Часть 8

– Он… он возвращается? – Во рту у меня пересохло. – И что это значит?

– Сама как думаешь? Надо уводить тебя отсюда. Через полчаса войдем в док, чтобы забрать Ричарда. А потом…

Этих слов было достаточно. Я сглотнула, отлепив от нёба прилипший язык.

– Я… но как?..

Кэрри вытащила что-то из кармана и протянула мне. Я даже не сразу поняла – она давала мне паспорт. Не мой, а ее.

– По-другому никак. – Кэрри сняла платок, обнажая бритую голову, на которой уже появилась щетина новых волосков, и начала раздеваться.

– Что ты делаешь?

– Ты сойдешь на берег как Анне и сядешь на самолет под моим именем. Ясно?

– Что? Ты с ума сошла, идем со мной!

– Не могу. Что я, черт возьми, скажу экипажу? «Это моя подруга, она тут пряталась в каморке?»

– Скажи им… скажи правду!

Кэрри покачала головой. Она разделась до белья и задрожала, хотя в затхлой каюте было душно.

– Что сказать? «Привет, вы меня не знаете, а женщину, за которую вы меня принимали, сбросили за борт?» Нет. Я понятия не имею, можно ли им доверять. Ричард как минимум их работодатель. А как максимум…

– И что? – Я сама едва не впала в истерику. – Останешься здесь, чтобы он убил тебя?

– Нет. У меня есть план. Хватит спорить, надевай уже мои вещи. – Кэрри протянула мне кипу шелковой одежды, почти невесомой. Ее худоба поражала, кости практически выпирали. – Теперь давай мне свои.

– Что? – Я посмотрела на свои запачканные джинсы и потную футболку и толстовку, из которых я не вылезала почти неделю. – Все это?

– Да. Быстрей! Какой у тебя размер обуви?

– Тридцать девятый, – приглушенно ответила я, снимая футболку.

– Отлично, у меня тоже.

Кэрри толкнула в мою сторону свои эспадрильи, а я стащила ботинки и начала снимать джинсы. Теперь мы обе разделись до белья; я стыдливо прикрывалась, а она сосредоточенно надевала мои вещи. Я накинула через голову шелковую тунику, чувствуя холодное прикосновение роскошной ткани. С запястья Кэрри сняла резинку для волос и молча подала ее мне.

– Зачем?

– Чтобы завязать волосы. Не лучший способ, с платком поосторожнее, но других вариантов у нас нет. Побрить тебе голову мы не успеем, к тому же, раз ты будешь покидать страну с моим паспортом, на таможне лучше быть с волосами. Не стоит давать им повода вглядываться в фото.

– Не пойму, почему я не могу уехать под своим именем? Полиция ведь наверняка ищет меня?

– Во-первых, твой паспорт у Ричарда. И у него здесь полно друзей – и в бизнесе, и в высших кругах норвежской полиции. Надо убраться как можно дальше отсюда, пока он не поймет, что к чему. Пересечь границу Швеции, а оттуда самолетом, только не прямиком в Лондон. Он будет этого ожидать. Лучше с пересадкой, через Париж, например.

– Глупости какие, – сказала я, но ее тревога заразила и меня.

Я надела эспадрильи, засунула паспорт в карман кимоно. Кэрри застегивала мои винтажные кожаные ботинки. Жалко было с ними расставаться – они были единственной дорогой вещью в моем гардеробе. Я несколько недель собиралась с духом, чтобы раскошелиться и купить их, – спасибо, Джуд помог. Однако ботинки в обмен на жизнь – скромная жертва.

Наконец мы полностью переоделись, и только платок еще лежал на койке.

– Садись, – велела Кэрри, и я присела на край кровати, а она, стоя сзади, повязала вокруг моей головы зелено-золотистый платок с красивым орнаментом из переплетающихся тросов и якорей. Я вдруг подумала об Анне, о настоящей Анне, чье тело погружалось в сине-зеленые глубины, а бледные руки и ноги цеплялись за обломки тысяч кораблекрушений.

– Готово. – Она закрепила края платка парой невидимок и осмотрела меня с ног до головы. – Не идеально – ты не настолько худая, – но в тусклом свете сойдет. Слава богу, большинство членов экипажа меня не видели.

Кэрри посмотрела на часы и добавила:

– Отлично. И последнее. Ударь меня.

– Что?

О чем это она? Чем я ее ударю?

– Ударь меня. Стукни головой о койку.

– С ума сошла? Я не буду тебя бить!

– Бей! – в ярости крикнула Кэрри. – Как ты не поймешь, все должно выглядеть убедительно. Иначе Ричард не поверит, что я в этом не замешана. Он должен думать, что ты на меня напала. Бей!

Я сделала глубокий вдох и дала ей пощечину. Ее голова откинулась назад, но я видела, что этого недостаточно – потирая щеку, Кэрри недовольно посмотрела на меня.

– Ради всего святого, мне что, самой все делать?

Не успела я понять, что она задумала, как Кэрри, вздохнув, ударилась головой об угол койки.

Я закричала. Не сдержалась. Из пореза хлынула кровь и потекла по ее – по моей – белой футболке и закапала на пол. Кэрри вскрикнула от боли и прижала руки к голове.

– Боже мой! – застонала она. – Твою мать, как же больно! Господи. – Она упала на колени, закрыла глаза, и на мгновение я подумала, что она потеряет сознание.

– Кэрри! – в панике воскликнула я, опускаясь на колени рядом с ней. – Кэрри, что с…

– Не испачкайся, дура! – крикнула она, отталкивая мою руку. – Хочешь все испортить? Что скажут члены экипажа, если у тебя все вещи будут в крови? Господи, боже мой, почему кровь так долго идет?

Я неуклюже поднялась, едва не запутавшись в струящемся кимоно, и некоторое время просто стояла рядом, дрожа. Придя в себя, я бросилась в ванную и принесла толстую стопку салфеток.

– Держи.

Кэрри удрученно посмотрела на меня, взяла салфетки и прижала к ране. Затем опустилась на койку. Ее лицо побледнело.

– Ч-что мне делать? – спросила я. – Помочь тебе?

– Нет. Мне поможет только одно – Ричард должен поверить, что удар был таким сильным, что я не смогла остановить тебя. А теперь убирайся, – хрипло добавила Кэрри, – пока он не пришел, иначе все зря.

– Кэрри, я… что я могу для тебя сделать?

– Две вещи, – ответила она, стиснув зубы от боли. – Во-первых, дай мне двадцать четыре часа и только потом иди в полицию, ладно?

Я кивнула. В мои планы подобное не входило, но хотя бы в этом отказать ей я не могла.

– Во-вторых, выметайся отсюда, – прохрипела она. Лицо Кэрри так побелело, что я испугалась, но взгляд ее был полон решительности. – Ты ведь пыталась помочь мне, да? Теперь я пытаюсь помочь тебе, так что не трать мое время зря. Выметайся!

– Спасибо, – пробормотала я.

Кэрри промолчала, лишь махнула рукой в сторону коридора. Когда я подошла к двери, она добавила:

– Ключ-карта от каюты у тебя в кармане. В кошельке на туалетном столике примерно четыре тысячи крон – норвежских, датских и шведских, все вместе где-то на пять сотен фунтов. Еще там кредитки и удостоверение личности. Пин-кодов не знаю, это карточки Анне, но кое-где их принимают просто по подписи. Если трап для Ричарда не спустили, попроси спустить, чтобы ты могла сойти – якобы он только что звонил, и ты идешь ему навстречу.

– Хорошо, – прошептала я.

– Переоденься и уматывай из порта как можно быстрее. Вот и все. – Кэрри закрыла глаза и откинулась назад. Приложенные к виску салфетки уже пропитались кровью. – Да, и не забудь меня запереть.

– Запереть? Точно?

– Да, точно. Все должно выглядеть убедительно.

– Но что, если он не станет искать тебя?

– Станет, – спокойно сказала Кэрри. – Если поймет, что я исчезла, первым делом придет сюда.

– Ладно… – неохотно согласилась я. – К-какой пин-код от двери?

– От двери? – устало посмотрела на меня Кэрри. – От какой двери?

– Ты говорила, что снаружи еще одна дверь. С кодом.

– Я соврала. Нет там никакой двери. Боялась, ты на меня набросишься. Просто иди по лестнице вверх.

– Я… Спасибо, Кэрри.

– Не благодари меня. – Она снова закрыла глаза. – Беги – ради нас обеих. И не оглядывайся.

Я хотела подойти ближе, не знаю зачем – может, чтобы обнять ее… Это было самое трудное решение в моей жизни: повернуться спиной к женщине, которая если и не истечет кровью, то может погибнуть от руки хладнокровного убийцы. Но я знала, что должна это сделать – ради себя и ради нее.

– Прощай, Кэрри, – сказала я.

Она не ответила, и я побежала.

В коридоре снаружи было тесно и чертовски жарко, даже жарче, чем в душной каморке. Дверь закрывалась на массивную щеколду, поверх которой висел большой замок с ключом. Я задвинула щеколду и, сглотнув подступивший из-за чувства вины к горлу комок, коснулась ключа. Забрать его? Нет, не хочу, чтобы Кэрри провела внутри больше времени, чем нужно.

Моя бывшая тюрьма располагалась в конце тусклого бежевого коридора; в другом его конце была дверь с табличкой «Не входить – только для членов экипажа», а дальше лестница. Я с болью взглянула на запертую клетушку, в которой истекала кровью Кэрри, и побежала к ступенькам.

Сердце бешено стучало в груди, отвыкшие от усилий ноги дрожали. Вверх по лестнице, застеленной невзрачным ковром. Мокрая от пота рука скользила по пластиковым перилам, и мне вдруг вспомнилась ослепительная парадная лестница «Авроры», блеск хрусталя, гладкие отполированные перила из красного дерева… Я чуть не рассмеялась – так же невпопад, как это было на похоронах бабушки, когда страх и ужас превратились в истерику.

Наконец путь преградила массивная стальная дверь, вроде пожарного выхода. Я пыталась отдышаться после долгого подъема, холодный пот проступил на пояснице. Что там, за этой дверью?

Позади, в душном склепе, осталась Кэрри… Нет, я заставила себя сосредоточиться на том, что делать дальше. Надо выбираться, а как только я буду в безопасности… Что тогда? Вызвать полицию, несмотря на просьбу Кэрри?

Держа руку на двери, я вдруг вспомнила ночь ограбления – как я съежилась от ужаса в собственной спальне, боясь выйти и встретиться лицом к лицу с той опасностью, что была по ту сторону. Может, надо было выбить запертую дверь, выскочить и наброситься на грабителя, даже если бы в итоге он избил меня? Сейчас я лежала бы в больнице и поправлялась, а рядом со мной сидел бы Джуд, и я не оказалась бы в этом кошмаре наяву.

Что ж, эта дверь даже не заперта.

И я ее открыла.