Глава 10
Бабочки бились и тонули в липких лужах пролитой крови. Маля протирала пол грязной тряпкой, собирая кровь и выжимая в ржавое ведро. Наклонившись в очередной раз, она бросила взгляд на солдатиков, пытаясь приметить что-нибудь интересное, а потом снова принялась за работу.
На этот раз Соа. Смотрит на нее, сидя у огня, задумчивым взглядом хищника, как будто койволк.
Ей не нравилось, что он пялится, но если не смотрел он, то глядел кто-нибудь другой: Слим, или Пузан, или Ошо, или еще какой-нибудь парень с жестким лицом, как будто они молча объясняли друг другу, кто теперь должен смотреть на нее.
Мале не сбежать. Никак. Она вытерла еще лужу крови, пытаясь не кричать. Мыш там, на болотах, вместе с собакорылым, а она застряла здесь, как кролик в силках.
Что бы сделал Мыш в такой ситуации? Может, он бы рискнул просто сбежать? Но ведь девушке нужно сначала найти лекарства, и уйти надо чисто. Если она сбежит, что случится с доктором?
Нет, просто убежать она не сможет, даже если они перестанут смотреть на Малю. Выхода нет. Решения нет. Девочка принялась тереть пол, вкладывая все раздражение в работу.
Послышались шаги. Близко. У Мали мурашки побежали по коже, но она не подняла глаз, тут же увидела прямо перед собой ботинки в луже крови. Вся работа насмарку. Соа. Наверняка Соа.
Она собралась с духом и посмотрела наверх.
Он стоял, слегка улыбаясь:
– Что, не хочется подтирать нашу кровь? Считаешь, ты для этого слишком хороша?
Маля покачала головой.
– Правда? А что тогда рожи корчишь? – Соа опустился на колени, мазнул пальцы в крови и поднял руку. – Ты слишком хороша, чтобы убирать кровь патриотов?
Он медленно провел окровавленными пальцами по ее щеке.
– Думаешь, слишком хороша для нас? Мы звери? Ведь так говорили твои миротворцы, да? Звали нас зверями? Псами? – Он снова опустил пальцы в кровь и коснулся ее лба. Погладил Малю мокрой рукой.
Девочка старалась не вздрагивать от прикосновений солдатика, ведь именно этого Соа и ждал. Он хотел, чтобы ей стало противно. Чтобы Маля вела себя так, как будто она лучше. А если девушка это сделает, он ее просто убьет. Назло.
У Соа вообще нет души. Он как змея, которой нужен только повод укусить.
– Я не хочу драться, – сказала Маля, – хотите, чтобы я убрала, – уберу. Я не хочу драться.
– Не хочешь драться… – рассмеялся Соа. – Опять слова миротворцев. – Он снова опустил пальцы в кровь и измазал ей другую щеку. Резко шлепнул девушку – почти пощечина. – Будешь тут лозунги оккупантов пересказывать? Что там они еще говорили? Око за око и весь мир ослепнет? Или еще какая хрень?
У Мали за спиной кто-то хихикнул. Остальные молча смотрели и ждали, что же Соа сделает дальше.
– Ну? – спросил Соа, – как насчет лозунга? Я жду.
Маля откашлялась. Она знала, о чем он говорит. Когда она была маленькая, эти лозунги писали на всех стенах в городе. Миротворцы платили местным за это, пытаясь купить немного хорошего отношения и заодно заставить людей подумать, как они дошли до такой жизни. Но лозунги и картинки быстро замалевывали цветами разных вождей, и в конце концов миротворцы плюнули на это. Маля пыталась вспомнить какой-нибудь лозунг, который не взбесил бы Соа.
– За мир – разоружайтесь?
– Это вопрос?
Маля покачала головой.
– За мир – разоружайтесь, – повторила она. На этот раз утвердительно.
Соа оскалился, глядя на нее дикими глазами.
– Ага, помню этот. Этот ничего. Миротворцы давали всем рис, зерно и соевые бобы в обмен на сданное оружие. Я продал им старое ружье двадцать второго калибра за мешок риса, который должен был посадить. У него боек проржавел, но они все равно заплатили.
– А я продал ружье сорок пятого калибра, у которого даже патронов не было, – сказал кто-то.
– А какой у них был основной принцип? – спросил Соа у солдатиков. – У девочки провалы в памяти.
– Подставь другую щеку, – сказал какой-то солдатик.
– Перекуем мечи на орала!
– Только звери убивают друг друга!
Лозунги посыпались один за другим, превращая добрые намерения миротворцев в злую шутку. Вскоре солдатики ржали, согнувшись вдвое, и продолжали выкрикивать лозунги. В ход пошли любые высказывания миротворцев, пытавшихся принести мир в Затонувшие города.
Когда веселье прекратилось, Соа посмотрел Мале в глаза.
– Твои миротворцы считали нас тупыми? Думали, мы позволим чужим захватить нас? Сделать нас рабами? Но мы же знали, к чему вы стремились. Мы не склонились, а сражались за страну. – Соа зачерпнул горстью густеющую кровь и с размаху впечатал ладонь ей в лицо. – Когда мы истекаем кровью, ты должна благодарить нас.
Маля попыталась не дергаться, но это было невозможно. Соа не унимался. Он мазал и мазал ее кровью.
– Нравится, а? Нравится? Или ты слишком хороша для нашей крови? А, ошметок? Слишком хороша?
– Хватит, солдат.
К Малиному удивлению, Соа прекратил. Она попыталась проморгаться.
Сержант Ошо, лежа на койке, жестом приказал Соа отойти.
– Не позволяй отродью войны разозлить себя, солдат.
– Я не злюсь. Я просто хочу преподать ей урок.
Голос сержанта, сухой и надтреснутый, все равно звучал властно:
– Думаю, она все поняла.
Кажется, Соа хотел возразить, но потом он взглянул на Малю, и лицо его исказила гримаса отвращения:
– Ладно, поняла так поняла.
– Точно, рядовой. Она все поняла. – Сержант Ошо жестом велел ему отойти. – А теперь спроси у Пузана, когда эта хренова коза будет готова. Пахнет вкусно.
К удивлению Мали, Соа действительно ушел, вытер напоследок руку об ее волосы, отпустил девушку и отошел к огню. Ошо посмотрел ему вслед и кивнул Мале:
– Приведи себя в порядок, а потом займись мертвыми. Их нужно похоронить и всякое такое, – он серьезно смотрел на ее, – и постарайся скрыть свои мысли. Соа мечтает тебя прирезать, а я не собираюсь два раза спасать твою задницу.
Маля глядела на сержанта, пытаясь разгадать, кто он такой. Не человек, конечно, но ведь и не сумасшедший. Он не жаждет крови, он не похож на Соа или лейтенанта, но это не значит, что сержант хороший.
Девочка набрала еще ведро воды и вымылась, а потом принялась обмывать тела и делать их попригляднее. Поправила голову одному солдатику, чтобы сломанная шея выглядела не так ужасно. Ему было никак не больше десяти лет. Пушечное мясо. Таких загребают во время рекрутских наборов, а потом выпускают перед строем, чтобы принимали огонь на себя. Приманка. Даже еще не новобранец. На щеке у него были только три первых полосы от отметки Гленна Штерна.
– Половинка, – пояснил Ошо, – и ведь такие умирают быстрее всех.
Маля разогнулась и посмотрела на сержанта.
– Не то что ты.
Глаза с золотыми крапинками изучали ее, не мигая:
– Если хочешь выжить, приходится быстро учиться. Глупых Затонувшие города пожирают, – он попытался сесть и вздрогнул, – да ты, наверное, сама знаешь. Я не видел ни одного отшметка уже с год. Последней девке вроде тебя лейтенант отрезал голову.
– И это ты сделаешь со мной, когда я тебя вылечу? Отрежешь голову?
– Спроси у лейтенанта, – Ошо пожал плечами.
– Ты всегда делаешь только то, что он скажет.
– Так это работает. Я выполняю приказы лейтенанта. Парни выполняют мои приказы, – он кивком указал на мертвого мальчика, которого обмывала Маля, – и так велит устав.
– Да, сильно устав ему помог.
– Рано или поздно мы все попадаем под пули. Какая разница когда. Если доживаешь до шестнадцати, становишься легендой. – Ошо помолчал, а потом сказал: – Если лейтенант решит тебя убить, я прослежу, чтобы он сделал это быстро. – Потом он дернул головой в сторону костра, где Соа отрезал куски мяса от жарящейся козы. – Соа к тебе не подпущу.
– Ты так заводишь друзей? Обещаешь не пытать их перед смертью?
На покрытом шрамами лице Ошо вдруг мелькнула улыбка.
– Какая-то ты дерзкая для ошметка.
– А я не ошметок. Я из Затонувших городов.
– Все равно дерзкая, – Ошо засмеялся.
Он вел себя почти как человек, будто на его бицепсе не было доброй дюжины шрамов убийцы. Этот злодей мог оказаться кем угодно.
У очага раздался грохот, так что Маля даже подпрыгнула. Горшок лежал на полу, а рис рассыпался по бетону. Один из солдатиков, тощий паренек с отрезанными ушами, дул на руку. Соа орал на него:
– Мать твою, Ван! Не ясно, что горшок горячий? – Он ударил мальчика по голове.
Ван дернулся назад и схватился за нож.
– Еще раз тронешь – порежу.
– Да как же, отродье!
– Заткнитесь оба!
Это был Ошо, который сел куда прямее, чем мог по расчетам Мали, и говорил командным голосом.
– Ван! Собери рис! Подашь нам тот, что лежал сверху, а сам будешь есть тот, который коснулся пола. Соа, иди, принеси воды. И не смейте драться! Мы не Армия Бога, – он махнул рукой. – Выполнять!
– Какие-то проблемы, сержант?
Голос лейтенанта Сэйла донесся из хижины сверху, где он и устроился. В голосе была угроза. Все замерли на месте.
– Я должен о чем-то знать?
– Нет, сэр, – ответил Ошо, – просто маленькое происшествие на кухне.
– Так точно, сэр, – хором ответили солдатики, и Ван тут же начал собирать рис, раскладывать его по пальмовым листьям и раздавать остальным. Солдатики толкались, забирали свою порцию риса и козлятины, а потом расходились по постам. И только когда все поели, Ван присел и собрал остатки риса для себя.
Маля смотрела, как он подбирает последние рисинки, и пыталась понять, что здесь не так и неправильно. Она мучительно вспоминала, а потом вдруг поняла – все боялись.
Они тревожно смотрели в черные страшные джунгли и кидали нервные взгляды на мертвые тела. Все боялись. Четверых их товарищей разорвали на куски за считаные секунды. Несмотря на всю наглость и жестокость, солдатики были слабенькими щенками по сравнению с тем созданием, на которое они охотились в джунглях. И они это знали.
Вот бы был какой-то способ натравить на них получеловека. Маля вернулась к уборке, воображая, как собакорылый раскидывает тела, и мечтая, чтобы джунгли просто перемололи их и сожрали.
Зубы. Маля замерла и потом снова посмотрела на испуганных солдатиков. У джунглей есть зубы, поэтому их и боятся. Маля улыбнулась.
Я дам вам зубы.
Маля встала и отжала тряпку.
– Куда это ты собралась? – спросил Ошо. – Ты еще не закончила.
– Тебе нужны лекарства получше. Я принесу.
– Вы уже все отдали.
– Может, если бы вы вежливо вели себя со мной, а не угрожали, вас бы и лечили лучше.
– Так говорят миротворцы. – Но на лице Ошо мелькнуло что-то похожее на улыбку, и он отпустил ее.
В хижине наверху Маля увидела лейтенанта. Он сидел за грубо сколоченным столом доктора Мафуза, изучал какую-то старую книгу, а доктор, пристроившийся в углу, ровным голосом отвечал на его вопросы.
Лейтенант взглянул на нее, когда она вылезла из люка.
– Чего пришла?
– Мне нужно сменить повязки вашему сержанту. И у нас были какие-то еще лекарства.
– Еще лекарства? – спросил лейтенант. – Вы что-то от нас скрыли, доктор?
Доктор Мафуз удивился, но виду не подал.
– Маля занимается лекарствами, – он дотронулся до очков, – а я почти ничего не вижу, – и он кивнул Мале: – Давай.
Маля посмотрела на лейтенанта.
– Вы хотите, чтобы я достала лекарства?
Он махнул рукой:
– Не раздражай меня.
Маля прошла вперед, присела на корточки в темном углу, стала вытаскивать с нижней полки заплесневевшие книги. Девушке очень не хотелось выдавать тайник доктора, но она подозревала, что солдатики его либо и так найдут, либо выпытают у нее или доктора его местонахождение при помощи ножа.
За первым рядом книг стоял второй. Маля вытаскивала их одну за другой и открывала, демонстрируя запас лекарств. Она доставала из тайничков, вырезанных в страницах, блистеры таблеток, а лейтенант следил за девушкой.
– Вы сказали, у вас их совсем немного, – заметил лейтенант. Доктор тихо вздохнул:
– Больше мы никогда не получим. Их очень сложно достать, а на обмен у нас ничего нет. Те люди, которые торгуют лекарствами на черном рынке, не интересуются тем, что мы можем предложить.
Маля перебирала таблетки, не обращая внимания на жадный интерес лейтенанта. Текст на упаковках ей не давался. Он был куда сложнее тех китайских слов, которые она учила в детстве, но миротворцы нанесли на упаковки схемы для неграмотных из Затонувших городов. По ним было примерно понятно, от чего это лекарство и какая доза нужна.
Маля взяла бы все, но все она бы не смогла вынести. Она перебирала блистеры: лекарства с черного рынка, и старые лекарства, заботливо запасенные, и новые, которые доктор добыл с огромным риском и расходами у контрабандистов с Моховой земли.
Она сгребла полную горсть. Этого хватит. После этого она открыла еще одну книгу и нашла там нужную бутылочку с мутной жидкостью в маленькой стеклянной зеленой бутылке.
Это вытяжка из желез койволка.
Бутылочка лежала в руке, как граната. После неудачного эксперимента с вытяжкой и козами Алехандро доктор Мафуз строго-настрого велел ей спрашивать разрешения, прежде чем брать любые лекарства. Он никогда не обвинял ее напрямую, но вытяжку спрятал, так что сразу все стало ясно.
А теперь Маля подняла бутылочку и показала ее доктору.
– Мне же это нужно, правда?
«Вы понимаете? – вот что она имела в виду, – вы будете готовы?»
Доктор смотрел на нее в ужасе.
Целую секунду Маля боялась, что он ее остановит, но он зашел в тупик. Если он скажет лейтенанту, что в бутылочке, их ждет какое-нибудь невиданное наказание.
– Маля, ты уверена? Это довольно сильное средство.
– Лейтенант хочет, чтобы мы позаботились о его людях.
– Это не простое лекарство.
– Этого-то нам и надо.
Лейтенант Сэйл смотрел то на доктора, то на Малю, не понимая, что прямо у него на глазах ведется два разговора.
– Что это? – спросил он.
– Лекарство для вашего парня, – ответила Маля и посмотрела на доктора Мафуза, моля не выдавать ее.
– Дай посмотреть.
Маля подошла к лейтенанту. Сердце у нее колотилось. Она показала ему зеленую бутылочку, и он посмотрел ее на свет.
– Что там?
– Антибактериальное средство. Мы сами его сделали, потому что купить сложно.
Лейтенанта это волновало мало. Он посмотрел на таблетки у нее в руке.
– А это?
– Вы же хотели лучших лекарств? Это осталось от миротворцев. Отличная вещь. Срок годности всего год как вышел.
Лейтенант сгреб лекарства, повертел их в руках, изучая иностранные этикетки, а потом вернул ей с улыбкой.
– Отлично.
– Да, – согласилась Маля, – великолепные лекарства.
