20 июля
Пора переезжать.
Он присмотрел небольшой меблированный домик на Силмар-стрит. В субботу утром он въехал туда и отправился знакомиться с соседями.
— Доброе утро,— сказал он пожилому мужчине, который подстригал плющ у соседнего дома.— Меня зовут Теодор Гордон. Я только что переехал.
Пожилой мужчина распрямился и пожал Теодору руку.
— Приятно познакомиться,— произнес он. Его звали Джозеф Альстон.
С крыльца сбежала собака и принялась обнюхивать брюки Теодора.
— Хочет составить о вас мнение,— пояснил сосед.
— Как мило,— произнес Теодор.
На другой стороне улицы жила Инес Феррел. Она открыла дверь в халате, худенькая женщина лет под сорок. Теодор извинился, что побеспокоил ее.
— О, ничего страшного,— улыбнулась она. У нее полно свободного времени, пока муж в разъездах по работе.
— Надеюсь, мы станем добрыми соседями,— сказал Теодор.
— Уверена в этом,— ответила Инес Феррел. Она смотрела в окно, когда он удалялся.
В дверь следующего дома, стоявшего прямо напротив его собственного, он постучал осторожно, потому что на двери висела табличка: «Тихо! Спит работник ночной смены». Дверь открыла Дороти Бакус, миниатюрная, замкнутая с виду женщина лет тридцати пяти.
— Я так счастлив с вами познакомиться,— сказал Теодор.
В следующем доме жил Уолтер Мортон. Когда Теодор шел по дорожке, он услышал, как Бьянка Мортон громко отчитывала их сына, Уолтера-младшего.
— Ты не достаточно взрослый, чтобы гулять до трех утра! — говорила она.— Тем более с такой маленькой девочкой, как Кэтрин Маккэнн.
Теодор постучал, и мистер Мортон (пятьдесят два года, обширная лысина) открыл дверь.
— Я только что переехал в дом напротив,— сказал Теодор, улыбаясь.
Следующую дверь открыла Пэтти Джефферсон. Разговаривая с ней, Теодор видел сквозь застекленную заднюю дверь, как ее муж, Артур, набирает резиновый бассейн для детей, мальчика и девочки.
— Они так любят плескаться в этом бассейне,— с улыбкой пояснила Пэтти.
— Ничего удивительного,— сказал Теодор. Уходя от Джефферсонов, он заметил, что дом рядом с ними пустует.
На другой стороне улицы напротив Джефферсонов жили Маккэнны с четырнадцатилетней дочерью Кэтрин. Когда Теодор подходил к двери, он услышал, как Джеймс Маккэнн произносит:
— Да он просто чокнутый. С чего это я должен ровнять края его лужайки? Только потому что я пару раз одалживал его паршивую газонокосилку?
— Милый, прошу тебя,— произнесла Фэй Маккэнн.— Я должна подготовиться к следующему заседанию совета.
— Только потому что Кэти встречается с его паршивым сынком...— ворчал ее супруг.
Теодор постучал в дверь и представился. Немного поболтал с ними, сообщив миссис Маккэнн, что он, конечно же, с радостью поучаствует в работе Национального совета христиан и иудеев. Это действительно стоящая организация.
— А чем вы занимаетесь? — спросил Маккэнн.
— Я распространитель,— сказал Теодор.
У следующего дома двое мальчишек косили лужайку и сгребали траву, а рядом с ними резвилась собака.
— Привет, ребята,— сказал Теодор.
Они пробурчали что-то в ответ, глядя, как он направляется к крыльцу. Собака не обратила на него никакого внимания.
— Я всего лишь его предупредил,— раздавался из окна гостиной голос Генри Путнама.— Пусть только возьмет черномазого в мой отдел, и я уйду. Я все сказал.
— Да, дорогой,— отозвалась миссис Ирма Путнам.
На стук Теодора дверь открыл мистер Путнам в майке. Его жена лежала на диване. Больное сердце, пояснил мистер Путнам.
— О, как жаль,— сказал Теодор.
В последнем доме проживали Горсы.
— Я только что поселился по соседству,— сказал Теодор. Он пожал худенькую ладошку Элеоноры Горс, и та сказала, что отец на работе.
— Это он? — спросил Теодор, указывая на портрет человека с суровым лицом над каминной полкой, заставленной разнообразными предметами культа.
— Да,— ответила Элеонора, тридцать четыре года, дурнушка.
— Что ж, надеюсь, мы станем добрыми соседями,— сказал Теодор.
Тем же днем он отправился в свою новую контору и принялся обустраивать комнату для проявки.