Глава 14
– Вот, – торжествующе произносит Имоджен, когда мама возвращается в спальню, уже переодевшись в вечерний наряд: в элегантном кофейного цвета прямом платье. – Я закончила. Нет, посмотреть нельзя, пока ты не наденешь все остальное. – Она откладывает коробку с косметикой в сторону и встает. – Так, а теперь одеваться!
Я послушно раздеваюсь до белья. На лице Имоджен отражается ужас, она открывает рот, но чтобы пресечь ее словесные излияния, я останавливаю ее, подняв руку.
– Они не просвечивают, не волнуйся.
– Но…
– Я никому не скажу, что ношу трусики с утяжкой, если ты не разболтаешь.
Я расстегиваю лифчик и полуголая встаю ногами в платье, которое мама и Имоджен поддерживают с обеих сторон. Шелковая подкладка облегает мою кожу, а когда застегивают «молнию» и задергивают крючок на спине, металлизированный материал обтягивает меня, выпрямляя спину и делая выше.
– Как умно придумано! – восхищается мама. – «Молнии» совершенно не заметно.
– А погляди, как хорошо оно ее подтянуло! – отзывается Имоджен. – Вот что значит высокий класс. По-моему, тебе не понадобится корректирующее белье. Нет, оно не очень длинное, просто нужно надеть туфли… А где браслет? Здесь… О, вот это да! – Она отступает на шаг назад, а мама улыбается. – Ты просто великолепна, Софи!
Даже Алиса, кажется, впечатлилась.
– Просто финиш, Софи, – произносит она через пару секунд. – У тебя потрясающая фигура.
Они отступают в сторону, и я медленно приближаюсь к зеркалу. Туфли на десятисантиметровых шпильках, они мне немного великоваты. На меня пустым взглядом смотрит высокая, затянутая в панцирь женщина. Обстановка моей спальни тоже перестает быть уместной – возникает ощущение, что мне подобает находиться в каких-то огромных, белых, с воздушными занавесями апартаментах, наполненных запахом гардений, и ждать на фотосессии очередного крупного плана. Я нисколько не похожа на обычную себя. Я вдруг осознаю, что напоминаю Клодин. Не буквально, хотя теперь я это замечаю, но цвета, наверное, у нас похожи. Однако выгляжу элегантно и уверенно – женщиной, которую не следует недооценивать.
– Который час? – спрашиваю я.
– Шесть, – отвечает мама. – Девочки, примерно через час нам надо выезжать.
Мы уедем гораздо раньше.
– По-моему, мне не следует долго сидеть в этом наряде. Может, кто-нибудь расстегнет «молнию»? – Я стою лицом к зеркалу, видя в нем свое отражение.
Мама внимательно рассматривает застежку. Имоджен начинает рыться в коробке с косметикой. Лишь Алиса молча глядит на меня. На мгновение наши взгляды пересекаются, а затем я закрываю глаза и боком оседаю на пол в якобы обмороке.
– О господи! Софи! – вскрикивает мама, когда моя голова заваливается вперед. Я чувствую, как руки сестер подхватывают меня и затаскивают на кровать, укладывая на подушку. – Софи! Ты меня слышишь?
Я отворачиваю от нее голову. Чувствую себя такой мерзавкой, что не могу посмотреть ей в лицо, но это, похоже, оборачивается лишь тем, что я выгляжу так, будто мне действительно плохо.
– Алиса, вызывай «Скорую»! – кричит мама. – Живо! Да снимите же с нее это чертово платье, она еле дышит!
Я уже слышу в отдалении возбужденный голос Алисы:
– Это моей сестре. Она ударилась головой, а теперь у нее обморок.
Я не могу припомнить другие симптомы, которые нужно демонстрировать.
– Голова болит, – лепечу я.
– Что такое, дорогая? – озабоченно спрашивает мама, все еще пытаясь расстегнуть платье. – Что ты сказала? По-моему, у нее язык заплетается, – говорит она Имоджен.
Что? Ничего он не… Неожиданно я чувствую, что меня действительно тошнит.
– Надо все это снять, – бормочу я, начиная паниковать. – Кажется, меня сейчас вырвет.
«Молния» с визгом расстегивается, я резко высвобождаю руки, встаю и вылезаю из платья, словно какая-то умалишенная стриптизерша, голая, за исключением туфель и интимных мест. Сбросив туфли, я пролетаю мимо Алисы и выскакиваю в коридор, после чего врываюсь в ванную.
– Давай за ней! – кричит мама. – Она может опять отключиться!
Я уже нависаю над унитазом, однако, к моему удивлению, меня действительно рвет, когда позади меня появляется Алиса.
– Все нормально? – возбужденно шепчет она и морщится, увидев в унитазе следы рвоты. – Ты себе два пальцы в глотку засунула?
Я молча киваю, вытирая рот тыльной стороной ладони. Алиса приседает на корточки.
– Я и не думала, что ты такая классная лгунья. Если честно, я перепугалась. Мам! – кричит она. – Ее только что вырвало!
Я слышу шаги, и нас с двух сторон обступают мама и Имоджен.
– Поднимите ее. Нам надо во что-нибудь одеть ее до приезда «Скорой». Софи, ты можешь идти? Мы отведем тебя обратно в спальню, хорошо?
Письмо. О нем мне забывать нельзя.
– Все нормально. Я сама могу одеться.
– Нет! – настаивает мама. – Мы пойдем с тобой. Имоджен, ступай вниз и открой входную дверь, чтобы в «Скорой» видели, какой им нужен дом, когда приедут.
Алиса с мамой ведут меня обратно в спальню и сажают на кровать.
– Мам, передай мне джинсы! – Я киваю на брошенные на полу штаны, а сама тянусь за скинутым лифчиком. – Алиса, во рту у меня просто ужас. Можешь принести мне зубную щетку?
Я жду, пока сестра скроется в ванной, и обращаюсь к маме:
– Сложишь платье и туфли в сумку, которая лежит под кроватью?
– Но, дорогая…
– Все-таки есть шанс, что я успею на свадьбу. Он же так старался, сама знаешь! По крайней мере, попытаться следует!
Мама с сомнением смотрит на меня, однако берет платье. Пока она аккуратно сворачивает его, я встаю и тянусь за сумочкой, все еще спрятанной за стулом. Мама так увлечена процессом, что даже не замечает, как я быстро перекладываю письмо в сумку, положив поверх него туфли. Мама осторожно накрывает их платьем, словно металлическим саваном, потом ищет коробочку с браслетом, пока я натягиваю рубашку. Появляется Алиса с зубной щеткой.
– Спасибо. – Я начинаю чистить зубы, и тут мы слышим, как Имоджен снизу кричит:
– Приехали!
Сердце мое колотится, когда я вынимаю щетку изо рта и сую ее Алисе. Поверить не могу, что придется врать врачам «Скорой». Это просто преступление: а если кому-то действительно нужна помощь, но из-за того, что «Скорая» приехала ко мне, случится нечто ужасное? Я опускаюсь на постель и застегиваю пуговицы рубашки. Входят двое мужчин средних лет в темно-зеленых комбинезонах. Один из них несет чемоданчик.
– День добрый, – произносит один из них, подходя ко мне. – Как вас зовут?
– Софи Гарденер, – отвечаю я, и он улыбается.
– Здравствуйте, Софи. Я Фрэнк, а это Стив. – Его коллега кивает с порога. – Что с вами произошло?
– Я утром ударилась головой. – Я приподнимаю волосы. – Хотя не уверена, что там есть что разглядывать.
Фрэнк бесстрастно обследует ссадину.
– Обо что ударились?
– О массажный стол.
– Вы потеряли сознание до удара об него или вследствие удара?
– Вследствие удара, по-моему. – Я озабоченно смотрю на него, вдруг все позабыв, у меня в голове столько всего проносится.
– Она была без сознания всего несколько секунд, – объясняет мама, – но снова упала в обморок совсем недавно, перед тем как мы позвонили вам. Буквально рухнула на пол.
– Ясно, – говорит Фрэнк, вновь поворачиваясь ко мне. – А как вы сейчас себя чувствуете? Голова болит?
– Все еще болит. – Я говорю правду.
– И давно она у вас болит?
– С утра. – Что тоже правда, но тогда мне надо было срочно кое с чем разобраться.
– Я сейчас проверю вам глаза и уши, хорошо, Софи? – Фрэнк открывает чемоданчик. – Вы какие-нибудь препараты принимаете?
– Нет.
– Аллергия есть?
– Нет, – твердо отвечаю я, пока он светит фонариком мне в глаза.
– Только на кошек. Рядом с ними она начинает чихать, – нетерпеливо вставляет мама.
Фрэнк понимающе кивает:
– Спасибо. Но такого с вами прежде не случалось?
– Нет.
– Покалывание в кончиках пальцев или боли в руках есть?
– Нет.
– Какие-либо хронические заболевания имеются? Операции или осложнения после них?
– Нет. – Насчет этого лгать нельзя. – Хотя меня только что вырвало.
– Софи должна примерно через час отправиться на празднование своего сорокалетия, и она очень хочет туда попасть, а мы беспокоимся, что она намеренно скрывает свое действительное самочувствие, – объясняет Алиса. – Чуть раньше она сказала, что ей трудно шевелить шеей, а после обморока у нее язык заплетался.
Отлично, Алиса. Я чувствую облегчение.
– Мы хотели показать ее врачу утром, когда произошел инцидент, но она отказалась. Софи временами все путает и ведет себя как-то странно. К тому же постоянно раздражается, что совсем на нее не похоже.
Я бросаю на нее хмурый взгляд.
– Никакого алкоголя или чего-то подобного?
– Нет, – отвечаю я. – Полбокала шампанского за обедом, и все.
– Однако вчера вечером она крепко выпила, – замечает мама.
– У меня сегодня была спа-процедура, которая, вероятно, вызвала обезвоживание, – объясняю я. – Я очень быстро поднялась, и вот тогда-то и упала. Не могла вытащить руки, поскольку была обернута пленкой.
Лицо Фрэнка остается бесстрастным.
– Хорошо, Софи. Думаю, мы отвезем вас в больницу, чтобы обследовать. Вы можете встать, а после мы пройдем к машине? Кто с вами поедет?
– Мамуль, пожалуйста! – быстро говорю я.
– А ей голову обездвиживать не нужно? – спрашивает мама, подхватывая сумку.
– Я уверен, что в данном случае мы не имеем дела со спинальной травмой, – произносит Фрэнк. – Наверное, у вас легкое сотрясение мозга, Софи, но, поскольку вы дважды теряли сознание, нужно, чтобы вас обследовали в отделении неотложной помощи.
– А может, Марку позвонить? – многозначительно спрашивает Алиса. – Он же должен знать, что происходит.
– Нет, прошу тебя, не надо! – Я хватаю ее за руку, она таращится на меня и выпаливает: – Но Марк же захочет приехать к тебе в больницу!
– В подобных обстоятельствах, – объясняю я, – он запаникует, особенно когда с ним Изабель и Оливье. Дети из гостей никого не знают, а ему не с кем их оставить. Вы можете вдвоем отправиться в «Голдгерст-парк» и лично все объяснить Марку? Потом одна из вас сможет остаться и приглядеть за Изабель и Оливье. Лучше ты, Имоджен, у тебя это хорошо получится. А ты, Алиса, привезешь Марка в больницу. Она же умеет управляться с твоей машиной? – обращаюсь я к Имоджен.
– Да, вроде того, – неторопливо отвечает сестра и смотрит на маму, осторожно добавляя: – Почему ты считаешь, что дети прибудут на торжество?
Пару секунд я лихорадочно соображаю, прежде чем выдавить:
– Я слышала их голоса на заднем плане, когда разговаривала с Марком по телефону. Не волнуйтесь, я ничего не разболтала. Вот так!
Фрэнк протягивает мне руку, чтобы помочь встать. Я неловко поднимаюсь, и он заботливо ведет меня к двери. Я не реагирую на отчаянные взгляды Алисы, а она, слава богу, не говорит ни слова.
Когда мы выбираемся на улицу, я вижу, как в соседних домах любопытные жители принялись шевелить занавески. Оглядываюсь по сторонам. Никаких белых фургонов.
– Тогда увидимся в больнице! – бросает Алиса, пока мама пытается залезть в заднюю дверцу «Скорой» в своем длинном платье. Фрэнк и Стив аккуратно подсаживают ее.
– Ложимся в кроватку, – весело говорит Стив, пристегивая меня к тележке с носилками.
– Ты мою сумку взяла? – нетерпеливо спрашиваю я маму. – Вот черт! Ключи-то!
– Я захватила их, пока ты натягивала кроссовки. – Она берет меня за руку. – Не волнуйся, все обойдется.
Я пытаюсь улыбнуться сестрам, глядя, как Стив проверяет, надежно ли я пристегнута.
– Ты уж меня извини за все эти хлопоты, – умоляюще говорю я Алисе.
Она вздыхает:
– Не дури. Мы с Марком скоро навестим тебя.
Стив закрывает двери перед их с Имоджен испуганными лицами.
– Ну-с, милые дамы, – обращается Фрэнк к нам с мамой. – Должен вас предупредить, что наша машина не из самых комфортабельных.
Я гляжу на маму, пристроившуюся на краешке сиденья, одной рукой сжимающую сумку, а другой – мою ладонь. Я никогда не видела ее такой бледной. Ее резко качает, когда «Скорая» трогается.
– Я тебя держу, – пытаюсь улыбнуться я.
Я чувствую себя негодяйкой, потому что ей приходится это выносить. Ненавижу тебя, Клодин!
– Это мне нужно было тебе сказать, – тихо произносит она. – Я же мать.
– Прости меня.
– Не смеши меня! – Сделав мне выговор, она поворачивается к Фрэнку: – На самом деле Софи через полтора часа должна выйти замуж. Ее жених подготовил всю церемонию как сюрприз. Очевидно, она об этом знает, и ей не хочется ехать в больницу.
– Правда? – удивляется Фрэнк.
– Но ведь береженого бог бережет, правда?
– Особенно это относится к травмам головы, – без колебаний замечает он. – Я уверен, что врачи отпустят вас после осмотра, но нам всегда приходится считаться с риском внутричерепного кровотечения и повреждения мозга, что может иметь самые серьезные последствия.
– Под «серьезными» вы подразумеваете «смертельные»? – с ужасом уточняет мама.
– Софи дважды теряла сознание, и ее рвало – необходимо все проверить.
– Да. – Чуть вздрагивая, мама обращается ко мне: – Марк поймет. И остальные тоже. В общем, не забивай себе понапрасну голову.
– Все будет нормально, мам, – отзываюсь я.
Она насмерть перепугана. Меня снова начинает подташнивать, и приходится приложить силы к тому, чтобы не вырвало. Наверное, меня везут головой вперед. Я закрываю глаза и сосредоточиваюсь на дыхании.
– Софи, – резко говорит Фрэнк, – мы почти приехали. Не надо засыпать, хорошо? Еще совсем немного…
Знаю, Фрэнк, именно этого-то я и боюсь.
