Глава 28
ЗОВ БЕДЫ
Ночью надо спать, такова общеизвестная истина. Но если ты призрак или паук — порождение катакомб Илта, то ночь или день в Мире Семи Богов, становится не так уж важно. Потому когда по двери особняка пробарабанили чьи-то руки и, не дождавшись немедленного ответа, распахнули створку, никто особенно не удивился. Тиэль потому, что спала, Адрис и Теноби — потому, что за последнюю малую луну — Веару почти привыкли выпутывать очередную жертву из кокона-ловушки, замечательно срабатывающего на незваных гостях и несколько раз почти случайно сработавшего на званых.
На сей раз славный тандем имел неудовольствие разглядеть в переплетении прочной, безупречно сработавшей сети знакомую физиономию. Нет, «гость» честно пытался замаскироваться: пыль, грязь, подтеки крови и грязи, свалявшиеся в грязный ком и уже совсем не золотые волосы, однако его все равно узнали.
— О, Теноби, а этот у нас уже был в ловушке, — разочарованно протянул призрак и покивал в ответ на мелодичную трель восьминогой приятельницы. — Только тогда он был чище, согласен. Эй, болезный, ты чего по ночам в гости ходишь? Так в паучьей сети связанным валяться понравилось? За репутацию Тиэль-то не волнуешься, затейник?
Призрак еще что-то вещал об отсутствии всякого представления о приличиях у некоторых эльфов, пока паучиха выпутывала Лильдина из ловушки. Но эльф не стал ни извиняться, ни слушать болтовню Адриса. Едва обретя возможность говорить, он воззвал:
— Умоляю, лейдас, мне нужно видеть Тиэль! Речь идет о судьбе Дивнолесья!
Теноби переглянулась с духом и, снисходя к отчаянной мольбе, шустро исчезла из коридора. Адрис сварливо предложил:
— Иди в приемный зал. Ноги-то держат? На десяток шагов хватит? Потому как если не держат, тогда ползи, я тебе в любом случае не помощник. Придется Теноби дожидаться.
— Я смогу, — прохрипел эльф и честно попытался, держась за стену, двигаться в указанную сторону.
Тиэль появилась удивительно вовремя для того, чтобы поддержать обморочное тело племянника владыки. Возмущенно верещащая Теноби приняла свой крупный, истинно шеилдовский вид, подпорченный лишь золотым цветом шкуры, и отобрала у эльфийки добычу. Тело Лильдина безвольно закачалось в лапах «чудовища». Паучиха, проворно перебирая свободными конечностями, понесла гостя в приемный зал. Тиэль чуть задержалась, заслышав подчеркнуто вежливый стук в дверь.
На крыльце стояла уже примелькавшаяся двойка охранников Ксара. Взирающий в своем желании позаботиться о полезной целительнице оказался упрямее опекаемой. Никаких возражений, переданных возмущенным Адрисом через доглядчиков, слушать не пожелал. Парочка бугаев с робкой преданностью в глазах, приправленной изрядной опаской (призрак и паук в комплекте к прекрасной девушке быстро добавляли почтительности кому угодно) пялилась на хозяйку особняка.
— Милости богов, лейдин. Помощь надобна или эльфик к тебе по делу и званый? — прогудел один из охранников.
— Он по делу, помощь не нужна, благодарю за беспокойство, — сухо и коротко отказалась Тиэль от щедрой возможности избавиться от племянника владыки в две пары мускулистых рук.
Проводив охрану, она не успела сделать и пары шагов по коридору, как досадливо поморщилась и вернулась обратно. В дверь снова вежливо стучали.
На крыльце стояли, переминаясь с ноги на ногу и с надеждой косясь по сторонам, будто заранее отыскивали пути отступления, два стража с воротными бляхами на форменных куртках. Воротные отличались от своих товарищей по профессии. Они разбирались с делами, касающимися исключительно входа в город и выхода из него. Чаще всего просто следили за порядком на всех трех воротах, взимали пошлину, утихомиривали, если была нужда, скандалистов и арестовывали, коль подвернулся случай, разыскиваемых преступников.
— Милости богов, лейдин, прощения за беспокойство просим, а только ведомо нам, что к тебе эльф пожаловал, через врата, запертые на ночь, не вошедший, а поверх стены на лошади золотой скакнувший. Кричали — не остановился, называться не стал, пошлины не платил, причины не указал… — начал объяснять причину визита стражник постарше.
— Ко мне прибыл гость из Дивнолесья, о причинах же спешки позвольте мне умолчать. Готова уплатить воротную пошлину и пеню за беспокойство, — вежливо улыбнулась Тиэль и вложила в руки визитерам четыре серебряные монеты: одну — за эльфа, две — за коня и еще одну — в качестве штрафа.
— И все же, нам заполнять воротную книгу… — заикнулся было самый молоденький из стражей.
— Укажите любую из причин, — любезно предложила эльфийка.
— Но спешка… — не отставал ретивый юнец.
— Вы гадить под кусты ходите, а эльфу все зеленое вокруг — что вам дом родной, он создание тонкое, возвышенное. Потому и торопился в особняк, в комнату философских размышлений о вечном, — предусмотрительно не показываясь на глаза страже, выдал версию Адрис, начинающий терять терпение.
Для ее конструирования призрак беззастенчиво воспользовался воспоминанием о недавних трудностях юного барона, находящегося в непростых отношениях с рыбой.
— В комнату философских размышле… а-а-а, — начал было проговаривать вслух сложносочиненную конструкцию не в меру бдительный страж, и тут до него дошел низменный смысл объяснения.
Юноша густо покраснел и позволил своему старшему товарищу, спрятавшему деньги в кошель, стащить себя по ступеням крыльца за шиворот.
Тиэль снова прикрыла дверь.
— Эй, а лошадь-то где? — запоздало вскинулся призрак, готовый порадеть за чужое, но уже почти свое имущество. — Неужели свели?
— Золотые кони не терпят каменных стен, парка вокруг нашего особняка нет, потому конь отправился тайной тропой назад в Дивнолесье, — повела плечом Тиэль. — Чтобы вызвать такого скакуна снова, Лильдину придется пройти до ближайшего леса.
Когда Тиэль приблизилась к племяннику владыки, тот спал, беспокойно мечась по дивану, вскрикивая, неразборчиво бормоча и страдальчески морщась. Пришлось эльфийке посылать Теноби за целебным напитком для измученного гостя. Пока паучиха бегала, сама хозяйка особняка обтерла спящего заживляющим настоем.
Это средство под рукой в зале приема посетителей нашлось, благо накануне заглядывал Кинтер, имевший привычку регулярно навещать новых знакомых, которых почему-то записал в число если не лучших друзей, то уж лучших приятелей и наставников наверняка.
Юноша умудрился наступить на хвост пушистой любимице мастера Тинуэль. Кошечка в десятикратном размере отомстила неуклюжему барону, а лейдин, обиженная за любимицу, врачевать горе-ученичка не стала. Тиэль же как раз собиралась проверить очередной состав из старого дневника, и барон, почти располосованный на ленточки, очень удачно подвернулся для опытов.
Когда паучиха вернулась с запечатанным кувшином, Тиэль наполнила бокал и потрясла спящего за плечо, Лильдин попытался вскочить, начать говорить, упал на диван и закашлялся.
— Выпей, — всучила целительница золотистую жидкость эльфу.
Эльф в три глотка, не глядя, не чувствуя вкуса, опустошил емкость и отчаянно воззвал:
— Тиэль! Спаси Дивнолесье! Владыка обезумел!
— При чем здесь Тиэль? — возмутился Адрис. — Ваше Дивнолесье! Ваш владыка! Тиэль — изгнанница! Тут она живет, в Примте! Сами спасайте, нечего на девушку проблемы сваливать и среди ночи в дом ломиться!
— Роща Златых Крон!.. Перед тем как Диндалион окружил ее магической завесой, угрожая поджечь, если ни одно древо не даст зрелого плода для его полного исцеления, с мэллорнов к моим ногам слетело несколько листьев. Упали на землю они, образуя знак твоего, Тиэль, имени.
— Зачем вам Тиэль сдалась? Пусть ваши рейнджеры свяжут безумца, глотку ему перережут, и дело с концом, — не понял проблемы призрак.
— У Диндалиона скипетр владыки Дивнолесья, им он затворил пути в Рощу. Туда не пройдет никто! Но сама Роща назвала имя Тиэль, потому я понадеялся, что для нее дорога будет открыта, — торопливо, захлебываясь словами, поведал Лильдин. — Возможно, она сможет провести с собой и рейнджеров. Альдрин, если путь откроется, мигом призовет рейнджеров в сердце Дивнолесья. Он ждет лишь знака, чтобы начать штурм.
— Я должна идти, — выслушав эльфа, решила последняя наследница древнего рода Эльглеас. Она тряхнула головой, и венец блеснул в волосах как готовый к бою клинок.
— Я иду с тобой! — отчетливо понимая, что отговорить и переубедить подругу не получится, безапелляционно выдал призрак. Теноби, все еще пребывавшая в своем крупном обличье, издала сердитую трель и притопнула когтистыми лапами. Паучиха тем самым объявляла на всех доступных уровнях о том, что без нее Тиэль не сделает за порог особняка и шагу. Шеилд, получившая благословение Искусника, не нуждалась в опеке. Она была свободна в своих перемещениях и не боялась света ни дневного светила, ни его ночных сестер.
Потрепанный безумной скачкой из Дивнолесья до Кавилана Лильдин всхлипнул от облегчения. Он до последнего не верил в согласие изгнанницы и пустился в путь лишь потому, что иной раз ничтожный шанс на спасение лучше никакого. Эльф прижал руки к сердцу, благодаря Тиэль за согласие, и горько посетовал:
— Жаль, коней из Дивнолесья быстро не дозваться! Я мчался полдня и почти всю ночь…
— Думаю, есть иной выход, — чуть заметно нахмурилась Тиэль. — Адрис, прошу, позови нашего друга Криспина!
— Зач… А драк… Но ты же сама говорила, что их нельзя оседлать! — запутался готовый мчаться к травнику-дракону призрак.
— Говорила. Невозможно. Зато у нас есть Теноби и ее прочные сети, — намекнула эльфийка и подтолкнула друга: — Быстрее! Я соберу необходимые снадобья! Лильдин, останься с Теноби. Ей может понадобиться помощь.
Чумазый, но заметно взбодрившийся от напитка на основе сока из плодов мэллорна гость подскочил с готовностью преданного пса. Ради Дивнолесья он пошел бы куда угодно и за Посланником самого Илта, не то что за огромной шеилд по просьбе Тиэль, которую издавна глубоко уважал и почитал как старшую сестру.
Теноби получила от Тиэль мысленный образ для конструирования и устремилась в соседнюю залу, неподалеку от входа. Мастеровитая паучиха незамедлительно приступила к кройке, шитью и плетению. Воистину бог искусников вдохновил малютку и благословил ее не только сменой цвета шкурки и глаз.
Толстые белые нити сновали в восьми конечностях, свивались с более тонкими, получалось некое подобие странной сети-мешка с длинными ручками. С невиданной быстротой мелькали когтистые лапы, подхватывая, продергивая, сплетая. Безжалостно кромсался ковер. Из него силами Теноби при поддержке примкнувшего к ней Лильдина была выкроена и сшита коробка без крышки. Особыми нитями, моментально застывающими, паучиха ухитрилась проложить даже ребра и оси жесткости «поделке», придавая и без того прочному изделию крепость дерева…
Эльфийка же сменила пижаму на походную одежду с широким поясом с небольшими кармашками. Их она заполнила в мастерской разноцветными фиалами с жидкостями, а в глухо постукивающую сумку, снятую с полки, дополнительно отправились баночки с мазями, бинты и прочие необходимые в опасной дороге предметы.
Пока Тиэль собирала вещи, в особняк прибыли Адрис с Криспином. Дракон имел встревоженный и несколько всклокоченный вид. Судя по отпечатку подушки на щеке, он благополучно бродил по миру сновидений, когда негодный дух вернул его в реальность.
— Милости богов, Тиэль, твой призрак сказал, нужна помощь, — торопливо начал мастер.
— Я свой собственный призрак, нечего меня к девицам приписывать, — нервно пробурчал Адрис.
В своих тревогах за эльфийку, бездумно лезущую на рожон, он был готов сорваться по первому же мало-мальски подходящему поводу, да и без оного.
— Мне нужна помощь. Прошу, Криспин, доставь нас с Лильдином к окраине Дивнолесья, — коротко объяснила причину зова Тиэль.
— Рад бы, да я не могу возить седоков, — растерялся от глупой просьбы дракон.
— Знаю. А носить в когтях сеть? — уточнила собеседница и распахнула дверь в залу.
Там в свете солнцешаров отлично просматривались созданная в рекордный срок огромная коробка и сеть, ее оплетающая. Творение тандема шеилд и племянника владыки Дивнолесья внушало… то ли оторопь от странной формы, то ли сомнение в психической полноценности создателей, то ли желание опробовать модель первого в Мире Семи Богов средства передвижения на драконах на практике. Конкретное побуждение обуславливалось степенью здравомыслия зрителя и насущной необходимостью.
— Паутина Теноби очень прочна, полагаю, выдержит остроту твоих когтей, — сопроводила демонстрацию комментарием эльфийка.
Криспин прошел в залу, трансформировал одну из ладоней в лапу и попытался поддеть первую попавшуюся тонкую нить когтем. Паутина выдержала испытание с честью. Дракон поморщил лоб и признал:
— Можно попробовать. Спешка действительно необходима?
— Да. Речь идет о судьбе Дивнолесья! — вместо эльфийки пылко вставил Лильдин и обратился уже к Тиэль: — Почему ты просишь об окраине? Если бы лейдас Криспин мог доставить нас к Роще Златых Крон — сердцу леса, то…
— Был бы пронзен стрелами рейнджеров, — практично закончила за юного идеалиста Тиэль. — Стражи Дивнолесья не станут разбираться с тем, кто и кого несет к Перводреву. А если и разберутся каким-то чудом, то я, напоминаю, изгнанница.
— Но… — заикнулся было Лильдин.
— С окраины мы вызовем скакунов и сможем быстро добраться до Рощи, — попыталась притушить разгорающийся огонь паники Тиэль.
— Скольких мне нести? — деловито уточнил Криспин у подруги. — Двоих?
— Еще Теноби и Адриса, но их веса ты не почувствуешь, — дополнила список эльфийка, и под недоверчивым взглядом дракона гигантская паучиха уменьшилась.
Золотая голубоглазая крошка привычно скрылась в волосах подруги около приятно греющего силой и исподтишка опекающего владелицу венца.
Настаивать на взвешивании Проклятого Графа дракон, понятно, не стал, только вздохнул и посоветовал:
— Оденьтесь теплее, наверху, говорят, холодно. Меня-то греет драконья кровь, а вам лучше прихватить плащи поплотнее и одеяла. Откуда взлетать будем? С городской площади? Или за ворота выберемся?
— Некогда, — мотнула головой Тиэль. — Крыша особняка — самое подходящее место.
— Допустим, мы сможем затащить вашу коробку на крышу, вы умудритесь забраться внутрь и не свалиться, я заранее, до смены обличья, намотаю петли сети на ноги, но если при обращении замешкаюсь с взлетом, то весом наверняка крышу проломлю и могу вас покалечить, — забраковал метод осмотрительный Криспин. — Нужен другой способ.
— Попробуй прямо с улицы, используй крыльцо как трамплин, — предложил Адрис. — Развалишь так развалишь, места тебе на оборот хватит, и сеть подцепить успеешь. Мне архитектор обещал, что парадное крыльцо века простоит и дракона выдержит. Заодно проверим, не соврал ли.
— Попробовать можно, — все еще сомневаясь в прочности точки опоры, почти согласился испытатель.
— Криспин, мне надо быть в Дивнолесье как можно скорее, или, боюсь, если верить словам Лильдина, спешить уже будет некуда, — промолвила Тиэль, устремляя на друга взгляд, в котором не было отчаянной мольбы, лишь твердая уверенность в своих словах и такая же твердая вера в силу друга.
— Собирайтесь, я жду на крыльце, — решился дракон.
Сборы много времени не заняли. Теплые плащи и одеяла для себя и Лильдина Тиэль принесла быстро. Дольше всего возились с выволакиванием коробки из ковра и сети наружу. Хорошо, что воротная стража уже успела удалиться и не видела работы друзей. А то страшно представить, какие дикие фантазии могли посетить случайных наблюдателей и окончательно сломить их психику, подорванную размышлениями о торопливом эльфе.
Живой груз забрался в коробку, размешенную в сети. К углам изделия добавили еще несколько дополнительных крепких петель из паутины для лап перевозчика. Криспин забрался на крыльцо и прыгнул с него вниз, превращаясь из человека в дракона. Одновременно к его вытянутым лапам было брошено шесть петель. Славьтесь, врожденная эльфийская меткость и паучья сноровка! Пять из шести легли ровно, последнюю перехватил и поправил драконий коготь уже на взлете.
Коробка дрогнула, оторвалась от мостовой и резко взмыла вверх. Пассажиров нещадно затрясло, но никто и не пискнул. Криспин набирал высоту, далеко внизу оставалась улица со светящимся квадратом фонарей у крыльца, особняк, сам славный город Примт, мирно дремлющий в объятиях очередной ночи, и два всклокоченных мужика-охранника от Взирающего.
Они долго чесали затылки, сплевывали на мостовую и соображали, как бы им половчее рассказать лейдасу Ксару о зеленом драконе, коробке из ковра, в которой улетела эльфийка, и прочих штуках, чтобы не оказаться на леднике для протрезвления на веки вечные. Следов-то в доказательство никаких…
— Не соврал архитектор-то, с крыльца ни камешка не упало, — довольно крякнул Адрис, которого ничуть не заботили трудности бандитов. Если призрак и жалел о чем, так это о невозможности плюнуть доставшей его парочке на маковки.
Эльфы беседу не поддержали, прилагая все усилия к тому, чтобы одновременно удержаться в коробе и закутаться поплотнее. Холодало с каждым мигом и ужасно трясло. Теноби издала деловитую трель и, на несколько мгновений вернув себе большую форму, шустро примотала Тиэль и Лильдина друг к другу, плащам и одеялам, а последние — к коробке. Теперь в сетке-переноске болталась только коробка-ковер, а ее содержимое лежало неподвижно. Довольная паучиха снова стала маленькой и юркнула в волосы подруги.
Лильдин, лишенный возможности тревожно ерзать, был способен только трагически вздыхать и шепотом пересказывать последние новости Дивнолесья, касающиеся вконец свихнувшегося владыки.
Возвращение посольства стало одним из последних и, возможно, самым крупным камнем в селевом потоке, накрывшем разум Диндалиона. Взбесила ли владыку неудача с устранением эльфийки руками рейнджера, Лильдин не ведал. Зато точно был уверен — известие о том, что Тиэль его не проклинала, в чем порукой данная клятва, и что она не только жива, но и процветает, окончательно подкосило правителя.
— Эй, а как же твоя тощая иллюзия, Тиэль? — шепотом спохватился, поймав неувязку, Адрис.
— Никакая иллюзия обличья на эльфов не действует. Мы видим истинный облик, — почти беззвучно пояснила Тиэль, слушая откровения Лильдина.
Словом, после доклада Лильдина владыка впервые поднял на племянника руку. А Альдрина сослал в темные дебри Дивнолесья. Может, и убить бы решился, да только с рейнджера сталось бы начать защищаться. Опальный Лильдин до того, как его вышвырнули из кабинета, успел заметить, как — небывалый случай для эльфа — трескается от морщин лицо дяди, а волосы, чудесный золотой плащ владыки, выцветший до белизны, вновь выпадают клочьями.
Затворником, разогнав весь двор и часть слуг, Диндалион провел во дворце еще половину цикла Димары. Пытался найти способ снять проклятие, вороша закрытые архивы владык. По-видимому, средства не нашел или все-таки отыскал страшный рецепт, раз решился угрожать Роще Златых Крон пожаром.
— Я бы на вашем эльфячьем месте давно бы какого-нибудь меткого небрезгливого рейнджера нанял, чтобы стрелой такого владыку угостить, пока он все Дивнолесье не угробил, — выдал здравый совет призрак.
— Поднявший руку на владыку получает проклятие Леса. И… Мы не думали, не предполагали, что все зайдет настолько далеко, — жалобно вздохнул Лильдин. — Дядя всегда был так рассудителен, мудр в решениях…
— Надменный, спесивый, самовлюбленный и похотливый козел ваш владыка, — отрезал Адрис. — Всегда таким был, только вы не замечали, потому как гладко все шло. А стоило ему споткнуться, как из всех дыр г… гм, прости, Тиэль, пакость и поперла, как из худого мешка.
— Я не в силах оценивать беспристрастно, — приуныл юный эльф, порой, конечно, замечавший за дядюшкой некоторую резкость в суждениях, но, как и все эльфы, оправдывающий ее привычной фразой «владыке виднее, на нем — благословение Дивнолесья, милость Перводрева и Рощи Златых Крон».
— А ты что молчишь, Тиэль? — попробовал разговорить эльфийку призрак.
— Я лечу к Роще, этого хватит, — спокойно ответила она, не желая сплетничать, говорить о прошлом и уж тем паче не намереваясь обсуждать столь призрачное пока будущее и свои планы по его изменению.
Ночь, холод, редкие взмахи драконьих крыл, звезды, ветер, одеяло и теплый плащ, обнимающий тело. Мало-помалу, несмотря на переживания, эльфы задремали. Очнулись они от предупреждающего драконьего рыка и чувствительного столкновения дна ковровой корзины с шелковистым на вид морем травы у окраины Дивнолесья.
Коробку ощутимо тряхнуло, как ни старался Криспин отпускать петли мягко, хорошо хоть вперед не поволокло и не перевернуло. Когда обернувшийся человеком дракон подбежал, чтобы проверить, живы ли пассажиры, их уже выпутывала из страховочных нитей паутины Теноби. Из-под плащей и одеял подмерзшая парочка выбралась сама, активно размахивая руками и ногами для возвращения подвижности затекшим конечностям. Очень пригодилась согревающая настойка из запасов Тиэль, от пары глотков которой волна тепла пробежала по застывшим телам.
— Милости богов, Криспин, прими нашу великую благодарность! — обняла дракона Тиэль и поцеловала в щеку.
— Рад был исполнить твою просьбу, малышка. Еще чем помочь? — бережно обнимая подругу в ответ, признался дракон.
— Нет, улетай, Дивнолесье не пропустит чужого. Тебе стоит поспешить, пока не подняли шума дозорные, — попросила Тиэль. — Для возвращения нам достаточно будет позвать скакунов из Золотого Табуна Дивнолесья.
Криспин никогда повышенной словоохотливостью не отличался, потому лишь кивнул. Великолепный дракон отправился в новый полет.
— Мог бы хоть удачи пожелать, — пробурчал тревожно озирающийся призрак.
Почему-то отправляться на разведку под сень темнеющего леса ему совершенно не хотелось. Не то чтобы Адрис ощущал активную враждебность природы. Скорее, Дивнолесье сейчас походило на принюхивающегося сторожевого пса, прикидывающего, зарычать ли на чужаков или признать за своих и начать бешено вилять хвостом.
— Он и пожелал. Драконы не прощаются и ничего не желают друзьям, чтобы сами боги выбрали для тех наилучший путь, приводящий к новой встрече, — тихо ответила Тиэль, сложила губы трубочкой и засвистела нежную мелодию.
К ее свисту присоединился Лильдин. Поинтересоваться причиной концерта Адрис не успел — раздался стук копыт и… нет, не из-за деревьев, а словно из-за отдернувшейся складки ночного покрывала на равнину выступили два золотых коня с серебряными гривами. Один панибратски боднул мордой в бок эльфа, второй приник к стоящей Тиэль с протяжным жалобным ржанием. Та зарылась пальцами в гриву скакуна и шепнула:
— Я тоже скучала, Длинногривый. Нам нужно к Роще Златых Крон как можно быстрее. Поможете?
Кони повернулись боком и чуть присели, давая седокам возможность разместиться на спинах без седел и поводьев. Скакуны прянули вперед, не дожидаясь просьбы, устремляясь в сторону темнеющего леса. В какой-то момент призрак понял, что жеребцы несут седоков не к лесу, а сквозь него, будто деревья стали туманом. Или это лошади вместе со всадниками обернулись призраками? Стихли все звуки ночи, остался лишь едва слышный перестук копыт.
