и учит, как все это записывать на плоской бумаге. Правильно и красиво, соблюдя толщину всех линий, которые в реале тоже не плоские.

Но моя проблема осталась все той же. Технику каллиграфии на занятиях приходилось отрабатывать на местных вариантах рун, а свои варианты – только дома и тайно.

Аналогичные проблемы возникли у меня и в артефакторике. Даже еще большие! Если здесь загнать в кристалл руны Витадхоциуса, сразу видно – они немного отличаются от стандартных. Специалистам понятно. Но ректор в лекарском амулете это сразу увидел. Так что я старался не сам формировать руны, а использовать агрегат, как у Алена Дерка. Но он на всю группу один. И один начинающий маг-артефактор, который его сам всякий раз стремился занять. К тому же считалось, что пользоваться такими «подпорками» сильному магу неприлично, так что мои попытки наставники пресекали. В общем, пытался взять амулеты домой, чтобы доделать, а сам по вечерам заходил к Алену. Чем его, к сожалению, расстраивал. То есть видеть-то он меня был рад, а к агрегату своему пускать очень не любил, сам за ним иногда даже ночами сидел. Так что наши отношения становились все более холодными.

К тому же мой мухлеж делался все более заметным. Дураки тут далеко не все, некоторые наверняка сообразили, что я что-то не хочу показывать. Масштабов обмана, понятно, не знали и пока сильно не приставали, но проблемы вырисовывались.

Проще и приятнее всего оказалось заниматься алхимией. Предмет мне был интересен, кое-какие знания от Витадхоциуса я успел взять, но разбираться, как получить в новом мире указанные в тех рецептах реагенты, предстояло еще долго. Сам-то Витадхоциус уже давно нигде с киркой или лопатой не бегал, все нужное в аптеках заказывал. А здесь даже если и имелось что-то из его списков, называлось совершенно по-другому. К тому же в местной алхимии самые эффективные препараты получаются при переработке материалов из Пустыни, места с абсолютно уникальными свойствами.

Это, так сказать, профильные предметы. Но были и другие. Абсолютно тоскливые или неожиданно интересные, как история. На первом же занятии по истории молодые графы из Лавардии насмерть сцепились с проводившим занятия магистром из Леиды. Местные учащиеся попытались их осадить, но ведь присутствовало еще несколько магистров из Лавардии! До драки дело не дошло только потому, что все стали обмениваться вызовами на дуэль. Пытавшийся навести порядок старший преподаватель оказался всего лишь графом и магистром, вследствие чего был просто послан подальше. Не знаю, он ли передал сигнал SOS ректору или тот как-то по-другому присматривал за занятиями, но появился он очень скоро и придавил разбушевавшуюся молодежь авторитетом и аурой. Даже меня проняло. Наш ректор – сильнейший архимаг!

В результате дуэли были отменены после вынужденного примирения сторон, завкафедрой истории получил выговор и потом стал вести занятия лично. При этом, разбирая то или иное событие, старался не только обозначить позиции всех сторон, но и проанализировать их причины. Делал он это без оценок и более или менее объективно. То есть говорил не об официально обнародованных причинах конфликтов и соглашений, а о государственных интересах, которые за ними стояли. Так как народ в нашей группе (включая магистров, которые теперь просто слушали сами) подобрался в основном близкий к власти и неплохо информированный, обсуждения стали вполне деловыми, хотя фырканье слышалось регулярно. Мне же было просто интересно. Не потому, что я видел в занятиях большой практический смысл (не мой уровень, мне бы баронство нормальное заиметь!), но эти знания оказались для меня реально новыми и помогали лучше понять этот мир.

Изящная словесность сначала стала моим проклятием. Это даже не просто литература, это гораздо хуже. Мало того что срочно пришлось читать гору всякой скукоты, которую местные аристократические детишки знали с детских лет. Так еще и самому приходилось писать сочинения на близкие темы. Иногда в стихах. Что-то о том, как прекрасный рыцарь печального образа едет непонятно зачем вдоль красной реки до синей горы. Можно, конечно, и этим заниматься, но чтобы получать удовольствие, надо, чтобы тебя с детства к чему-то такому приучали.

Чуть было не предложил заменить сочинения на отвлеченные темы написанием магических трактатов, но вовремя одумался. Ведь согласятся, точнее, сделают для меня исключение. Чтобы я мыслями Витадхоциуса с ними делился. Лучше уж со стихами мучиться.

Тем более что я быстро сообразил: можно стихи из земной школьной программы на местный язык переводить. В принципе, рифмовать – дело несложное. Получалось, конечно, довольно коряво, но ведь шедевров от меня не ждали. Немного противно чужое себе присваивать, очень я этого не люблю, но зато на занятиях словесности от меня отвязались с местной классикой, а девушки даже иногда стали поглядывать с интересом. А парни с ревностью.

Физкультура в программе, как и во всяком вузе, тоже была. Даже два предмета. Во-первых, фехтование. В принципе полезный в местных условиях предмет. Свои мечи мы ставили в специальные стойки, чтобы не портить, и брали учебные. А вот без защитного снаряжения обходились, так как у всех имелись защитные амулеты. Отрабатывали стойки, движения, удары, проводили спарринги. Единственное разочарование – уровень Бриана оказался совсем не так высок, как я думал. Папаша его неплохо натаскал, но аристократические детишки этим тоже с детства занимались под руководством лучших учителей. Так что меня даже девушки часто побеждали, несмотря на мои улучшенные магией и все продолжающие улучшаться физические параметры. Хорошо, что узнал я об этом на занятиях, а не на дуэли.

Второй вид физкультуры – танцы. Немного местными танцами я все-таки владел, матушка с Брианом лично занималась, старалась дать ему подобающее дворянину образование. Но за пятнадцать лет ее отсутствия при дворе появились новые танцы, да и в старых придумали новые фигуры. Так что отставал я от аристократов прилично. Держался где-то на уровне простых шевалье.

Благодаря хорошей памяти и неплохой координации движений стал быстро исправлять положение, но репутацию скверного танцора приобрести успел. Переживу.

Да, поскольку девушек в нашей группе было мало, на эти занятия дополнительно приглашали актрис из местного театра. Не примадонн, понятно, но, так сказать, профессионалов. Они мне всегда доставались в партнерши, в борьбу за местных аристократок я не вступал. Актрис можно было попросить не только станцевать танец, но и помочь его разучить, давая шепотом советы и рекомендации. И мне полезно, и им пара лишних ливров не помешает.

Что еще сказать? Танцы тут… За руки уже держатся, за талию партнершу обнимать можно и нужно, но деликатно. Никаких тесных контактов. А сами танцы – не только шаги в такт, но и различные геометрические фигуры и построения. Когда немного натренировался, даже некоторое удовольствие стал получать.

Про музыку этого не сказал бы. Она тут преимущественно духовая. Струнные инструменты есть, но считается, что они для простонародья. А аристократы наслаждаются всякими свирелями да флейтами, а вместо роялей используют разновидность фисгармонии.