– Пожалуй, я его даже зауважал, – сказал скинхед. Герда посмотрела на него с удивлением. Скинхед пожал плечами, хмыкнул: – Ну, совсем немного. На ноготок пальца.

Герда вспомнила изуродованные, без ногтей, пальцы Убера и передернулась.

Прогулочный катер, похожий на маленькую баржу, медленно, в полной тишине уплывал вниз по течению. Мимо Васильевского острова.

Туда, в Залив. А может, и дальше – мимо Кронштадта, в Балтику.

Человек с баржи помахал им рукой. Убер засмеялся. Комар пожал плечами. Невозмутимый Таджик смотрел куда-то в сторону, словно это вообще его не касалось. Похоже, ему единственному было наплевать на царский побег.

Герда вздохнула. Ахмет, царь «бордюрщиков». Это был не лучший попутчик и далеко не самый приятный человек. Но то, что он выбрал, оказалось… болезненным. Обидным для них, людей добрых и честных. Герда передернула плечами.

Какое отчаяние нужно испытывать, чтобы выбрать альтернативу их компании – ржавую тонущую баржу, уносимую течением неведомо куда? Что это говорит о них, о всей компании? О самой Герде?

И все-таки Ахмета было немного жаль. Было в нем что-то… притягательное.

«Все бы тебе помойных котов подбирать», вспомнились слова шерифа. Где он сейчас, Василий Михайлович? Успел ли покинуть станцию?

Баржа уплывала.

– Ну, все, нечего рассиживаться, – сказал Убер. – Нам еще топать и топать…

Дикий крик разорвал пелену тишины над мертвым городом. Убер мгновенно оказался на постаменте, забалансировал руками. Чертыхнулся. Рядом шумно засопел Комар. Он был напряжен, как струна.

Кричали с баржи.

Убер выругался. Сжал кулаки, выпрямился в полный рост. Скинхед считал Ахмета жалким уродом, говнюком и ничтожеством, но – кинулся бы ему на помощь, не раздумывая.

– Чертов идиот, – сказал Таджик. Как всегда, неожиданно.

В этом Герда была с ним согласна. Правда, кого Таджик имел в виду под идиотом – Убера или Ахмета – она и сама не поняла.

Крик оборвался. Течение медленно влекло баржу вниз, к Заливу. Тишина. Долгое эхо, словно крик несчастного все еще бродит где-то здесь.

– Вот и все, – сказал Комар. Скинхед повернулся. Посмотрел на владимирца и кивнул.

– Уходим, – велел Убер. – Причем быстро. Он так громко помирал, так что сейчас сюда целая толпа могильщиков сбежится.

– Зачем? – не поняла Герда.

– Хорошенько пожрать на поминках.

На противоположной стороне Невы, двое в бинокли наблюдали за прыжком человека на катер, а затем – как ржавое суденышко несет течение. Дальше – они услышали крик…

Когда чудовищный крик затих, маленький убийца и большой убийца переглянулись.

– Ты думаешь о том же, что и я? – спросил маленький. Большой пожал плечами. Заворчал одобрительно.

– Пожалуй, нам нужно сообщить нанимателю о печальном исходе миссии.

Большой взрыкнул. Провел рукой себе по горлу.

– Да, – сказал маленький. – Голова. Но как мы ее достанем?

Большой пожал плечами.

– Верно, – вздохнул маленький убийца. Качнул противогазом, словно головой игрушечного слоника. – Ты прав. Это действительно наши проблемы. Идем за лодкой? Или возвращаемся в метро?

Большой зевнул. Шум зевка был настолько мощный, что маленький убийца поморщился.

– То есть, опять я решаю? – возмутился он.

Большой засмеялся и отвернулся.

– Как удобно, – съязвил маленький убийца, глядя в спину напарника. – Переложил на меня ответственность и спишь спокойно. Хорошо, я решу, что делать дальше. Но потом не упрекай меня, договорились? Ты меня слышишь? Слышишь?! Хорошо, вот мое решение. Мы идем за долбаной лодкой.

Большой пожал плечами. Забросил на плечо снайперскую винтовку Драгунова и поднялся.

Через минуту два силуэта – маленький и большой – двигались по набережной опустевшей Васильевской Стрелки.

Ветер трепал их химзу и раздувал плащ большого убийцы.

Потом пошел снег. Снова.

Уходили с набережной. В Александровский сад больше лезть не рискнули, решили его обойти – по дуге. Адмиралтейство высилось за черной стеной проклятого леса – призрак былого величия Петербурга. «Интересно, что там, внутри?» – подумал Комар. Потом: «Да ну, на фиг, неинтересно». И следом: «То есть, интересно, конечно. Но только не сейчас, позже».

Медный всадник смотрел на путешественников суровыми, зелеными от окисла глазами. Гром-камень был весь белый, на плечах Петра Великого собрались сугробы.

Снег падал и падал. Стекла противогазов то и дело залепляло до полной потери видимости.

Все вокруг стало белым-белым. Сияние снега делало ночь прозрачной.

Они вышли на Сенатскую площадь. Снег падал, а красота вокруг – красота засыпанного снегом мертвого Петербурга – действовала как парализующий газ.

Смотрели и молчали.

– Похоже, мы в твоей сказке, девица-красавица, – сказал Убер.

– В моей что? – спокойно спросила Герда. Крупные снежинки оседали на серой резине ее противогаза, залепляли окуляры. Она протерла стекла перчаткой. Лучше не стало.

– Сказка, – сказал Убер. – «Снежная королева». Ищи своего Кая, девочка, ищи.

– Кто такой Кай?

– Ледяной засранец с осколком зеркала в жо… сердце, – поправился Убер в последний момент. – Которому не мешало бы оттаять.

– Что-то мне подсказывает, – пробормотал Таджик себе под нос, но Комар услышал. – Что она уже нашла.

– Смотрите!

Темная громада Исаакиевского собора мрачно темнела на фоне питерского неба. Снег продолжал падать, Комар дернул плечом.

«Иди в Исаакий», – сказал мужской голос. И Леди послушалась…

Красиво. И зловеще. Купол, кажется, поврежден.

А потом снег прекратился так же внезапно, как начался.

К этому времени они прошли собор и оказались на стыке Малой Морской и Почтамтской. Зловещий, громадный, засыпанный снегом собор давил на мозг, словно грозовая туча. От него хотелось оказаться как можно дальше. Тихо. Только снег едва слышно хрустит под ногами.

Напротив собора – Исаакиевский сквер. Памятник Николаю Первому – вставший на дыбы конь, царь неуверенно вытянул руку… Рядом, у сквера, припаркованы несколько туристических автобусов – ржавых, с выбитыми стеклами. Один, стоящий в стороне, выглядел так, словно сгорел во время Катастрофы. Обугленный остов. Комар мог поклясться, что видит внутри автобуса обгорелые, черные останки пассажиров.

До плеча Комара дотронулась чья-то рука. Владимирец вздрогнул, дернулся…

Это оказался Таджик. Он молча показал рукой направление. Потом пальцами изобразил… пятеро, плюс три… восемь человек. И кто-то еще… Таджик скрючил пальцы, словно что-то хватает…

Комар вгляделся. Малая Морская, белый фон, примерно метров триста отсюда – люди. Твою мать.

– Убер, – окликнул скинхеда Комар. – Смотри!

– Вижу, – Убер достал бинокль.

Вереница вооруженных людей. Один был без противогаза.

Человек без химзащиты махнул куда-то рукой. Что-то прокричал остальным. Кажется, он взял след.

– Почему он без противогаза? – спросил Убер шепотом. – А? Не понимаю.

– Пленный?

– Не, не похоже.

– Смотрите, а это что?

– Где?

Там, хотел сказать Комар, но слова замерли у него на губах.

Смутная тень, поначалу казавшаяся обманом зрения, зашевелилась и превратилась в плоскую тварь, похожую на докатастрофного варана. Только куда больше размером и с шестью лапами. Вот о чем хотел сказать Таджик. «Сейчас нас сожрут». Тварь пробежала по стене дома, словно по земле, и замерла рядом с человеком без противогаза. Он…

Комар не поверил глазам.

Человек похлопал тварь по холке. «Твою налево, что тут происходит?!»

– Отползаем, – сказал Убер. Жестами показал: назад, назад. Вон к тому зданию.

Компаньоны собрались у дома с синим номером «Исаакиевская площадь, 9». Настроение у всех было не лучше похоронного – в основном из-за усталости и холода. Да, они близко, почти у метро. По Большой Морской – самый короткий путь до «Адмиралтейской». Но с этими на хвосте? Получается, веганцы и не отставали.

– Я думал, мы оторвались, – скинхед помедлил.

– Они услышали крик. Ахмет, чтоб его, – Комар в сердцах махнул рукой.

Убер кивнул.

– Скорее всего. Но как они нас опередили?

– Они обошли сад и услышали крики Ахмета, – Комар вставил патрон в дробовик, передернул помпу. Щелк! – Они знают, куда мы идем, и собираются нас перехватить.

– Черт, я бы так и сделал, брат. Похоже, у них толковый командир.

– Не очень, если мы увидели их первыми, – сказал Комар. Убер почесал затылок.

– Может, нам просто повезло.

– Или они этого хотели, – добавила Герда.

Убер застыл. Комар тоже. Потом они оба, как по команде, уставились на Герду – словно видели ее впервые.

– Что? – занервничала Герда. – Что я такого сказала?

Бывшее Германское посольство, затем Дворец юстиции Петербурга. Красновато-серый дом с фальшивыми колоннами.

Этот дом успел серьезно пострадать за двадцать лет, минувших после Катастрофы. Несколько этажей выгорело, черные следы копоти расползлись от окон, словно растекшаяся тушь у заплаканной модницы. По фронтону змеилась, рассекая на своем пути колонны, огромная трещина – Убер присвистнул. Выпавшие камни валялись повсюду. Трещина поднималась по стене и упиралась в пробоину на третьем этаже.

Похоже, дом на пределе прочности. Что в него попало? Ракета?

Наблюдательная позиция. Комар огляделся – и с трудом оторвал взгляд от Исаакиевского собора. Красиво. «Я бы, наверное, пошел в диггеры, – подумал он. – Ну, если выживу».

– Веганцы-поганцы, – сказал Убер. Приложил бинокль к стеклам противогаза, подкрутил резкость. – Привет, друзья, мы снова вляпались. Восемь человек и не отстают. Но было-то их двенадцать! Стоп. А где ихняя тварь? Не вижу.

– Убер, – позвал Комар, замерев и почти не шевеля губами. Шея словно одеревенела.

– Что? – скинхед раздраженно дернул плечом. – Комар, не до тебя.

– Убер!! – громким шепотом.

Скинхед застыл. Опустил бинокль и медленно повернулся. Поднял голову.

Тварь, похожая на шестиногого варана, замерла на отвесной стене, глядя на компанию. Из пасти вырвался тонкий раздвоенный язык, тут же исчез. Словно язычок пламени.

Серая, морщинистая броня твари почти сливалась с выцветшей стеной здания.

– Твою, – медленно сказал Убер. Потянулся к автомату. Желтые немигающие глаза твари следили за каждым его движением.

Невозмутимо. Словно в любой момент могли прервать жалкое существование человека.

– Уходите, – сказал Убер, не оборачиваясь. – Мееедленно.

– А ты?

– А я следом. Идите! Ну!!

Он убрал руку от «калаша» и спокойно выпрямился.

Тварь медлила. Неподвижные глаза смотрели на человека – с ледяным интересом хищника. Вертикальные зрачки. Тварь моргнула – и Убер сглотнул. В левом глазу твари зрачков стало два.

– Че-то у тебя с глазами, чувак, – начал скинхед. Мягко переступил на полусогнутых ногах. Сейчас что-то будет… Точно!

Гадина выгнулась и плюнула. Убер мгновенно пригнулся, скользящим шагом шагнул вперед, выпрямился. Стена в том месте, где он только что стоял, шипела и пузырилась. И стекала вниз – буквально. Какая-то кислота, черт.

– Хочешь об этом поговорить? – вкрадчиво спросил Убер. Он поднял автомат.

Гадина повернула плоскую серую голову. Броня на вытянутой, как у крокодила, морде была рассечена неровными полосами. Раздвоенный язык показался из пасти.

Убер аккуратно прижал приклад «калаша» к плечу. Прицелился.

– Жрать людей – нехорошо. Запомни, сука, – он вдавил спусковой крючок.

Очередь разорвала воздух. Грохот. Тварь мгновенно переместилась в сторону, так, что пули не задели ее. Почти.

Поразительное чутье.

– Один – один, – Убер помедлил, держа тварь на прицеле. Серая туша мягко упиралась шестью лапами в землю, кровь – зеленая, густая, текла у твари из единственной раны. Но тварь равнодушно смотрела на скинхеда. Никакая пуля, похоже, не способна была остановить ее окончательно.

Только чуть замедлить.

– Вот сука, половозрелый венерианский варан, – пробормотал Убер, отступая к парадной. – Прямо как у Беляева. Еще плеваться будешь?

Словно это было командой, тварь рванулась вперед, точно скоростной поезд. Убер едва успел выставить автомат. Скинхеда сбило с ног, откинуло назад. Тварь замотала мордой. Щелкнуло, «калаш» застрял в пасти, не давая челюстям твари сомкнуться.

– Отдай! – завопил скинхед, не отпуская автомат. Уперся гадине в морду подошвами ботинок, напружинил ноги, не давая до себя добраться. – Совсем охренела, дура?! Кто ж так паркуется?!

Тварь сжимала челюсти, мотала головой. Убер озирался, но оружия под рукой не было. Черт. Черт. До ножа не дотянуться, автомат тогда останется в пасти. Черт! Он напрягся, рывком выпрямил ноги – автомат остался в пасти чудовища, скинхеда откинуло назад. Убер мгновенно перекатился через голову, вскочил на ноги. Тварь выла, пережевывая автомат. Убер рванул в парадную – но не успел. Тварь пробежала, сбила его с ног, на скорости – огромная серая торпеда. Блин! Твою мать. Убер врезался плечом в стену, откатился подальше, отталкиваясь ногами, отполз в сторону. Под рукой – короткая ржавая труба, присыпанная снегом. Он разгреб пальцами снег и взялся за трубу. Секунду полежал, приходя в себя. Кровь текла непонятно откуда. «Меня что, ранили?» Боль в ноге, в голове и в ребрах. Везде.

Убер подтянул под себя ноги, зашипел от боли.

Холод в спине отрезвлял, говорил: «соберись, солдат».

Тварь все ближе. «Надеюсь, они успели уйти», – подумал он мимоходом.

Тварь оскалила зубы. Из ее жаркого нутра в морозный воздух вырвался огромный столб пара.

«Атомный реактор у тебя там, что ли?» Динозавры же должны быть холоднокровными?

Тварь зарычала.

Убер с трудом поднялся на ноги – окровавленный, страшный. Сжал в руке обрезок трубы. По металлу стекала и капала вниз кровь скинхеда, протаивая в снегу аккуратные дырочки.

Убер выпрямился, шагнул настречу чудовищу.

– Будь со мной нежным, – сказал он. – Прошу, будь нежным, сука.

Тварь моргнула.

Мгновение – мышцы ее напряглись, сейчас тварь взовьется в воздух, чтобы обрушиться на скинхеда сверху, вонзить ядовитые зубы…

Выстрел. Тварь дернулась, сбилась с ритма. Еще выстрел.

Очередь.

Пули взметнули снег рядом с тварью, полоснули по морде.

Было непонятно, попадают пули в нее или нет. Тварь продолжала стоять, не шевелясь – словно не замечала ранений. Глаза смотрели на скинхеда неподвижно и внимательно.

Выстрел. Заряд картечи разодрал морду твари. Она утробно зарычала – повернулась и побежала прочь. По отвесной стене.

Комар видел, как серый хвост твари исчезает в окне дома напротив… Исчез. Тварь отступила. Видимо, сочла такой расклад нечестным. Еще бы, целых два стрелка против одной несчастной шестиногой непробиваемой зверюшки! Нет, три. Еще пистолет.

Убер повернул голову. Стрелял Комар, стоя в окне. Из дробовика. Рядом с ним – Таджик, целится из автомата. Они поднялись всего на один этаж?!

– Убер, ты еще долго? – крикнул Комар. – Нашел время развлекаться!

Герда целилась из пистолета – из двери парадной.

– Я, кажется, просил вас подняться повыше? – Убер шагнул к Герде. Девушка покачала головой. – Ради кого я тут задницу рву?! Ради этой твари, что ли?

– Да-да, еще скажи, что у вас с ней ничего не было, – парировала Герда. Убер поперхнулся.

– Убер! – крикнул Комар. – Давай быстрее!

Скинхед повернулся. Теперь он видел – веганцы все ближе. Не скроешься. Тварь и выстрелы выдали местонахождение компаньонов.

Далекий выстрел. Веганцы стреляли, потом снова бежали вперед.

Пуля взвизгнула у самого уха Убера. Надо пригнуться. Хер вам, подумал Убер и помахал далеким веганцам рукой.

– Наверх. На крышу, – сказал Убер. Тварь сжевала его автомат, так что теперь оружия у них на одну единицу меньше. Очень плохо. Просто очень.

Убер подтащил себя к парадной. Ноги едва слушались, подкашивались колени. Сердце стучало неровно. Здоровье стало ни к черту. «Зарядку, что ли, начать по утрам делать? – Он хмыкнул. – Завтра начну».

– У тебя кровь, – сказала Герда. Опустила пистолет. Тот самый, что он вручил ей перед Большим цирком, для защиты от Ахмета. – Дай мне тебя перевязать.

Скинхед устало мотнул головой. «Кажется, меня сейчас вырвет».

– Потом. Вперед!

Они побежали по лестницам. Выше, выше. Повезло, что в Питере «небесная линия» – здания не выше пяти этажей.

Попробуем перейти по крышам на соседний дом. А там и уйти.

Лестница. Наматываем круги. Наматываем. Все выше, выше. Чертовы противогазы. Чертово сердце.

Герда остановилась отдышаться, под ребрами закололо. Сейчас меня стошнит, отстраненно подумала она.

Кррак! Таджик с ходу вынес плечом дверь на чердак. Они выбежали следом, поднялись по ржавой лестнице на крышу. Где-то далеко начинало светать. Туман расползался по городу, заполнял Петербург до отказа. Казалось, дом дрейфует в белом океане, словно брошенный, оставленный экипажем на произвол судьбы, лайнер. И – рядом – полуразрушенный зловещий темный Исаакий. Контур собора был подсвечен начинающимся рассветом.

– Быстрее!

Крыша. Кирпичные трубы. Ржавые антенны. Железные листы кровли. Облупившаяся краска, ржавчина.

– Здесь, – сказал Убер. Остановился, кивнул Таджику. Тот перезарядил автомат, встал за трубой, приготовился.

– Мы встретим их здесь. Стрелять по моей команде.

– Но… – Комар огляделся. – Мы же можем уйти…

– Они нас догонят – и очень скоро. У них есть серая тварь и время, у нас нет. Так что – ждем здесь и стреляем по моему сигналу. Понял?

– Да, но…

Они уже слышали, как веганцы поднимаются по лестнице. Старый дом, бесшумно тут сложно передвигаться. Что-нибудь обязательно скрипнет или хрустнет. Или сломается.

– Комар, – сказал Убер торжественно. – Помнишь, что я тебе говорил насчет «испортить пищеварение динозавру»? Сейчас самое время. И еще. Я знаю, ты боишься, что снова останешься один. Что будешь винить себя в том, что выжил там, где другие погибли. Так вот – в этот раз не дождешься. Мы выживем. Я – точно, а тебе как повезет.

– Договорились.

Убер хлопнул его по плечу.

– Что до меня, – скинхед помедлил. Хмыкнул. – Я боюсь только клоунов.

Комар подавил смешок.

– А я – только крыс.

– Герда? – Убер повернулся к девушке.

– А я – только вас, идиоты! Что вы опять задумали?!

Они заняли позиции, взяли оружие на изготовку. Ожидание. Герда держала в руках пистолет – в ее руках он ходил ходуном. Убер знаками показал, чтобы она отошла подальше. Девушка нехотя подчинилась.

– Ждите команды, – сказал скинхед. – Сначала будет граната, вот увидите.

Убер прошел и встал за будкой, Герда протянула ему пистолет. Скинхед кивнул, приготовился стрелять.

Из проема, из двери, ведущей вниз вдруг вылетела граната. Металлически стукнулась о настил крыши и – покатилась. Убер зажмурился, закрыл руками уши.

БУМ!

Удар по ушам, вспышка проявила мир даже сквозь закрытые веки. Убер открыл глаза, вскинул пистолет, прицелился. В дымном облаке возникли смутные фигуры людей.

– Огонь! – крикнул скинхед. И начал стрелять, целясь в темные силуэты. Кто-то вскрикнул. Грохот автомата. Убер аккуратно отстрелял два патрона, остановился. Патронов мало, а веганцев много.

Замелькали вспышки. Свист пуль. Веганцы после короткой заминки открыли ответный огонь.

– Уходим! Назад! Отступаем! – заорал Убер. Но сам, вместо того чтобы отходить, побежал к двери на чердак. Вперед! Вперед!

У двери лежали два веганца. Убитые или раненые, Убер не знал. Кровь вытекала на крышу, сливалась в лужи. Веганцы не шевелились.

В проеме двери что-то мелькнуло. Сейчас!

Веганец выскочил на свет, навстречу Уберу. Зажмурился. Убер на бегу выстрелил ему в грудь, еще раз. Веганец упал, словно подкошенный. Автомат отлетел в сторону. Скинхед перескочил через него, побежал дальше. Веганец скорчился, словно младенец в утробе матери. Из двери показалась чья-то нога в армейском ботинке. Следующий.

Веганец оказался на крыше, присел на колено, вскинул оружие. У него был не обычный «ублюдок», а «Винторез», бесшумный, для спецподразделений. Где они их только берут, эти чудо-машинки? Убер качнул головой, нажал на спуск.

Пуля выбила щепки над головой веганца.

Щелк. Патроны кончились. Блин.

Веганец увидел его, начал поворачиваться. Скинхед побежал. С разгона, не сбавляя скорости, пригнулся и врезался плечом в веганца – тот был в бронежилете поверх химзы. Вот тебе, сука, и американский футбол. Веганец отлетел назад, впечатался спиной в будку. Рухнул на колени. Убер с размаху пнул его ботинком в лицо. Треснуло стекло противогаза. Веганец упал, попытался отползти.

Убер прыгнул и приземлился на него двумя ногами. Хруст. «Черт, живой». Бронежилет.

– Ты знаешь, с кем связался?! – заорал Убер, привычно накручивая себя. – Ты, бля, со скинами связался!!

Веганец пополз, потянулся рукой в перчатке к ножу на бедре. Убер начал пинать его ногами, разозлился, адреналин хлестал в кровь, словно огненная струя.

– Со скинами, понял?!

Удар, удар, удар. Веганец, истекая кровью, полз по крыше. Живучий, сука. Убер разбежался и снова прыгнул ему на спину. Кррак. Кончено.

Только вот сил почти не осталось.

Убер нагнулся, снял с пояса веганца «лимонку». Обычная осколочная.

Выстрел. Пуля прошла над головой Убера. Он повернулся, оскалившись.

Стреляли из проема.

Убер побежал. Успеваю, подумал он. Успе… Убер прижал рычаг, выдернул зубами кольцо из гранаты… Швырнул в дверной проем. Граната с грохотом покатилась по ступенькам вниз. Убер успел увидеть чьи-то выпученные глаза в забрале противогаза…

Бросился на землю. БУХ! Крыша под ним дрогнула. Сдвинулась, ее чуть повело. Весь дом подвис в невесомости, словно боксер от мощнейшего хука. Убер мимолетом подумал о трещине через всю стену, тут же выбросил эту мысль из головы. «Что мне тут, жить, что ли? Я тут воюю».

Из двери вырвался столб пыли и дыма, погрузил все в туман.

Звон в ушах.

Крики раненых. Экскурсовод уменьшил веганский отряд на двоих или даже троих бойцов. Осталось восемь. Или десять? Теперь, наверное, меньше. Ну, будем надеяться.

Минус двое здесь, на крыше. Один, которого застрелил в упор Убер. Один, которого он отпинал. И сколько-то там, где взорвалась граната…

И тварь.

Комар и Таджик появились внезапно, в облаке пыли. Пробежали мимо скинхеда, не заметив его.

Вспышки. Звуки выстрелов. Стоны раненых.

– Еще не все? – Убер встал на ноги, покачнулся. Усталость такая, что глаза закрываются под тяжестью мысли. – Вот вас развелось. Плюнуть приличному человеку некуда.

Пыль осела. Он увидел человека, стоящего напротив. Высокий, очень крепкий, в серо-голубом потрепанном камуфляже. Как он поднялся на крышу? В обход? Тогда где были Таджик и Комар? Что они делали, если проворонили обходной путь?! Мертвы? И где Герда, наконец?!

На человеке был современный противогаз с прозрачным забралом.

И тут Убер его узнал.

Ленинградец! Тот морпех, который с Лордом…

Ленинградец был без оружия. Даже нож висел в ножнах.

Убер развернулся на месте. Постоял мгновение, склонив голову на левое плечо.

Выпрямился и шагнул навстречу веганцу. Ленинградец шагнул навстречу.

Два рослых крутых человека. Мужчины. Сильные. Они оглядели друг друга оценивающе.

– Ты знаешь, с кем связался? – спокойно спросил Убер. – А, чахоточный?

– А ты? – с интересом спросил Ленинградец. – Ты…

В следующий момент скинхед ударил его головой в лицо. Короткий жесткий звук. Кррак! Ленинградец отшатнулся, отступил назад, с трудом удержал равновесие. Опустился на колено. Глаза на мгновение стали бессмысленными. Из носа хлынула кровь. Залила подбородок.

– Ну, добрый вечер, что ли, – сказал Убер. Один из его окуляров тоже пошел трещинами. – Мерзкий, промозглый, радиоактивный. Все, как я люблю.

Ленинградец молчал. Нокдаун?

– Ты знаешь, с кем связался? – скинхед пошел по кругу. – Ты со скинами связался, сука!

Ленинградец поднял взгляд. Из разбитого лба текла кровь. Но боли он словно не замечал.

– Вставай, – велел Убер. – Не люблю бить лежачих.

Ленинградец протянул руку, зацепил под подбородком и стянул маску. Глубоко вдохнул. Прикрыв глаза, с наслаждением выдохнул. Пар дыхания.

– Готов? – спросил Убер.

Ленинградец отбросил маску в сторону. Лицо морпеха было спокойным, из разбитого носа текла кровь, он вытер ее ладонью.

– Конечно, – он выпрямился. – Потанцуем?

Убер не успел ответить. Ленинградец бросился в атаку. Комбинация. Кулак, колено, локоть. Раз, два, три. Быстрый, сильный, мощный боец. И, в отличие от Убера, не замученный каторгой и алкоголем… Один из ударов пробил защиту.

Скинхед отлетел, рухнул на колени. Его повело. Пауза.

– Готов? – спросил Ленинградец. Убер поднял голову, сфокусировал взгляд на противнике. С трудом, чудовищным усилием, встал на ноги, выпрямился.

Его шатало. Он закашлялся, в последний момент задрал маску надо ртом… Его вырвало кровью.

Кровавые сгустки на белом, чистом снегу.

Убер вытер рот перчаткой, ухмыльнулся. Снова натянул маску. Скинхед выпрямился. Повел плечами. Попрыгал на месте, потряс руками, разминаясь. Встал в стойку.

– Еще бы.

– Только постарайся меня убить, – сказал Ленинградец. – По-настоящему постарайся. Это важно.

– Можешь не беспокоиться. Поехали.

– Понеслись.

…Скинхед упал.

Ленинградец сделал шаг, навис над лежащим Убером. Поднял ногу. Убер увидел ребристый протектор подошвы, наполовину стертый.

– Щеглов! – крикнула Герда.

Ленинградец замер. Медленно повернул голову. Герда шла к нему, подняв руки над головой.

– Не надо! Ты ведь Щеглов, правильно? Ты мне сумку помог поднять. На Владимирке. Помнишь?

Ленинградец выпрямился, опустил ногу. По лицу было трудно понять, о чем он думает. Герда вспомнила. Вспышка. Вспышка. Вспышка. Искаженное лицо морпеха, когда он стреляет в своих товарищей и друзей…

Сейчас его лицо было совершенно спокойным. Даже ледяным.

«Убей своих друзей». Кажется, я сделала большую глупость, подумала Герда. Растопить заледеневшее сердце – не под силу никакой Герде, даже если она врач, и прекрасно знает, что это за кусок мяса такой – человеческое сердце.

– Споем, товарищ боевой, о славе Ленинграда, – негромко запел Убер, пытаясь подняться. – Давай, вспоминай песню. Слова о доблести его… не первый век звучат… Давай же!

Ленинградец помедлил. Потом ударил его локтем. Голова Убера мотнулась, врезалась в крышу. Треснул второй окуляр.

– Черт, – сказал Убер. – Что ты бьешь, как девчонка.

– Убер, нет! – закричала Герда.

Скинхед засмеялся.

– Что смешного? – Ленинградец поднял бровь.

– Зря стараешься. Бесстрашного человека можно уничтожить, но нельзя победить. Или, как сказал один умный парень, деревья умирают стоя… И пиздят всех ветвями до последнего!

Бууух. Здание вздрогнуло и словно осело под собственной тяжестью.

Герда видела, как морпех Щеглов бьет скинхеда раз за разом. Точно замешивает тесто. А тот встает и встает, как неваляшка.

Убер в последний раз упал лицом на поверхность крыши. На жесть. И замер.

Ленинградец его убил? Герда не знала.

– Убер! – закричала девушка. Вытащила нож и бросилась вперед.

Ленинградец мгновенно оказался рядом, перехватил ее руку, вывернул. Быстрый, тренированный. Морпех потерял противогаз, автомат и много крови, но не утратил ни силы, ни ловкости. Ни бешеного, нечеловеческого упорства. В руке Ленинградца сверкнул нож Герды.

Сверкающее лезвие оказалось в опасной близости от горла девушки.

– Ты же человек, я знаю! – закричала Герда. – Знаю! Стой!

Ленинградец оскалился. Герде стало не по себе. В глазах морпеха, страдающих, измученных, в глазах, словно взятых с одной из старинных икон, плавилось страдание. Слезы текли по окровавленному лицу Ленинградца, словно оно было пластиковым, бесчувственным, как у куклы.

– Я не могу, – глухо сказал он. – Я должен. Не могу. Я должен.

В нем происходила какая-то чудовищная внутренняя борьба. Лицо перекосилось. Ноздри раздувались, по лицу пробегали мучительные гримасы.

– Бе… – выдавил он. Жила во лбу вздулась.

– Что?!

– Бе-ги, – он из последних сил оттолкнул девушку.

В следующий момент за его спиной возник Убер – с огромной ржавой телевизионной антенной в руках. Словно это крест первых христиан. Ленинградец начал поворачиваться…

Миг.

Убер ударил. Хэ-эк!

Антенна глубоко вошла в спину морпеха. Герда словно наяву слышала жутковатый хруст, с которым толстая ржавая труба проходила сквозь мышцы, тонкий жировой слой, внутренности… и вышла из живота Ленинградца.

Морпех упал на колени. Изо рта хлынула кровь. Несмотря на это, он улыбался.

– Спасибо, – сказал Щеглов. Ленинградец. Лицо его вдруг расслабилось. Ленинградец обмяк. Рухнул, словно сложившийся от взрыва небоскреб.

Убер встал над бывшим морпехом.

– Что это за звук? – Комар не понял. Патроны кончились, он повесил бесполезный дробовик на плечо.

Долгий заунывный стон здания.

Комару на мгновение показалось, что дом под ними слегка дрогнул, сдвинулся с места… Ерунда. Не может такого быть… Он видел, как Убер возвышается над упавшим морпехом.

– Вот и все, – сказал Убер. И помахал рукой Комару.

Еще мгновение скинхед возвышался над павшим морпехом. В следующее мгновение крыша под ним обрушилась. Треск. Грохот, от которого у Герды заложило уши. Взвился огромный столб пыли и… Герда подалась вперед…

Скинхеда больше не было.

– Убер!! – закричала Герда. Бросилась к краю, заглянула вниз. От высоты закружилась голова. Части пролетов здания не было, этажи с пятого по первый обрушились в гигантский черный котлован. Прутья арматуры с насаженными на них кусками серого бетона медленно качались над бездной. Убер и тело Ленинградца исчезли.

– Убер! – крикнула она туда, в провал.

Ответа не было.

– Убер! Как же так… Убер!

Неожиданно сильная рука оттащила ее от края. Девушку встряхнули, дернули назад.

Таджик закричал ей в лицо:

– Бегом, дура!

– Но… там Убер…

– Он мертв, – сказал Таджик просто. Он прижал девушку к брезентовой груди. – Плакать будем потом. А сейчас – быстрее! Вперед! Веганцы еще здесь. Комар, помоги! Комар!!

– Д-да.

Вместе они потащили девушку за собой. Герда пришла в себя и начала вырываться. Потом обмякла.

– Быстрее!

Они были уже рядом с лестницей. И тут… Веганец выскочил им навстречу из люка, выпрямился. Видимо, он пробежал этажом ниже и поднялся на крышу в другом крыле здания. Компания остановилась. Веганец насмешливо развел руками – деваться вам некуда. Мимо меня не пройти. И это было правдой.

В руке у «зеленого» был огромный тяжелый «Грач». Дуло пистолета смотрело на Комара.

Комар отпустил руку Герды, пошел вперед. Прямо на оружие.

– Комар! – она попыталась вырваться, догнать его, остановить. Таджик покачал головой. Комар шел впереди, они ковыляли за ним. Герда закричала: – Федя! Комар! Подожди!

– Стоять! – приказал веганец. Щелкнул курок.

– Как насчет волшебного слова? – спросил Комар.

– Чего?

Комар подбросил в воздух разряженный, бесполезный дробовик… Взгляд веганца на мгновение дернулся вслед… Щелк! В следующее мгновение Комар перехватил оружие за ствол и со всего размаху впечатал в веганца – как веслом. Тот даже не успел понять, что происходит. БУМ. Треск. Цевье треснуло, полетели щепки. Веганца снесло. Он полетел на землю, тяжело приземлился, перевернулся на спину. «Грач» откатился в сторону. Окуляры маски треснули.

Комар подошел и взмахнул дробовиком еще раз. Увидел, как расширились глаза веганца в разбитых окулярах. Хруст. Брызги крови заляпали стекла противогаза. Веганец застонал. Еще жив?

Комар отбросил в сторону сломанный дробовик, подобрал пистолет веганца. Оттянул ствольную коробку. Щелк!

Так и есть, веганец успел нажать на спуск, но патрон перекосило. Комар вытащил патрон пальцами, отбросил в сторону. Передернул затвор.

– Кретин, умри, пожалуйста.

Вежливость – прежде всего.

Веганец попытался отползти, застонал.

– Ты знаешь, с кем связался? – спросил его Комар. Поднял пистолет и приставил ко лбу веганца.

– Чего? – лицо «зеленого» было в крови. Взгляд ошалелый.

– Ты со скинами связался, – сказал Комар. – Слышишь?!

– Какие на фиг ски…

Он не договорил. Комар нажал на спуск. Б-бах! Эхо разлетелось над мертвыми зданиями.

Выплеск крови. Комар выпрямился, посмотрел на Герду. Забрызганный кровью, чужой и своей, страшный. Он вытер окуляры локтем, красное размазалось по стеклам.

– Надо идти, – сказал он.

Герда помедлила и кивнула.