Карл-Антон отступил еще глубже, стараясь ничем не отвлекать, я сосредоточился, старательно вызвал картинку величественного Волсингсбора с высоты мили.

Ничего не произошло, я закрыл глаза и постарался представить картинку как можно ярче и отчетливее, а также всю ту гамму чувств, которая сопровождает ее у меня при виде столицы Клонзейда, империи Изначального Света.

Некоторое время все оставалось, как и прежде, затем мгновенное помутнение сознания, которое я бы и не заметил, если бы не сосредотачивался изо всех сил, и тут же слепяще яркий солнечный свет ворвался через все окна с нашей стороны.

Далеко внизу раскинулся роскошнейший Волсингсбор, весь похожий на ухоженный ансамбль дорогих зданий, почти нет одинаковых, все чем-то да отличаются одно от другого, следуя причудливой моде.

– Бесподобно, – прошептал Карл-Антон.

– Очень красиво, – согласился я.

– Я говорю о перемещении, – сказал он. – Просто бесподобно! Ничего о подобном не слыхал и даже в старых книгах нет.

– Другая геометрия, – ответил я. – Мы знаем только эвклидову и лобачевского, а Маркус использует возможности то ли квантовых процессов, то ли еще нечто.

Он посмотрел на меня с великим уважением.

– Ваше величество, вы так говорите о законах геометрии, словно все их знают с детства, а я вот вообще не слыхал… Но если вы можете объяснить, то и сами, гм, в силах…

Я сосредоточился, представляя, как сравнительно медленно идем вниз, зеленая поверхность начала разрастаться в лес, Маркус опустился на старом месте неподалеку от городских ворот.

– Выходим, – крикнул я, – все выходим!.. Бобик, Зайчик!

Бобик примчался через минуту, Зайчика пришлось ждать дольше, на ходу что-то жует с хрустом, морда довольная.

Карл-Антон сказал с тревогой:

– Что-то нашли съедобное?

– Не сами, – объяснил с досадой. – Я ж говорю, Маркус их подкармливает. Скоро совсем перестанут слушаться.

Бобик запрыгал передо мной, то припадая грудью к земле, то подскакивая выше моей головы, и всем видом показывал, что просто влюблен в меня и никогда-никогда не предаст.

Карл-Антон спросил с недоверием:

– Зачем он это делает? Я о Маркусе?

– Родство чует, – ответил я. – Маркус, пандус к городским воротам…

Зайчик привычно подставил бок, я поднялся в седло, а Бобик черной молнией проскользнул мимо и с азартом ринулся по красной парадной дорожке.

Мне Бобик показался больше похожим на раскаленный обломок черной скалы, что снесет все по дороге, несмотря на свой веселый и дурашливый нрав.

Городская стража всякий раз вздрагивает и цепенеет при виде приближения Багровой Звезды, но воинская дисциплина удерживает на местах.

Черный арбогастр красиво и гордо сошел по наклонному трапу на землю, Маркус по моей команде неторопливо поднялся выше облаков и завис в пугающей неподвижности, багровый и загадочный, Звезда Смерти, что все еще присматривался к жизни внизу.

Ворота торопливо распахнули, гвардейцы стараются даже не смотреть на страшного коня, а черный Пес пронесся мимо и тут же пропал за домами.

Я успел увидеть, как Карл-Антон, облачившись в незримника, молча прошел вслед за Бобиком и там сразу исчез из моего поля зрения.

Я придержал арбогастра, гвардейцы с бледными перед властелином Багровой Звезды лицами вытянулись, а я спросил жизнерадостно, как и нужно разговаривать с солдатами:

– В Багдаде все спокойно?.. Ну хорошо, бдите!.. Благодарю за службу!

Арбогастр сорвался с места, но сделал вид, что просто дает фору Бобику, тот показался издали, глядя в нетерпении в нашу сторону, и тут же сгустком ночи пронесся по улицам с такой скоростью, что горожане могли увидеть только промелькнувшую тень.

Юстера на этот раз не увидел, наверное, все же отсыпается за последние бессонные ночи, но местной охраны стало побольше, хотя ее пока что допускают только для патрулирования во дворе.

Внутри дворца пока что наши орлы дежурят на входах во все здания и на лестницах. Меня еще не увидели, но ликующий Адский Пес уже оповестил всех, что его любимый друг, хозяин и властелин всего на свете сейчас прибудет, всем прыгать и радоваться от скорого счастья лицезреть его светлый лик…

С высоты седла я уловил в дальней дымке горизонта очертания горного массива, горы на планете все молодые из-за Багровой Звезды Смерти, не расплывшиеся за миллионы лет, не осевшие в землю, а остропикие, с гладкими блестящими стенами.

Сейчас воздух кристально чист, я засмотрелся на вершины гор, не меньше дюжины идут одна за другой вплотную, а острые наконечники смотрятся как длинные иглы на спине чудовищно огромного дракона.

Сейчас победно горят в лучах утреннего солнца, оранжевые, словно накаленные и распространяющие жар, а дальше внизу еще тьма ночи…

Я тряхнул головой, какое утро, скоро обед, солнце светит сверху, а не из-за края, горы должны быть освещены целиком…

Подозвав одного из местных слуг, поинтересовался:

– Что за горный хребет?

Он в недоумении посмотрел в ту сторону.

– Ваше величество?.. Там просто горы.

– А как называются?

Он подумал, почесал в затылке.

– Ваше величество, да так и называются… Горы.

Я кивнул, отпуская его прочь, в черепе вяло барахтается мысль, что в той стороне Жемчужная, а этот хребет как раз и разделяет обе империи. Скалолазы, конечно, могут перебраться из одной в другую, а то и контрабандисты, но хребты уложены, как нарочно, так, чтобы не провести армию на захват и завоевание.

Но так перекрыты пути не только для армии, но и для торговли, обмена людскими ресурсами. Вообще здесь слишком многие привычно живут в строгой изоляции, а это не совсем хорошо, а мы такие, что обязательно постараемся сделать всем очень хорошо, хотя бы для этого сперва придется все сжечь, а всех недовольных перебить.

Со всех сторон смотрят высыпавшие во двор придворные, все в цветных, но обязательно светлых одеждах, большинство в пастельных тонах, есть в розовом, желтом и оранжевом, наши все еще смотрят косо, дескать, женщинам можно все, дуры, а мужчины как могут наряжаться так ярко? Стыд, срам и позор.

Из здания навстречу выбежал Чекард, быстрый, хваткий, в блестящей легкой кольчуге, хищный и целеустремленный, как муравей крематогастер пилоза.

– Сэр Ричард! – вскрикнул он. – Все в порядке, все работают!

Я покинул седло, передав ему повод, кивнул на любопытствующих придворных, что боязливо рассматривают нас издали, но самые отважные потихоньку приближаются, льстиво кланяясь и заискивающе улыбаясь.

– А эти?

Он поморщился.

– Все в таких нарядах, не отличишь герцога от лакея…

Я сказал наставительно:

– Ты же разведчик, должен замечать разницу. У слуг такие же парики с буклями по бокам, видишь, но сзади, смотри внимательнее, хвосты перехвачены огромными черными бантами!.. Только слепой не увидит.

Он угрюмо посмотрел по сторонам, у всех местных мужчин такие же парики на затылке удерживают распадающиеся волосы огромными цветными бантами: красными, синими, оранжевыми, зелеными и вообще всех цветов, но только у слуг – черными.

– Да, – согласился он, – но как насчет вон того?

Я взглянул на тучного господина в камзоле из золотой парчи, через плечо лента из широкой голубой ткани, по всей длине усеивают бляхи из золота, треть с драгоценными камешками, цветные плетеные шнуры по бокам, крупные золотые пуговицы, над каждой поработал ювелир, а сверкающий серебром парик сзади перехвачен угольно-черным бантом.

– Гм, – ответил я в затруднении, – ничего, во всем разберемся. От людей сэра Норберта ничего не скроется!

Одного из наших стражей я еще внизу у лестницы послал собрать военачальников высшего звена в мой кабинет, теперь уже твердо решил все апартаменты Скагеррака присвоить, совещание не совещание, но короткий брифинг нужен, да и вообще важно почаще напоминать даже нашим, кто рулит и олицетворяет.

Хрурт и Ульман все еще в коридоре почти в том же виде, как и оставил, засияли, рты до ушей.

Я предостерегающе вскинул ладонь.

– Но-но, без обнимашек!.. От меня пахнет женскими духами, не спугните. Вы что же, вот так и ждали?

– Периальд свалился, – сообщил Ульман гордо, – а мы ждем.

– Очень вы мне нужны, – сказал я, – недосваленные!.. Марш отсыпаться, а то какой из вас толк?.. Идите, идите!

Вскоре внизу послышался шум, бодрые мужские голоса. Из коридора донесся бесцеремонный топот сапог, это точно наши.

Дверь распахнулась, вошел в сияющих доспехах розовощекий Палант, бодрый и такой же яркий, как и его кираса клондзейской выделки, уже покрытая золотом и с выпуклым гербом на груди.

От громоздкой стали, закрывающей от середины бедер и до пальцев ног, уже отказался, брюки из тонкой ткани, сапоги мягкие, больше для дворцовых танцев, чем для походов, но все же не презренные туфли.

Он учтиво поклонился, коротко и по северному сдержанно.

– Ваше величество?

Я кивком указал на кресла у стола.

– Садитесь, Палант. Слоны, как и водится, придут последними.

Но не успел он опуститься в кресло, вошли Альбрехт, Норберт, за ними почти сразу Келляве и Гевекс, граф Мальгерт и даже тучный сэр Рокгаллер, градоначальник города Волсингсбора.

Я критически оглядел Альбрехта, вот уж у кого врожденное чувство вкуса, даже не заморачиваясь внешним видом, он всегда самый элегантный из моих военачальников и соратников, сейчас же на пороге сорвал шляпу и, сделав два шага в сторону, давая возможность войти из коридора остальным, учтиво и грациозно поклонился, абсолютно точно соблюдая пропорции между сдержанным достоинством северян и танцевальной сверхгалантностью южных жителей.

Его кираса сверкает золотом, абсолютно гладкая, отражает огни свечей так, будто вся из зеркала, под кирасой дорогой камзол из парчи оранжевого цвета, пышные манжеты в два ряда, брюки в обтяжку, сапоги отделаны вышивкой, шнурами и нашлепками из металла.

Держа шляпу в руке, еще раз красиво взмахнул ею в приветствии, сразу видно, кому Палант подражает, осведомился:

– Ваша Звездная Звездность?

– Это еще что? – проворчал я. – Совсем ни в какие ворота.

Он ухмыльнулся.

– Слышали бы вы, как вас величают местные!.. Та-ак, кто наливает?

– Вы без меня совсем орастились, – буркнул я. – Садитесь, буду шкуры снимать. Почему мир еще не во всем мире? И где-то кто-то горько плачет? Теперь мы за все в ответе!

Он сел, сказал со вздохом:

– Сэра Растера в самом деле не хватает за таким столом.

– Это рабочий стол, – напомнил я сварливо.

– Вот-вот, – согласился он. – Мы бы наработали… Дорогой граф, садитесь рядом, давно не общались…

Граф Мальчерт учтиво поклонился, красивый и аристократичный, ему местные наряды точно нравятся, сел с Альбрехтом рядом.

– Я вам пообщаюсь, – сказал я, возвысив голос. – Видите карту?.. Это не карта, а хрень какая-то. Здесь только маршруты!

Келляве сказал с сомнением:

– Города расположены как раз вдоль этих маршрутов, не так ли?.. То ли поселения так возникли, то ли маршруты проложили по ним точно, но разве для нас это важно?

– Не совсем так, – возразил я. – Есть веские предположения, что в необозначенных на карте местах имеются и другие поселения. Но с этим разберемся. Но сперва с тем, что тормозит прогресс и развитие сельского хозяйства…

Палант сказал живо:

– Но вы же разобрались с Великими Магами, что тормозили прогресс и это, как его, развитие?

– Осталось разобраться с багерами, – пояснил я. – Правда, сперва подумаем насчет дорог.

Альбрехт сказал с неудовольствием:

– Ваше величество, не поясните ли…

– Настроим дорог, – пояснил я. – Что непонятно?

Он сказал с сомнением:

– Народ будет недоволен… А вы же народник, к нему почему-то прислушиваетесь.

– Я хороший правитель, – ответил я с достоинством. – А хороший правитель стрижет шерсть, а не сдирает шкуру.