Глава девятая
Я сразу взял предельно допустимый темп преследования. Даже для бега на длинные дистанции по дорожке стадиона такой темп был, может быть, высоковатым и мог утомить бойцов раньше времени. Но я не собирался сразу, с разбега, посылать их в бой. Пока требовалось только догнать бандитов. Что и случилось после очередного поворота.
Два снайпера доложили, что все спокойно, а третий, младший сержант Сережа Арнаутов, которого все во взводе звали просто Сереня, промолчал. Я всегда не любил неполные доклады. И потому спросил:
– Арнаутов! Есть собственное мнение?
– Сомневаюсь я, товарищ старший лейтенант. Я первым залег, в прицел посмотрел на три секунды раньше других. Может, мне показалось…
– Что тебе показалось, Сереня?
– Показалось, что «светилось» что-то. И свечение за поворот ушло.
Я глянул на карту на мониторе планшетника. Следующий перегон от поворота до поворота был долгим. Можно было успеть увидеть точно.
– Снайперы! Все вперед! До поворота. Талалаев – впереди снайперов!
Звезды показали отчетливо, как все четверо резко сорвались с места и побежали. А я еще ходу добавил, как легкоатлет на финишной прямой. Хотя это вовсе не был финиш. До финиша осталось еще долго, как я понимал. Более того, у меня возникла интересная мысль.
Если эмир так уверенно вел свою банду в конкретном направлении, значит, он знал, куда идет. То есть где-то у него были сообщники, и этих сообщников требовалось обнаружить. Пока позволяло ночное время, нужно организовать слежку за бандитами. Возможно, часть банды ждала их где-то в другом месте, и в мою задачу входило определение этого места. Может быть, у второй половины тоже были ПЗРК, такие же или другие. И потому, когда сапер и снайперы добежали первыми до следующего поворота, я не удержался и спросил по связи, хотя сам через десяток с небольшим секунд мог бы все увидеть, так меня снедало нетерпение:
– Ну, что там?
– Есть банда, товарищ старший лейтенант! Догнали мы их. Можно стрелять. Их всего-то шесть человек, – сообщил сержант Соколянский. Троих сразу «положим», половина останется, постараемся их до поворота не допустить.
– Отставить стрельбу! Ведем только плотное преследование и наблюдение. Нам важно знать, куда они идут. Это, возможно, подскажет, где они хотели применить «Стингеры». Себя никоим образом не обнаруживать. Соблюдать осторожность во всем. Талалаев, под ноги смотри внимательно.
Я со взводом уже оказался у поворота, а банде еще предстояло преодолеть почти четверть пути до следующего. Мы залегли и дальше так же бегом двинулись, когда последний из бандитов за скалой скрылся.
Банда тоже передвигалась быстро. Даже непривычно быстро. Обычно бандиты предпочитают более размеренное передвижение, и потому в начале пути меня глодало опасение, что мы двинулись в неверном направлении. Но теперь, когда я сам бандитские спины увидел, я без сомнений вызвал на связь начальника штаба сводного отряда майора Аспарухова.
Дежурный офицер узла связи, которого я, похоже, разбудил, недовольно сообщил, что майор отправился в казарменный корпус отдыхать.
– И шлем с КРУСом с собой не взял? – поинтересовался я недоверчиво, потому что это очень не походило на Аспарухова.
– Взял, кажется… – неуверенно ответил дежурный. – Сейчас, попробую соединить. Может, и ответит.
Я, в отличие от дежурного, не сомневался, что начальник штаба ответит сразу, как только ему сообщат, кто вызывает. Так и получилось.
– Слушаю тебя, Павел Степанович. Я тебя ждал, ждал и отдыхать отправился. Понял, что новостей пока никаких. А теперь, наверное, появились. Докладывай обстановку, потом и я тебе кое-что расскажу.
– Нашли мы банду. Почти догнали. Даже имели возможность уничтожить, но торопиться я не стал.
Я кратко изложил положение вещей. И свои соображения относительно существования второй части той же банды.
– А не упустишь их вместе с ПЗРК? – настороженно спросил Евгений Павлович. – Подобное преследование – это опасное дело.
– Мы всегда имеем возможность догнать их и уничтожить, товарищ майор. Но если есть вторая часть банды и если она тоже ПЗРК вооружена, то уничтожение первой половины остальных не остановит, а только озлобит. И они будут атаковать гражданские самолеты.
– Я понял тебя, Павел Степанович. И с тобой полностью согласен. По такому случаю наш разговор заканчиваем. Я сейчас свяжусь с дежурным ФСБ. Они там такую штуку придумали, хотят послать пару БТРов и одну БМП, чтобы выход из ущелья перекрыть на случай, если ты банду на выход погонишь. Пусть дают отбой, если смогут. Но у них должна быть стандартная система связи с бронетехникой. Думаю, смогут их вернуть. А то сорвут твои планы.
– Да, товарищ майор. Это было бы очень плохо. Вы еще мне какие-то новости хотели рассказать?
– Да, относительно банды. Банду эту возглавляет очень хитрый и умный эмир. Некто Рамиз Омаханович Гадисов. Удачно воевал в Сирии. Человек достаточно рисковый, склонен к хладнокровным и часто парадоксальным действиям. Весьма активен. Любит нестандартные решения. Доставлял много хлопот сирийским войскам. Потом, по данным сирийской разведки, вместе со всей бандой проходил курс обучения по работе с ПЗРК «Стингер». И груз ПЗРК, что отправлялся через границу, был адресован именно банде Гадисова. Плохо, что три «Стингера» он все же сумел отбить у пограничников. Но я с тобой согласен, что может существовать и вторая часть банды, и у нее может быть некоторое количество «Стингеров». Если банда проходила специальное обучение, они вполне могли и сами нести ПЗРК через границу. Значит, бронеколонну ФСБ следует любым способом тормозить. Буду связываться. У меня все. Конец связи.
– Предупредите ФСБ. Обязательно. Конец связи, товарищ майор.
Да, появление у «ворот» ущелья бронетехники ФСБ может свести на нет все наши усилия. В случае если выход из ущелья будет перекрыт, нам пришлось бы этих шестерых бандитов просто уничтожить, если раньше их не уничтожит своими пулеметами и убийственными скорострельными пушками бронетехника.
Срыв наших планов не будет еще поражением, но будет чреват тем, что часть банды окажется нам неподконтрольной. Я даже допускал, что в той, второй части, может находиться и сам эмир Гадисов, который послал навстречу другой банде только часть своих бойцов под командованием какого-нибудь опытного помощника. Хотя, судя по тому, что сообщил мне о Гадисове наш начальник штаба, он, скорее всего, сам должен был пойти за «Стингерами». И решиться на такую смелую вылазку против большого отряда пограничников, чтобы три ПЗРК отбить, тоже не каждый сможет. Это привилегия хитрого и дерзкого эмира.
Таким образом, ФСБ своими кардинальными размашистыми действиями может только ухудшить общую ситуацию. Тем не менее мы обязаны будем ударить по банде с тыла. Бронетехника все равно ездит быстрее, чем передвигаются бандиты. «Стингеры» против бронетранспортеров и боевых машин пехоты бессильны. Они не предназначены для настильной стрельбы. Как не предназначены для стрельбы прямой наводкой, которая схожа с настильной стрельбой. Обуславливается это тем, что наводка боеголовки ракеты осуществляется в автоматическом режиме на источник тепла, а выхлопная труба того же бронетранспортера при взгляде анфас всегда прикрыта корпусом, и потому точная наводка осуществиться не может. А это значит, что опасаться вооружения банды бронетехнике не стоит. Только самим бандитам следует опасаться скорострельных пушек и пулеметов.
А вот нам, возможно, опасность от «Стингеров» грозит. Я вовремя вспомнил, что современный вариант ПЗРК «Стингер» оснащается тепловизионным прицелом AN/PAS-18, который крепится на контейнер самого ПЗРК. И снять его можно без проблем. Это создавало для нас новые неудобства – нас могли обнаружить. И потому я дал приказ по связи:
– Всем бойцам надеть перчатки и маски-подшлемники. У бандитов есть тепловизоры.
Приказ, как я видел, был выполнен на бегу и без разговоров. Бойцы взвода умеют понимать необходимость любого приказа командира и не ждать объяснений. Тем более приказа такого категоричного. А я тем временем дал отдельный приказ передовой группе, от которой взвод отставал метров на двадцать:
– Снайперы! Присмотритесь, используют ли бандиты ночные прицелы от «Стингеров», чтобы определить нас.
– Не видел пока, – отозвался сержант Соколянский.
Следом за ним такое же сообщение пришло от второго и третьего взводных снайперов. Вообще-то взводу обычно полагается только один снайпер. Официально, согласно взводной документации, так и бывает. Но чаще случается, что взвод добывает где-то трофейную винтовку или, что реже, получает на складе дополнительную, чаще всего на испытания, которая и после испытаний остается во взводе в качестве штатной. А вместе с винтовкой во взвод приходит, как правило, боец контрактной службы, окончивший школу снайпинга. Опыт боевых действий новый снайпер получает уже в процессе участия взвода в операциях. Но вовсе не все снайперы, как и не все взводы спецназа ГРУ, проходят «обкатку» в боевых условиях Северного Кавказа или еще где-то.
Как-то так сложилось на практике, что и командиры взводов далеко не все получают приказ о командировке в «горячую точку». Кому повезло один раз, обычно «везет» и дальше. Боевой опыт в сводном отряде спецназа ГРУ в регионе Северного Кавказа очень ценится. И так уж сложилось, что одни и те же офицеры с разным составом взвода или роты прибывают в сводный отряд через определенный промежуток времени. Уже после первой командировки офицер, считается, имеет боевой опыт, как солдаты и сержанты контрактной службы его взвода. А обкатку проходят только «призывники».
Такова практика…
* * *
Мы преследовали банду, передвигаясь практически вплотную, на дистанции автоматной стрельбы, от поворота до поворота. Но не выходили на открытое пространство, пока последний из бандитов не скроется за очередным поворотом. Обычная, надо сказать, отработанная манера скрытного преследования.
Так мы миновали ущелье.
Бандиты вышли на открытое пространство без существенной задержки. Бронетехники ФСБ там не было. Мы двинулись за бандой. И только тогда с восточной стороны послышался звук двигателей.
Это породило новую проблему. Появилась опасность, что операторы-наводчики бронетехники ФСБ не разберутся и обстреляют нас, приняв за бандитов. Остановив взвод, я послал на высокие скалы рядом с «воротами» двух снайперов с тепловизионными приборами, чтобы отследили направление, в котором двинулась банда. Выпускать ее из зоны контроля было нельзя.
– Следить внимательно! И не отпускать их. Оттуда, сверху, будете наше преследование корректировать, – отдал я приказ. – Потом догоните.
А сам тем временем срочно связался с начальником штаба:
– Срочно! Срочно! – прикрикнул я на неторопливого и сонного дежурного офицера узла связи. – Это вопрос многих жизней. Срочно! Если у меня из-за вас погибнет хоть один солдат, я сам по возвращении вас расстреляю. Обещаю серьезно…
Дежурный сообразил, что я не шучу, и быстро добрался до майора Аспарухова.
– Да, слушаю тебя, Павел Степанович. Докладывай…
Я обрисовал ситуацию и свои опасения относительно бронетехники ФСБ.
– Понял. Я уже связывался. Обещали отозвать приказ. Сейчас еще раз позвоню.
Взводу оставалось только дожидаться, пока звук двигателей начнет удаляться.
– Соколянский! Что там у банды?
– Уходят в холмы. Путь выбирают по низинам. Если мы напрямую за ними двинем, то легко догоним и обгоним. И сверху контролировать будем.
– Прицелы со «Стингеров» они не снимали?
– Нет. Не видно. Наверное, аккумуляторы у прицелов не заряжены. Я где-то читал про такую ситуацию, когда в войска «Стингеры» прибыли, а пользоваться ими возможности не было, потому что негде было аккумуляторы прицелов подзарядить. Это, кажется, в иракской армии произошло.
– Возможно, – согласился я. – Продолжай наблюдение.
Не прошло и минуты, как сержант Соколянский доложил:
– Товарищ старший лейтенант, бронетехника разворачивается. Уходят…
– Понял. Спасибо. Башни у них в какую сторону смотрят?
– От нас. Уезжают стволами вперед.
– Мы выходим. Координируй направление. Второго снайпера – ко мне.
Второй наблюдатель там, на скалах, был уже не нужен. Соколянский всегда считался парнем сообразительным и вполне мог один справиться с задачей.
Солдаты взвода не стали после долгого преследования ложиться на холодную землю, а просто ходили рядом со мной, восстанавливая дыхание. Но остыть мышцам не дали. И потому в преследование побежали так же легко, как и раньше.
Мы еще успели увидеть отъезжающие бронетранспортеры и боевую машину пехоты, но они на нас никак не отреагировали. Может быть, даже не заметили. Хотя я допускаю, что им был дан приказ нас не замечать, чтобы не привлекать внимания со стороны. Если бы бронетехника остановилась, чтобы экипажи могли поговорить с нами, это могло бы привести к неприятностям. Вдруг бандиты оставили наблюдателя! Впрочем, наблюдателя определили бы наши снайперы, и младший сержант Арнаутов воспользовался бы тем, что имеет винтовку с глушителем. Его «Выхлоп» негромко «хлопнул» бы, и наблюдатель уже никогда не догнал бы банду.
Но я был далек от того, чтобы принижать возможности бандитов. Если есть что-то у нас, то вполне может оказаться и у них. Если нам есть чем укрыться от тепловизионных прицелов, то и у бандитов могут быть такие же возможности. Конечно, не у всех, как в нашем случае, могут оказаться костюмы, не выпускающие наружу тепло. Об этом говорил сам факт недавнего наблюдения за бандой. Но один костюм может найтись. Или даже просто плащ с туго застегивающимся воротником, какие используют в американском, в китайском и в японском спецназе, да, кажется, все войска НАТО сейчас переходят на такие плащи.
На мой взгляд, костюм удобнее, хотя плащ намного дешевле в производстве. Под плащом приходится прятать руки и оружие, и при необходимости стрельбы в любом случае боец себя откроет, за что и получит пулю. Наш костюм этого не допускает.
– Товарищ старший лейтенант, минут на семь левее идите… – подсказал со скалы сержант Соколянский.
– Понял. Продолжай корректировку!
– Вот так. Теперь прямо. Значит, на семь минут правее и прямо… Они заходят сейчас между холмами, я вижу только двух последних. Хорошо бы Арнаутова послать на холм, чтобы перехватил наблюдение и координировал вас.
– На какой из холмов? – спросил, уточняя, младший сержант.
– На правый от тебя.
– Понял. Разрешите, товарищ старший лейтенант?
– Гони! – согласился я.
Младший сержант побежал стремительно.
– Соколянский, как только Сереня пост займет и сообщит, сразу снимайся и догоняй нас. Мы ждать не будем. Не заблудись.
– Рад бы заблудиться, да не умею, – отшутился сержант.
Арнаутов побежал по склону быстро. Взвод по движению моей руки легким бегом последовал за ним. Но недалеко от вершины я новым жестом отправил бойцов пройти по окружности, чтобы не «светиться» на фоне звезд под чьим-то случайным взглядом, а младший сержант забежал в каменную чашу на вершине и там устроился со своей винтовкой.
– Товарищ старший лейтенант, я на месте. Вижу банду. Шесть человек, как было раньше. Никто не отстал. Для бандитов идут хорошо. Ноги переставляют быстро. Контролирую их передвижение. Соколянский! Можешь сниматься.
– Понял, бегу, – отозвался сержант, и уже через минуту я, оглянувшись через плечо и даже бинокль с тепловизором не поднимая к глазам, при свете звезд и луны увидел Соколянского, пересекающего ровное открытое пространство перед «воротами» ущелья.
Я со взводом последовал вокруг вершины холма, повернул за камни и потерял снайпера из виду. Да и не мог я постоянно бежать спиной вперед… Но Соколянский в любом случае – я не сомневался – сможет догнать взвод и соединиться с ним и за счет своей физической подготовки, и за счет системы внутривзводной связи. Ему нетрудно будет получить подсказку, если нам придется свернуть в сторону.
И такой момент наступил уже вскоре.
– Товарищ старший лейтенант, там у них один человек карту себе фонариком подсвечивал, после чего банда взяла левее. Это штурман. Он, похоже, всеми командует. Не берусь точно определить, эмир это или кто-то из его помощников, но он в банде не последнее лицо. Вам, чтобы за бандой двигаться, и не отставать, и при этом себя не обнаружить, необходимо на соседний левый холм перебираться. Да и мне следом за вами. Они вот-вот выйдут из сектора моего обзора. Соколянский!
– Я уже выдвигаюсь вперед, – отозвался сержант, выходя из-за моей спины. Умудрился уже догнать нас, но дышал при этом достаточно ровно, словно и не преодолевал крутой подъем. Сказывалась тренированность. А для снайпера, да и вообще для любого бойца спецназа, ровное дыхание – одна из важнейших составляющих успешной стрельбы. Когда грудь колышется, когда перебивается дыхание, невозможно точно навести прицел и сделать эффективный выстрел или дать очередь. Не случайно всем, не только снайперам, перед моментом выстрела рекомендуется задерживать дыхание. – Куда мне лучше всего пройти?
– Я бы тебе посоветовал на правый холм. Это на случай, если они круто вправо возьмут. Чтобы из-под наблюдения не вышли… Если влево свернут, их уже взвод будет контролировать.
– Разрешите, товарищ старший лейтенант? – обратился ко мне Соколянский.
– Работайте парой. Без вопросов. Как в ущелье. Лусачев с нами пойдет. Будет нашими «глазами».
Младший сержант Лусачев, третий снайпер взвода, был вооружен винтовкой 6С8 «Корд», имеющей среди отечественных винтовок наибольшую убойную силу на дистанции до полутора километров. Пуля калибра «двенадцать и семь миллиметра», выпущенная из «Корда», при попадании в тело человека просто разрывает его на две части. Никакой бронежилет при этом спасти не сможет. А на дистанции до километра такая пуля пробивает броню любого бронеавтомобиля, хотя, естественно, не справляется с танковой броней.
Предобъективная тепловизионная насадка на оптическом прицеле позволяет снайперу быть одинаково опасным для врага и днем и ночью и делает его незаменимым в качестве наблюдателя в ночное время.
В ущелье они шли все вместе и с ними, обеспечивая безопасность, шел взводный сапер ефрейтор Талалаев. Сапер смотрел под ноги, а снайперы – вперед. Там они тоже друг друга подменяли, но у меня разрешения не спрашивали, поскольку я шел со взводом позади.
Получив приказ на самостоятельную работу, сержант Соколянский снова добавил темп и быстро удалился, спускаясь с нашего холма с тем, чтобы подняться на соседний правый, а я со взводом двинулся на спуск к левому холму.
Так мы преодолевали один холм за другим, высотку за высоткой, пока местность не стала более ровной. Но обзора нам это не добавило, поскольку на равнине чувствовалось приближение реки, кругом шумели заросли кустов тальника, разбавленные проплешинами полян, заросших высокой травой. Однако кусты в данном случае не прятали бандитов от нас, поскольку были не способны бороться с чутким зрением тепловизора, а нас от бандитов прятали, так как они по какой-то причине тепловизионные прицелы «Стингеров» не использовали.
Как мне уже объяснил майор Аспарухов, вся банда эмира Гадисова прошла обучение по работе со «Стингерами». Следовательно, о наличии тепловизионного прицела они знали. Но, видимо, предположение сержанта Соколянского о разряженных аккумуляторах прицелов было верным и единственным понятным объяснением.
Во избежание неприятностей, когда уже начало светать, я попробовал позвонить на трубку начальнику разведки погранотряда, но безуспешно. Связи с ним не было. В горах это нормальное явление. Там никогда не знаешь, где связь найдешь, где потеряешь.
И тогда я связался с майором Аспаруховым. Начальник штаба, несмотря на ранний час, оказался в своем кабинете, как сообщил мне дежурный офицер узла связи. После моих недавних резких слов в его адрес дежурный стремился выглядеть мягким и не задавал лишних вопросов.
– Товарищ майор. Просьба технического характера…
– Выкладывай. Но вертолет даже не проси. Пилоты вторые сутки без отдыха летают.
– У меня просьба попроще. Можно как-то связаться с капитаном Куролесовым и попросить его проверить, работают ли тепловизоры на прицелах «Стингеров»? Опасаюсь, что они смогут нас обнаружить.
– Нет проблем. Это все?
– Все, товарищ майор.
– Обстановку доложи…
Я кратко изложил, как проходит преследование.
– Тогда конец связи? Как узнаю, выйду на тебя сразу.
– Конец связи, товарищ майор.
