ГЛАВА 9
Когда я толкнула здоровенную дубовую дверь и шагнула в каменный сумрак, где было, несмотря на уличную жару, холодно, как в погребе, первое, что услышала, — это ехидный вопрос, произнесенный скрипучим голосом, в котором слышались отзвуки чахотки:
— И куда это послали столь симпатичную девицу, что она пришла именно сюда?
Из темноты вышел старик. Сухой, как мумия, и столь же жизнерадостный.
— Не послали, а пригласили. В вежливой ультимативной форме. — Я протянула местному ресепшионисту клочок пергамента.
Рейнаре Эрлис
Явиться в покойницкую сразу по получении на опознание тела по адресу: переулок Законников, дом 8.
Огго Мупс, секретарь Дэниэля Вердэна
Старик, прочитав сии замысловатые строки, лишь крякнул и, прокашляв: «Ну что, пойдем за мной, девица Рейнара», — пошаркал в темноту. Делать нечего, пришлось идти за ним. Правда, ориентировалась я в основном по звукам и комментариям Энжи. Ну почему у меня дар некромантии? Нет бы совиное зрение…
Наконец темнота коридора закончилась. Причем весьма банально: распахиванием двери, за которой была она — цивилизация в виде помещения с окнами. А точнее, коридора, по обе стороны которого в две шеренги выстроились двери. Массивные и не очень, но все — с медными ручками. У некоторых металл потускнел и проглядывал налет, у других, наоборот, — казался чуть ли не специально наполированным до блеска. Не иначе кабинеты, что скрыты именно за дверьми с этими ручками, набирают за день наибольшее число просмотров, а то и скачиваний в виде резолюций и отчетов?
Но мы шли мимо них, а еще мимо тех, чья популярность и число посетителей были столь малы, что медь аж позеленела, наверняка от зависти к надраенным ладонями товаркам.
Нужная нам оказалась в самом конце. Проводник пошоркал тапками у порога для проформы и, трижды постучав, заглянул:
— Господин Огго. Посетительница…
— Крауф Вердэн никого не принимает, — тут же перебил старика нервический голос. — Особенно посетительниц.
При этой фразе я преисполнилась оптимизма. Совсем как моя бесшабашная и вечно верящая во все хорошее бывшая одногруппница Зойка, у которой в сумочке всегда имелись купальник, паспорт и фата. Увы, радость моя оказалась недолгой. Старикашка прошамкал что-то про записку, что вывела самолично секретарская рука, и господин Огго сразу же переменился.
— Так чего же вы раньше не сказали, что это по делу! — засуетился он.
Я тут же оказалась в центре приемной. Секретарь рассматривал меня, а я — его. У нас обоих исследовательский интерес плевать хотел на этикет, но все же лесс Огго оказался более учтив.
— Рейнара Эрлис? — на всякий случай уточнил он.
Я коротко кивнула, после чего секретарь, поправив очки и одернув сюртук, в коротком кивке чинно произнес:
— Приятно познакомиться.
— Не спешите с выводами, — честно предупредила я.
Господин Огго помрачнел и, собрав весь официоз, на которой только был способен, выдавил из себя:
— Прошу вас к крауфу Вердэну, — одновременно отворяя дверь и предупреждая хозяина кабинета, что я таки прибыла.
Дэн сидел за столом, погрузившись в бумаги. Тени под глазами, чуть ссутуленные плечи, несколько оплавленных свечей и насыщенный кофейный запах из тех, что заставляют разодрать глаза после ранней побудки еще до опрокинутой в горло горячей чашки. Никак на рассвете, выйдя от меня, он направился сразу сюда?
А еще родственничек был зол. Это читалась по его жестко сжатым губам, складке, что залегла меж бровей, пальцам, которые с остервенением массировали висок.
— Я что-то не поняла, кто это тебе вместо меня настроение испортил?
— Дорогая невест…
Грохнувшийся за спиной поднос заставил вздрогнуть и обернуться. По полу рассыпались крендельки, чайник с чаем разбился и изливал на ковер свою вскипяченную и свежезаваренную скорбь. Чашки усеивали осколками порог.
— …ка, — закончил Дэн.
Секретарь побледнел и засуетился. А я поняла, что и эти калории пролетят сейчас мимо меня. А есть хотелось уже до жути.
Не знаю, как надлежало бы поступить благовоспитанной барышне, но вот я присела на корточки и споро начала ему помогать. В первую очередь — аккуратно складывать крендельки на поднос. А что? Они вкусные, съедобные… Подумаешь, только что бегали…
Когда вся провизия была водружена на место, я споро подхватила поднос и под изумленным взглядом секретаря поставила на стол к Вердэну. Затем взяла один кренделек, обдула его, сделав себе мысленное внушение, что эта сдоба — как йогурт: если к ней и прилипла какая бактерия, то только полезная, — и вгрызлась зубами.
Ничего вкуснее я в жизни не ела. Желудок благодарно заурчал.
Секретарь стал походить на качественное умертвие.
— Огго, не стой столбом, принеси мне и лессе Рейнаре новый чай, — озвучил дельную мысль Вердэн.
Когда же слуга удалился, я, не переставая жевать (Энжи тоже захрустела у меня под ухом), спросила:
— Что это с ним?
— Полагаю, моего секретаря поразили до глубины души два факта: во-первых, что какая-то девчонка запросто обращается ко мне на «ты», да еще в такой наглой форме; а во-вторых, что я начал произносить слово, которое в свое время чуть не довело Огго до нервного тика…
Я, сложив в уме два и два, поинтересовалась:
— Неужели так много девиц хотят проникнуть в кабинет советника под предлогом того, что являются твоими невестами?
— Даже не представляешь сколько! — Дэн от души зевнул. — Просительницы, шпионки, охотницы за богатыми мужьями, авантюристки… Но ни одна… Ни одна не начинала приветствие с такого вопроса, как ты.
— Все случается когда-то в первый раз, — философски изрекла я избитую фразу.
Вердэн не ответил на эту народную мудрость, а я по-воровски сцапала сразу несколько крендельков с подноса и захрумкала.
Так мы и сухомятничали, когда Огго появился в кабинете с новым подносом. К слову, понадобилась ему для этого пара минут. А когда секретарь удалился, были горячий чай, от которого поднимался пар, объединяющая тишина и двое уставших за этот бесконечный день. Жаль, что все это продлилось недолго.
— А теперь, после того как ты перекусила и слегка отдохнула, — начал Дэн, поднимаясь, — нам нужно спуститься в подвалы. Сможешь опознать труп парня, что задел тебя плечом у ворот?
Я сглотнула. Нет, мне, конечно, и себя мертвую видеть доводилось, но все же… К покойникам я как-то особой любви не питала. Даже на сытый желудок.
Тем временем мне на плечи заботливо накинули сюртук. Ткань пахла дорогим парфюмом, а еще… Дэниэлем. Мужским запахом, в котором смешались лимон и мята, кислинка и спокойствие.
— Там прохладно, — пояснил он, сам, впрочем, оставаясь в одной рубашке.
Мы миновали коридоры, витую лестницу и подвал с низким сводчатым потолком, когда пред нами предстала шеренга трупов у стены.
Умертвия стояли неподвижно, тараща в пустоту блеклые, подернутые белесой пленкой, глаза. А перед ними генералом вышагивал пухленький маг. Некромант, завидев нас с Вердэном, потер ладони и радостно оскалился.
— Как вы и просили. Поднял всех, кто соответствовал вашему описанию, крауф. Свеженькие. Три дюжины. Только сами понимаете — чтобы мертвого допросить и за грань шагнуть, силу недюжинную потратить надо. Ошибетесь — зазря только артефакт спалим, а ему подзаряжаться неделю… — начал причитать труповед.
— Знаю, — прервал словоизлияния некроманта Дэниэль. И, уже обращаясь ко мне, спросил: — Кто?
А я пошла вдоль умертвий. Остановилась рядом с шестнадцатым. Меня словно пришпилило к нему. На парне не было формы, как в тот день. Какая-то тряпка, смутно напоминавшая балахон. Изуродованное лицо и тело. Но отчего-то я твердо была уверена, что это он.
Покойник вперился в меня своим мертвым взглядом и пробулькал разодранной глоткой:
— Ты-ы-ы-ы-ы!
Я только и успела отскочить, как раскрытая пятерня просвистела там, где мгновение назад было мое горло.
Истошный крик штатного некроманта: «Я не могу удержать нити подчинения!» — был услышан уже краем уха.
В коллективе активных и враждебных умертвий живые маги должны держаться вместе. В тихом укромном месте. Эта истина снизошла на нас троих, когда я закладывала четвертый виток по подземелью. За мной, подобрав подол мантии так, что мир и умертвия полным составом узрели толстые волосатые ляжки, несся упитанный некромант. Дэниэль прикрывал наши тылы и, кастуя заклинания упокоения, удирал в арьергарде. К слову, родственничек уложил уже половину из трех дюжин. Может, он бы и решился на оптовое упокоение, но, подозреваю, что опознанный мной адепт был нужен следствию в активном, а не пассивном состоянии.
Я даже не заметила сразу, как дверь в подвал приоткрылась, и на пороге показался еще один маг. Он грозно сложил над головой пальцы в магический кукиш и уже было хотел засветить в толпу умертвий заклинанием, но под низкими сводами раздался крик Вердэна:
— Не сметь! Этот труп нужен мне живым!
— Хорошо, тогда не буду мешать. — С этими словами маг втянул в пальцы лепестки заклинания и… собрался удалиться.
Но не тут-то было!
Умертвия, как радушные хозяева, кинулись на нового гостя всем скопом. Разве что хлеба-соли не прихватили. И в подвале с новой силой раздался клич мертвой толпы:
— Гы!
— Хар!
— Ух!
— А, чтоб вас! — Последняя реплика принадлежала, правда, уже нечаянному недоспасителю, который резво присоединился к нашему забегу.
— Кого можно упокоить? — деловито осведомился он, пыхтя рядом со мной.
— Всех, кроме вот того красавчика, — ткнула я пальцем в опознанного.
Заглянувший на огонек маг понятливо кивнул и догнал Вердэна.
Что примечательно, штатный некромант отчего-то не торопился помочь своему начальству.
— А почему. Вы. Не. Помогаете? — Слова я выплевывала вместе с воздухом.
В ответ мне так же экспрессивно засопели:
— Потому. Что. Одна. Дура. Умудрилась. Втянуть. В себя. Энергию. Всех. Нитей. Подчинения.
— Как?! — Я даже чуть не остановилась. Но вовремя спохватилась, что за моей спиной «толпа фанатов».
А потом вспомнила, как вчера вечером тоже непонятно как втянула в себя энергию бури и чуть не сдохла. Да что же я за черная дыра такая?
— Не знаю! Ты и меня высосала, вампирюга! — злобно цыкнул толстяк.
— Все! — это за спиной выдохнул Дэн.
Я по инерции пролетела еще немного вперед и лишь потом обернулась и затормозила.
Тот парень, что ныне примерил на себя роль умертвия, болтался в воздухе, схваченный силовым арканом. Остальные же трупы лежали хоть и не штабелем, но хотя бы не шевелясь. Некоторые покойники, правда, — по частям. Но так даже лучше. Надежнее.
— Рей, а теперь скажи, какого ты потянулась к нему? — вкрадчиво начал Дэн.
— Я просто почувствовала, что вот это, — я неинтеллигентно ткнула пальцем в зависший в воздухе труп, — тот самый парень, с которым столкнулась. И захотела рассмотреть по ближе… Точнее, убедиться… — начала невесть с чего оправдываться.
Толстяк, обессиленно севший на пол, на мой ответ рассмеялся. Истерично так, с надрывом.
— Рассмотреть… — Он хлопнул ладонями по ляжкам. — Да ты хоть поняла, что сделала-то? Ты нити подчинения на себя перекинула. Все. Они у меня в пучок сведены были, от всех трех дюжин — в одну скрутку. — Некромансер потряс кулаком, словно в том и вправду была зажата невидимая репица. — А ты ее умудрилась… Как хоть силенок-то хватило?
— Она поцелованная Смертью, — нехотя признался Дэн.
— Первое поколение? — недоверчиво уточнил «заглянувший на вечеринку» наш спаситель.
Вердэн лишь кивнул. А я удостоилась пристального, изучающего взгляда нечаянного помощника.
— Да-да, магистр Норрел, эта та самая особа, за которую я вас просил. — Дэниэль тяжко вздохнул.
— Занятная лесса. — Маг разглядывал меня с интересом рыболова, умудрившегося на спиннинг в реке выловить подводную лодку с поднятым перископом. — Так вы мне ее отдаете в подопытные?
Вердэн подошел ко мне и в самый последний момент остановился, наткнувшись на мой хмурый взгляд и не только на него.
— Знаешь, за свою жизнь я немного поднабрался опыта и могу многое сказать о женщине по ее рукам… — начал родственничек, делая небольшой шаг назад. — Например, если дама с кровожадным оскалом на лице тянет руки, чтобы придушить тебя, значит, она слегка расстроена.
От моего: «Дэн?!», прокатившегося под сводами подвала, кажется, поежились даже упокоенные умертвия, а оставшийся «в живых» и вовсе вздрогнул.
— Рей, ты не так поняла, — попытался он воззвать к моему здравому смыслу. Полуголодному, испытавшему стресс и злому здравому смыслу. — Я попросил магистра Норрела помочь тебе в подчинении дара, и он с радостью согласился.
— Ну, если шантаж вызывает приступ неописуемой радости, то да, — ввернул «гость», почесывая напрочь седую макушку, и резко сменил тему: — Зато мне понятно, как лесса смогла с такой легкостью перекинуть на себя управление умертвиями и даже сама этого не заметила.
Он подошел к свидетелю и начал словно расчерчивать его тело невидимым стило. И чем пристальнее я смотрела на движения мага, тем сильнее рябило у меня в глазах. Дошло до того, что я увидела нити, зависшие в воздухе вокруг тела. Сначала неясные, они все больше напитывались светом и тянулись ко мне.
— Судя по всему, вчера лесса усиленно думала об этом юноше. Ее мысли срезонировали с энергией его смерти. А во время грозы… — Тут он хитро прищурился и пояснил: — Да-да, я в курсе вчерашнего, мне крауф Вердэн все подробно пересказал… Так вот, вчера во время грозы вы открыли свой разум и неосознанно приняли на себя откат смерти. А затем в вас полилась и энергия самой стихии, что успела переплестись с магическим выбросом, который неизбежен при гибели любого чародея. Сегодня же ваша связь с этим юношей оказалась сильнее стандартной привязки некроманта… Результат этого мы сейчас и наблюдаем, — красноречиво закончил он.
— Рей, — мне на плечо легла рука Дэниэля, — я не предупредил, что договорился с магистром по поводу тебя. Это мой просчет. Но тебе стоит с ним позаниматься.
— Ей бы лучше в академию… Потенциал-то есть, — с сомнением протянул Норрел.
— Нет, — излишне резко отрезал родственничек. — Хватит мне братца, который неизвестно, доживет ли до диплома. Вы ведь помните статистику выпускников темного крыла?
— До седьмого курса доживает каждый третий, — усмехнулся маг. — Именно поэтому девушкам предпочитают отказывать под всеми возможными предлогами… Не то что у этих светлых паладинов. Факультет искусств традиционно заканчивает большее число магов, чем поступает изначально…
— Это как? — подала голос молчавшая до этого крысявка.
Дэн и Норрел тактично промолчали, зато толстяк, все так же сидя на заднице, уже пришел в себя и глумливо ответил:
— Рожают. Чего б не рожать? Там же все девицы в основном… Богатые к тому же. О том, чем дитя прокормить, думать не надо, а деньги и няньку позволяют нанять…
— К тому же мой брат уже всю свою часть наследства потратил, а за невестку в качестве адептки магистерии я платить не намерен, — вернулся к прежней теме Дэн.
— А вы не говорили, что Рейнара ваша родственница. Я-то, грешный, подумал, раз вы попросили дело о поднятом погосте замять, то…
— Давайте лучше допросим нашего мертвяка, раз уж вы зашли к нам. Я, увы, не некромант, а лесс Ленрой сегодня, похоже, потратил весь резерв.
— Выпили, — буркнул толстяк, поднимаясь и недовольно глядя на меня.
Куда только девалось его давешнее радушие?
Норрел же лишь кивнул, подошел к столу, что стоял у стены и чудом уцелел, пока за нами гонялись умертвия, взял артефакт, над которым так трясся штатный некромант, и приступил к допросу. Но как ни бился магистр, умертвие бодро отвечало на все вопросы, кроме тех, которые касались непосредственно дня несостоявшегося убийства. Так продолжалось с час. А потом…
Я слушала слова, что вырывались из глотки умертвия. С каждой секундой они все больше походили на мычание. Еще немного, и связки вовсе не смогут издать ни одного звука. Удивительно, что они вообще остались в относительной целости, учитывая, как покромсали «посыльного».
Лицо — сплошное месиво. Убийца позаботился о том, чтобы адепта не опознали как можно дольше. А что, умно. Списать все на исчезнувшего студиозуса, которого кинутся искать сначала среди живых, а когда дело дойдет до клиентов дома упокоений, то он успеет и онеметь. Если бы, конечно, сыскался.
Труп последний раз выдохнул, и из его горла полилось лишь невнятное: «Ы-ы-ы-ы».
— Я сделал все, что мог. У него разговорный блок на конкретный временной промежуток. Не пробить. Заклинание молчания и так ему все связки уже разъело.
А я смотрела на белесые глаза трупа, в зрачках которых отражался свет от светящихся шаров, парящих под самым потолком.
— Энжи, а память об увиденном глазами можно как-то вынуть? — шепотом спросила я, вспомнив одно бредовое утверждение, что последние прижизненные воспоминания остаются на сетчатке глаза.
— Чего? — не поняла крысявка.
Зато наш разговор уловило чуткое ухо Дэниэля.
— Можно. Но совсем не факт, что это будет последнее воспоминание… Скорее самое яркое, к тому же непродолжительное. Поэтому-то данный способ изъятия воспоминаний мало практикуют: редко из этого выходит что-то дельное. Лучина времени из неизвестно какого промежутка жизни умершего. Это может быть его первый опыт с женщиной или обида на кровника… да мало ли что.
— И тем не менее я бы попробовал, — вмешался в пояснения Вердэна магистр.
— У меня нет увеличителя, крепежа для глазниц и инверсора, как и полотна для проекции, — пискнул штатный некромант. — Ритуал просмотра воспоминаний в стандартную процедуру допроса не входит. Да и в специальную — тоже. Эти образы даже к делу нельзя будет подшить…
Вот только Норрел, похоже, на штатные предписания плевал. С небоскреба. В прыжке. Нет перевертыша? Значит, перевернем голову. Только сначала ее отсечем. Вердэн с магистром начали хозяйничать вовсю.
Я же присоединилась к заметно погрустневшему штатному некроманту и засела в окопе наблюдателей вместе с Энжи. Толстячка было жаль: по его профпригодности несколько раз прошлись наждаком колких реплик и магистр, и мой родственничек.
Через полчаса Дэн держал на вытянутых руках отрубленную голову несчастного адепта макушкой вниз, а белесые мертвые глазницы таращились на стену. Проекция через лупу, любезно одолженную лессом Ленроем, выводилась прямо на белую известку стены.
Нам повезло. Из воспоминаний попался хоть и не момент убийства (видимо, до последнего мига несчастный так и не успел осознать, что он умирает), но эпизод тоже весьма примечательный.
Размытая, с множеством неясных теней, но все же картина выходила занятная. Перед тем как Уилл решил полетать, к нашему тогда еще вполне живому свидетелю подошла адептка. Зеленая рубашка говорила о том, что она с факультета целительства, что на светлой половине. Лицо расплывчатое, зато запястье получилось отчетливым. Тонкое, изящное, с голубоватыми прожилками вен и родовой татуировкой. Последняя вязью рун больше всего напоминала змею, кусающую свой хвост.
Девица протянула свидетелю сверток, что-то говоря. Неужели просила озвучить ту самую кодовую фразу про полет?
Наивный посыльный наверняка решил, что это зазноба так передает своему кавалеру привет. Кому придет в голову травить или убивать? Клеймо академии такого не допустит.
Большую часть отрезка воспоминаний занимал путь до мужского общежития. Вот посыльный передает сверток Уиллу. Рыжик улыбается, разворачивает. Протягивает один пирожок парню и сам пробует угощение… А потом выражение его лица меняется, словно он услышал о гибели сразу всей семьи. Уилл толкает адепта в плечо…
— Все, — обессиленно бросил Норрел.
Дэниэль, еще более озадаченный, чем когда я увидела его за столом с бумагами, задумчиво опустил отсеченную голову:
— Спасибо.
В тишине положил голову на стол и уже пошел было к выходу, когда ему вслед полетело:
— Пусть ваша… родственница, — Норрел усмехнулся в белые и внушительные, прямо-таки моржовые усы, — придет ко мне завтра после обеда, к четвертому удару колокола. Я с ней позанимаюсь. Думаю, пары встреч хватит, чтобы научить ее контролировать силу. С виду она простая, думаю, и дар такой же…
Вот только Дэниэль отчего-то сдержал улыбку. Неужто уже так хорошо меня узнал?
Когда же мы вновь оказались в кабинете Вердэна, хозяин попросил меня присесть, а сам начал мерить комнату шагами из угла в угол и рассуждать:
— Итак, мы имеем: некто сумел обойти протекторат защитной метки магистериума путем наложения обстоятельств. Сначала безобидное внушение, что летать — это хорошо, потом — отключение чувства реальности с помощью зелья. Последнее к смерти не ведет, лишь к приятным галлюцинациям, вот защита и не сработала…
— А почему убийца был уверен, что тот, кого использовали в качестве посыльного, сбежит? Мог ведь и попытаться спасти Уилла? — задала я на первый взгляд очевидный вопрос.
— Может, оттого, что наследник рода Рохар отбивался от спасающих не только руками и ногами, но и пульсарами. Альту, несмотря на его умение ставить щиты, досталось изрядно. Этот же адепт был и вовсе с низким уровнем дара. К тому же, мне кажется, на роль посыльного наш убийца выбирал именно что достаточно трусливого.
— А мне казалось, что среди боевиков боязливых нет. — Я вздернула бровь.
— После первого курса — уже нет, — отрезал Дэн.
Мне почудилось или упоминание об адептах боевого факультета ему не очень понравилось?
— По воспоминаниям мертвого первокурсника выходит, что убийца из целителей? — Я решила сменить тему.
— Может быть, и так. Хотя я на такую удачу не рассчитывал бы. Размытость многих деталей говорит о том, что имел место частичный морок. Поэтому у меня к тебе просьба как к жене моего брата, — он позволил себе усмешку, — присмотрись ко всем девушкам, что будут приближаться к Альту. Вдруг какая-то из них будет похожа на образ, выцепленный из памяти убитого. Сейчас мой братец — самая вероятная цель, так что…
Я лишь кивнула, провожая взглядом закат, алевший за окном.
Дэн хотел еще что-то сказать, когда в приемной раздался шум, донеслось негодующее восклицание Огго, и дверь распахнулась.
— Дорогой, сколько можно тебя ждать?
На пороге стояла эффектная брюнетка. Она чуть капризно оттопырила губу. Чтобы так показывать свое негодование, нужно часами репетировать у зеркала, тренируя мышцы лица, дабы выражение получалось милым, а не отталкивающим.
Прямая осанка, явно дорогое платье, прическа — все это буквально кричало о том, что передо мной дама из высшего света. Она даже не удостоила меня взглядом, а с укоризной протянула:
— Ты же сам сказал, что освободишься к пятому удару колокола и мы прямо с твоей работы отправимся на прием к Робуринам.
Она посмотрела на меня с Энжи. Крысявка гордо восседала на моем плече.
— Очередная уличная воровка? — Гостья брезгливо сморщила изящный носик.
Мы с фамильяром переглянулись: эта дамочка нам не понравилась. Обеим и сразу. Мне так и захотелось дать ей тряпочку и стул, чтобы она села в уголочке и заткнулась.
— Оливия, — холодно начал родственничек, — я, кажется, ясно дал понять, что если занят, то не стоит меня беспокоить.
А вот мамзель буквально впилась в меня взглядом. От нее не укрылся сюртук Дэна, который я сняла по приходе из подвала и положила на подлокотник кресла.
— Эта… нищебродка для тебя важнее меня?
Крысявка цыкнула зубом. Я же выдохнула, вспомнив слова бабули: «Настоящая женщина способна выразить свое отношение взглядом. Взглядом, усиленным оптикой прицела снайперской винтовки». А потому на этот выпад смолчала.
— Да. Так что будь добра, подожди, пока я закончу, в приемной, и мы пойдем на этот званый вечер. — Остаток фразы в исполнении Вердэна был столь же кислый, как недельные щи.
— Ах ты… Заставлять меня ждать под дверью, как какую-то прислугу? У тебя нет понятия о чести! — задохнулась красавица от негодования и даже топнула каблучком.
А я же поняла, что не быть мне истинной женщиной, ибо не смогла сдержаться и уточнила:
— А еще у него нет понятия стыда. В общем, ничего лишнего и ненужного у него таки нет.
Такой «похвалы» не выдержал уже Дэн:
— Рей, а у тебя самой хоть капля совести есть?
— Есть. Тебе накапать? — не осталась в долгу я.
На это он лишь махнул рукой. Зато Оливия вцепилась хваткой бультерьера.
— Выбирай, Дэниэль. Или я, или… твоя работа, — добавила она уничижительно.
— Хорошо, — сухо бросил Вердэн и стремительно вышел из кабинета.
Мы остались с дамой тет-а-тет.
Она смерила меня убийственным взглядом. От легкомысленной и капризной барышни не осталось и следа. Женственность слетела с Оливии, явив мне и Энжи ее истинную суть матерого спецназовца, привыкшего не только к открытому бою, но и в совершенстве владевшего партизанской тактикой. Она с циничной усмешкой произнесла:
— Мы с Дэниэлем любовники уже почти год. Тебе известно, скольких за это время я отвадила от него? Знаю этот его взгляд, который загорался каждый раз, когда он хотел разорвать наши отношения. И сейчас я не позволю, чтобы какая-нибудь шавка перебежала мне дорогу к алтарю.
С этими словами она порвала рукав своего платья и запустила пальцы в собственную, идеально уложенную прическу.
Все это произошло в считаные мгновения, пока Дэна не было в кабинете. А до меня с запозданием дошел извечный, как мир, трюк: обвинение на опережение!
Я вскочила с кресла в ту самую секунду, когда Дэн вошел.
— Твоя ненормальная напала на меня! — Оливия уничижительно ткнула пальцем и осеклась.
Дэниэль стоял со шкатулкой в руках. Откинутая крышка являла миру явно дорогое колье. У меня по горлу прокатился ледяной комок, ухнув в район желудка. Но больше всех поразила крысявка. Словно засучив лапами невидимые рукава, Энжи пропищала:
— Ну, наглая! Да если бы мы с Рей на эту мымру напали, она бы по-другому выглядела!
С этими словами голохвостая ринулась показать, как это — по-другому. Остановила я ее уже в полете, ухватив за кончик хвоста. Зубы Энжи щелкнули у самого кончика носа той, что вздумала клеветать. Оливия рефлекторно дернулась.
Фамильяр пищала, извивалась и материлась на своем крысячьем.
— Вот видишь! — Обличительный перст брюнетки указал на крысявку.
— Фуф! — протестующе заверещала погрызуха. — Только отпустите меня, и я покажу, как должна выглядеть та, что пережила мое нападение! Да я ей нос откушу и уши резцами располосую!
Оливия попятилась, а Дэн с интересом уставился на мою Энжи.
— И чем же вызвана такая ярость? — спросил он у висящей вниз головой крысы.
Та демонстративно сложила лапы на груди и отвернула морду.
— Я защищала свое! — гордо возвестила миру Энжи, не выказав и капли раскаяния.
— Меня чуть не покусали! Я требую…
— Значит, факта клеветы на Рей ты не отрицаешь? — перебил ее Вердэн.
Оливия открыла рот и, так и не издав ни единого звука, закрыла.
— А раз так, то… Я хотел преподнести тебе это колье при других условиях, но, как видно, расставания — не мой конек. Это украшение — мой прощальный подарок.
С этими словами Дэн поставил на стол шкатулку.
Надо ли говорить, что колье тут же швырнули в него с криком:
— Ты редкостная сволочь и мерзавец!
После чего Оливия выбежала из кабинета.
Воцарившаяся тишина давила на виски. Энжи, все так же болтавшаяся в воздухе, и та затаила дыхание. Я тихонько посадила ее себе на плечо.
— Извини, — только и нашла что сказать.
От звука моего голоса Дэн встряхнулся, как мокрая псина. Я же решила его утешить:
— В ее устах это звучало, словно ты единственный и неповторимый, — втянула голову в плечи и развела руками.
А Вердэн… он расхохотался.
— Рей, неужели ты думаешь, что я не знал, на что способна Оливия? Она ждала предложения руки и сердца. Вот только не подозревала, что ни того ни другого я не предложу ей никогда по нескольким причинам: проклятие, моя работа и то, что я феникс.
— Так она не подозревает о том, кто ты?
— Для Оливии, как и для остальных, я крауф, числящийся советником министра департамента правопорядка. О проклятии, о моей истинной сути и о том, кем я реально являюсь, знают лишь единицы. И нечаянно — ты. Морок скрывает знаки на коже, контроль — огонь феникса.
— А я все думаю, почему ты так не похож на невинного мальчика?
Права была моя бабушка, говоря, что пережитый стресс лучше снимать, заедая вкусненьким, а лучше его вообще не надевать на себя, ибо фасончик у него тот еще. Я же, не имея под рукой «успокоительного», стала ехидничать.
— Рей, я не говорил, что, когда ты молчишь, тебя так приятно слушать?
Решила это проигнорировать. Выразительно так проигнорировать. Из разряда: «Вам скучно? Так могу развеселить — устроить скандал». Дэн, словно почувствовав мой настрой, витавший в воздухе, неожиданно по-мальчишески сел на стол, свесив ноги и уперев ладони в полированное дерево, и провокационно начал:
— Рей, чем дольше я с тобой общаюсь, тем сильнее у меня ощущение, что тебе отнюдь не семнадцать…
— Нормальный у меня возраст. Как раз такой, когда в благородных лессов на черных жеребцах верить уже перестаешь, но к цокоту копыт еще прислушиваешься, — не осталась я в долгу. — К тому же спрашивать о годах у женщин неприлично. Зато у мужчин — нет.
Дэн на миг задумался, а потом сделал вид, что размышляет вслух:
— На суаре у Робурина мне присутствовать обязательно, и моветон появиться без дамы, хотя и простительно… Зато с тобой в кои-то веки не будет скучно. Уверен, ты найдешь со стариком-судьей общий язык. Этот почтенный полугном хоть и вышел на пенсию, но в некоторые тяжбы сует нос.
— Это такая просьба составить тебе компанию?
— Вообще-то сначала я собирался разжалобить тебя тем, что сегодня меня бросила девушка, потом расписать прелести милых людей, с которыми хотел бы тебя познакомить, — хитро начал родственничек, — но ты слишком умна и раскусила мой коварный план.
— А на самом деле? — Отчего-то его шутливое «бросила» резануло слух.
— На самом деле Оливия была мне удобна. Негласная сделка, в которой я обеспечиваю все ее капризы и дарю дорогие подарки, а она… Когда ты холостяк, не беден и не урод, то на любом приеме, вместо того чтобы… — Тут он сделал небольшую паузу, а потом хмыкнул и выдал все как есть: —…собирать нужные сведения, шпионить, вынужден отбиваться от девиц брачного возраста. Ты не представляешь, в каких количествах матушки подсовывают под нос своих еще не ожененных дочурок. Да что я говорю. У меня у самого пять сводных сестер, младшая из которых недавно сменила панталоны на девичье платье.
Внутренне меня покоробило.
— Так что тебе мешало продолжать в том же духе? — чуть резче, чем хотелось бы, спросила я.
— Наверное, то, что при моем роде занятий, когда обман возведен в ранг искусства, нужно быть честным хотя бы с самим собой.
Я хотела еще задать вопрос, но он меня опередил, продолжив:
— Так ты пойдешь со мной на прием?
— Нет.
— А если я попрошу еще раз? — Дэн спрыгнул со столешницы и присел передо мной на корточки так, что у меня, сидящей в кресле, глаза оказались почти на одном уровне с ним.
— На этом вечере будет племянник старика Робурина. Пятый в списке нашего убийцы. Парень вообще редко выбирается в свет. А для диверсанта это возможность. Конечно, защита дома и личная охрана усилены, но я хотел бы присутствовать там лично. Рей, очень тебя прошу.
Я молчала. На плечи давила усталость, но этот его взгляд проникал в самую душу.
— К тому же ты способна увидеть Смерть. Возможно, это поможет нам вычислить убийцу. Альт будет в безопасности. И не только он. Подумай.
— Специально нажал на все болевые точки? — Я стиснула зубы, вспомнив о еще одной. Капсула с ядом, что была внутри меня.
— Я не скрывал, что благородства во мне нет и в помине, — выдохнул Дэн. — Но если ты откажешь… Хорошо. Пусть будет так.
— Ты сволочь и манипулятор, Дэниэль Вердэн, — я уже заранее жалела о своем решении, — но я иду с тобой. Так и быть.
Не знаю точно, что меня подвигло все же согласиться. Наверное, то, что он именно просил и готов был отступиться в случае моего отказа, а не угрожал. Хотя мог бы.
Дэн в ответ улыбнулся шальной мальчишеской улыбкой, тут же спрятавшейся за маской серьезности. Буквально секунда. Но на сердце отчего-то стало светло.
Я — сумасшедшая.
Вот только мой желудок подал иск протеста против сдуревшей головы. Крендельки явно были малой данью, а он хотел податей в полном объеме.
— Заедем перекусить, а потом — в салон мадам Бейлинэль, — тут же отозвался Дэн, он же — кошмар моих последних дней.
— Мне, чур, сало со шкварками, — перешла на сторону противника Энжи, даже не удосужившись помахать белым флагом для проформы.
Больше Вердэн времени не терял: деловито подобрал колье и убрал его в сейф, поднял холщовую сумку с моими вещами, прихватил камзол, и мы вышли из кабинета.
Выбравшись на улицу, родственничек тут же усадил меня в подъехавший экипаж (личный, а не казенный, о чем свидетельствовал родовой герб на дверце), и уже через четверть часа мы притормозили у ресторации. Дэн, лишь приоткрыв дверцу, о чем-то коротко распорядился.
— Подожди немного, сейчас будет еда. — Это было произнесено с интонацией добытчика, как минимум самолично придушившего мамонта и притащившего тушу на своем горбу в пещеру.
А потом он посерьезнел:
— Извини за сцену в кабинете. Я действительно хотел расстаться с Оливией сегодня после званого вечера и уж точно не рассчитывал, что ты окажешься во все это втянута…
Дверца кареты распахнулась, и мальчишка-посыльный протянул корзину.
Я лишь хмыкнула. Энжи — деловито повела носом. Под полотенцем, которым была прикрыта кладь, явно лежало что-то съестное и до одури вкусное.
Пока Вердэн расплачивался, крысявка с нетерпением перебирала лапами у меня на плече. Стоило только дверце закрыться, а мальцу засверкать пятками, как крысявка не утерпела и сиганула вниз. Деловито шевеля усами, она сунула свой нос под полотенце, а спустя секунду уже трескала кусок копченой колбасы. Вскоре и мы с Дэном присоединились к голохвостой. И кто бы мог подумать, что уплетающий за обе щеки крауф, сумеречный гончий, советник какой-то там большой шишки, шпион, который еще недавно заставлял меня нервно сглатывать, сейчас будет казаться мне таким понятным и простым?
Вот только у вкусной еды был один недостаток — после нее ужасно хотелось спать. Как раз когда мы подъезжали к дамскому салону, я сцеживала зевок в кулак.
— Потерпи немного. Я обещаю, как только племянник уйдет с приема, а он навряд ли задержится, мы сразу же покинем вечер и я отвезу тебя домой.
Мне лишь вспомнились слова бабули: «Хочешь усложнить себе жизнь — начни безоговорочно верить мужчинам».
Салон встретил нас обходительными прислужницами, кучей нарядов и тонким флером изысканности и шика.
— Девушки, у вас времени ровно до седьмого удара колокола, чтобы подготовить мою спутницу к званому вечеру. За расторопность плачу вдвойне, — пресек щебетание работниц салона Вердэн и получил букет улыбок.
А вокруг буквально закружилась толпа. У меня была стойкая ассоциация с отгламуренным цыганским табором. Затянутым в атлас, напудренным и вышколенным на английский манер, но табором. Ибо только цыганки могут за пару прикосновений тебя разуть, раздеть и опростоволосить. И хотя платье осталось при мне, но ощущение-то никуда не делось.
Дэн куда-то незаметно исчез, а вот я после толпы модисток очутилась в кресле с низкой спинкой. В зеркале отразилась невысокая полненькая смуглянка, стоявшая за моей спиной. Широкоскулая женщина средних лет заворковала над моими волосами. Ее руки нежно, почти невесомо касались головы, которая становилась с каждой секундой все тяжелее. Как я уснула, даже не помню, а очнулась от легких прикосновений к плечу. Кто-то меня аккуратно будил.
— Лесса, просыпайтесь. Я закончила.
Шея затекла и отозвалась покалыванием. Открыла глаза, посмотрела в зеркало и замерла. Это была я и не я одновременно. Высокая прическа открывала тонкую шею. Подведенные помадой губы, взгляд, который за счет теней стал глубже и ярче, скулы, казавшиеся благодаря румянам еще выше.
Пока я рассматривала себя, в зал вошли двое: молоденькая модистка и дородная портниха. Последняя держала на вытянутых руках ткань. Они остановились в нескольких шагах от меня, и модистка стянула кисейное покрывало с рук швейной мастерицы.
Я на миг перестала дышать: карминовый шелк с серебряной вышивкой сиял так, что возникала невольная ассоциация с рубином. Это было не платье, а произведение искусства. Захотелось протянуть руку, чтобы потрогать.
— Не стоит, — опередила меня модистка. — Лучше в перчатках. Пальцы оставляют следы на ткани.
Предложенные мне белые ажурные перчатки были ко всему еще и напудрены, отчего ладони сами словно скользнули в них. А потом пришлось поднять руки, чтобы на меня через голову надели платье. Оно было идеально во всем, кроме одного: сотни мелких пуговичек, на которые застегивалось, причем со спины. Модистка же, не усомнившись ни на миг, взяла в руки крючок и ловко, со знанием дела, начала мне их застегивать.
Когда все было закончено, я еще раз повернулась к зеркалу. Хороша. Хороша настолько, что удивительно самой.
Модистка довольно улыбнулась и, протянув мне руку, промолвила:
— Прошу за мной.
Путь оказался недолгим. Всего два десятка шагов. Но когда я вышла из-за ширмы, то Вердэн, ожидавший меня, так и замер, не договорив фразы, обращенной к собеседнице.
Он сглотнул, буквально впившись в меня взглядом.
— Я же говорила вам, крауф, что ваша спутница будет сиять! Так оно и есть. Рубин. Истинный ограненный рубин.
— Спасибо, лесса Бейлинэль, — сипло произнес Дэн, все так же не отрывая от меня взгляда.
А потом, словно опомнившись, протянул руку:
— Лесса Рейнара, прошу.
Я не успела вложить свою ладонь в его, как откуда-то сбоку недовольно фыркнуло:
— Просит он! А меня? Кто бедную Энжи возьмет?
Я обернулась. На полу сидела не крысявка. Песец. Карликовый упитанный песец. Отчего-то это показалось мне едва ли не знамением судьбы.
Сумеречный же, и не подозревая о том, что я родом оттуда, где флора и фауна — не только компонент биоразнообразия, но и емкая характеристика ситуации, будь то белочка, хрен или полярная лисица, подхватил Энжи.
— Куда без тебя? — философски вопросил он.
Энжи лишь хмыкнула и заработала лапами, усиленно просясь ко мне. Делать нечего, я взяла ее и подумала, что дама с собачкой или горностаем — это уже скучно, а вот с карликовым упитанным песцом…
Надо сказать, что так подумала не только я, но и гости, званые на суаре. Меня с Энжи на руках провожали заинтересованными взглядами, пока я курсировала рядом с Дэном по залу. И к кому бы мы ни подходили, Вердэн представлял меня исключительно как Рейнару Эрлис, не указывая ни родства, ни титула.
В какой-то момент Дэн извинился и оставил нас с Энжи в компании бойкого старичка. Дедок, улыбнувшись, хитро вопросил:
— Рейнара, а вы что предпочитаете читать, романы или газеты?
Потеряв бдительность, чуть было не произнесла «посты в Интернете», но, вспомнив бабулю, выдала:
— Конечно, газеты! А то откуда бы я знала, что мы в империи замечательно живем?
Старичок, который как раз в этот момент затягивался трубкой, раскашлялся и начал хлопать себя по груди:
— Кхе-кхе-кхе!
Лишь спустя несколько секунд я поняла, что его душил не столь табачный дым, сколь смех.
— А вы мне определенно нравитесь! — огорошил меня он. — Одобряю выбор Дэниэля.
Я хотела возразить, что я не выбор, а скорее необходимость, когда почувствовала спиной взгляд. В углу на стульчике сидела Смерть. Закинув ногу на ногу, она возмущенно уперла костлявую руку в бок, а фалангами второй раздраженно отбивала ритм. Надо ли говорить, что весь ее вид говорил о том, как она рада меня видеть? Причем это ее чувство было взаимным, страстным и всепоглощающим. А еще я поняла, что мне срочно нужен Вердэн.
Пока я лавировала в толпе, до уха долетали обрывки диалогов:
— Я обратился в контору Форинина, Тефурина, Гимбкрина и Латиниэля для защиты своих интересов в суде.
— Так кого же ты выбрал адвокатом?
— Конечно, эльфа! Я доверился хватке перворожденного, который со своей расой сумел пролезть в юридическую компанию родовитых гномов.
— И…
Я обогнула группу оживленно беседовавших мужчин и проскользнула вперед, взяв в качестве ориентира двух дам, за которыми виднелся профиль Вердэна.
Одна из лесс усиленно предлагала тортик второй. Не иначе это были «закадычные подруги», и более упитанная хотела сравнять счет сантиметров в талии.
Наконец миновала и их. Вердэн что-то с интересом обсуждал с представительным лессом, но я буквально повисла у него на локте с жеманным:
— Дорогой…
Родственничек ничем не выдал своего удивления и в тон мне проворковал:
— Да, дорогая?
— Можно тебя всего на два слова? — Я очаровательно улыбнулась собеседнику феникса.
— Конечно, милая.
Даже у меня от патоки его речи заныли зубы, что уж говорить о свидетеле нашей комедии. Но лесс стоически терпел. А я поняла, что влюбленные, вне зависимости от мира и эпохи, бесят окружающих своими прилюдными сюси-пуси.
Едва мы отошли, Дэн уже по-деловому даже не спросил, уточнил:
— Она здесь?
Мне осталось лишь кивнуть.
