Если бы вы могли вернуться в прошлое и оказаться в биолаборатории одного из самых первых университетов западного мира — Болонского, вы лопнули бы со смеху. И я вместе с вами. По современным меркам биология XI века была просто смешной — на нее очень сильно влияли астрология и религия. Здесь вы увидели бы трупы животных и почувствовали бы резкий запах химических смесей; многие из них, кстати, были ядовитыми.

Но, заглянув в стандартную учебную аудиторию старинного Болонского университета, вы не почувствуете себя словно в музее. Вы почувствуете себя как дома. Вот стоит кафедра для лектора, вокруг которой расставлены стулья; сидящие на них студенты впитывают каждое слово профессора. Минус только один: все здесь очень напоминает современные классы. Возможно, уже настало время для перемен?

Мои сыновья согласились бы с этим. Они и моя мать, наверное, самые великие учителя, которые у меня когда-либо были.

Однажды мы шли по улице с моим двухгодовалым сыном Ноа к детскому саду, как вдруг он заметил блестящий камешек на асфальте. Остановившись, маленький человечек задумался на секунду, счел это великолепным и рассмеялся. Затем он обнаружил маленькое растение — росток, который изо всех сил пробивался через трещину в асфальте. Аккуратно коснувшись его, он снова засмеялся. Впереди Ноа заметил отряд муравьев, марширующих в ряд, и склонился над ними, чтобы получше рассмотреть. Они несли мертвого жука, и Ноа хлопнул в ладоши от изумления. Затем были еще частицы пыли, ржавый винт, жирное масляное пятно. Прошло пятнадцать минут, а мы продвинулись только на семь метров. Я пытался заставить его идти дальше с дерзостью, присущей взрослым, которые придерживаются графика. Но у ребенка нет графика. Остановившись, я посмотрел на своего маленького учителя, удивляясь тому, как давно я не тратил пятнадцать минут на то, чтобы пройти семь метров.

Самое важное правило мозга, которое я не могу доказать научными фактами, но в которое верю всем сердцем, — быть любознательным. Об этом мне пытался сказать сынишка.

Ради него и всех нас я бы хотел, чтобы классы и офисы планировались с учетом особенностей нашего мозга. Если бы наш вид начал все сначала, любознательность стала бы самой важной силой в процессе разрушения и созидания. Как я уже говорил, я сторонник обоих.

Я никогда не забуду тот момент, когда маленький профессор научил своего отца тому, что значит быть студентом. Я благодарен и немного смущен. Наконец, спустя сорок семь лет, я научился правильно ходить по улице.