В ноябре 2015 года я организовывал первую рабочую группу тридцати трех национальных лидеров. Участники собрались ради поиска решений наиболее критической проблемы своей страны – душащего узла неравенства, беззакония и нестабильности. Все участники группы переживали из-за сложившейся ситуации и стремились ее изменить, они надеялись, что вместе смогут добиться большего, чем по-отдельности. Я считал, что проект важен и рассчитывал справиться с ним.

Участники представляли все сферы общества, среди них были политики, правозащитники, генералы армии, владельцы компаний, духовные и профсоюзные лидеры, мыслители и журналисты. У всех у них были глубокие идеологические расхождения, причем многие были политическими, профессиональными или личными противниками. По большей части эти люди были друг с другом не согласны, не нравились или не доверяли друг другу. Подозрительность и непробиваемая уверенность в собственной правоте царили как в стране, так и в группе.

Для решения самых важных проблем участникам нужно было сработаться, но они не были уверены, что сумеют это сделать.

На мой взгляд, работа продвигалась неплохо. Участники делились своим разнообразным опытом и планами на будущее во время общих встреч и в малых группах, за столом, на прогулках и выездах для знакомства с местными жителями и посещения различных проектов. Они очень настороженно начинали знакомиться друг с другом и надеялись, что вместе смогут что-то изменить. Но в последнее утро команда организаторов — одиннадцать местных специалистов, мои коллеги и я начали спорить по поводу того, что у нас не получалось: методологических и коммуникационных расхождениях, логистических ошибках. Некоторые считали, что я не справляюсь со своей работой, и на следующий день члены команды написали и распространили в своем кругу весьма критический отзыв.

Один из участников команды переслал отзыв мне. Я был оскорблен и глубоко расстроен тем, что организаторы за моей спиной подвергают сомнению мой опыт и профессионализм. Меня испугало и то, что под угрозой оказались признание и вознаграждение, которые я надеялся получить от этого проекта. Я решил защитить себя и разослал первое, потом второе, а затем и третье письмо, объясняющее, почему, с моей профессиональной точки зрения, все, что я делал для группы, было правильно. Я понимал, что кое в чем допустил ошибки, но считал, что, признав их, подвергнусь еще большей критике. Я не сомневался, что в целом был прав, а они нет, что они злодеи, а я пострадавший герой.

В течение недели я вел телефонные переговоры с различными организаторами, и мое дурное отношение к оппонентам только усугублялось. По моему мнению, обвинившие меня люди неосознанно предавали и меня, и усилия всей команды. Вступив в борьбу, я обвинил их в ответ. Я стал крайне подозрительным, недоверчивым, упрямым и жестким. Поскольку я переживал за свою репутацию, то стал крайне осторожным и коварным. Я пришел к выводу, что не согласен с организаторами, что они мне не нравятся, я им не доверяю и не хочу больше общаться с ними на эту тему и даже работать с ними. Больше всего я хотел, чтобы они исчезли и вся эта неприятная история закончилась.