До единственного, а значит, крупнейшего города-порта Лавардии я добрался где-то к полудню. Все-таки скорость у моей лодки была намного меньше, чем у крупных судов. Наглеть не стал, причалил на самом краю бухты, где никакой активности не наблюдалось. Но несколько старых лоханок вроде моей лодки или даже меньше имелось в наличии.

Вопреки ожиданиям никакие таможенники или охранники ко мне не кинулись, можно сказать, мое появление осталось совершенно незамеченным. Или никого не заинтересовало, что скорее. Что же, тем лучше. Привлекать к своей особе внимание местной администрации мне совсем не хотелось. Вполне могло случиться так, что указания относительно барона Стонберга к ним поступили. Все-таки я довольно долго добирался. И вообще-то совершенно не планировал сюда попадать. Но раз уж мимо Мельгара меня пронесло штормом, придется искать корабль в Леиду здесь. Ведь войны между королевствами официально нет, а банальное соперничество не должно полностью останавливать торговлю. Осталось только найти подходящего купца.

Следующие три часа потратил на то, чтобы привести себя в божеский вид. Моя одежда за время пешего перехода порядком обтрепалась, и купание в морской воде на пользу ей тоже не пошло. Но высохла она на теплом солнце и морском ветерке довольно быстро, а почистил я ее… ну как смог. Дольше всего кольчугу надраивал, ей и постарался прикрыть недостатки остального обмундирования. Трофейный меч, который столько раз меня выручал, тоже прицепил. Замечательное оружие. Ни за что его продавать не буду! Подумав, надел баронский перстень, и баронскую цепь тоже нацепил. Раз я собираюсь покупать себе место на корабле, лучше выглядеть солиднее.

Осталась проблема, как быть с вещами? Но я твердой рукой пустил всю имевшуюся у меня парусину на саквояжи. Не совсем саквояжи, конечно, но внешне похоже. Ведь что такое классический саквояж, когда он закрыт? По сути – неглубокий прямоугольный мешок, у которого вместо горловины металлическая планка с чемоданной ручкой. По идее, планка должна раздвигаться, как челюсти гиппопотама, но мне-то это зачем? Чтобы залез кто-нибудь? На фиг, на фиг! Так что нарезал я из остатков рикши деревянных палок, приделал к ним посередине ручки (короткие круглые палки, концы которых схвачены веревочными петлями). Из парусины нарезал прямоугольные куски, сложил вдвое и склеил края заклинанием. Намертво. Потом сложил в мешки вещи, переложил посуду обрезками ткани, чтобы не гремела, и постарался поместить в каждый мешок не более десяти килограммов. Разве что панцирь черепахи потяжелее оказался. Затем сложил края мешков и приклеил их к палкам. Намертво. И до кучи укрепил ткань и палки заклинаниями – до состояния брони. Хорошие саквояжи получились. Внешне – почти обычные, а залезть внутрь не получится. Прорезать обычным ножом – тоже, а артефакты вроде моего меча, надеюсь, у местного жулья не в ходу.

В результате превратился я в барона-путешественника при багаже. В странного барона, сложившего свой багаж в странном месте, но если кто-то будет рожу кривить, я могу ему в эту рожу и дать. «Огнешаром» или «молнией», например. Да, все наличные деньги я изнутри в мешочках к поясу привесил (пришлось дополнительные лямки на плечи делать, как у портупеи) и кольчугой прикрыл. Кроме одного «кошелька», который оставил снаружи. Тяжело, конечно, но так надежнее.

Осталось найти носильщиков и корабль.

Назвать то место, где я пришвартовал свою лодку, «причалом» означало очень сильно польстить этой веренице досочек, настеленных в один ряд на хлипкие даже с виду столбики, уходящие от берега метров на пятнадцать. Через каждую пару шагов с обоих краев досок были прибиты скобы, к одной из которых (самой дальней от берега) я лодку и привязал. Ширина получившихся мостков почему-то вызывала ассоциации с канатоходцами, так что свои саквояжи мне пришлось выкладывать на них в ряд, один за другим.

Народу поблизости не наблюдалось. В принципе, это удачно, любопытные взгляды мне не нужны, недаром я от них все время отгораживался «отводом глаз». Но теперь мне понадобится как минимум источник информации, а еще лучше – посыльный. Уходить далеко от своего багажа совсем не хотелось. Протащить его такое расстояние и дать разграбить портовым воришкам (а что такие тут есть, я не сомневался) казалось несправедливым. Как по отношению к себе, так и по отношению к багажу. Но отойти от груза все-таки придется…

Подновив на багаже заклинание «отвода глаз», на мостках перед ним я поставил «воздушный щит» (вариант «воздушной стены», но прикрепленный к конкретному месту). Без подпитки от моей ауры заклинания долго не продержатся, но хотя бы на четверть часа отойти можно.

На всякий случай еще и последнюю доску у мостков отодрал и спрятал под соседним мостком, прикрыв «отводом глаз». Чтобы случайно никто не забрел. Прыгать с берега на четыре-пять метров на неширокую и не слишком надежную доску – тут акробатом надо быть или очень этого хотеть. К тому же я постараюсь не выпускать это место из поля зрения.

Пока занимался приведением в порядок одежды, особенно кольчуги, время осмотреть порт и понять его примерную структуру у меня имелось. Бухта была двойной и по форме напоминала греческую букву «омега». В отдельно стоящем в горловине бухты приземистом здании с бойницами вместо окон угадывался форт.

Правую часть бухты окружали солидные причалы, к которым вплотную подходили не менее солидные, можно сказать, монументальные ангары. Но к этим причалам были пришвартованы всего два корабля. Еще три стояли, видимо, на якорях, у выхода из бухты (точнее, ее правой части). Корабли – большие, трехмачтовые, с белоснежными парусами. Эти суда отличались деталями и даже размером, но одновременно чем-то были похожи. В парусных судах я не разбираюсь (да ни в каких не разбираюсь!), но эти корабли напомнили мне тот, что пытался меня протаранить. Кстати, интересно, а как он там? Впрочем, не очень интересно. Лучше бы убраться отсюда до его возвращения.

В левой части порта картина была совершенно иной. Причалы там шли не только вдоль берегов, но и располагались по обеим сторонам выступавшего в акваторию (кажется, так это называется по-научному?) порта, некоторые на добрую сотню метров. Капитальных пирсов, на которых, наверное, даже карета могла бы развернуться, было четыре. Занимали они примерно половину дальней от меня части бухты, затем шли пирсы поуже и попроще (не обязательно покороче), и постепенно переходили в мостки, у одного из которых я и оставил свою лодку.

Кораблей было больше, и имели они самые разнообразные формы и размеры. У капитальных пирсов стояло по два корабля – с разных сторон, в шахматном порядке. Но риска зацепиться бортами у кораблей на соседних пирсах не возникало – расстояния там оставили с изрядным запасом. В отличие от кораблей в правой части бухты, эти казались более пузатыми, что ли. Но двух одинаковых среди них не обнаружил. Я предположил, что это и есть купцы. Осталось выяснить, идет ли кто-то из них в сторону Леиды.

Дальше швартовались кораблики поменьше, но тоже довольно ухоженные. Местные яхты? Не слышал, чтобы на Земле что-либо подобное использовалось до девятнадцатого века. А тут феодализм явно более раннего периода, хотя, конечно, наличие магии могло сильно повлиять на образ жизни местных граждан.

Не меньше трети бухты занимали суденышки, которые я определил как рыболовные. Не по внешнему виду – на некоторых были развешаны сети. И было их очень много, все причалы заняты. Интересно, они по сменам на промысел ходят или сегодня никто работать не вышел?

Ну а дальше кучковался всякий хлам. Здесь я лодку и спрятал. Она неплохо вписалась в общий антураж: мачты нет, руля нет, какие-то обломки досок и парусины внутри валяются… А то, что борта почти непробиваемые, внешне незаметно. Даже жалко ее бросать, но не тащить же с собой?

За причалами на берегу тоже виднелись различные строения. Напротив капитальных пирсов несколько приличного вида построек – контор или складов. Там же затесалось и явно казенное здание. Почему я был в этом уверен, не знаю, но что-то мне нашептало. Может, память Витадхоциуса? Он в жизни всякого навидался, а с наблюдательностью у него все было по высшему разряду. В общем, это здание я постараюсь обойти стороной.

А вот за рыбачьей частью причалов стояло одно огромное здание самой примитивной архитектуры. То ли ангар, то ли сарай. По логике – там должен быть рыбный рынок.

Все это, как я уже говорил, рассмотреть и оценить я успел раньше. Теперь же решительно двинулся к рыбному рынку, решив, что какие-нибудь охранники, работяги или администраторы там должны быть. Перед входом наложил на себя заклинание «эмпатии». Мысли я читать не смогу, но хотя бы правду от лжи отличить сумею, да и с намерениями собеседников так проще разобраться. Заодно проверил здание на наличие людей «поиском разума». Были. Человек десять, но разбросаны по разным местам ангара, а один сидел прямо у входа. Видимо, сторож.

И точно. В здоровенном здании со стороны бухты имелись ворота, в воротах – калитка, а за калиткой деревянная будочка совсем земного вида, из которой на меня с любопытством взглянул какой-то дедок. Эмпатия меня ничем не обрадовала: это был типичный вариант «старичок вредный». Сейчас обязательно обругает, потом устроит допрос с пристрастием, а сам ничего полезного не скажет. При этом посажен он сюда не шпионов ловить, а рынок охранять. Сейчас ни товара, ни других ценностей нет, а из людей только несколько постоянных работников на дежурстве. На Земле подобные функции бабки у подъездов выполняют.

– Закрыто сегодня! – немедленно подтвердил дедок мои эмпатические выводы о его вредности. – Сразу после эолия рыба не ловится, это даже такие, как ты, должны знать.

Между тем его, казалось бы, прозрачные глаза очень цепко прошлись по мне, взвешивая и оценивая. Задержались на баронском перстне:

– Надо же! Такой молодой, а уже барон. И что это ты, мил-господин, на рыбьем рынке забыл?

В принципе, я заготовил легенду, что меня в порт доставили на лодке с оставшегося на рейде корабля, да высадили в неудачном месте. Не очень убедительная, но через ворота порта из города на самый дальний от приличных судов причал никто свой багаж притащить не дал бы. Так что лучше совсем не вступать в объяснения.

А дедку этому любая сказанная в ответ фраза – только повод задать еще десяток вопросов. Вы когда-нибудь пробовали узнать дорогу у вредной бабки? Мне доводилось, и даже не один раз. Там у меня – Димы Бершова – эмпатия не работала, вот и пришлось терять массу времени и нервов, пытаясь получить ответ на свой вопрос. Как же такие бабки над людьми издеваться навострились! И ведь даже в ухо им не дашь, хоть и очень хочется.

Собственно, а почему не дашь? Это на Земле за подобное в милицию угодишь и по судам затаскают, а здесь нравы проще. И дедок это должен понимать. Только, похоже, ради того, чтобы доставить мне неприятности, он готов и оплеуху пережить. А в то, что я его серьезно покалечить могу или даже убить, не верит. Вид у меня слишком молодой и несолидный. Это только в романах такие вот пеньки, заглянув в глаза человеку, над которым они собирались всласть поиздеваться, внезапно пугаются и начинают сотрудничать. Не знаю, какая для этого должна быть харизма. У меня такое ментальное воздействие только с помощью двенадцатирунного заклинания получиться могло. То есть – неизвестно когда.

Так что единственный выход – деда этого бить и бить – так, чтобы вырубить надолго. Ведь этот гад не только сам сейчас собрался концерт мне закатить, потом еще обязательно побежит что-нибудь про меня врать портовой страже. И не будет иметь значения, скажу я ему про себя что-нибудь или нет. Чего-нибудь сам насочиняет, лишь бы напакостить.

В общем, я наклонился к окошку будки и пробил ему прямой правый в нос и губы. Бил несильно, чтобы не убить ненароком, но так, чтобы разбить. А самого его вырубил «ментальным ударом». Пусть пару-тройку часов без сознания поваляется. На всякий случай сверху еще «здоровый сон» наложил. Маны не пожалел. Не знаю, каким будет результат взаимодействия заклинаний, хотелось бы, чтобы, отойдя от «ментального удара», дед еще сутки продрых. Наверное, рациональнее было бы не в «сон», а в «ментальный удар» ману вливать, чтобы мозги вскипятить, но просто взять и убить человека, так, на всякий случай, – я не в состоянии. Хотя память Витадхоциуса очень настойчиво рекомендует именно так и поступить. Нет, буду надеяться, что дедок придет в себя уже после моего отъезда. А губы и нос я ему разбил, во-первых, за дело, нечего барону хамить! А во-вторых, чтобы перед остальными местными работниками разыграть мизансцену.

Да, в рамках той же мизансцены я сопроводил свой удар рыком:

– Ты как, урод, с бароном разговариваешь?!

После чего крикнул уже более разборчиво внутрь помещения:

– Нужны три-четыре человека мой багаж к кораблю отнести! Быстро! По ливру за саквояж!

Подошло пять человек. По виду – обычные грузчики, как я их себе представлял. Даже если у них другая специализация – ничего страшного, для моих целей вполне подойдут. Смотрели на меня с интересом, но напряженно, что, впрочем, естественно. Приперся непонятно какой мальчишка и сторожа с одного удара капитально вырубил. Вон, тот валяется в углу своей будки, и морда у него вся в крови. Постарался пояснить ситуацию, точнее, озвучил версию.

– Пришли? – вопросил строгим голосом. – Что за день такой! – Это уже возмущенно. – Сначала лодочник непонятно где высадил, теперь еще этот урод хамит. Как вы его вообще терпите?!

И уже более спокойным тоном продолжил:

– Да жив он, жив. Просто под горячую руку попался, – продемонстрировал кулак с баронским кольцом. – Скоро очухается. Сам виноват. А это – зубы ему вставить.

Я небрежно бросил на полочку за окошком будки пяток серебряных ливров.

– Ну что, идете?

Пошли со мной четверо. Пятый, как я и рассчитывал, задержался. Нельзя же оставлять монеты без присмотра, еще сопрет кто-нибудь. И, думаю, вредного деда они теперь не поспешат приводить в чувства. Пусть лучше до конца смены поваляется.

Мужики с подозрением смотрели, как я ставил на место доску от мостков, но задавать ненужные вопросы я им не дал:

– Саквояжей у меня шесть, вас четверо пришло… Ладно, по два ливра каждому, четыре сейчас и четыре у корабля.

– Так куда нести-то? – спросил самый старший из моих грузчиков. Вопрос меня очень обрадовал: четко и по делу.

– На пирс, с которого корабли идут в Леиду. В Марион.

– Так со всех, кроме третьего, и идут. С него суда в Мельгар отправляются и к Штрельским горам, но туда ходят только корабли Лильбернского кумпанства, раз в две недели примерно.

– Сегодня корабль отплывает, – уточнил я уверенным голосом.

– Тогда поторопиться нужно. Что же сразу не сказали?

Мы почти бегом понеслись на четвертый пирс к небольшому, но, я бы сказал, «упитанному» кораблю с высоко поднятой кормой. Не знаю, как такие называются. На память приходят слова «неф», «когг», или на чем там в Средневековье плавали? Мачт – две, передняя в полтора раза выше задней. На передней поперечная рея подвешена довольно высоко и далеко выступает за борта. На задней рея не короче, но подвешена чуть ли не посередине мачты и висит косо, вдоль оси корабля. Паруса собраны, так что определить их тип невозможно.

Ненароком спросил:

– Как хозяина зовут? Забыл.

– Метрос Блоссом.

– Он здешний? Из Эвронта?

– Метрос Блоссом? Так он в конторе в Лавардэ. А здесь племянник заправляет, метрин Ортон.

– Понятно.

Понятно стало только то, что «метрос» это не имя собственное, а уважительное обозначение большого купца. А «метрин», получается, купец помельче. В целом же ситуация была далека от оптимальной. Местный купец – с большой долей вероятности, законопослушный купец. По крайней мере, нарушать какие-нибудь местные правила ради меня ему не резон. Тут никакие деньги не помогут, если насчет меня поступили распоряжения от властей. И даже если нет, почти наверняка потребуется какая-нибудь подорожная, отметка таможни или иной официальный документ, которого у меня не имеется. Может, и не существовало ничего такого, но моя интуиция очень рекомендовала не проверять.

Я посмотрел на соседние причалы и спросил:

– Корабли из Леиды где швартуются?

– Так на четвертом пирсе.

Точно, там стояли два судна с вымпелами, отличавшимися от остальных цветовой гаммой. Один из них был купцом, похожим на тот корабль, к которому мы продолжали идти, другой больше напоминал те, что стояли в правой части бухты. Небось какая-нибудь официальная делегация прибыла.

Появилась мысль поменять маршрут следования и прорываться к леидским кораблям. И что? Объявить себя беженцем и запросить политического убежища? Сомнительный путь. Не знаю, как здесь, а на Земле за такого беженца никто с местной властью на конфликт не пошел бы. Тем более – вооруженный. К тому же таким бегством я лишу себя даже теоретической возможности когда-нибудь вернуться назад. Со всеми вытекающими. Я же по своим убеждениям не любитель необратимых процессов. И, кстати, Витадхоциус со мной в этом вопросе полностью солидарен.

Я заозирался по сторонам, выискивая продавцов или разносчиков, бросил носильщикам:

– Вы пока идите к кораблю, я вас сейчас догоню, – и кинулся к стоявшему у входа на пирс продавцу, торговавшему чем-то съедобным.

Похоже, плыть в Мареон придется контрабандой, ничего лучшего на ум не приходило. Значит, надо хоть какой-нибудь едой запастись, на камбузе нелегальному пассажиру лучше не появляться.

Этот хмырь торговал креветками. Я чуть не завыл – опять морепродукты! Но взял почти все, что у него было, килограмма три, упаковав в конфискованный у него же кусок ткани типа дерюги. После чего наложил на свое приобретение руну Иса – замедление. Не для того, чтобы не испортились – не успеют, а для того, чтобы не так воняли.

Теперь задача: пройти на корабль незамеченным. Притом что там матросы бегают, как наскипидаренные, а солидного вида дядька стоит с двумя помощниками у сходней и сверяет с амбарной книгой все заносимое на судно. Невозможно? Но в этом мире есть магия, а она творит чудеса. Вот на нее и уповаю.

Прежде всего наложил на себя руну Ансуз (исполнения желаний) и влил в эту жутко затратную конструкцию столько маны, сколько она согласилась принять. Считай, две трети резерва. Но раз интуиция стала работать, то и везти должно. При таких-то расходах маны!

В два прыжка догнал и обогнал своих носильщиков, сосредоточился на проверяющих у входа. Надо их чем-то отвлечь. Не убить, не вырубить, а именно отвлечь. Кроме заклинания «паники» ничего на ум не пришло. Его и кинул в солидного дядьку. Соседей тоже задело. Силу заклинания дозировал, полагаясь исключительно на везение.

Сработало!

Дядька подпрыгнул на месте и с криком: «Ай, забыл!» – куда-то помчался. Помощники поспешили следом.

Пропустил своих носильщиков вперед:

– Вещи сразу в трюм заносите, мне в каюте только одна сумка понадобится, сам донесу. Там и рассчитаемся. Бегом! По лишней монете дам!

Мои мужики бодро затопали по сходням. Я пристроился вслед за ними и наложил на себя «отвод глаз». (Эх, зря кольчугу почистил и баронские регалии нацепил!) При этом не забывал периодически выкрикивать:

– Распоряжение метрина Ортона!

Надеюсь, кто именно кричал, пробегавшие мимо матросы не заметили. Ну бегут мимо несколько местных грузчиков, дело у них какое-то. А у матросов своих дел полно.

К счастью, где на таких кораблях спуск в трюм, мои носильщики знали, пробежали по палубе, ссыпались вниз по трапу.

– Дальше, в самый конец несите, – подбодрил я их.

Уже в трюме нам по дороге попалась пара матросов, но они были заняты своими делами. А в дальнем конце трюма, куда я направил носильщиков, не оказалось никого.

Раньше я никогда не интересовался, а сколько человек входит в экипаж парусного корабля? По впечатлению – совсем немного, порядка десяти матросов, остальные – пассажиры. В принципе, логично. Корабль не боевой, чрезмерная скорость выполнения маневров для него не обязательна. А большое количество людей на пиратских кораблях в романах – это абордажные команды. (У Фрэнсиса Дрейка на флотилию из пяти кораблей приходилось в сумме сто шестьдесят человек экипажа.)

В общем, донесли мои саквояжи без эксцессов. Еще и с расположением грузов повезло, какие-то большие корзины (или плетеные ящики) почти перегораживали проход и закрывали обзор. В самом углу лежали тюки с чем-то относительно мягким. И подозрительно шуршащим. Неужели сено? Не важно, главное – для меня это почти идеальный вариант. «Отвод глаз» я с себя снял, отсыпал мужикам еще восемь серебряных монеток и отпустил с миром, напомнив, что корабль скоро отчаливает – чтобы не задерживались.

А сам занялся делом. Отгородил среди тюков что-то типа гнезда, втиснулся туда вместе со своими саквояжами, наложил на себя и вещи «отвод глаз» и уселся поудобнее – медитировать.