Глава 16
КУЛИНАРИЯ ДЛЯ МЭЛЛОРНА
— Ты долго, — не с претензией, а скорее жалуясь, выпалил Кинтер.
— Пятьдесят семь компонентов заказа собрать мгновенно не выйдет, как ни старайся, — спокойно объяснила эльфийка. — Вернусь домой, буду готовить смесь для подкормки.
— Хм, извини, — тут же пошел на попятный барон.
— Тебе, лейдас, тоже предстоит немало дел, — объявила по праву нанятой для решения вопроса Тиэль. — Следует найти комнату, куда будешь приглашать для беседы людей. Лучше, если удастся подобрать две смежные комнаты так, чтобы из одной в случае необходимости можно было задавать вопросы, не показываясь на глаза и не приближаясь к курильнице.
— Кабинет отца и приемная подойдут, дверь между ними крепкая, но в стене рядом есть специальное оконце, — мгновенно принял решение юный барон и чуть озадаченно уточнил: — Лейдин Тиэль, а на нас действие этого дымка не скажется?
— Состав не действует только на чистокровных эльфов и очень старых полукровок. Но мастер Симарон, могу ручаться, к краже никакого отношения не имеет, потому его можно спокойно исключить из списка собеседования. Для всех остальных рецепт зашиты один: заблаговременно закрыть рот и нос тонким платком или не приближаться к жаровне ближе чем на семь шагов, — объяснила простейшие правила техники безопасности эльфийка и вернулась к обсуждению предварительных приготовлений: — Возможно, совет лишний, но предлагаю присмотреть за тем, чтобы никто из постоянных обитателей особняка Фрогианов не покинул территории до испытания.
— Нартар сделает, — согласился Кинтер, и сам планировавший распорядиться насчет этого.
— Хорошо. Если я смогу приготовить нужное снадобье, то завтра утром начнем проверку.
— А мы у кабинета на страже постоим, чтоб, коль преступник найдется, сбежать не сумел, — бодро отрапортовал Шихандир, найдя себе и напарнику дело поближе к целительнице.
— Всех впускать, никого не выпускать, — радостно оскалился Витальдир.
Пока эльфийка пребывала в лавке травника, вампир успел избавиться от корки по всему лицу и теперь щеголял практически чистой и от грязи, и от шрамов, как подтвердили напарник и юный барон, физиономией. За такой подарок он был готов осадить особняк в одиночку и сделать еще пару-тройку невозможных вещей, стоило только целительнице попросить.
— Именно, — одобрила разумный поход к накоплению свидетелей и возможных соучастников преступления Тиэль, одарив стража рассеянной улыбкой.
Все ее мысли уже вертелись вокруг предстоящей беседы с мэллорном, составления подкормки и особой сушки драгоценного листа. Юный барон же, временно оставшийся почти не у дел, принялся мечтательно и печально вздыхать по своей несравненной Злитаэль, которую не видел уже почти трое суток. Испытание воистину тяжкое для преисполненного пылким любовным томлением юноши. Пока он был занят, грезы о возлюбленной и ее дивный образ как-то сами собой отходили на второй план, но стоило бедняге чуток побездельничать, накидывались на рассудок с утроенной силой.
Вся эта причудливая эмоциональная чепуха, ничего общего не имеющая с истинной любовью, была глубоко чужда высокоорганизованному эльфийского уму. На Кинтера Тиэль взирала с недоумевающим сочувствием, смешанным с легким пренебрежением. Это же надо — забивать себе голову подобным мусором! Она провела бок о бок с юношей не более половины дня, но уже стала относиться к нему как к забавному домашнему питомцу, за которым нужен присмотр, чтобы недотепа не вляпался в неприятности. Кажется, так юного господина воспринимало и большинство обитателей его особняка.
Ради этого «питомца» и, главным образом, из-за оплаченной возможности обеспечить рост юного мэллорна Тиэль необходимо было сегодня изрядно поработать. Хорошо еще Гулд обещала позаботиться об ужине. Самой эльфийке предстояло долго священнодействовать в мастерской, составляя нужные смеси, компоненты которых были известны. А вот их соотношение подбиралось тем удачнее, чем тоньше было чутье травницы и теснее — ее связь с растением, нуждающимся в подкормке. Наверное, так творят свои самые великие блюда повара, которых считают не ремесленниками, а величайшими художниками кухни.
Вернувшись в Проклятый особняк, Тиэль облачилась в свободную тунику, распустила косы, чтобы ничто не мешало течению сил, и разложила по каменной столешнице в мисочках, на дощечках, в чашках и прочих подходящих емкостях все купленное у Криспина. Рядом с собой по правую руку эльфийка водрузила большую плоскую чашу. Фиал с драгоценной влагой из Жизнесвета — подарок дракона — стоял поблизости.
Никаких инструментов, так необходимых зельеварам, блюдущим рецептуру построже обета богам, Тиэль не понадобилось. Она прикрыла глаза, вызывая в сознании образ древа в золоте и серебре листвы, и запела вполголоса песню Творения, с которой сажают самые важные растения.
Первыми в чашу отправились несколько горстей земли из второго мешочка, прихваченной из Дивнолесья и приберегаемой Тиэль для расширения оранжереи. Следом пролилось около половины фиала Жизнесвета. Пальцы сами, будто стайка деловитых пичуг, засновали меж нужных емкостей, добавляя в основу щепотку одного, толченую осьмушку другого, несколько крупинок третьего, горсть четвертого…
Тонкие пальчики мешали смесь. Порой эльфийка замирала, не прерывая песни, а руки ее двигались с такой быстротой, что у тихонько подглядывающих Адриса и Теноби закружилась бы голова, обладай призрак и паучок способностью к головокружению.
Пару раз Тиэль действительно, точно заправская повариха, пробовала смесь на язык, нюхала — так и вовсе бессчетное число раз. Но песня — ясная, звонкая, как журчащий ручеек, не прерывалась ни разу за весь тот срок, пока эльфийка творила деликатесное блюдо для мэллорна.
Постепенно объем смеси в большой миске рос, соответственно, уменьшалось количество остающихся ингредиентов. И все равно Адрис невольно вздрогнул, когда Тиэль замолчала и присела на стул, то ли утратив последние силы, то ли собираясь с ними.
Молчание длилось несколько секунд, и первым его нарушил, не утерпев, призрак:
— Получилось?
— Почти, — улыбнулась устало Тиэль и снова вспорхнула со стула — почему-то по движениям эльфийки граф никогда не мог определить степень ее усталости — и достала нож, которым обычно нарезала травы.
Кольнула им подушечку большого пальца и обронила семь капелек крови в миску. Свет — неистово-изумрудный, с ярчайшими золотыми искрами, полыхнувший от смеси, заставил охнуть Адриса и разразиться взволнованной трелью Теноби.
— Получилось, — констатировала с глубоким удовлетворением эльфийка, накрывая миску плотной крышкой, тщательно отмывая руки в тазу и прибирая творческий беспорядок на столе.
— А кровь обязательно? Мне казалось, эльфы кровавых ритуалов не жалуют и магию крови вовсе на дух не переносят, — осторожно поинтересовался призрак.
— Это не магия крови и не кровавый ритуал, я никого не приносила в жертву. Кровь мастера используется как связующий компонент состава. Водой ее заменить нельзя, потому что влага из Жизнесвета сама играет роль части смеси для полива, а добавление воды из любого другого источника может разрушить гармонию ингредиентов, — спокойно объяснила Тиэль.
Посасывать ранку, как сделал бы почти любой на ее месте, она не стала — эльфийка потянулась и заклеила прокол маленьким сухим листиком, сорванным с веточки, висящей на стене. Этот фиолетовый букетик давно мозолил Адрису глаза. Он уж кучу версий о взыгравшей сентиментальности и незаживающих сердечных ранах Тиэль перебрал, гадая, зачем практичная эльфийка украсила мастерскую. Вполне рациональную, как и вся Тиэль, истину призрак понял только сейчас. Удобно, когда вместо бинтов и всяких жгучих мазей под рукой листики! Понадобилось — шлепнул на рану, выждал чуток, смахнул через пару секунд, а кожа уже целехонька. Эх, ему бы такой веник в ту роковую ночь, глядишь, и не истек бы кровью, как подрезанный поросенок, успел бы до противоядия добраться…
О том, как он дошел до нежизни такой, граф всей правды своей соседке не открыл. Не потому, что тайной великой считал, просто стыдно было за самого себя — расслабился, дома оказавшись, к жене в теплую постельку заспешил, вот и словил от озверевшей бабы кинжал в бок, пока с полюбовниками неверной супруги разбирался. Отрава из перстня хахаля Крисмиллы, от единственной царапины, не замеченной в пылу боя, его бы не убила, успей Адрис до шкатулки с противоядием добраться. Не смог. Слишком много крови от кинжальной раны потерял, слишком поздно понял, что отравлен. Может, потому и не ушел он за грань, конвоируемый спутниками-тенями Илта, что слишком многого не успел. Вот и посчитал неважным, в каком облике действовать доведется. Ни одному из жадных родственничков покойной женушки своего не отдал. Только стала призрака все чаще тоска заедать, блекло-серой, будто выцветшей казалась реальность. Возможно, от окончательного развоплощения его отделяли какие-то годы, но тут пришла Тиэль, и все заиграло новыми красками. Уже за одно это Адрис был благодарен остроухой изгнаннице, но, ясное дело, говорить о таком ей не собирался.
Задумавшийся призрак почти упустил из вида эльфийку. Прибравшись в мастерской, Тиэль торжественно двумя руками взяла миску с тягуче-вязкой субстанцией странного болотного оттенка. Именно цвет больше всего заинтересовал духа. Ничего из того, что швыряла в общую кучу травница, никаким зеленым цветом не обладало. Неужели смешение фиолетового, черного, красного, бурого, серого, малинового и желтого могло дать зеленый? Впрочем, если речь шла об эльфийской хитрой магии, то, наверное, могло.
С миской в руках и кувшином с остатками воды под мышкой Тиэль вошла в любимую оранжерею. Опустилась на травку рядышком с юным мэллорном, радостно зашелестевшим при ее появлении. Поставила миску под деревце и, осторожно положив ладонь на тонкий стволик, принялась рассказывать. Она подробно поведала о просьбе обворованного барона, о важности исчезнувших украшений, о тщетных поисках, своих надеждах на помощь и готовой подкормке, призванной компенсировать листик, пожертвованный на нужды жаждущих узнать истину.
Языка растений призрак и паучок не знали, но Адрис мог бы поклясться, что серебристо-золотое деревце эльфийку слушало и понимало. Невозможно без ветра так покачивать листиками и многозначительно шелестеть. А уж когда один из листков, точно палец нетерпеливо ждущего десерт ребенка, со склонившейся веточки залез в самую гущу миски, дух окончательно уверился в истинности своих подозрений. За все растения он ручаться не мог, а вот это конкретное соображало не хуже двуногих, разве что бегать не могло. На последнее призрак, пожалуй, больше надеялся, чем точно знал. Потому как если всякие красивые мэллорны, думающие ветками не хуже людей, еще и двигаться с места на место начнут, уголка для людей в Мире Семи Богов не останется. Вымрут за ненадобностью всяких двуногие, оставленные божественным покровительством.
Завершив рассказ, Тиэль с облегчением улыбнулась и подставила руку. На нее слетел лист с другой ветки. Причем еще до того, как отделиться от родительского древа, золотисто-серебряная пластина чуть изменила оттенок и теперь шуршала в пальцах эльфийки, как тщательно высушенная. Похоже, мэллорну пришлось по вкусу блюдо, приготовленное Тиэль, и сделка состоялась. Он даже предварительной дегустации волшебной воды из закрытого кувшина не попросил.
Лукавая улыбка снова скользнула по губам Тиэль, она вскочила с травы, где сидела, и, зачерпывая руками, тщательно разложила все содержимое миски у ствола. Пошла короткими волнами травка вокруг. И будь Адрис навеки проклят, если мэллорн не облизнулся, принимаясь чавкать корнями свою кашку. Эльфийка вытерла руки о траву так, что на коже не осталось и пятнышка, открыла кувшин и вылила оставшуюся влагу из Жизнесвета на не успевшую впитаться или быть проглоченной массу. Искрящаяся синим и почему-то розовым, жидкость ушла в подкормку, как в песок.
Усталая и какая-то осунувшаяся больше обычного, что при ее тонко-тоще-прозрачном виде казалось невозможным, эльфийка нежно погладила ствол мэллорна и осторожно вышла из оранжереи, оставляя любимца блаженствовать.
Сухой лист она занесла в мастерскую, заплела косы, умылась и, опустившись на кровать, мгновенно забылась сном. О еде она даже не вспомнила. Пирожок из трактира заменил Тиэль ужин.
Адрис повисел у ложа, с болью вглядываясь в тонкий профиль спящей. Не вздымайся едва заметно ее грудь, эльфийка в бледной неподвижности казалась бы мертвой. Призрачные пальцы с безопасного для живой расстояния нежно очертили контуры лица эльфийки.
«Каким же я был глупцом. На что тратил жизнь, путая похоть, привычку и чувство собственности с любовью? Стоило стать привидением, чтобы оценить…» — горько усмехнулся дух.
Сейчас он страдал и сердился на Тиэль, доведшую себя до такого состояния истощения, злился на самого себя за беспокойство о чужой девушке и в гораздо большем объеме — на собственное бессилие. Проклятый Граф не мог растолкать непутевую любительницу травы и оттащить ее на кухню или, в крайнем случае, принести кусок окорока, сыр и воду сюда. Увы, призраки были лишены возможности взаимодействовать с миром вещей. Малышка Теноби же неизбежно надорвалась бы, реши накормить подругу.
Адрис, никогда не замечавший за собой склонности к сентиментальности, чуть не прослезился, когда мелкий паучок, отлучавшийся, как думал дух, по своим паучьим делам, приволок в комнату бережно укутанное в несколько слоев паутины яичко, чтобы уложить у ложа эльфийки. Обычно ехидный призрак даже смеяться не стал, только посоветовал мелкому монстру переложить яйцо на столик рядом с кроватью. Чтобы уж точно Тиэль босой ногой в подарочек не наступила. Даже странные эльфы через пятки не едят!
Утомленная кулинарным экспериментом Тиэль спала долго и беспробудно. Открыла глаза, лишь когда утро уже было в разгаре. А ведь обычно вскакивала чуть ли не с первыми лучами. Непростыми выдались для изгнанницы последние деньки. Впрочем, внимательности к мелочам она не утратила. Откинув кружевной паутинный полог, озадаченно уставилась на яйцо.
— Это паучонок тебе приволок, — ворчливо поведал карауливший пробуждение эльфийки призрак самым пренебрежительно-небрежным тоном, на какой был способен. Дескать, он тут вообще не при делах, всю ночь по своим надобностям мотался, только что на миг-другой заглянул.
Теноби куда более чутко отреагировала на пробуждение Тиэль. Она издала трель и замахала лапками. Что оставалось Тиэль?
— Благодарю за угощение, — высказалась эльфийка и не морщась, хоть и терпеть не могла сырых яиц, выпила подарок.
— Сама как? — все-таки не удержался от вопроса Адрис. Уж больно бледной и ничуть не отдохнувшей за ночь выглядела эльфийка.
— Не переживай, прямо сейчас претендовать на место главного призрака Проклятого особняка не стану, — одними губами улыбнулась Тиэль.
— Да кто же тебе это место уступит? — проворчал дух и сварливо присовокупил: — Поешь ступай, конкурентка! Тебе Гулд на кухне запеканку оставила с вечера в шкафу-хранилище. Правда, опять полотенцами зачем-то замотала. Обычай у гоблинов нелепый! Но ничего, у тебя пальцы гибкие, распутаешь.
— Некоторый смысл в поступке нашей кухарки есть, — задумчиво переплетая волосы, отметила Тиэль.
— Н-да? Ты тоже считаешь, что полотенца в магическом шкафу лучше жар хранят? — недоверчиво поразился Адрис, полагавший Тиэль сведущей в таких вопросах даже более своего. Все-таки он был в артефакторике самоучкой, нахватавшимся по верхам, а Тиэль знания передавал мастер из Дивнолесья.
— В шкафу полотенца жар не хранят, — спокойно согласилась эльфийка. — Зато при многократных открываниях дверей шкафа, являющегося, по сути, простым артефактом — хранителем состояний продуктов (жар, холод, ровное тепло или любое иное), — так вот, при многократных открываниях, пресекающих магическое действие хранения, именно полотенца помогают поддерживать тепло приготовленного блюда.
— Не знал насчет дверей и пресечения, — признал заинтересованный призрак. — А почему контуры размыкаются? Почему нельзя было по-другому завязать?
— Можно, но, полагаю, не нашлось желающих рисковать здоровьем разумных, чьи части тела подверглись бы воздействию артефакта, тогда как остальное тело продолжало жить в привычном ритме, — рассудила Тиэль, закончив закреплять венец из кос на голове. — Или, напротив, эксперименты были, потому артефакт и устроен именно таким образом. Интересная тема.
— Хм… — задумался и призрак.
Он бы, конечно, с удовольствием поэкспериментировал если уж не на разумных, то на каком-нибудь зверье или растениях, чтобы проверить гипотезу. Но, увы, проще было бы уговорить эльфийку заманить в Проклятый особняк пару-тройку бродяг на опыты, чем пробовать на тех же птичках или цветочках.
С утренним туалетом и легким перекусом Тиэль не мешкала — до отправки в особняк барона ей предстояло немало серьезных дел. Сегодня следовало не только составить смесь для курильницы, предварительно измельчив даже не в труху, а в пыль лист мэллорна, но и навестить оранжерею. Очень важным для изгнанницы было проверить состояние молоденького деревца.
После завтрака Тиэль вернулась в мастерскую и тщательно растерла окончательно засохший за ночь листик в фарфоровой ступке таким же пестиком. Кропотливо, чтобы не обронить ни пылинки, пересыпала в фарфоровую же баночку, к порошку прибавила еще по три и пять мер иных трав, купленных у Криспина. Плотно закрыла крышку и долго встряхивала, добиваясь равномерного перемешивания состава. Лишь затем, чтобы ни на что более не отвлекаться, вошла в оранжерею и замерла на пороге, веря и не веря глазам своим.
За вечер и ночь юный мэллорн вырос втрое. Теперь он не доставал до потолка лишь на локоть, значительно толще стал ствол дерева и гуще — листва. Зашелестевшая и заблиставшая при появлении эльфийки, она озарила все помещение солнечно-лунными бликами ярче солнцешаров.
Восхищенная Тиэль первым делом схватилась за лейку и вдосталь напоила питомца, нахваливая, поглаживая и заботливо осматривая его в процессе. Вдосталь испившее воды дерево снова зашелестело кроной, склонило ветви и надолго, минут на семь, укрыло в своей кроне, как в объятиях, приникшую к стволу Тиэль. Когда оно вновь расплело ветви, возвращая целую и внешне (со спины) невредимую эльфийку, даже черствый Адрис констатировал очевидное:
— Десять монет ты просадила вчера не зря, я бы сказал, ты их посадила. Этак мэллорн у тебя того и гляди зацветет, а то и плодоносить начнет! Озолотишься!
— Зацветет, — завороженно запрокинув голову к густой кроне, согласилась Тиэль с совершенно безумной улыбкой.
— Эй, ты в себе? Или тронулась от счастья? — попытался встряхнуть мечтательницу призрак.
— В кроне три бутона. Пока три, — благоговейно выдохнула та вместо ответа.
— И что? — не понял значительности события дух.
— Мэллорн может случайно вырасти вдали от Дивнолесья. Такое случалось прежде, правда, высота древа не превышала роста среднего эльфа, но никогда такие растения не цвели и не плодоносили, — ответила эльфийка, обнимаясь с любимцем.
— А у тебя будет, — не понял всей радости и дива черствый Адрис. — Вряд ли кто другой на их рост по десять золотых спускал.
— О нет, многие тратили куда больше, но, лишенные покровительства Рощи Златых Крон — живого сердца Дивнолесья, такие отпрыски не могли расти как должно. То, что случилось с моим, — это истинное чудо, и у меня нет для него разумного объяснения, — весело рассмеялась Тиэль.
За несколько минут, проведенных в оранжерее, она словно сбросила оковы бесконечной усталости, которые стали ей уже столь привычны, что и вовсе не замечались. Свет упал на лицо эльфийки, выглянувшей из густой кроны, и Адрис удивленно присвистнул:
— Инеалла Целительница, да ты и сама похорошела знатно. Больше не тощая замухрышка, от которой одни глаза и косы остались, а вполне здоровая эльфийка. Худенькая, правда, но не такая, чтоб только глянул — и за гробовщиком бежать захотелось, а только чтоб привязать к табурету на кухне и кормить, кормить, кормить, пока не отъешься.
— Это все малыш, — нежно погладила бело-серебряную кору дерева Тиэль. — Он окреп достаточно, чтобы поделиться со мной силой. Теперь и ему, и мне хватит вдоволь.
— Малыш, — усмехнулся призрак, оценивая разросшийся мэллорн, — конечно, молодец, но без тебя ничего бы не смог. Кстати, как думаешь, кто реликвии рыжему заказал?
— Не знаю, — совершенно спокойно призналась эльфийка. — И гадать не стану. Пусть дымом дышат и сами рассказывают.
— Тебе неинтересно? — почти разочаровался Адрис, игравшийся с загадкой изрядную часть ночи.
— Если только самую малость. Это чужая жизнь, нелепые для меня обычаи и тревоги. Тратить на них силы своей души я не стану. Предпочту роль почти стороннего наблюдателя, немного подтолкнувшего процесс, — честно объяснила Тиэль.
— М-да, пожалуй, тоже забавно выйдет, — поневоле согласился призрак с как обычно странноватыми суждениями собеседницы. Остроухая логика подчас ставила его в тупик, но и развлекала побольше всяких загадок пропавших ценностей.
