Глава восьмая
Трудно испытывать чувство облегчения из-за чьей-то смерти. Но эта смерть автоматически снимала с меня всякие подозрения в первом выстреле. А они, судя по всему, были. Я это и по глазам Юлия Юрьевича видел. Да и сам задержанный мастер спорта по боевому самбо не очень верил, как мне показалось, в то, что стрелял по ним не я. Хотя по здравому размышлению должен был бы сообразить, что, когда они валялись во дворе без сознания, я имел возможность воспользоваться его же ножом, который реквизировал на месте, и ликвидировать всех троих без лишних сложностей.
Вариант, при котором я мог бы применить снайперскую винтовку с глушителем, если бы она была у меня в наличии, просматривался вообще только в одном случае: если бы эти три парня смогли меня действительно избить и я бы убежал. Но сам-то тренер-инструктор по армейскому рукопашному бою знает, что это не так. Откуда тогда его фантазии?
Возможно, это придумал не он, а был звонок его напарнику, чье местонахождение нам пока не известно, как не известно досконально, жив он еще или его уже нет. Такой вариант мог быть высказан вследствие звонка на трубку любителю разъезжать на такси до того, как на место первого выстрела приехала полиция.
Я услышал шаги в коридоре. Полицейские, видимо, прямо за дверью проводили обыск задержанного и только-только повели его к дежурному. Я быстро подошел к двери:
– Сержант! Верните задержанного на два слова…
Его вернули, и я спросил прямо через порог:
– Сразу после того, как одного вашего друга подстрелили в первый раз, второму до приезда полиции кто-то звонил?
– Да, мать звонила. Спрашивала, когда он вернется. Они вдвоем с матерью живут…
– Далеко?
– Где-то на Красной Глинке, в поселке Мехзавода.
Даже я, только минувшим днем приехавший впервые в Самару, знал, что Красноглинский район, самый отдаленный от центра города, является естественной достопримечательностью, поскольку входит в состав природного национального парка «Самарская Лука», имеющего регистрацию в ЮНЕСКО. Но меня не местные достопримечательности интересовали. Меня сам звонок интересовал.
– Вы точно знаете, что звонила именно мать?
– Я разговора не слышал. Так сам Виталий сказал.
– Да, туда, наверное, только на такси и можно ночью добраться. Или на попутке. Сразу после выстрела неподалеку от вас большой черный внедорожник видно не было?
– Разве до того было, чтобы смотреть? Я все нового выстрела ждал. Не знал, кого он свалит. Боялся, что меня. Даже залечь в кусты мысль была, спрятаться… Виталий только по сторонам смотрел, когда по трубке разговаривал. Его надо было спрашивать. Раньше…
– Вариант с предположением, что стрелял именно я, предложил Виталий? Тогда же?
– Да. А что?
– Ничего. Уведите его, сержант, а то я действительно его пристрелю.
* * *
Капитан Юровских снова пододвинул к себе клавиатуру и принялся «клопа давить».
– Чем таким важным занимаетесь? – поинтересовался я, уже зная, что Юлий Юрьевич не слишком дружит с компьютером, и догадываясь, что заставить себя мучиться капитан юстиции может только по великой необходимости.
– Составляю текст постановления для вашего задержания, товарищ капитан, – очень даже серьезно ответил Юровских, предварительно пошевелив «хоботом». Наверное, опасался, что я попытаюсь в истерике откусить его. Но я человек, от природы к истерике не склонный, и к крокодилам себя не отношу, а потому укорачивать его «хобот» не стал.
– А если серьезно?
– Если серьезно, то готовлю запросы для службы биллинга. Это же не наша родная служба. Это служба операторов сотовой связи. И вообще телефонной связи. И чтобы она удовлетворила обращение без санкции суда или прокурора, мне следует дать оперативное определение, то есть обосновать срочность выполнения задания. Иначе говоря, наглядно доказать, что их работа в состоянии предотвратить новые убийства и ограбления. Сообщить об этом необходимо кратко и убедительно, не раскрывая данных следствия. Сплошное криптографическое искусство.
– Насчет убийств я не могу ничего сказать, возможно, какие-то попытки еще последуют, а вот ограблений ювелирных магазинов, я думаю, больше пока не предвидится.
– Откуда у такой уверенности ноги растут?
– Я уже, товарищ капитан, кажется, кратко говорил, что у меня возникло ощущение, что все ограбление ювелирного магазина было предпринято исключительно с целью убить моего брата… Собственно ограбление это и есть элемент прикрытия, точно так же, как еще два ограбления – ломбарда и второго ювелирного магазина. Они, таким образом, просто путали карты, направляя на ложный след. Какой самый главный критерий вы используете в таких случаях? На чем бандиты чаще всего попадаются?
– Обычно мы стараемся переворошить все рынки сбыта. Куда можно отправить такое большое количество товара – это вопрос сложный. Запросы мы уже разослали по множеству адресов. Проверяют.
– Вот именно на это вас и пытались направить бандиты. На рынок сбыта драгоценностей. А они и сбывать товар не собираются. Они просто ваше время убивают и заставляют не тех людей тормошить.
– Но это не отменяет поиска по биллингу. Кстати, если биллинг подтвердит вашу версию, то кому-то придется отправляться в командировку в Псков. У меня, к сожалению, семейные обстоятельства такие, что уехать сложно. Судебные разбирательства насчет квартиры, где мы с отцом живем. Квартира принадлежала матери, и когда-то там же жил ее первый муж. Теперь он пытается отсудить жилплощадь. На мой взгляд, его просто адвокат доит, как все адвокаты делают. Отсудить ему часть квартиры не реально. Вы не смогли бы в следствие включиться и братьев-десантников навестить? Командировку, думаю, мы смогли бы вам оплатить. Можно, конечно, вопрос легче разрешить и обойтись простым запросом. Но живое общение, я считаю, всегда лучше. Люди с людьми больше откровенничают, чем с официальным документом. И отзываются быстрее.
– Наверное, смог бы. Без проблем. Я же в отпуске.
Следователь в такт моим словам помотал «хоботом».
– Тогда я займусь сначала биллингом, поищу подтверждения вашей версии и, если что, позвоню вам. Номер у меня есть. Пока можете отдыхать. Я сейчас вызову дежурную машину. Егорыч вас до дверей квартиры проводит. Пока телефонные операторы будут искать да проверять, я успею поспать хоть пару часов. А то глаза перед компьютером закрываются.
– Договорились.
Не завершив работу с компьютером, капитан Юровских позвонил дежурному, заказал машину и дал инструкцию Егорычу, который оказался в комнате дежурного, как меня охранять. Хотя сам я в охране не нуждался, тем не менее от дополнительных услуг не отказался. Как офицер спецназа я был уверен в своих силах и способностях, но опять же как офицер спецназа я не любил бравады. А отказ от мер защиты, без всякого сомнения, – бравада. Так меня учили еще в училище, так меня учила сама служба в спецназе ГРУ, и так я привык себя вести.
Положив трубку, Юлий Юрьевич сообщил мне почему-то шепотом, наверное, посчитав это страшным секретом:
– Егорыч в молодости служил в Девятом управлении КГБ. Охранял первых лиц области. Потом то ли сказал что-то не так, то ли сделал что-то не то, в морду что ли, кому-то въехал, его уволили по серьезной статье. С тех пор водителем работает. Сначала в прокуратуре, потом у нас, как наше управление создали. Но и у нас Егорыч иногда читает лекции офицерам по технологии охраны. Учит нас, бездарей, правильному выполнению работы, которая, честно говоря, в нашу компетенцию не входит. Но мы слушаем из уважения, и некоторые даже конспектируют. А кто-то, как я, например, на диктофон записывает. У меня уже двенадцать его лекций записано. Книгу можно выпустить. А самому заново прослушать – времени не хватает. Текучка заедает. Так что на Егорыча положиться можно. И стреляет он, не в пример нам, следакам, навскидку и, несмотря на плохое зрение, точно – на движение. И пистолет у него всегда с собой. По характеру службы положен. Вы, кстати, зря так к оружию относитесь. Вам бы тоже пистолет мог в какой-то ситуации пригодиться.
– А вам? – парировал я.
– Меня удостоверение следователя в какой-то степени охраняет. Даже уголовники знают, что за следователя с них спрос будет особый. Стараются не нарываться.
– Вы тут про ситуации говорили. А вот представьте себе такую ситуацию, в которой трое бывших хорошо обученных офицеров, участников боевых действий, занялись убийством и грабежом. Они не квалифицированные уголовники, но квалифицированные бойцы. И не стесняются применять оружие. Их не остановит и удостоверение следователя, смею вас уверить, поскольку сам являюсь боевым офицером и участником боевых действий и могу это предположить, исходя из собственного понимания. Эти люди будут драться до конца, отстаивая свою свободу. И вам пистолет всегда необходимо носить с собой. Даже сегодняшний пример тому подтверждение. Удостоверение следователя Следственного комитета не уберегло вас от двух выстрелов снайпера. И только по счастливой случайности, как это называется, снайпер промахнулся. Шторка ему помешала. Иначе дело обстояло бы плачевно.
– Да, – согласился следователь. – Мне мешало заходящее солнце – в глаза било и я шторку передвинул. За двадцать минут до выстрелов. Солнце заходящее было. Оказалось, передвинул не напрасно. Пули даже прическу не испортили, хотя голову слегка и обожгли, пролетая рядом. Только в этой ситуации пистолет был бы для меня бесполезен. Расстояние слишком большое. Я бы не сумел попасть в снайпера.
Я, не подходя к окну, поскольку в темноте увидеть слуховое окно на чердаке дома напротив все равно невозможно, мысленно прикинул расстояние и так же мысленно прицелился. И заявил:
– А я бы мог в него попасть. Чисто гипотетически. Но вы же мастер спорта по стрельбе… Должны попасть тем более.
– Другая дистанция, другое оружие… Думаю, что я промахнулся бы. А вообще, мне тут один наш следователь рассказывал, майор. Ездили они с друзьями на охоту, уток стрелять. С ними был мастер спорта по стендовой стрельбе. С великолепным ружьем, которому все завидовали. Но когда начали стрелять, к общему удивлению, этот мастер спорта не сумел ни в одну утку попасть. На стенде тарелочки летают с другой скоростью. Требуется давать другое опережение. И стрелок никак не мог приспособиться, даже обижался, что дорогое спортивное ружье ему не помогает. А у спортивного ружья и кучность совершенно иная. Так что специализация порой мешает больше, чем помогает. Как и в моем случае.
– Но случаи могут быть различными, – возразил я. – И дистанция может быть разной. И может так получиться, что ваши навыки стрельбы будут вам только на руку. Я все же настоятельно рекомендую вам носить пистолет с собой.
– А я вам могу дать точно такой же совет.
– Мне за пистолетом далеко лететь. А ваш…
– …у дежурного в оружейном сейфе. Брал сегодня, когда в соседний дом бегали. Когда вернулись, пистолет на место вернул. Хотя большинство следователей у нас с оружием ходят. Постоянно. Это уже в привычку вошло. А мне, например, не нравится лишнюю тяжесть под мышкой таскать.
– У меня же, в отличие от вас, и ситуация другая.
– В чем она другая?
– Я ехал просто на похороны. Не рассчитывал стать соучастником расследования. И вообще, человек без пистолета – это совсем другой человек. Я по своему опыту сужу. Психологически другой. Он лучше и быстрее соображает. От него не ждут больших неприятностей, как сегодня не ждали их два бывших десантника и мастер спорта по боевому самбо. А будь у меня с собой пистолет, я бы не чувствовал в теле такой уверенности. Кроме того, есть у спецназовцев непреложный закон: если уж пистолет достал, его обязательно нужно применить. Это обязательное правило. И тогда, возможно, у нас не было бы таких сдвигов в расследовании.
– А их у нас пока и в реальности нет, – заявил капитан юстиции. – Они могут появиться по результатам биллинга. Я не спорю, но пока этих результатов нет и говорить не о чем. Ладно, мы тут говорим и говорим, а машина вас уже ждет. Идите. Давайте пропуск, я отмечу убытие…
* * *
В этот раз мы ехали еще быстрее. Улицы ночного города были практически пустынны. Встречались только редкие автомобили, а прохожих было и того меньше.
Во дворе дома тоже никого не было. Только у нашего подъезда стояла машина – большой черный внедорожник «Шевроле Тахо». Номер был самарским. Я не знал точно, какая машина у бандитов, знал только, что – большой черный внедорожник. Хотя следователь упоминал «Шевроле Тахо», но оговаривался, что и это не точно. Ссылался при этом на свое плохое знание автомобилей. Хотя инспектора ДПС, что преследовали внедорожник до момента обстрела, должны были определить машину. Это их профессия. Но я документы ДПС не смотрел, и потому уверенности у меня не было. А Юлию Юрьевичу следовало бы запоминать, что он разыскивает. Тем более в автосервисах проводился поиск на предмет замены простреленной задней дверцы. Но я уже отвык за день размышлять о профессионализме и непрофессионализме ментов и следователей.
Водитель Егорыч, видимо, знал подробности дела, с которым мы работали. И потому посмотрел на меня внимательно:
– Это не они?
Я только плечами пожал:
– Я их машину ни разу не видел. Марку машины свидетели точно назвать не смогли. Просто: большой черный внедорожник, и все. В марках же не все разбираются. Особенно женщины. Какой с них спрос.
– Не скажите, товарищ капитан! У меня дочь машины лучше меня знает…
– Она, к сожалению, не находилась в числе свидетелей.
– Короче говоря, работаем так. Кто сейчас в машине находится, мы не знаем. Оставлять вас здесь одного без оружия – рискованно. Идем, товарищ капитан, до квартиры вместе. В квартиру я захожу первым. И только после осмотра, если все будет нормально, уезжаю. Идемте.
В это время открылась подъездная дверь, вышел молодой мужчина, за ним мужчина и женщина в возрасте. Везли чемодан на колесиках, придерживая его за ручку. Мы наблюдали, как они подошли к внедорожнику, через дверцу багажника загрузили чемодан, молодой парень сел на пассажирское переднее место, женщина на заднее, пожилой мужчина за руль. Поехали сразу вперед. Я не знал, есть ли выезд со двора на улицу с другого конца дома, но они поехали уверенно, видимо, зная, куда едут.
– Понятно… – вдумчиво произнес Егорыч. – Все равно идем вместе.
Мы вышли из машины, Егорыч пискнул центральным замком с сигнализацией. Толстая металлическая дверь на входе в подъезд была оборудована кодовым замком, но после пассажиров «Шевроле Тахо» дверь плотно не закрылась, и мы легко вошли в подъезд. Лифтом пользоваться не стали, хотя стоял он, как сообщала светящаяся кнопка, на первом этаже, подняться же на второй этаж ни для кого из нас проблемы не составило.
Перед квартирной дверью Егорыч вытащил пистолет, опустил флажок предохранителя, передернул затвор, досылая патрон в патронник, и протянул руку, требуя ключи, которые я и вложил в его ладонь.
Водитель вставлял ключ в замочную скважину осторожно и без звука. Но провернул уже вставленный ключ стремительно и сразу толкнул дверь плечом, выставив вперед ствол пистолета. И сразу повернулся в сторону прихожей, направляя туда оружие.
Ни за порогом, ни в прихожей никого не оказалось. Мы вдвоем обошли всю квартиру, вплоть до туалета и кладовки в маленькой комнате-спальне. Никого.
Я уловил носом какой-то посторонний запах, который не смог идентифицировать, хотя запах показался мне знакомым. Это точно была не парфюмерия. Скорее, что-то съедобное. Но определенно из того, что я, в соответствии со своими вкусами, не любил. Здесь, определенно, нужен был «хобот» капитана юстиции.
– Никого нет, – с непонятном мне сожалением сообщил Егорыч. – Но, похоже, недавно были… – Шмыганье носом показало, что и водитель запах уловил.
– Хорошо. Нет никого, значит, и не будет. Поезжайте. Благодарю вас за помощь…
– А запах чувствуете, товарищ капитан? Это ведь из чьей-то пасти навоняло. Причем совсем недавно.
– Да, я уходил – запаха этого не было, – согласился я. – Кто-то приходил и ушел. Снова не придет. На двери задвижка есть. Спать лягу – закроюсь.
– Не забудьте! Безопасность такое дело… Здесь бравировать нельзя!
– У меня нет склонности к бравированию. Я дисциплинированный и обученный офицер спецназа. У нас бравирование не поощряется. Но поощряется рационализм в действиях и намерениях. Не забуду. Задвину.
Я открыл дверь, выпустил Егорыча и сразу закрылся на два замка и на внутреннюю задвижку. После чего прошел в комнату, где проверил свой смартфон, что оставил на столе для зарядки, и одновременно нечаянно положил левую руку на корпус компьютерного блока.
Мне показалось, что кулер еще теплый. Похоже, кто-то работал на компьютере. И долго, не меньше часа. За меньшее время кулер не успел бы нагреться. Я еще раз прошел по квартире, проверил все свои вещи. Если в них кто-то и копался, то сложил все аккуратно.
Документы я в квартире не оставлял. Но оставлял форму капитана с эмблемой спецназа ГРУ на рукаве. То есть оставив здесь свой мундир, я дал понять посетителям, с кем они имеют дело, хотя уносить с собой мундир было бы глупо. Определение моей принадлежности к спецназу автоматически означает, что они теперь будут намного осторожнее действовать против меня. При этом я даже не понимал, почему против меня кто-то должен действовать? Возможно, ответ на этот вопрос многое бы прояснил. Об этом стоило серьезно подумать.
Я прошел на кухню выпить чашку чая, который всегда помогает мне думать. Не совсем было понятно, зачем бандитам понадобились ключи от квартиры, если они так легко смогли открыть дверь. Но это вопрос второстепенный. Возможно, они уже не в первый раз приходили сюда, о чем говорит отсутствие пистолета в оружейном сейфе. И сейчас им снова понадобилось добраться до сейфа. Зачем? Положить пистолет на место? Глупо. Не будут они этого делать.
И снова возник вопрос: почему бандиты не забрали деньги сразу? Это не в привычках грабителей. Тем более такая сумма! Но здесь вывод напрашивался сам собой. Пистолет они похитили раньше, чем в сейф были уложены деньги. Или за деньгами пришли другие охотники. Это вполне допустимый вариант.
Я вернулся в комнату и открыл оружейный сейф. Нет, там ничего не прибавилось и не убавилось.
Едва я вернулся на кухню, раздался телефонный звонок. Недоумевая, кто бы мог звонить среди ночи, и подозревая, что это моя жена рвется дозвониться мне из военного городка, я снял трубку.
Все оказалось намного прозаичнее.
– Дмитрий Алексеевич, как самочувствие, как дела? – раздался голос капитана Юровских, с которым мы только недавно расстались. Я сразу сообразил, что капитан юстиции считает, что я уже должен спать, и не стал бы меня будить без серьезных причин. А таковыми могли стать только новости, полученные следствием.
Оказалось, что я не предвидел самый простой вариант.
– Нормально самочувствие. А дела на том же уровне, за исключением некоторых мелких изменений и таких же мелких фактов.
– Тут Егорыч вернулся, рассказал про «Шевроле Тахо» у подъезда и про странный запах внутри квартиры. Потому и звоню. Видимо, квартиру кто-то посещал. Как вы считаете?
– Точно так же, как и Егорыч. Кто-то посещал. Кто-то на компьютере работал. Кулер горячий.
– Я тут вспомнил, что человек, который направлял против вас трех юнцов, требовал от них связку ключей. И делал акцент на ключе от оружейного сейфа. Это могло означать, что бандиты квартиру уже навещали, дверные замки дались им легко, а с замком оружейного сейфа они справиться не смогли. Ключ к ним в руки так и не попал, и потому они могут снова на вас напасть с целью завладеть ключом. Будьте осторожнее. Если не возражаете, я выставлю около подъезда охрану. Один вид полицейской машины заставит бандитов отказаться от намерений.
– Спасибо, товарищ капитан. Не надо охраны. Если это бандиты того уровня, о котором я думаю, то присутствие полиции только поднимет им настроение, обострит чувства и заставит сделать то, что они задумали. Я думаю, что после одного посещения они на второе не пойдут. Они уже все, что можно было посмотреть в квартире, посмотрели, проверили содержимое компьютера, скорее всего, поинтересовались моим смартфоном, который заряжался на столе, но он у меня на отпечаток пальца реагирует, и я не уверен, что у бандитов был с собой второй лейтенант Аристархов, чтобы легко вскрыть трубку. Или кто там у них вскрывает… Кто-то с весом в полтора центнера… Оружейный сейф, я думаю, тоже вскрыли, ничего там не нашли. Поискали в шкафах, осмотрели, видимо, мой китель с капитанскими погонами и с нарукавной эмблемой, впечатлились и смотались подобру-поздорову, пока я не вернулся. Теперь они знают, с кем имеют дело, да и за дракой с парнями из десантуры, я думаю, внимательно наблюдали и, возможно, на видео снимали. В момент драки какая-то большая машина, кажется внедорожник, стояла через два подъезда от моего. И оттуда вполне можно было вести съемку современной ночной камерой. Думаю, если эти бандиты заранее знали, что посылают парней против командира разведроты спецназа ГРУ, то они надеялись, что я кого-то из них убью. Или они сами могли бы убить человека с тем, чтобы потом на меня списать, а меня шантажировать видеозаписью. С этой целью и звонили тому десантнику, Виталию, чтобы он в полиции высказал предположение о том, кто стрелял в их друга. Но если меня хотят шантажировать, то что им нужно? Должна же быть какая-то цель…
– Хотят вытрясти из вас деньги, что были в оружейном сейфе Евгения Алексеевича? – предположил следователь.
– Это слишком примитивно. В этом случае, я думаю, они просто позвонили бы мне и предупредили. Хотя, может быть, желают перед звонком получить аргументы для разговора. Не знаю.
– А что в компьютере смотрели?
– Я же не специалист, чтобы определить, что с компьютером делали.
– Понял. Есть, кажется, программы, которые восстанавливают все последние действия. И даже читают уже удаленные файлы. Я сейчас позвоню лейтенанту Аристархову. Если они смогут прочитать, они приедут за компьютером. Я вас звонком предупрежу.
– Договорились.
– Не даем мы вам сегодня поспать. Извините уж, работа у нас такая.
– Я привычный. Во время боев на Северном Кавказе, в командировке, иногда доводится по двое-трое суток не спать. Бой за боем, преследование за преследованием.
– Но пока ложитесь. Хотя бы часик вздремните. Обещаю час не беспокоить. Закрыть дверь не забудьте.
– Так и сделаю. Дверь я уже закрыл.
