ЧАСТЬ ВТОРАЯ

История повторялась: мы втроем выстроились перед домом — миссис Граус, Джайлс и я. Мы вышли встречать новую гувернантку точно так же, как встречали бедняжку мисс Уитекер. Казалось, это было целую жизнь назад (а ведь так оно и было, если говорить о ее жизни). Из-за того, что дядюшка отправился путешествовать по Европе и сообщение с ним было затруднено, нас с Джайлсом оставили в покое на целых четыре месяца, со времени несчастья с мисс Уитекер и до нынешнего дня. Это были славные деньки, как доуитекеровские и дошкольные, только даже еще лучше, потому что, будучи лишена нашей с Джайлсом вольной жизни целых два раза (сначала, когда я ждала его из школы, а потом из-за Уитекерши), теперь я ценила ее намного больше. Я уже успела забыть о том, какой бурной и насыщенной была наша общая жизнь, и о том, как Джайлс умеет превращать июльские дни в декабрьские — они так быстро заканчивались, что казалось, будто темнеть начинает слишком рано. А летом, когда приехали Ванхузеры, Тео прибегал к нам играть почти ежедневно, и мы втроем носились, как беззаботные птицы, которые не думают о завтрашнем дне. Но этот день не мог не наступить, и конечно же он наступил. Начались занятия в школе, и Тео Ванхузер уехал в Нью-Йорк. А к нам с минуты на минуту должна была прибыть преемница мисс Уитекер.

Джон запряг лошадь и отправился в город встречать на вокзале новую гувернантку. Совсем немного золотого летнего времени осталось нам — только до тех пор, пока не появится двуколка. Но и эти крохи отобрала миссис Граус, взявшись прихорашивать нас и проверять одежду и прически. Джайлса нарядили в школьный форменный костюмчик, на мне было лучшее платье, да вдобавок еще и накрахмаленный белый передник. Убедившись, что мы не растрепаны и прилично одеты, миссис Граус потратила последние несколько минут на наставления, напоминания о хороших манерах и попыталась все-таки научить меня делать реверанс (когда приехала мисс Уитекер, я присела в таком вялом реверансе, что его просто никто не заметил). Почему-то, хотя я ничего не имела против того, чтобы приветствовать гувернанток реверансом, ноги наотрез отказывались гнуться, так что миссис Граус пришлось отступиться. Окинув меня скептическим взглядом, экономка испустила шумный вздох:

— Ну что ж, как будто неплохо. По крайней мере, мисс Тейлор увидит, что мы старались, хотя до совершенства еще далеко.

Мы стояли перед домом — небольшой почетный караул, наша троица при полном параде, — когда на аллее появилась двуколка. Раздалось цоканье копыт по щебню, в конце аллеи показался Дрозд, везущий двуколку, и мы стали вытягивать шеи, чтобы поскорее рассмотреть, кто же там сидит за спиной у Джона.

А через несколько минут она уже стояла перед нами. Она была намного старше бедняжки мисс Уитекер и приближалась — хотя, пожалуй, еще не совсем приблизилась — к среднему возрасту. Ее скелетоподобная фигура была облачена в черное, и я подумала, как странно, ведь мисс Уитекер объяснила мне, что гувернантки всегда одеваются в серое. Но тут я обратила внимание на то, что этот наряд превосходно сочетается с грачами, а они сейчас кружили над нами, словно приветствуя ее. Женщина была красива, с крупными чертами лица, темноглазая и черноволосая. Когда она выходила из двуколки, опираясь на руку Джона, наши глаза встретились, и что-то вдруг полыхнуло в ее взгляде, не то чтобы радость узнавания, но она явно посмотрела так, будто давно меня знала. Я встревожилась и насторожилась, на миг показалось, что она видит меня насквозь и даже читает мои мысли. Я насторожилась, и она явно это почувствовала, потому что мгновенно отвела глаза и с улыбкой повернулась к миссис Граус.

— Вы, должно быть, мисс Тейлор, — предположила миссис Граус, хотя в этом не было необходимости — вряд ли прибывшая могла оказаться кем-то другим.

— А вы, должно быть, миссис Граус, — парировала мисс Тейлор, однако насмешка была слишком тонкой, чтобы миссис Граус ее почувствовала. Гувернантка повернулась к нам с Джайлсом — сейчас она уже внутренне собралась и не выдавала себя взглядом — и широко улыбнулась: — А вы конечно же Флоренс и маленький Джайлс.

Когда она назвала меня по имени, я сделала реверанс, хотя он вышел не слишком хорошо.

— Очень приятно, мэм, — пробормотала я, стараясь изо всех сил, чтобы прозвучало искренне, но вышло у меня почему-то примерно так, как воскресно-утреннее «Отче наш».

— Ну, Джайлс, — сказала мисс Тейлор, — а ты ничего не хочешь мне сказать?

Братец набычился и молчал.

— Что же, мастер Джайлс, — настаивала миссис Граус, — не будьте букой, скажите что-нибудь.

— Ладно, — заговорил Джайлс, и на лице его вспыхнул неподдельный интерес. — Скажите, что вам больше нравится: чтобы каннибалы сварили вас в масле и съели или чтобы солдат Конфедерации вспорол вам живот штыком и вытащил кишки прямо у вас на глазах?

Мисс Тейлор смотрела на него с минуту, потом, нахмурив брови, оглянулась на миссис Граус:

— Вижу, нам предстоит изрядно потрудиться. — Ее голос звучал беззаботно, но в то же время в нем слышался упрек.

Войдя в дом, она совсем не озиралась, ничего не рассматривала и ни слова не сказала об обстановке, как будто все здесь оказалось именно таким, как она и предполагала. Не могу объяснить почему, но мне показалось странным, что новая гувернантка напрочь лишена естественного любопытства, которое неизбежно возникает у людей, попавших в новое место. Она обратилась к миссис Граус:

— Велите слуге отнести вещи в мою комнату. Я хочу освежиться и прилечь, чтобы отдохнуть с дороги. В котором часу подают ужин?

— Обычно мы ужинаем в шесть.

— Превосходно, к шести я спущусь.

С этими словами мисс Тейлор направилась к лестнице вслед за Джоном. За ней остался шлейф какого-то цветочного запаха, очень знакомого хотя, какие это цветы — я сейчас не могла вспомнить. Миссис Граус смотрела ей вслед, пока она не скрылась, потом неуверенно улыбнулась нам с Джайлсом и пожала плечами. Она не привыкла, чтобы с ней разговаривали таким тоном. И никто в доме никогда не называл Джона слугой.

За ужином, а точнее, даже до его начала возникла первая сложность. Мисс Тейлор явилась за несколько минут до назначенного времени, и миссис Граус указала ей на небольшую столовую рядом с кухней, где мы всегда ели. Застыв в дверном проеме, мисс Тейлор уставилась на накрытый стол.

— Что-то не так? — спросила миссис Граус, пытаясь протиснуться между гувернанткой и дверью, чтобы пройти в комнату.

— Разумеется. Здесь четыре прибора. — Она резко повернулась лицом к экономке, которая тут же залилась краской. Мисс Тейлор недобро улыбнулась: — Возможно, здесь есть еще ребенок, о котором мне не сообщили? Ну-ка, Джайлс, посмотрим, как ты умеешь считать. Ты, Флоренс и я, сколько это будет?

— Четвертый прибор для меня, — пояснила миссис Граус. — Я всегда ем вместе с детьми. Мы, видите ли, всегда садились за трапезу втроем… много лет, пока мастер Джайлс не уехал в школу… А когда приехала мисс Уитекер, она просто присоединилась к нам.

— Возможно, так было, но вы же понимаете, что так быть не должно. Вы экономка, а я гувернантка. Следует соблюдать приличия. Ради воспитания детей… вы меня понимаете.

Миссис Граус возмутилась. Она была не из тех, кто позволяет вытирать об себя ноги.

— Мисс Уитекер такое положение вполне устраивало и не казалось неприличным.

Мисс Тейлор приподняла бровь:

— О да, но я не мисс Уитекер.

Поджатогубая миссис Граус вылетела из комнаты. Мы втроем сели за стол. Через минуту вошла Мэри с пунцовым лицом и стала поспешно собирать со стола четвертый столовый прибор и тарелку. Мисс Тейлор мило улыбнулась девушке.

— Можете подавать, — обратилась она к ней.

В ту ночь я не могла уснуть. За окном завывал ветер, будто вокруг дома бродил дикий зверь и пытался проникнуть внутрь. И у меня в душе тоже что-то выло, так громко, что я не могла заглушить этот вой, даже подподушивая голову, чтобы заткнуть уши. Засыпать мне не хотелось — я боялась, что во сне увижу бедняжку мисс Уитекер и тот день, когда она умерла, но что-то тревожило меня и наяву, какая-то неясная тень, которую мне не удавалось рассмотреть или дать ей имя. И это было хуже всего. В конце концов я решила сделать то, что обычно делала в таких случаях: прокрасться тихонько в библиотеку, почитать пару часиков, пока не почувствую, что устала и могу заснуть. Правда, сейчас я очень рисковала из-за мисс Тейлор.

Снаружи продолжал буйствовать ветер, но в доме было спокойно и тихо, как в могиле, только тикали часы да время от времени поскрипывали доски — это Блайт-хаус, кряхтя, устраивался на ночь. Ну что ж, если меня застанут, надо просто притвориться, что я снова гуляю во сне. Правда, добраться до библиотеки таким манером было куда сложнее, чем до рабочей комнатушки миссис Граус. Библиотека находилась в другом конце дома, а комната экономки — внизу у лестницы. Как всегда, хуже всего было то, что я не могла освещать себе путь свечкой, ведь я никогда не делала этого во время своих снопутешествий. Ступать приходилось крайне осторожно, чтобы впотьмах не зацепиться за что-нибудь, не опрокинуть какой-нибудь столик и не перебудить весь дом. К тому же ничего не стоило по ошибке свернуть не туда и потом бродить всю ночь, пока рассвет не укажет дорогу.

Однако, поскольку в темноте я не должна была изображать снохождение, можно было, по крайней мере, вытянуть перед собой руки, чтобы ощупывать путь и не натыкаться на препятствия. Таким способом я медленно добрела до длинного коридора. Ночь была безлунная, так что, несмотря на большие окна, в нем оказалось ненамного светлее, но это меня не беспокоило. Тьма сильно осложняла ночную прогулку, но не отменяла ее. Я уже прошла часть коридора и была недалеко от лестницы, по которой собиралась спуститься на первый этаж, когда внезапно что-то услышала. Замерев, я прислушалась, все мои чувства обострились до предела. Сначала мне показалось, что это ветки деревьев, раскачиваясь под ветром, касаются стены дома — звук был очень похож на шелест листьев. Но тут я заметила, что звук не стоит на месте, он передвигается, приближается. А в следующее мгновение я его распознала: подметая пол, шуршала длинная шелковая юбка. Неизвестная — а это могла быть только женщина — шла, как и я, без свечи, и все же довольно быстро и уверенно. Еще чуть-чуть, и она вплотную подойдет ко мне! Разве способна обычная женщина двигаться в темноте так проворно? — подумала я. Что это может быть за создание, не кошка же? Расстояние сокращалось, она была уже футах в десяти, не больше, — вот-вот натолкнется на меня. Я прислонилась спиной к стене. Какое счастье — прямо позади меня оказалась небольшая выемка в стене, неглубокая ниша. Я вжалась в нее и затаила дыхание. Женщина была совсем рядом, и тут шуршелест внезапно смолк. Существо словно уловило мое присутствие, может, звериным чутьем учуяло, как кошка чует мышь, а собака кошку. Было совершено тихо, даже ветер стих, будто был в сговоре с той, другой, ходящей по ночам, и помогал ей. Мне послышался тихий звук, еле слышный вздох, за ним последовала долгая пауза — женщина задержала дыхание и прислушивалась, — а потом медленный приглушенный выдох. Я чувствовала, что она повернулась и втягивает носом воздух, принюхивается — ни дать ни взять, хищник в поисках добычи. Легкие у меня готовы были разорваться, так надолго я сама задержала дыхание, но я не решалась выдохнуть, и не только из-за шума, но и потому, что та, которая тоже ходила по ночам, могла почувствовать мое дыхание на своем лице, как я чувствовала ее.

Наконец, когда я уж решила, что все кончено и сейчас я либо задохнусь, либо выдам себя, внезапно раздался шелест. Видимо, женщина резко повернулась и продолжила движение в том же направлении, куда и раньше. Только теперь, к моему великому облегчению, звук становился все тише и тише, пока не стих вдали. Я еле отдышалась и долго судорожно хватала воздух ртом, будто вынырнув с большой глубины на поверхность. Заботило меня только одно: как бы оказаться подальше от этой женщины, если, конечно, это была живая женщина, а не призрак, — поэтому я поспешно пробралась на ощупь до конца коридора, а там спустилась на первый этаж. Оказавшись наконец в библиотеке, я зажгла свечку, устроила себе гнездо и свернулась в нем клубочком. Я была слишком взбудоражена и испугана, чтобы уснуть, а мысль об обратной дороге приводила меня в такой ужас, что я предпочла дождаться, пока рассветет, и только тогда потихоньку пробралась в свою спальню, прячась за портьерами.

Я лежала в постели обессиленная, измученная. Кем была та женщина? Ответ напрашивался сам собой, он был очевиден: мисс Тейлор. Ведь никогда прежде со мной ничего подобного не приключалось, но стоило ей поселиться в нашем доме… Это не могло быть простым совпадением. Размышляя о ночной встрече, я отчетливо вспомнила: в воздухе ощущался цветочный аромат, на который я обратила внимание при нашей первой встрече. Но только сейчас я вдруг узнала его: аромат лилий, после похорон бедняжки мисс Уитекер он навсегда запомнился мне, как запомнились прекрасные и в то же время ужасные цветы, лежащие на крышке ее гроба. А может быть, у меня просто разыгралась фантазия? Может, все это мое воображение, оно ведь так любит плести замысловатые сюжеты. А если то, что повстречалось мне ночью в коридоре, не гувернантка, что же это тогда? Может, это был дух, призрак — словом, что-то сверхъестественное? Ведь эта дама — особенно если учесть, что она только что приехала и не успела освоиться, — двигалась в темноте поразительно быстро и уверенно. Если же она была не от мира сего, если мне повстречался один из призраков Блайт-хауса, то чего он искал?

Призраки, насколько я знаю, — это мятущиеся духи, неспособные упокоиться и отправиться в мир иной из-за того, что как-то не так покинули этот мир. Я сразу вспомнила, с кем именно это недавно произошло. Ведь бедная мисс Уитекер погибла так внезапно и так быстро, не успев как следует подготовиться к кончине, обрести мир в душе и примириться с Создателем. Может, она ворочается теперь в гробу на местном кладбище, потому что ушла не должным образом? Я настолько запугала себя этими мыслями, что теперь мне стало страшно за Джайлса. Не стоит ли и ему опасаться призрака? Несмотря на страшную усталость и испуг, я заставила себя подняться, выйти в коридор и, подкравшись к спальне брата, увидела, что он блаженно спит в своей кроватке. Я улеглась рядом, вытянулась и, обняв Джайлса одной рукой, провалилась в глубокий сон без сновидений.

Утром, когда мы с Джайлсом спустились вниз к завтраку, стол был накрыт на троих. Перед тем как сесть, сквозь неплотно прикрытую дверь я увидела, что миссис Граус завтракает на кухне, с Мэри, Мег и Джоном. Заметив, что я смотрю, она одарила меня таким уничтожающим взглядом, что я почувствовала себя виноватой. Ведь при всех своих несовершенствах миссис Граус была добрейшей души и к тому же очень доверчивой — ее всегда можно было без труда обвести вокруг пальца. Что-то подсказывало мне: с мисс Тейлор все будет совершенно иначе.

Не успела я мысленно помянуть черта (и это не образное выражение — как вы сами увидите, она и оказалась потом дьяволом), как он появился. Пожелав нам с Джайлсом доброго утра, мисс Тейлор прошествовала к кухонной двери и, заглянув, поздоровалась с прислугой и миссис Граус. Мэри и Мег страшно смутились, оторвались от своего завтрака и, неуклюже повскакав со своих мест, бросились подавать нам овсянку, яйца и вафли с сиропом. Меня это очень удивило, ведь, как мне казалось, к первой гувернантке, мисс Уитекер, все относились как к такой же прислуге, хотя, конечно, рангом повыше, вроде миссис Граус. Мисс Тейлор заняла ту же должность, но с первого же дня все обращаются с ней, как с особой королевской крови. Как она сумела так себя поставить? В чем тут дело?

Нервно заталкивая в себя еду, мы с братом совсем не разговаривали и только старались не стукнуть вилкой по тарелке и бесшумно ставить на стол стаканы с молоком. Мы с Джайлсом оба боялись привлечь к себе внимание, как будто само наше присутствие за столом могло кого-то оскорбить. Урони сейчас кто-нибудь булавку на пол, она звонко и отчетливо звякнула бы в этой мертвой тишине. Молчание нарушила мисс Тейлор.

— Джайлс, — произнесла она, после чего сделала крохотный глоток кофе и отставила чашку. — Джайлс, мы не едим так, что за манеры.

Джайлс чуть не подавился.

— К-какие манеры, что вы имеете в виду, мисс Уит… я хотел сказать, мисс Тейлор?

— Да ведь ты же набиваешь рот, не пережевываешь и даже не успеваешь глотать. Ты же мальчик, а не прожорливая чайка. — Она взглянула на меня, сияя. Я ответила ей слабым намеком на улыбку. Шутка получилась не самая удачная.

Джайлс снова вонзил зубы в вафлю, но мисс Тейлор не дремала. Она резко протянула руку, словно хлыстом взмахнула, и ударила его по руке.

— Я же тебе сказала, — прошипела она, — не делай так.

Глаза Джайлса начали наполняться слезами.

— И-извините, мисс Уит… я хотел сказать, Тейлор, я не понимаю. Не делать как?

— Вот так!

Она выхватила у него вафлю и начала торопливо грызть ее, как обезумевший дятел. Так она пожирала кусок за куском, без пауз, чтобы прожевать или проглотить, пока вафля не кончилась.

Наступило долгое молчание. Мы с Джайлсом уставились на гувернантку с открытыми ртами, потому что щеки у нее раздулись, как у хомяка. Наконец она все-таки с трудом протолкнула это все в горло и, отдышавшись, произнесла:

— Вот как не следует есть, мальчик мой. Теперь ты понял?

Щеки у Джайлса блестели, он смахнул слезу тыльной стороной ладошки. Я редко видела братца плачущим, а это движение было таким привычным, почти бессознательным, что можно было догадаться, сколько же ему пришлось плакать в школе. Завтрак мы доедали в полной тишине.

Когда он все-таки закончился и нам разрешили встать из-за стола, мы с Джайлсом повернули к лестнице, чтобы подняться в комнату для занятий. У меня упало сердце при мысли, что придется целый день провести за какой-нибудь бессмысленной вышивкой, ведь мне так хотелось в библиотеку! Но не успели мы подняться, как мисс Тейлор окликнула нас:

— Не туда, дети. Посмотрите, как ярко светит солнце. Денек такой чудесный, к тому же это мой первый день в Блайт-хаусе. Почему бы нам не прогуляться? Вы могли бы показать мне окрестности.

Джайлс, получив неожиданное освобождение от латыни и математики, таких же ненавистных, как для меня рукоделие, расплылся в улыбке. Он уже все забыл и простил отобранную вафлю. Да и я тоже подумала, что, может быть, все обстоит не так уж плохо: дама, видимо, очень вспыльчива, зато добра и отходчива. О, как мало я ее знала!

На улице мы с Джайлсом бегали наперегонки, прятались за кустами и неожиданно выскакивали оттуда, чтобы напугать друг друга. Сначала мы немного стеснялись, опасаясь, что может последовать окрик, и не знали, каким может оказаться наказание. Но мисс Тейлор только ласково нам улыбалась и молча кивала, мы осмелели и веселились почти так же, как тогда, когда играли одни, без присмотра гувернантки.

Осмотрев колючие кусты, которые мы облюбовали для игры в прятки, потому что они особенно сильно разрослись и были такими высокими, что прятаться в них нам особенно нравилось, мисс Тейлор покачала головой.

— В каком же все запустении, — прошептала она. — Как могли они довести все до такого состояния?

Я остановилась на бегу, не сразу поняв, что она разговаривает сама с собой, и ответила:

— Ну, понимаете, мисс, здесь за всем присматривает только Джон, а ему приходится выполнять всю работу по дому. Он ведь и с лошадьми занимается, кормит их, чистит, выезжает, а еще вся работа в парке. Слишком много для одного человека, особенно если он с каждым днем не молодеет.

Мисс Тейлор пристально взглянула на меня.

— Я имею в виду, мисс, так сам Джон говорит, что не молодеет.

Холодно улыбнувшись, гувернантка продолжала разглядывать кусты, устало покачивая головой. Затем она пошла прочь; мы, как два хвостика, потянулись за ней. Вскоре наша процессия добралась до озера.

— Ах, озеро, — изрекла она.

— Да, мисс, — провежливомямлила я в ответ.

Мисс Тейлор шла вокруг озера, и мы следовали за ней мимо старого дощатого причала и навеса для лодок. Пройдя примерно половину пути, она вдруг остановилась и стала смотреть на воду. Я даже вздрогнула оттого, что она выбрала именно это место. Как раз в эту минуту я случайно взглянула в воду и увидела цветущие водяные лилии. Мгновенно я припомнила их аромат — так же пахло от невидимой дамы, что проследовала ночью мимо меня, — вспомнила их мертвенную белизну и как они лежали на крышке гроба мисс Уитекер. А еще, как и в день похорон, я вспомнила строку из Шекспира о том, что «зловонней плевел лилии гниенье», и почувствовала мороз по коже.

Не успела я собраться и взять себя в руки, как поняла, что ко мне обращаются. Это была мисс Тейлор:

— Скажите, умоляю, где это случилось?

Я сразу поняла, о чем она. В конце концов, это ведь было то самое место, но я смогла выдавить только:

— Что вы имеете в виду?

— Несчастный случай, разумеется. Ведь вы же были вместе с ней в лодке? Я слышала, вы там были. — Гувернантка уставилась на Джайлса, который затеребил воротничок, словно он внезапно стал ему тесен.

— Я… я… — забормотал он.

— Не Джайлс, — вступилась я. — Только я. Джайлс в это время был в классе.

Джайлс кивнул:

— Да, я был в классе.

— Мисс Уитекер заставила его переписывать какие-то латинские изречения. А в лодке с ней была только я.

— И как же это произошло?

Я повернулась к ней спиной:

— Мне бы не хотелось об этом говорить, если вы не против. Я не люблю вспоминать тот день.

Гувернантка не ответила, а когда я решила, что уже можно повернуться, она не смотрела на меня (хотя я могла бы поклясться, что чувствовала на спине ее тяжелый взгляд). Она пристально вглядывалась в озеро, точнехонько в то место, где находилась лодка, когда случилось трагипадение несчастной мисс Уитекер.

Наконец мисс Тейлор отвернулась от воды и будто выстрелила в меня хитрой усмешкой, потом, обогнув меня, пошла назад той же дорогой, которой мы пришли. В этот миг налетел ветерок, он покрыл рябью воду на озере и тонкую ткань блузки мисс Тейлор, и я снова ощутила мертвоаромат лилий, но не могла понять, откуда он исходит: то ли от настоящих лилий на озере, то ли это духи новой гувернантки.

Потом мы долго гуляли по парку и рощице, и мисс Тейлор расспрашивала меня про местность, но не слушала ответов, как будто уже и так все знала. А может, все это ее не очень-то интересовало. Только когда мы углубились в рощу и я рассказала, что тропа, по которой мы шли, ведет к имению Ванхузеров и что обычно, но только не зимой, по ней к нам приходит мой друг Тео, гувернантка заинтересовалась и задала о нем несколько вопросов. Лето уже кончается, пояснила я, и скоро Тео увезут в Нью-Йорк, в школу. На это она ответила: «Ах, вот как», как будто ее удовлетворил мой ответ, хотя я тут же добавила: «Но, если повезет, он очень скоро вернется». Она подняла брови и с озадаченным видом посмотрела на меня, так что я даже рассмеялась и объяснила, что Тео приезжает сюда на поправку из-за своей астмы и что я даже надеюсь на то, что в скором времени у него будет новый приступ.

— Скоро начнутся дожди, станет сыро, — восторженно разглагольствовала я, — а такая погода вредна для него.

Было уже за полдень, когда мы вернулись домой, но мисс Тейлор сказала, чтобы мы оставались на воздухе, а она сходит на кухню и распорядится, чтобы Мег устроила для нас пикник. Скоро вышла Мег и расстелила большой ковер на газоне за домом. Мисс Тейлор помогла ей принести еду, а потом села, прислонившись спиной к стволу дерева, и как будто дремала, пока мы с Джайлсом играли в пятнашки. Но когда бы я к ней ни повернулась, мне постоянно казалось, что она не отводит с нас взгляда. Глаза у гувернантки были прикрыты как-то странно — наполовину, как у рептилии, — и у меня возникло странное чувство, будто она проглотила змею или ящерицу, а та, оказавшись в ней, захватила власть и теперь жадно смотрит на все ее глазами.

В ту ночь я хотела было снова притвориться ходящей во сне, но вспомнила фигуру, шелестевшую навстречу мне по коридору, носораздражающий аромат мертвых лилий, а главное — мисс Тейлор, наблюдавшую за нами сквозь прикрытые змеевеками глаза. Припомнив все это, я решила, что лучше не выходить из комнаты второй раз подряд: риск слишком велик. Но, оставшись в постели, я ничего не выиграла: мне все равно было страшно и не спалось. В какой-то момент — уверена, что уже далеко за полночь, — я, кажется, все же задремала, потому что мне стал сниться сон, тот же сон, с которого всегда начинались мои ночные прогулки. Но потом сон оборвался, и я проснулась в своей постели. Сон встревожил меня, я забеспокоилась о Джайлсе. Кто, в конце-то концов, эта женщина? Как получилось, что наняли именно ее? Известно ли о ней хоть что-то кому-нибудь в доме? Она совсем ничего о себе не рассказала.

Наши комнаты были расположены таким образом (это мисс Уитекер так нас разместила), что Джайлс и я занимали по отдельной спальне, между которыми находилась классная комната, но мы могли попасть в класс только из коридора, а не из своих комнаток. С другой стороны к комнате Джайлса примыкала спальня мисс Уитекер, а теперь, разумеется, там поселилась мисс Тейлор. Но из ее спальни дверь вела не только в коридор, была и другая, к Джайлсу.

Сосредоточившись, я поняла, что из коридора, со стороны их спален, доносятся какие-то странные звуки, почти пение, но не совсем, как будто бы женщина — потому что это был несомненно женский голос — сама не могла решить, поет она или, может быть, причитает по покойнику. Если бы раньше вы спросили меня, какие звуки, по-моему, должны издавать призраки, я бы не сумела ответить. Мне вообще-то казалось, что они вряд ли способны издавать звуки, разве что цепезвяканье или завывания. Но в этот миг я вдруг осознала, что если уж призраки могут передвигаться по коридору и шуршать юбками, то должны же они давать выход своим страданиям, а звучать это должно именно так.

От страха я натянула одеяло на голову, чтобы спрятаться от того страшного, кто ходит ночью по дому, и не слышать этих странных песнезавываний. Но разве могла я думать только о себе, когда маленький Джайлс лежит там совсем один и — даже если эта шутка безвредна — может до смерти напугаться, если услышит эти жуткие звуки? Я спустила ноги, встала с кровати, нащупала платье и оделась, больше для уверенности, потому что стояла жаркая летняя ночь, и ни одна душа — по крайней мере, ни одна живая душа — все равно не могла бы увидеть меня в ночной сорочке. Я прошлепала босиком к двери и долго прислушивалась, но услыхала сейчас лишь свист ветра и успокоилась, решив, что мне просто прислышалось спросонья. Но и в этом случае нужно было все-таки проведать Джайлса, ведь теперь я ни за что бы не уснула, не убедившись, что моему драгоценному братцу ничего не угрожает. Медленно приотворив дверь, я, замерев, переждала миг, когда она скрипнула, и, убедившись, что никого не разбудила, выскользнула в коридор.

Не успела я сделать и шага, как тот же звук раздался снова — то же тихое причитание. Оно не так уж походило на завывание ветра, скорее на то, как если бы кто-то учился петь и неуверенно мычал мелодию без слов. Звук почти околдовал меня, и прошло несколько секунд, прежде чем я очнулась и поняла, откуда он исходит. Дело обстояло хуже, чем я ожидала, потому что, какое бы существо ни производило этот звук, находилось оно сейчас в спальне Джайлса. Я зашлепала и затопала по голым половицам, не стараясь приглушить шаги, наоборот, я даже хотела наделать побольше шума, чтобы спугнуть странную тварь. Но, добравшись до двери Джайлса, я поняла, что осталась незамеченной — пение продолжалось, монотонное и заунывное, как погребальная песнь плакальщицы. С опаской я коснулась дверной ручки и медленно повернула ее. Тихонько приоткрыла дверь, и от того, что я там увидела, у меня перехватило дыхание. Не веря своим глазам, я потрясла головой, пытаясь прогнать видение. Мне даже хватило присутствия духа ущипнуть себя за руку в надежде, что телесная боль заставит меня проснуться. Но я не проснулась, а картина, представшая передо мной, не рассеялась.

Она была почти как в моих снах все эти годы — та же женщина склонилась над кроваткой Джайлса. Только одета она была не в черное, как в моих снах; кружевная сорочка и домашнее платье — все было белым. Она протянула руку к моему братцу, откинула прядь с его лица, а потом произнесла:

— Ах, мой милый, какой же ты сладкий, так бы и съела тебя!

Женщина была мисс Тейлор. У меня закружилась голова, я схватилась за ручку двери, чтобы не упасть, но слишком поздно. Последнее, что я услышала, хотя и не почувствовала боли, был стук от падения моего тела на пол.

Я проснулась в своей кровати от того, что яркие солнечные лучи пробивались сквозь щелки в занавесках. Значит, мне опять все привиделось. Но как это было — я просто видела сон или опять ходила по дому? Все это было как-то странно, а голова у меня была тяжелая и мутная со сна, и минуту-другую я не могла понять что к чему. Я чувствовала, что-то было не так, как раньше, — но что именно? А потом внезапно я все поняла. Я всегда сначала видела сон — женщину, склонившуюся над колыбелькой Джайлса, — а потом уже ходила. Этой ночью все было иначе: я сначала ходила, а потом увидела ее. Да, сначала я видела сон, верно, но потом проснулась, встала с постели и вышла из комнаты — все это время я бодрствовала. По крайней мере, мне помнилось, что именно так все и происходило. А обычно наутро я совсем ничего не помнила о своих ночных прогулках. Постепенно я вспоминала все больше… странное заунывное пение, которое выманило меня из постели… и это совсем не напоминало мои прежние сны.

В дверь постучали, вошла Мэри с подносом:

— Доброе утро, мисс Флоренс, как вы себя чувствуете? Как же я рада видеть, что вы проснулись. Ох, и напугали же вы нас прошлой ночью, да только что ж поделаешь, вы ведь частенько по ночам гуляете. А теперь садитесь-ка, вот и умница, мисс. А я устрою поднос с вашим завтраком, вот так, чтобы вам было поудобнее.

Я покорно сделала все, как она мне велела.

— З-значит, я снова гуляла во сне?

Она поставила поднос мне на колени, раздвинула шторы, так что солнечный свет залил комнату, а потом захлопотала вокруг меня, наливая чаю и снимая грелочку с вареного яйца:

— Ох да, барышня, только в этот раз вы не ушли далеко. Только до спаленки мастера Джайлса, а там упали в обморок, прямо на пол. Представляете, мастер Джайлс все проспал, даже не проснулся! По счастью, мисс Тейлор услыхала, как вы стукнулись об пол, а то бы вы так и пролежали всю ночь, к утру небось все тело бы затекло, как деревяшка.

— Говоришь, мисс Тейлор услышала из своей комнаты? Но разве она уже не была там?

Мэри уставилась на меня и захихикала:

— Господь с вами, барышня, что вы! Это ж в час ночи было. Что бы ей делать там в такое время? Нет, она услыхала вас из своей комнаты и ужас как испугалась, ей ведь никто не успел рассказать про ваше ночное хождение. Она всех перебудила, всех подняла на ноги, и в конце концов мы добудились Джона, и он отнес вас в постель. Ну, будет вам, барышня, хватит разговоров. (Хотя это не я, а она сама болтала без умолку.) Поешьте-ка, а потом прилягте и поспите еще. Вы же знаете, вам нужно отдохнуть, вы всегда такая бледненькая да усталая после ночных приключений. Мисс Тейлор сказала, что вы можете не спускаться вниз до полудня.

Когда Мэри ушла, я съела весь завтрак, потому что страшно проголодалась, и попыталась заснуть, но не смогла — в голове пчелиным роем кружились мысли. С одной стороны, все казалось довольно простым. Мне приснился сон, и я снова ходила ночью, как обычно. В прошлом часто бывало, что я падала где-нибудь в обморок и меня, бесчувственную, приносили в комнату и укладывали в постель. Но на сей раз все было как-то иначе — меня смущал порядок событий. Раньше сон всегда начинался одинаково: мы с Джайлсом спали не в отдельных комнатах, как сейчас, а в одной, как прежде, когда мы были совсем маленькими. И еще — я помнила, что всегда отправлялась ходить после того, как видела сон, а не наоборот.

Вообще все происшедшее не казалось сном. Взять хотя бы это пение. Никогда еще в моих снах не было таких странных звуков. Они, мои сны, были по большей части беззвучны до тех пор, пока женщина, склонившаяся над кроваткой Джайлса, не произносила это свое: «Так бы тебя и съела!» Кроме того, я заметила, что на мне до сих пор надето домашнее платье. Видно, меня подняли с пола и уложили в постель, как была. Скорее всего, боялись разбудить, пытаясь раздеть. Но вчера, перед тем как лечь спать, я переоделась в ночную сорочку! Я была совершенно твердо уверена, что не ложилась спать в платье. Прежде когда я ходила ночью, то отправлялась всегда в том, в чем застал меня этот сон: ни разу я не взяла свечу и ни разу не надевала платья. Все это было ужасно запутанно, в этом не было никакого смысла, но всеми деталями подтверждались мои первые воспоминания этого утра. Сначала мне снился сон, но завывания разбудили меня. Испугавшись за Джайлса, я встала, оделась, дошла до спальни брата, а там была настолько потрясена, увидев, как сон на глазах становится явью, что потеряла сознание.

Если все это было правдой, а теперь я нисколько в этом не сомневалась, всплывало еще кое-что, возникал еще один вопрос, а именно: зачем мисс Тейлор солгала, сказав, что услышала мое падение из своей комнаты и, встав с постели, отправилась разведать, что там стряслось? Конечно же она солгала, еще бы — ей не нужно, чтобы кто-то узнал, что глубокой ночью она находилась в комнате Джайлса. А когда ей рассказали про мои ночные прогулки, она мигом догадалась, что можно меня запутать, внушив, что мне все привиделось во сне.

Хотя я сидела в кровати, но от ужаса боялась пошевелиться — да я и не могла шевельнуться, как герой «Заживо погребенных» Эдгара Аллана По, — сердце мое колотилось так, словно я только что бегала. Что все это значит? Только одно: новая гувернантка замышляет что-то недоброе. Она хочет нам зла, а уж если не нам обоим, то наверняка Джайлсу.

В то жуткое утро я о многом успела передумать. Мысли вертелись вокруг моего сна, который оказался явью! Все, что я видела, произошло наяву. Наконец-то я поняла, почему мисс Тейлор сразу показалась мне странно знакомой: с раннего детства я множество раз видела ее во сне. Сначала мне показалось, что она напоминает мне мисс Уитекер, но дело не в этом — они были совсем не похожи. Хотя странно, не успела я так подумать, как поняла, что это не совсем так. Что-то неуловимое роднило мисс Тейлор с нашей первой гувернанткой — взгляд, выражение лица, что-то в ее фальшивой, натянутой улыбке.

Но как могло случиться, что я столько раз видела ее во сне, еще ни разу не встретив в жизни? В чем тут секрет? Я мысленно кружила, кружила вокруг, но не могла найти никакого разумного объяснения. Наконец отчаяние и безысходность взяли над страхом верх, я встала и вышла из комнаты. Чем больше я ходила и думала, тем яснее осознавала, что это можно объяснить только сверхъестественными причинами. Я поняла, что все это время предчувствовала, предвидела то, что должно было случиться. В своих снах я предвосхитила встречу с этой женщиной, которой суждено было однажды войти в нашу жизнь, и мой сон был не случаен. У него имелась цель: спасти моего любимого брата, уберечь от зла, которое ему грозило. Я точно знала, что от новой гувернантки исходит именно зло. По тому, как хищно она выговаривала эти слова: «Ах, мой милый, так бы и съела тебя», по тому, как смотрела на Джайлса, можно было догадаться, что именно он привлек ее сюда, из-за него-то она здесь. Она хотела причинить ему вред.

В полдень я спустилась вниз, в комнату, где мы обычно завтракали, но мисс Тейлор и Джайлса еще не было, так что я заглянула к миссис Граус и нашла ее в одиночестве.

— Ах, это вы, мисс Флоренс, — расплылась в улыбке экономка, — ну, как вы себя чувствуете, получше, надеюсь?

— Да, спасибо. Все хорошо. — Я собиралась все ей рассказать о своем ложносонном хождении, о том, что все было не так, как обычно, о том, что я видела ночью. Но сейчас, глядя ей в лицо, я отбросила эту мысль. Она мне никогда не поверит. О нет, она не заподозрит, что я ей лгу, просто решит, что я ошибаюсь. Ведь любой человек, которого застали спящим в местах, совсем не подходящих для сна, например в карете или в театре, непременно станет отрицать, что спал. Я решила зайти с другой стороны.

— Миссис Граус… — заговорила я, с безразличным видом перебирая бумажки на ее столе, как будто совершенно не придавала значения разговору, — миссис Граус, а что вам известно о мисс Тейлор?

— Откуда мне что-то знать? Мне известно не больше вашего, барышня, только то, что она рассказала нам всем. — Экономка с шумом втянула воздух и фыркнула: — Никаких рекомендаций она мне не предоставила, уж поверьте. Да и на что они мне? Она же гувернантка, а я жалкая экономка, всего лишь управляю всем этим хозяйством… — С этими словами миссис Граус всплеснула руками, как бы обнимая все, что нас окружало: Блайт-хаус и усадьбу. — И до сих пор неплохо справлялась, между прочим.

— Что же, разве дядя не написал вам о ней, ничего про нее не рассказал? Разве у него нет рекомендательных писем, ну, знаете, от ее семьи или тех людей, у которых она служила прежде?

— Ваш дядя этим не поинтересовался. — Миссис Граус снова громко фыркнула, таким способом она всегда выражала неодобрение. Впервые она так явно выразила недовольство дядюшкой, хоть и полагала, что он пренебрегает своими обязанностями опекуна, игнорирует нас, детей, и совершенно ни во что не вникает, желая только, чтобы его оставили в покое. — Он заявил, что с него хватит беседы с мисс Уитекер, и потребовал, чтобы его больше не беспокоили ради разговоров с гувернантками. К тому же он в это время находился за границей, вот и обратился в агентство, где подбирают гувернанток и учителей. Там-то в агентстве эту мисс Тейлор проверили и все выяснили о ней, не сомневайтесь. Будьте уверены, барышня, ей дали лучшие рекомендации.

Я продолжала теребить бумаги, не зная, что сказать. Похоже, это тупик. Другие вопросы просто не приходили в голову, я не могла придумать решительно ничего. Я подняла глаза. Миссис Граус внимательно смотрела на меня:

— Но почему вы спрашиваете, мисс? Вас что-то беспокоит? Что-то в мисс Тейлор?

Я промолчала.

— А может, она вам не нравится?

Ее голос стал вкрадчивым, даже льстивым, и мне стало ясно: высокомерная гувернантка не нравится самой миссис Граус, и она хочет заполучить меня в союзники. Я насторожилась, заподозрив опасность. Поддайся я сейчас искушению разоткровенничаться с миссис Граус, это может обратиться против меня, если впоследствии отношения у экономки с мисс Тейлор наладятся. Я еще не забыла, как она союзничала с мисс Уитекер. Поэтому я замотала головой:

— Нет, она мне нравится. Просто интересно, вот и все.

Мы обе настороженно замолчали, и тут в коридоре раздались голоса Джайлса и мисс Тейлор. Я извинилась и пошла к столу.

Мисс Тейлор разулыбалась мне:

— Надеюсь, ты оправилась после ночного приключения?

Я обратила внимание на последнее слово и на то, как она его выделила. Она словно давала мне понять: мы обе знаем, что все это было на самом деле, я не спала, а видела наяву все, что она делала. Но в то же время ее беспечная улыбка и шутливый тон снижали значимость произошедшего, словно и не случилось ничего страшного — просто пустяк, мелочь. Казалось, она предлагает заключить перемирие, вступить в своего рода заговор и забыть об истинных событиях прошлой ночи.

— Да, мисс. Благодарю вас, мисс. — И я целиком сосредоточилась на разрезании отбивной.

— А я вообще все проспал, — радостно поведал Джайлс.

— О да, дорогой, ты все проспал, — проворковала мисс Тейлор и ласково потрепала его по волосам.

Я хотела было запротестовать, ведь до сих пор никому не позволялось с нами так фамильярничать, но не смогла, видя, как преданно и умильно смотрит на нее Джайлс. Я бы, пожалуй, почти не удивилась, лизни он ей сейчас руку, как щенок. Он что же, уже забыл, как она обращалась с ним вчера за завтраком? Что поделать, таков уж наш Джайлс. Я живо представляла, как он вел себя с забияками в школе — не злился, а только благодарил, если его оставляли в покое или вдруг выказывали доброе отношение к нему, пусть даже случайно.

Мисс Тейлор обернулась ко мне:

— Я немного в этом разбираюсь и знаю, отчего люди ходят во сне. Я полагаю, причиной тому разыгравшееся воображение, пытливый ум, который, если ему нечем себя занять, устремляется к вещам несуществующим.

Это прозвучало как неясное предостережение, даже угроза. Она помолчала немного, отпила кофе из чашки и долго держала его во рту, прежде чем проглотить и продолжить разговор.

— Ты целыми днями бегала, предоставленная сама себе. Тебе нечем было заняться. Это отнюдь не пошло тебе на пользу, но я постараюсь это исправить.

— Мисс Уитекер заставляла меня заниматься рукоделием, но, честно говоря, у меня плохо получается.

— Фи! Рукоделие! — Мисс Тейлор почему-то рассердилась, но потом немного смягчилась и продолжила: — Что ж, конечно, есть какие-то вещи, которым должны учиться молодые леди, но не забывайте, сейчас тысяча восемьсот девяносто первый год. Времена, когда леди умели только бренчать на пианино, немного — и скверно — рисовать да вышивать бесполезные безделушки, уходят в прошлое. На мой взгляд, все женщины — и ты, разумеется, — заслуживают куда большего.

Промокнув салфеткой губы, мисс Тейлор поднялась. Она выжидательно посмотрела на нас с Джайлсом, давая понять, что трапеза закончена. Мы тоже повскакали с мест, и гувернантка решительно куда-то направилась, кивком показав, чтобы мы следовали за ней.

— Куда мы идем? — окликнула ее я, спеша следом.

Не замедляя шага, мисс Тейлор обернулась и небрежно, через плечо, обронила слова, которых я совершенно не ожидала услышать:

— Как это куда? В библиотеку, конечно, куда же еще!

В эту ночь было тихо, ветер не завывал, и все же я ворочалась в постели без сна. Не от беспокойства, хотя и от этого тоже — разве могла я не опасаться, увидев, как мисс Тейлор так хищно склоняется над спящим Джайлсом? — а больше из-за того, что вновь и вновь вспоминала события прошедшего дня и никак не могла остановиться. Столько всего случилось — во всяком случае, для девочки, которая всю жизнь провела заточенной в Блайт-хаусе, точнее, в Блайт-гробнице. Здесь произошли разные вещи, хорошие и плохие, и хотя плохое (черный грач на снежном поле) тревожило, зато хорошее было очень-очень хорошим! Я говорю о нашем походе в библиотеку. Мы с Джайлсом едва поспевали за мисс Тейлор, так быстро она шагала. Мы запыхались и не могли даже переброситься словом, только переглядывались у нее за спиной и недоуменно пожимали плечами на ходу, стараясь не отставать. Я не знала, что и подумать. Что может означать упоминание о библиотеке? Почему она решила повести нас туда? Знает ли об этом миссис Граус? Известно ли это дядюшке? Я была уверена, что ему ничего не известно, и сомневалась, чтобы он вдруг разрешил это после стольких лет недвусмысленных и строгих запретов.

Наша новая гувернантка остановилась у входа в библиотеку и подождала нас. Потом, широко распахнув дверь, отошла в сторонку и дружески подтолкнула меня и Джайлса, приглашая войти. Мы раскрыв рты стояли в дверях, глядя на открывшуюся нам картину и не веря собственным глазам. Тяжелые шторы были отдернуты, и внутрь устремился солнечный свет, заполняя собой пустоту, которая столько лет не признавала его существования. Залежи пыли, покрывавшие пол, исчезли, а Мэри и сейчас продолжала трудиться у окна, протирая тряпкой стекло. Два окна были раскрыты, что, признаться, меня немного опечалило, потому что хотя в комнату и ворвалась свежесть летнего вечера, но мне тут же затосковалось по привычному и такому утешительному затхлому воздуху, по запаху старинных книг.

— Хорошо, Мэри, вы можете закончить это позже, а сейчас вы свободны, — обронила мисс Тейлор.

Мэри мгновенно распрямила спину, подхватила ведро с водой и, пропев «Да, мэм» (да так любезно, что казалось, она вот-вот преклонит колени перед мисс Тейлор), покинула библиотеку.

Как только дверь за ней закрылась, мисс Тейлор повернулась к нам. Джайлс переводил беспокойный взгляд с нее на меня, и я понимала, что он думает о том же, о чем и я. Как нам повести себя? Стоять на своем, что бы там ни было, и вести себя так, будто мы сюда никогда в жизни не заглядывали? Или во всем ей открыться, признав то, что она и так уже поняла?

Джайлс, как обычно, так нервничал и беспокоился, что выдал нас с головой.

— Ух ты, — воскликнул он ужасно ненатурально, — сколько книг. Кто бы мог подумать?

Гувернантка внимательно посмотрела на него и чуть скривила губы в улыбке, но на сей раз улыбалась она не очень ласково. Мне казалось, она не может взглянуть на Джайлса, чтобы не облизнуться, и теперь, увидев эту улыбку, я поняла, что ей все известно про нас и библиотеку. И все же я не собиралась сдаваться без боя. Я отвернулась от брата и мисс Тейлор и медленно пошла по библиотеке — здесь потрогаю корешок книги, тут проведу рукой по полке. Таким зевакобеспечным манером я окольными путями добралась до дальнего конца комнаты, до шезлонга, за которым находилось мое свечеодеяльное укрытие. Обходя кресло с самым безразличным видом (по крайней мере, я надеялась, что все выглядит именно так), я услыхала голос мисс Тейлор. Он плыл ко мне через весь огромный зал, вместе с пылинками, которые, после того как их побеспокоила Мэри, носились в лучах солнца, бьющего из высоких окон.

— Их там нет, ни свечей, ни одеял. Все убрано.

Я обернулась и посмотрела ей прямо в глаза, готовая отрицать все, даже очевидное:

— Совершенно не понимаю, о чем это вы говорите.

Гувернантка пересекла комнату стремительно, будто удар хлыста; рука ее, метнувшись проворней кобры, схватила меня за запястье. Она приблизила свое лицо вплотную к моему, и меня обдало запахом мертвых лилий.

— Не умничайте со мной, юная леди, не пытайтесь меня перехитрить. И думать не смейте!

Она выпустила меня, подняла руку к голове и пригладила волосы, словно жалела о том, что сделала. Я прошептала:

— П-простите.

Слово вырвалось неожиданно для меня самой, и я мгновенно раскаялась. Ох, если бы можно было вернуть сказанное. Не собираюсь раболепствовать перед ней. Но, как показало дальнейшее, я поступила верно, во всяком случае, мисс Тейлор как будто смягчилась. Не потому, что я ей нравилась — ей понравилось, что я поступила наперекор своему желанию, а значит, признала за ней главенство.

Повернувшись к Джайлсу, она приступила к допросу:

— И ты, полагаю, тоже никогда здесь не бывал?

Джайлс заюлил:

— Ну… я… знаете, мисс Уит… я хотел сказать, мисс Тейлор, я… — Он сбился и беспомощно посмотрел на меня.

Подойдя, я встала рядом с братцем и обняла его. Лицо мисс Тейлор внезапно разгладилось, она улыбнулась, и довольно благосклонно:

— Мне сказали, ты не умеешь читать.

Я не отвела глаз и выдержала ее взгляд.

— Но мы-то знаем, что это полная чепуха, ведь так? — Понаблюдав за тем, как я лихорадочно ищу ответ, она продолжала: — Я знаю, ваш дядюшка запретил тебя учить, но это доказывает лишь, что он безнадежно отстал от жизни. С тем же успехом можно приказать солнцу не светить или велеть морским волнам повернуться вспять.

— Как король Канут! — угодливо воскликнул Джайлс, желая подольститься к гувернантке.

Мисс Тейлор снизошла до улыбки:

— Да, как король Канут.

Круто развернувшись, она немного походила по комнате взад-вперед, вернулась, наконец, к тому месту, откуда начала, и остановилась напротив нас. Затем она снова обратилась ко мне:

— А теперь слушай внимательно, вот что я предлагаю. Я, разумеется, не могу открыто преступать запреты вашего дядюшки, какими бы нелепыми они ни были, но нет никакого смысла в том, чтобы ты тайком бегала сюда за книгами, как, несомненно, делаешь уже не первый год. Не собираюсь тратить время на то, чтобы выслеживать и останавливать тебя. Когда я буду приводить сюда Джайлса на занятия, ты можешь приходить с нами, взяв с собой какое-нибудь рукоделие, шитье или вышивку. Что-то обширное, больше, чем, скажем, книга средних размеров…

Мне стоило большого труда сохранить бесстрастное выражение лица. Я не верила своим ушам.

— Чтобы, в случае, если кто-то нас застанет, скажем заглянет прислуга, под рукоделием можно было спрятать… нечто, некий предмет — ты и сама понимаешь. Я не называю предмет, который… вдруг может оказаться у тебя на коленях. Ты можешь также… — она сделала паузу, — выбирать книги, которые, по-твоему, понадобятся Джайлсу в классе, и я отнесу их туда. Пожалуй, важно отметить, что ни миссис Граус, ни слуги не способны понять, какие книги подходят для мальчика этого возраста, а какие ему пока рано читать. Таким образом, у них не может возникнуть вопрос о том, почему те или иные книги очутились в классе. Ну, что скажешь?

— О да, мисс. Спасибо, мисс, благодарю вас, мисс.

Мисс Тейлор отвернулась к окну и долго смотрела на залитую солнцем лужайку, погрузившись в свои мысли. Я тем временем окинула взглядом библиотеку. Ни разу еще я не видела книги вот так — разом, во всем их великолепии. Зрелище потрясло меня настолько, что я едва не лишилась сознания. Внезапно мисс Тейлор повернулась к нам:

— Да, и вот еще что… — Она посмотрела на Джайлса: — Ты, насколько я знаю, все эти годы хранил тайну своей сводной сестры, и хранил хорошо. Так и поступай впредь, а если проговоришься, нас всех ожидают большие неприятности. А вы, юная леди, должны научиться поменьше интересоваться чужими делами. Не стоит совать в них свой нос и шпионить за другим людьми, будь то днем или ночью, а не то и я могу поинтересоваться, что это у вас там, под шитьем. Понятно?

— Конечно, мисс. Все понятно, мисс.

Мы пробыли в библиотеке до ужина, я в одном ее конце, а мисс Тейлор с Джайлсом — в другом, где она обучала его французским глаголам. Я их все, конечно, уже знала, но безмолвствовала и на этом языке, и на родном своем английском, не желая спугнуть удивительные перемены к лучшему. На коленях у меня лежал раскрытый том «Женщины в белом» Уилки Коллинза, а на столике у моего правого локтя — вышивка, наволочка для подушки. Ей предстояло разделить участь рукоделия Пенелопы: я тоже не собиралась заканчивать работу. Пусть вышивка просто всегда будет наготове и помогает мне исполнить мою мечту: прочитать все книги в библиотеке. Как падок наш ум на выгоду! Как корыстен! Как легко мы забываем о грозящих опасностях ради сиюминутных радостей! Я, как пескоголовый страус, предпочла ничего не замечать ради книг. Я подвергла риску жизнь любимого своего братца, чтобы только заполучить запретный плод, и сейчас это открыто признаю.

Я успела уже добраться до середины второй главы, когда раздался стук в дверь. Быстро захлопнув книгу, я схватила пяльцы с вышивкой. Как раз вовремя: дверь отворилась, и вошла миссис Граус. Первым делом она посмотрела в мою сторону, и на лице ее вспыхнула улыбка — как от спички разгорается костер.

— Что я вижу, мисс Флоренс, как же приятно, что вы увлеклись своей вышивкой. Вот порадуется ваш дядюшка.

Внезапно, будто вспомнив, за чем пришла, экономка повернулась в другую сторону и переключила внимание на мисс Тейлор. Правда, улыбка ее при этом немного поблекла. Она так посмотрела на гувернантку, будто хотела похвалить и ее, а не только меня, более того, восхититься ее педагогическими талантами.

— Прошу прощения, мисс Тейлор, — церемонно обратилась она к гувернантке с едва различимым оттенком издевки и насмешки, настолько тонким, что придраться было не к чему, — но у нас посетители.

— О, в самом деле? — Мисс Тейлор вздернула подбородок, на лице отразилось непонятное смущение.

Тогда я решила, что гувернантке не понравилось, что ее прервали во время урока, но потом поняла, что это не могло быть истинной причиной.

— Это миссис Ванхузер и молодой мастер Тео. Желают засвидетельствовать свое почтение перед отбытием в Нью-Йорк.

Наша новая гувернантка, казалось, на миг растерялась. Резко закрыв книгу, которую держала, она выронила ее, тут же поспешно нагнулась и подняла книгу с пола. Когда она выпрямилась, это уже была привычная нам, уверенная в себе мисс Тейлор.

— Ну что ж, хорошо. Дети, нельзя заставлять гостей ждать, нужно сейчас же пойти и пожелать им доброго пути, проститься, а в моем случае — сначала познакомиться, а затем уже проститься.

Мисс Тейлор подошла к двери, Джайлс обрадованно захлопнул свою книгу и встал рядом с гувернанткой, поджидая меня. Я выждала, когда миссис Граус повернется спиной, мигом переложила «Женщину в белом» на боковой столик, а потом последовала за экономкой. Мисс Тейлор замыкала шествие. Мы сделали только несколько шагов, когда за нами вдруг раздался стон. Обернувшись, мы увидели, что мисс Тейлор прислонилась к дверному косяку, приложив руку ко лбу. Вид у нее был такой, будто она вот-вот упадет в обморок.

— О, — простонала она снова, — о господи!

Миссис Граус подскочила к ней, потом, обернувшись к нам, прошипела:

— Ступайте, дети. Мигом бегите в гостиную, займите Тео и его матушку, пока я позабочусь о мисс Тейлор.

Мы повиновались, то и дело озираясь на миссис Граус, которая одной рукой обняла гувернантку за талию и медленно коридорила ее в сторону комнаты. Мы с Джайлсом переглянулись, разом пожали плечами, но потом, вспомнив, что внизу нас ждет Тео — пусть даже только для грустного прощания неизвестно на сколько недель (по крайней мере, до ближайшего астмоприступа), — радостно затопали вниз по ступенькам.

Сначала рассмотреть Тео было трудновато, потому что основную часть гостиной занимала миссис Ванхузер. Мы просочились в комнату и вежливо здрасьтемэмнули ей. Джайлс, который видел мать Тео в первый раз, не мог отвести глаз от ее бюста. Он завороженно рассматривал его, как некую достопримечательность, вроде египетской пирамиды или, точнее будет сказать, пары пирамид.

Миссис Ванхузер поднесла к глазам лорнет, который висел у нее на шее на шнурке, и внимательно осмотрела моего братца.

— В чем дело, мальчик? — осведомилась она. — Ты никогда прежде не встречал леди?

— Скажите, пожалуйста, мэм, — воскликнул Джайлс, совершенно сраженный сочетанием пышного бюста и напыщенного тона, — скажите, пожалуйста, что бы вы предпочли: чтобы вас протащили по земле голышом, обмазали медом и бросили на съедение муравьям-убийцам или чтобы посадили в бочку и сбросили с Ниагарского водопада, прямо на острые камни, на которых бочка разобьется вдребезги? Что вы выбираете?

Миссис Ванхузер откинула голову назад на целый фут, никак не меньше, демонстрируя изумление, в которое привело ее подобное приветствие, но затем снисходительно улыбнулась. Повернувшись ко мне, она пробасила:

— Ох уж эти мальчики, вечно их занимают подобные вещи. Хорошо помню, когда Тео был в таком возрасте… — На этих словах она запнулась и начала озираться по сторонам: — Тео, где ты, мой мальчик?

Тео со смеющимися глазами вынырнул откуда-то из-под нее.

— Привет, Флоренс, — сказал он, — привет, Джайлс.

Миссис Ванхузер погрузилась в кресло:

— Я объяснила этой вашей экономке, что мы не можем задерживаться. Нам необходимо успеть на нью-йоркский поезд, который отправляется в шесть пятнадцать. Мы заехали только попрощаться и взглянуть на вашу новую гувернантку.

— Б-боюсь, сейчас не получится, мэм, — пояснила я. — Мы уже собрались идти сюда, когда ей вдруг сделалось дурно. Миссис Граус сейчас с ней наверху.

— Какой неудачный момент она выбрала, чтобы расхвораться. Надеюсь, ее болезнь не заразна? — Она пренебрежительно махнула рукой в нашу сторону. — А впрочем, молодые люди, если хотите вместе погулять, я не возражаю. Но не больше чем полчаса! Тео, не дольше получаса, и не вздумай бегать, я не хочу, чтобы у тебя случился новый приступ астмы перед самым отъездом. О, и вот еще что: Флоренс, будьте добры, распорядитесь, чтобы мне подали чаю. Придется выпить его в одиночестве, раз уж несчастной женщине вдруг стало плохо.

Выйдя из дома, Джайлс стал уговаривать нас поиграть с ним в прятки. Он убежал прятаться, но нам с Тео не очень хотелось играть. Мы отошли и сели на камень за домом. Там можно было поговорить, хотя примерно каждые пять минут Тео приходилось вставать и находить Джайлса, чтобы тот не заскучал и не начал нам мешать.

— Итак, Тео, — начала я, как только мы уселись, — ты возвращаешься в школу.

Он смотрел вниз, на свои руки, на длинные костлявые пальцы, состоявшие, казалось, только из костей и кожи. Он покраснел, вернее, стал свекольного цвета.

— Да, я и приехал, чтобы сказать об этом. — Мой друг поднял голову и с тоской посмотрел на меня. — Следовало бы сказать тебе раньше, а я все откладывал, потому что это было невыносимо. Я еду не в школу, по крайней мере, не прямо сейчас. Мы уезжаем.

Мое сердце екнуло и забилось, как птичка в клетке.

— Уезжаете? Что ты хочешь сказать?

Тео все рассматривал свои пальцы, которые то сплетались, то разъединялись сами по себе, будто он не имел над ними власти. Они были похожи на двух странных дерущихся зверьков.

— Мы едем в Европу путешествовать, будем осматривать достопримечательности — мама, папа и я. Отплываем в пятницу.

— В Европу… — пробормотала я. — Надолго?

Подняв голову, Тео жалобно посмотрел на меня:

— На полгода.

Я не ответила. В этот момент Джайлс как раз подал голос, и я сказала:

— Лучше пойди поищи его. Он там, за рододендроном.

— Да я знаю! — ответил Тео и задолговязил к нему.

Я пыталась вникнуть в то, что он только что сообщил. Скверная новость, и к тому же в такое неподходящее время. У меня не было ни одного союзника, кроме Тео, никого, кто помог бы разобраться с мисс Тейлор. Кто же поможет мне защитить братца, если она вдруг попытается похитить его или сделать что-нибудь пострашнее? К кому же еще, кроме Тео, я смогу обратиться, если потребуется помощь?

Джайлс был благополучно обнаружен и побежал снова прятаться, а Тео вернулся и с унылым видом плюхнулся рядом со мной. Он хмуро глядел перед собой, не замечая, какой чудесный стоит день. Наконец он нарушил молчание:

— Флоренс, я хотел спросить…

— О чем?

— Я… э… хотел спросить… учитывая, что я уезжаю надолго и все такое прочее… и мы не увидимся целых шесть месяцев… вот… знаешь… я хотел спросить: нельзя ли мне тебя поцеловать? — Он устремил на меня тревожный взгляд.

Я тоже смотрела на него. Такой странный, с этими круглыми глазами навыкате, он определенно не мог понравиться девушке. Такой тощий и нескладный, с впалыми щеками, длинный, угловатый… Его даже невозможно было бы обнять, чтобы не уколоться о выступающие кости. И все же мне не хотелось на прощание огорчать его отказом.

— Стихи тоже будут? — поинтересовалась я.

— О, боюсь, что нет. Проклятие, надо же, именно сегодня я ничего не сочинил! Я очень, очень сожалею, поверь.

— Ну что ж, в таком случае, я согласна…

И я немного отстранилась, подставив ему щеку для поцелуя, но Тео резко опустил голову, изловчился и клюнул меня прямо в губы.

— О, Тео, — возмутилась я, — так нечестно, даже подло поступить так с девушкой.

— Да, я знаю, — ответил Тео виновато и в то же время вызывающе.

Мы снова сели на камень и еще немного мрачно полюбовались природой. Это было неправильно — чувствовать себя так ужасно в такой прекрасный денек. У меня поползла слезинка по щеке.

Протянув одну из своих лап-переростков, Тео смахнул ее:

— Не плачь, Флоренс. Все не так ужасно. Это же всего-навсего шесть месяцев. Они быстро пролетят.

— Нет, Тео, ты просто не понимаешь.

И я вывалила на него все, что произошло. Я рассказала о мисс Тейлор, о том, как застала ее гуляющей ночью по дому в полной темноте, о том, что это не могло быть живое существо, только призрак или что-то в том духе. Я поведала, как она стояла у кроватки моего бедного спящего братца, как облизывалась, глядя на него, как я боюсь, что она украдет его, похитит и увезет от меня.

— Обещай, Тео, обещай, если ты вернешься из Европы и узнаешь, что с Джайлсом или со мной что-то случилось, ты не успокоишься, пока не добьешься, чтобы эта женщина за все заплатила. Обещай мне, что сделаешь это.

— Что ты, Флоренс, не говори так, не может быть, чтобы все и впрямь оказалось так ужасно. В смысле, призраки! Да полно, может, ты все-таки немного преувеличиваешь, ну, самую капельку?

— Обещай мне, Тео.

Видя, что мне не до шуток, Тео, пожав плечами, взял мои руки в свои, уютно угнездил их там и, глядя мне прямо в глаза, серьезно произнес:

— Обещаю, Флоренс, разумеется, я обещаю.

Экипаж Ванхузеров еще не успел скрыться из виду, когда мисс Тейлор подошла к парадному входу, откуда мы с Джайлсом смотрели вслед Тео и его матери, которые исчезали из нашей жизни на целых полгода — а возможно, и навсегда, с горечью подумала я.

— О! Я не успела? — спросила гувернантка, и мне показалось, что это прозвучало не совсем естественно. Ее интонации чем-то напоминали Джайлса, когда он так неубедительно пытался показать, что ни разу в жизни не заходил в библиотеку. — Ну, ничего, надеюсь, мы еще познакомимся во время их следующего визита.

Джайлс перестал махать и опустил руку, как только экипаж свернул с аллеи на дорогу и исчез за поворотом.

— О нет, мисс, теперь они долго не появятся. Они уехали на несколько месяцев.

— Вот как?

Мисс Тейлор произнесла это с деланым безразличием, но я заметила торжествующую улыбку на ее губах — или призрак улыбки?

Джайлс посмотрел на нее, а она тем временем втянула нас в дом и закрыла дверь.

— Тео отправляется в Италию и Францию… и в другие такие же места. Это далеко, по другую сторону Атлантики, знаете?

— В самом деле?

— О да, мисс, видите ли, все эти страны находятся в Европе, с одной стороны Атлантического океана, а мы-то в Америке, по другую сторону, и между нами целых три тысячи миль.

Наша новая гувернантка не стала объяснять Джайлсу, что он неверно истолковал ее вопрос.

— Какая жалость, — протянула она, бросив на меня многозначительный взгляд, — что ж, а нам придется остаться, вот и все.

Мисс Тейлор отвернулась и направилась к лестнице, мы потянулись за ней.

— Вам уже лучше, мисс? — полюбопытствовал Джайлс, догоняя гувернантку.

— О да, спасибо, Джайлс, мне гораздо лучше сейчас.

И по тому, как она повысила голос на последнем слове, как бросила его через плечо, обернувшись на ходу, я поняла абсолютно точно: оно было предназначено для меня.

Вечером, лежа в постели, я думала о Тео, о том, как я буду по нему скучать и как с его неожиданным отъездом я осталась совершенно одна против этого чудовища, этого демона. Ибо я была твердо убеждена, что наша новая гувернантка именно такова, особенно теперь, когда вспоминала утренний визит Ванхузеров и неожиданный обморок мисс Тейлор. Ее стремительное выздоровление говорило само за себя: вовсе ей не сделалось дурно, все это она разыграла, и цель могла быть только одна — ей хотелось избежать встречи с миссис Ванхузер и Тео.

Я долго ломала над этим голову. С чего бы это гувернантке избегать гостей? Что это может значить? Я ворочалась с боку на бок и не могла уснуть — в последнее время, с тех самых пор, как приехала мисс Тейлор, не спать по ночам стало для меня привычным.

В конце концов у меня возникли следующие соображения. Что же такого в миссис Ванхузер, что мисс Тейлор не захотела с нею встретиться? И я догадалась: миссис Ванхузер не прислуга, не простая женщина, а значит, не такая ограниченная, как миссис Граус, и Мег, и Мэри, и им подобные. Она без стеснения могла начать расспрашивать мисс Тейлор, задавать ей вопросы о том, где та родилась, откуда она родом, из какой семьи, где служила прежде. Такой даме, как миссис Ванхузер, подумала я ошеломленно, под силу выбить признание из камня, хотя, конечно, мисс Тейлор знать этого не могла. Но неважно, каким характером наделена мать Тео, важно другое: нашей гувернантке явно не хотелось, чтобы кто-то копался в ее прошлом.

Мне пришло в голову и еще кое-что. Миссис Граус, а уж тем более Мег, и Джон, и Мэри были людьми простыми, им в голову не пришло бы усомниться в очевидном. Но тому, кто относится к высшему классу, полагается быть более наблюдательным. Что, если впоследствии придется обратиться за помощью в полицию — например, к моему старому другу капитану? Что, если мисс Тейлор похитит моего братца и исчезнет с ним или — мне делалось страшно от одной этой мысли — убьет его и скроется? Такая образованная дама, как миссис Ванхузер, сумеет, конечно, дать точное описание преступницы, охарактеризовать ее произношение, одежду и припомнить другие важные детали, которые помогут выследить и схватить злодейку. Вот этого-то и стремилась избежать мисс Тейлор.

Если я не ошибалась в этом (а что еще могло заставить мисс Тейлор избегать встречи с Ванхузерами?), значит, правдой было и кое-что еще. Что бы ни замышляла мисс Тейлор, она попытается исполнить это до возвращения Ванхузеров, потому и пришла в такой восторг, узнав об их долгом отсутствии. Все должно произойти в ближайшие полгода, совсем, совсем скоро.

Только одно смущало меня, никак не укладываясь в картину: если ее целью было причинить вред Джайлсу, почему не сделать это прямо сейчас? Не исключено, конечно, что она собирается подстроить какой-то «несчастный» случай, чтобы не нести ответственность, а сейчас дожидается, пока представится такая возможность, да уточняет свои планы. Если это и в самом деле так, значит, самое страшное может произойти в любой момент. Шанс может подвернуться ей внезапно, и она не упустит своего, воспользуется им для достижения своих черных целей. Я должна следить за ней зорко, как ястреб.

Но если она просто хочет похитить Джайлса (то, что она относилась к нему с видимой нежностью, казалось, говорило в пользу такого предположения), то почему же тогда медлит? Чего она ждет, почему до сих пор не увезла его? Это беспокоило меня, казалось бессмысленным, пока я не задумалась о том, что должно произойти после того, как мисс Тейлор похитит Джайлса. Предположим, она собирается потребовать выкуп. Тогда нужно будет выкрасть его, а потом где-то прятать, пока выкуп не будет выплачен, и, возможно, довольно долго. Даже просто для того, чтобы увезти Джайлса, ей нужно приучить его к себе, заслужить его доверие, а этого в один миг добиться невозможно. Ну а если ей нужен не выкуп, если она собралась украсть его для себя, чтобы он навсегда остался с ней, то ей и подавно нужно сначала заручиться его доверием и больше того — любовью.

Вот в чем дело! Разумеется, так оно и есть! Она просто выжидает, чтобы Джайлс как следует привязался к ней. Тогда он примет на веру любую историю, которую она ему расскажет. Она уж придумает, как объяснить ему, почему он должен во всем ее слушаться и сбежать из дома вместе с ней, а потом устроит и побег. Это было так ясно, так очевидно, как же я не догадалась сразу! Я просто локти себе кусала. А она еще коварно прибиблиотечила меня, чтобы я была занята и не мешала ей наводить чары на Джайлса, с каждым днем понемногу, дюйм за дюймом отдаляя и отучая его от меня! И у нее получается: бедное дитя уже не помнит о том, как злогневно она в первый же день набросилась на него за завтраком, он смотрит ей в рот и, кажется, считает самой чудесной на свете. Я решила обязательно поговорить о ней с Джайлсом и предостеречь об опасности.

Но на другой день мне никак не удавалось улучить минутку, чтобы остаться с братом наедине. Утром мисс Тейлор сама привела Джайлса к завтраку и потом не отходила, так что они все время были вместе. Только теперь, когда мне никак не удавалось даже поговорить с братцем, я поняла, как хитроумна злодейка: она уже сумела отстранить меня от Джайлса, ловко позаботившись о том, чтобы у нас не было возможности остаться вдвоем хоть ненадолго. Наконец мы отправились на прогулку в парк — нам нужно было дышать свежим воздухом, а Джайлсу к тому же требовалась передышка от уроков. Но даже здесь мисс Тейлор нас не оставляла. Усевшись на террасе в большое кресло, она не спускала с нас бдительного взгляда. В какой-то момент я подошла к Джайлсу совсем близко и шепнула, что мне срочно нужно с ним поговорить. Скосив глаза, я увидела, что гувернантка вскочила и поспешно направляется к нам. Я мигом отскочила, крикнула: «Не догонишь, не догонишь!» — и пустилась бежать к кустам. Джайлс бросился вдогонку.

Вы помните, разумеется, что за растениями в нашем парке никто не ухаживал, так что колючие кусты сильно разрослись. Протиснувшись между ветвями, я выскочила на узкую тропку, отлично знакомую нам с Джайлсом, но незаметную для того, кто не знал парка. Братец трусил за мной, не отставая. Я слышала, как мисс Тейлор ломится где-то рядом сквозь разгуственные джунгли, пытаясь нас настигнуть. Я притаилась в громадном кусте рододендрона и прислушивалась к шагам Джайлса. Когда он пробегал мимо, я, схватив его за руку, втянула в куст, а другой рукой зажала ему рот, прежде чем он успел вскрикнуть. Прижав палец к губам, я показала, что он должен молчать, и мы тихо улеглись на землю, и так лежали, тяжело дыша, пока мисс Тейлор выбиралась из зарослей. Убедившись, что она ушла, я шепнула братцу на ухо:

— Джайлс, мне нужно с тобой поговорить.

Он вырывался из моих рук:

— Не хочу я говорить. Мы можем поговорить и потом, когда захочется. А сейчас время не для разговоров, я играть хочу.

— Ты не понимаешь, — прошипела я. — Мы больше не можем разговаривать с тобой так, как раньше. Нас ни на минуту не оставляют одних. Я не могу поговорить с тобой, потому что мисс Тейлор все время следит и все наши разговоры слушает. Разве ты не заметил?

— Ну да, пожалуй, ты права. Ну и что такого, да пусть слушает. Нам-то что за дело?

— Да я просто уверена, что она не та, за кого себя выдает. Она явилась сюда неспроста, у нее что-то недоброе на уме. Я почти уверена, что она и не человек вовсе, а какой-то дух или что-то вроде призрака.

Джайлса мои слова рассмешили, хотя, как мне показалось, он немного испугался:

— Призрак? Тогда почему она явилась сюда, если не связана с Блайт-хаусом? Разве призраки могут вот так разгуливать? А чей же, интересно, она призрак?

Я прикусила губу.

— Не знаю. Я пока не до конца во всем разобралась.

Джайлс тоже задумался, наморщив лоб, но он никогда не умел задумываться надолго. Через миг лицо его просветлело.

— А я знаю! Это же совсем просто, Флоренс, правда-правда. Она, наверное, дух мисс Уитекер и вернулась к тому месту, где встретила свою безвременную кончину.

— Ох, Джайлс, — обезнадежилась я, — ну не будь дурачком. Она совершенно не похожа на мисс Уитекер, ничего общего. У них даже волосы разного цвета.

— Откуда тебе знать, Фло! Кто сказал, что призраки должны выглядеть в точности так же, как тогда, когда они были живы? Может быть, они нарочно маскируются, чтобы обманывать живых людей.

Джайлс воспринял это как веселую игру, он притворялся, что верит мне, но на самом деле не отнесся к моим словам всерьез. Это совсем не соответствовало моим целям.

— Джайлс, послушай меня внимательно. Будь осторожен. Не позволяй ей втереться к тебе в доверие, не привыкай к ней. Она хочет, чтобы ты к ней привязался, чтобы потом украсть тебя и тайком увезти отсюда.

Джайлс изумленно уставился на меня, а потом хихикнул:

— А зачем ей такое делать, а, Фло? — Брат смотрел на меня как на чужую. — Фло, ты говоришь какие-то странные вещи. — Он снова наморщил лоб. — Ну, правда, если мисс Тейлор — это мисс Уитекер, то зачем ей нужно причинять зло мне или тебе? Ты сама подумай! Наверное, она просто захотела побывать в том месте, где окончилась ее жизнь. Ведь это последнее место, где она побывала при жизни. Может, ей так понравилось быть нашей гувернанткой, что она снова захотела стать ею. А может…

В это время кусты поодаль снова затрещали, и не успела я добавить ни слова, как листья рододендрона раздвинулись и в просвете появилось лицо мисс Тейлор.

— Вот вы где, — произнесла она, натянуто улыбаясь, — мои заблудшие цыплятки. Идемте, дети, поиграли — и довольно. Пора снова браться за книжки.